new friend-human.

      Мастер Сплинтер действительно сказал сыну важные и дельные слова, но Лео понятия не имел, как можно «идти за сердцем», когда сам не понимаешь, куда это самое сердце тебя ведет. Как понять, что ты действительно влюблен?       Наблюдая за отношениями Рафа и Элис, Лео понимал, что его желания отличаются от того, что испытывает брат. Он постоянно носится за девчонкой, трясется о каждом ее шаге, ревнует к первому попавшемуся столбу, готов расшибиться об стенку. Это выглядело… странно, не совсем как здравая любовь, хотя, конечно, говорить он об этом не станет. Леонардо чувствовал нечто иное.       Ему хотелось просто быть рядом с четким знанием того, что Ватанабэ сама никуда не сбежит. Если Раф был готов сделать все, что угодно, чтобы удержать свою малышку возле себя (возможно, даже нечто унизительное), то лидер черепашек не опустился бы до такого. Он бы сделал все, чтобы желанная женщина сама была готова на все, чтобы быть рядом. Лео хотелось приковать ее к себе, как верную собачонку, которая слушается его, сломить ее сопротивление и в конце концов подчинить разум, тело, душу — все, что можно было подчинить. Отцу мутант этого не сказал, так как и без мозгов ясно, что звоночек это недобрый.       Первый звоночек он ощутил, когда поцеловал Ай в подворотне. Тогда он просто подмял строптивого детектива, несмотря на то, что похож на монстра. И подмял не физически, а морально.       Лео понимал, что он не хочет любить. Он хочет обладать. Его извращенная мания все держать под контролем превратилась сначала в цель стать лидером команды, затем лучшим воином, после самым близким из сыновей, далее — в цель брать то, что он хочет. Разумеется, в злодея это его бы не превратило, но попробуйте представить, что фаната справедливости, логики и холодного расчета окунули в чан с маниакальным желанием все контролировать. Получился Леонардо.       Ниндзя не знает, о чем хочет поговорить Ватанабэ. Он просто идет к ней с четким намерением выяснить, что происходит и у нее в голове, и между ними.       Зимний ветер, лизнув щеку, врезается в кирпичную стену здания, и Лео слышит гул, перебиваемый шумом машин. Он бесшумно забирается в заранее распахнутое окно, очутившись в гостиной. Вот теперь он тратит немного времени на то, чтобы осмотреться. Светлые обои, минималистично обставленное помещение, плазменный телевизор и бонсай на полке. Чуть прищурившись, мутант не видит никаких фото: лишь картины висят на стене, а в рамке на столике стоит фотография какого-то водопада. Обезличено. Не верилось, что у Ватанабэ не было семьи, скорее она просто не хотела об этом помнить.       — Быстро ты, — раздается голос из-за угла, и через секунду появляется детектив.       — И тебе привет, — усмехается Лео.       — Чаю?       — Пожалуй.       — Того же, что в прошлый раз?       — А продолжение последует то же?       Ай выгибает бровь, однако, ничего не отвечает. Она уходит на кухню, а ниндзя следует за ней. Какая-то Ай напряженная. Она даже на кнопку на чайнике нажимает чуть сильнее, чем следовало бы, но буфет открывает спокойно, будто собравшись в одно мгновение. Скрывает свое беспокойство?       — Что-то случилось? — спрашивает Лео, отодвинув стул и присев в полуметре от стола. — Выглядишь обеспокоенной.       — Ты не только манипулятор, но и анализатор? — хмыкает та, но мутант не реагирует, заглядываясь на очертания фигуры девушки. — Вообще… да.       Ватанабэ заваривает две чашки зеленого чая, отдающего жасмином, и делает это специально помедленнее, чтобы как можно дольше не оборачиваться на гостя. Она вздыхает.       — Ты же в курсе, что приехал дядя Риверс?       — Наслышан.       — И… как там Элис? — интересуется Ай чуть тише.       Она ставит чашки на стол и сама садится, видя, что Лео не надолго задумывается.       — Подавлено, — отвечает мутант. — Оно и понятно. Не видел ее такой шумной раньше. Но, думаю, это не так уж надолго. Как только шок пройдет, утихомирится.       — Это ты меня так успокаиваешь? — грустно усмехается Ватанабэ, хлебая чай.       — В каком смысле?       — Это ведь я позвонила ближайшему живому родственнику. Элис несовершеннолетняя, имуществом, даже если оно по наследству переходит ей, пользоваться не сможет: ни продать, ни сдать. В детский дом путь заказан, пока нет 18-ти. Я подумала, что, найдя ее дядю, поступила правильно. А теперь кажется, что зря… — выливает детектив все и сразу, тяжело прикрывая глаза и массируя виски. — Она на меня в обиде.       Леонардо понимает, почему она сомневается. Видит усталую японку перед собой, даже в таком сумбурном и подавленном состоянии безумно привлекательную. И она по какой-то причине обратилась не к своему приятелю Джею, а к Лео, мутанту из канализации, с которым неясно в каких отношениях состоит. Это льстило.       — Ты все сделала верно, — уверенно заявляет ниндзя, чуть наклоняясь вперед и опираясь локтем на свое колено, пока Ватанабэ поднимает недоверчивый взгляд. — Ты действовала так, как положено, по закону. А что будет дальше — уже не твоя забота. Я бы сказал, что Элис стоило бы дать Уильямсу шанс. Но, зная Рафа…       — Он ее не отпустит? — даже с некой надеждой перебивает Ай, смотря Леонардо прямо в глаза.       — Нет, — отвечает тот. — Но это в лучшем случае.       — А в худшем?       Лео перебирает в голове варианты действий брата, которые могли быть хуже, но ни один из них озвучивать не хочет. Поэтому пожимает плечами, мол, сам не знаю. Но девушка выглядит гораздо спокойнее, ведь парень сказал именно то, что ей хотелось услышать.       — О’Нил сказала, что теперь вряд ли Риверс захочет меня видеть. Я предполагала, что она, как подросток, обидится, но не думала, что меня это так заденет… — вздыхает детектив, переходя незаметно для себя на более личные темы. — У вас бывают ссоры? Ну, как у братьев.       — Еще спрашиваешь, — мрачновато улыбается Лео, на секунду опуская взгляд на женские руки, сложенные на столе. — Постоянно. Иногда из-за мелочей, иногда — посерьезнее…       — Да уж, мы с сестрой тоже особо не ладили в детстве, — улыбается Ай, предаваясь воспоминаниям.       — У тебя есть сестра? — поднимает Лео надбровные дуги.       — Сводная. Лет в пятнадцать она уехала обратно в Японию с отцом, а я осталась здесь, с матерью. Так и разошлись. Не сказать, что я сильно жалею об этом… Папаша у нас был еще тот.       — Строгий? — хмыкает Лео, делая глоток чая.       — Тираничный, — пожимает Ай плечами. — А ваш?       — Строг, справедлив, дисциплинирован. Временами мягок.       — Какое… лаконичное описание, — замечает Ай, придвигаясь чуть ближе к ниндзя и едва касаясь бедром его колена. — Слушай, Леонардо… Я хотела еще кое-что обсудить.       Игнорируя нормы приличия, Лео опускает крупную ладонь на бедро детектива и кивает, будто в этом прикосновении нет ничего интимного:       — Внимательно.       — Вы празднуете Рождество, Новый год…?       От неожиданного вопроса у мутанта могли бы волосы встать, если бы они были. Честно говоря, Лео хотелось бы обсудить нечто более личное, но он ограничивается поглаживанием бедра девушки большим пальцем.       — Конечно.       — Заглянешь ко мне на праздник? — спрашивает Ай, едва заметно расправляя плечи и смотря мутанту прямо в лицо словно бы с вызовом.       Тот чуть улыбается краем рта и, склонившись, отвечает ей с теплым выдохом у самого лица:       — Загляну. да, они поцеловались, автор крыса не описал это

***

      — Майки, ты идиот!       — Да что я?! Я ж не знал, что ты с моей доской что-то химичил! Я же ниндзя, выжил… а доску жаль, но она же моя!       — А какого черта ты не подумал об этом, раз она лежала у меня на рабочем столе?! Разобранная! Твоя или нет, я работал над ней!       Было одновременно и страшно, и забавно наблюдать за тем, как черепашки занимались украшением логова. Микеланджело, решив повесить гирлянды повыше, взял свою летающую доску, но без спроса у Донни. Он потерял управление наверху и, соскочив с доски, уцелел, в отличие от гаджета, который разбился о бетонную стену. Шума наделалось… Обычно братьев унимал Лео, но сейчас он куда-то подевался, а Элис было страшновато лезть в эти разборки.       — Дон, ну прости…! Ай! Палкой-то за что?!       — А ты увернись, ниндзя!       Перескочив за диван, Майки вдруг хватает Риверс за талию и поднимает перед собой, словно щит. Не успев испугаться, девчонка задерживает вдох, когда перед глазами мелькает шест бо: Донателло успевает лишь замахнуться. Он опускает руки, гневно фыркая.       — Чего за девчонками прячешься? Майки!       — Её же ты любишь, — улыбается мутант, прижимая держащую гирлянды Элис спиной к себе в объятия и прижимаясь щекой к ее щеке. — И меня любишь. Братишка, ну я же извинился.       Девушка, не зная, как себя повести, неловко улыбается, втянутая не по своей воле в этот разговор. Гений вздыхает очень тяжело. Он отличается от братьев в плане гнева: как быстро заводится, столь же быстро и остывает. Оружие быстро отправляется за панцирь, а очки обратно на переносицу мутанта.       — Теперь жди свою доску еще неделю. А то и месяц, — находит наказание Дон, отходя в сторону, чтобы собрать обломки.       — Месяц?! — пугается черепашка, ставит Элис на ноги и прыгает за братом. — Дон, это слишком! Новый год же, сжалься!       — А нечего копаться в моей лаборатории, — отвечает жестко Донателло, смотря на печально валявшуюся груду металла, проводков и чипов. — Чтоб тебя крэнги разобрали на части…       Выдохнув, Риверс опускает руки со слегка спутавшимися украшениями и быстро приходит в себя. Она успела немного привыкнуть к этому шуму, гаму, ссорам, приколам, чехарде…       Внезапно на плечо опускается тяжелая рука, и девчонка задирает голову. За ней стоит Раф, вспотевший, руки у него перемотаны бинтами, лицо слегка покрасневшее (зеленый + красный = что…), мускулы напряжены, а дыхание слегка сбито. Грушу, небось, мутузил.       — Что тут стряслось? — спрашивает он, поглядывая в сторону вставшего на колени перед Доном Микеланджело. — Я думал, вы украшаете логово, а не деретесь.       — Изначально так и было, — вздыхает Элис. — Как тренировка?       Рафаэль вспоминает, как чуть не превратил свою и без того настрадавшуюся грушу в фарш из ткани и песка, и беспечно пожимает плечами. Его напряжение казалось более заметным, чем обычно, но она не спрашивала, а мутант не отвечал.       — Обычно. Я в душ. Пойдешь со мной? — ухмыляется он, обвивая талию Риверс и, наклонившись, чмокая ее куда-то в сгиб шеи. — А то потом времени у меня не будет. А я был бы не против…       — Ра-аф, ты весь потный и липкий, — хихикает она, ежась. — Не пойду. Иди сам.       — Ну и ладно, — театрально обижается мутант и, по пути закидывая полотенце на плечо, удаляется на водные процедуры.       Элис вдруг ловит ехидный взгляд Майки, но ничего не говорит. Одно слово — и парень сорвется с цепи, будет поддразнивать и ехидничать о романтике и публичных заигрываниях, прикосновениях и объятиях Рафа. Обсуждать с горячей головой свое стеснение смысла не было, Рафаэль отмахивался возмущенно: «Что я, свою девушку не могу потрогать при ком-то?»       — Может, повесим остальное? — спрашивает девушка, держа в руках ком из гирлянд.       — Без Майки, — добавляет Донни с нажимом.       — Ты мне ничего не запретишь, умник.       — А ты попробуй, рискни, — тянет медленно Донателло, щурясь.

***

      Донни должен был встретиться с Эйприл, чтобы забрать у нее елку, но вместо него пошел Раф. Если честно, бунтарь сам хотел вызваться, но когда гений подошел к нему со словами: «Сходи ты, Раф, а то без Лео мне придется следить за порядком», он испытал облегчение: не придется придумывать повод съебать из дома.       С журналисткой мутант должен был встретиться в восемь, однако на улице он был уже в шесть. Нетрудно было найти дом Элис, как и ее окно. Затемненный стеной здания, Раф смотрит на закрытое окно и вспоминает, как увидел девушку впервые. Она плакала тогда. А ниндзя даже не знал, во что может вылиться его бездумный поступок… он просто думал, что напугает какую-то девчонку ради развлечения, мол, лучше испугаться, чем горько плакать на подоконнике. Мысль о том, что она ждет его где-то дома, принятая всей семьей, — Сплинтером с особой теплотой, к удивлению, — греет душу.       Ровно как и злит факт возвращения Фрэнка Уильямса. Если бы о намерениях Рафа узнали братья, они бы отговорили его, скорее всего, сказали бы подождать и удержали дома. Нутро же подсказывало, что промедление опасно. Один раз Рафаэль позволил случиться ужасному с его малышкой, теперь же не бывать этому.       Хмурясь, мутант замечает силуэт в окне кухни. Когда свет гаснет, саеносец ждет. Несмотря на то, кровь стучит в висках, а в голове звучит фраза Риверс: «Он меня пугает», раздражающая еще больше, он стоит и ждет. Это совсем не в стиле Рафа, но он готов ждать сколько угодно, чтобы посмотреть в лицо этому мужику. Посмотреть в глаза подонку, который расстраивает Эл.       Поэтому он не хотел говорить с ней об этом. Лучше промолчать, чем соврать. Просто это слишком подозрительно: сбежавший дядечка вдруг объявляется спустя столько лет и какие-то права качает. За этим что-то стоит.       Когда открывается подъездная дверь, мутант напрягается. Как он узнает Фрэнка? Да легко — попросив Дона изображение с камер наблюдения в участке Ватанабэ, чтобы «просто посмотреть», как прошла встреча родственников. Везет, и вторым вышедшим из дома человеком оказывается именно Уильямс.       Рафаэль недолго следит за мужчиной, пока тот не сворачивает с главной улицы. Чем дальше Фрэнк идет, тем менее примечательно выглядит окружение: дома все старее, обшарпаннее, районы все менее безопасны. Что этот придурок забыл практически в гетто?       Замерев, Уильямс осматривается настороженно, а затем растворяется в темной подворотне. Раф смотрит прямо на него сверху вниз, с крыши, присев у края. Ткань банданы развивается на ветру, а фигура грозно возвышается у цементных бортиков. Однако мужик смотрит исключительно вниз, будто бы что-то потеряв. Он осматривает стену, тычет в кирпичи пальцами, щупает их, слегка присев. Наблюдать за подозрительным дядькой быстро надоедает.       Бесшумно опустившись на землю, Раф замирает прямо за спиной у Фрэнка. Он смотрит на натянутую на голову кепку, на широкие плечи, вполне крепкую спину Фрэнка и иронично хмыкает. Будь Рафаэль человеком, он бы, может, не стал нападать на него так открыто…       Услышав странный фырк, Уильямс резко оборачивается. И видит противоположную стену, мусорные мешки возле переполненного бака, замечает хвост убежавшей крысы. Воображение бушует?       Выдохнув, мужчина возвращается к любимым кирпичам. Только вот, приглядевшись, замечает нацарапанную чем-то острым стрелку, показывающую в сторону. Там не видно ничего, кроме темноты и верхней части забора. По спине пробегается холодок. Смело шагнув вперед, Уильямс рявкает:       — Что за шутки? — и щурится, пытаясь что-то разглядеть. — Эй!       Сверху вдруг спрыгивает нечто громадное, широкое, с не совсем человеческими очертаниями. Существо утробно рычит, а Фрэнк, отшатнувшись, хватается за кепку, едва сдержав испуганный крик от неожиданности.       — Что за хрень?!       Монстр делает шаг вперед, и Уильямс пятится назад, едва не спотыкаясь о какой-то мусор и теряя равновесие. Чудом не свалившись, он почти дрожит. И этот трусливый ублюдок пугает Элис? Да что он, черт возьми, может сделать? Забрать ее с собой? Сдать в детский дом? Запугать? От этих вариантов Рафу становится смешно.       Он видит, как учащается дыхание перепуганного Фрэнка, как он медленно шагает назад, как он напрягает зрение, чтобы разглядеть врага, как он судорожно рыскает в кармане легкой куртки, видимо, в поисках телефона. Это выглядит настолько жалко, что Рафаэль отказывается от своего первоначального плана дать ему в морду. Хватит с него пока и одного кирпичного завода в штанах. А герою еще к Эйприл надо.       Во тьме исчезает сначала туловище, затем и голова неизвестного. Не веря своим глазам, Фрэнк включает на смартфоне фонарик и светит в разные стороны, не замечая никого и ничего необычного. Да как такое могло ему показаться?       — Гадство, — сплюнув, ругается он, окончательно успокаиваясь.       — Че, кладмен мудак? — усмехается мимо проходящий зевака.       — Типа того… — буркает Фрэнк уже себе под нос, смотря в экран мобилы. — Опаздывает…

***

      — Раф, что это? — интересуется Майки.       — Ты че, тупой? Ель, — отвечает мутант, ставя хвойное дерево рядом с собой.       — Нет, вот это — что? — повторяет Микеланджело, указывая на сломанную ветку. — Ты что, тащил ее по земле и бил о все попадавшиеся камни?       — Скотч тебе в помощь, — фыркает Рафаэль и, отпустив елку, идет на кухню. — Починишь.       Майки приходится среагировать и поймать ароматное дерево прежде, чем оно повалится на пол. Парень вздыхает и, взглянув на покалеченную ручонку дерева, ласково гладит его по иглам. Починит.       На входе в кухню бунтарь сталкивается нос к носу с Леонардо, одаривает братца хмурым взглядом, но той же жесткости в ответ не получает. Лео выглядит как-то… мягко. Похоже, с детективом время они провели прекрасно.       — Долго ты, — говорит Элис, снова стоящая за мытьем посуды. — Уже поужинать успели. Как дела у Эйприл? Она придет на праздник?       — Куда денется, — хмыкает Рафаэль, подходя к столу и осушая пару стаканов воды.       — А ваш новый друг? Кейси… Джонс, кажется?       — Вообще-то он придурок, — фыркает снова ниндзя, опираясь локтем на столешницу так близко к раковине, что на него попадают капли. — На кой черт он тут нужен?       — То, что вы поссорились из-за какого-то хоккея, не означает, что он придурок, — возражает Элис, поднимая голову. — Помиритесь, а то…       Договорить она не успевает, потому как Раф прижимается к ее губам. Глянув в сторону дверного проема и никого там не заметив, девушка неловко отвечает. Мутант кажется проголодавшимся по поцелуям.       — А то… совсем, как дети, — договаривает Элис на выдохе, когда Раф отстраняется. — Собачитесь из-за ерунды.       — С придурками по-другому не выходит общаться, — пожимает плечами мутант, укладывая на талию художницы ладонь и задерживая взгляд на открытой шее.       Он обожает чувствовать выступающие косточки, изгибы. Ему нравится чувствовать эту хрупкость девичьего тельца. Хотя Дон и настоятельно рекомендовал Элис заниматься растяжкой, гимнастикой и силовыми упражнениями, она оставалась такой же маленькой. Естественно, возле этих черепах кто угодно будет мелким казаться…       — Я думаю, вам стоит быть мягче друг с другом, — вздыхает Риверс, укладывая мокрые тарелки друг на друга и расслабляя мышцы поясницы при прикосновении. Держит Раф так надежно, что на его руку можно опереться. — Вы же друзья.       — Почему мы говорим о Кейси? — возмущается бунтарь, наклоняясь пониже и утыкаясь носом в висок Эл. — Я бы лучше послушал, что ты хочешь в качестве подарка.       Вопрос мгновенно смущает до порозовевших ушей.       — Не стоит, — отвечает кротко девчонка, выключая воду. — Мне не о чем мечтать и нечего хотеть. У меня есть все, что должно быть.       — Нет, — возражает Рафаэль, хватая ее, усаживая на столешницу и опираясь обеими руками по бокам от Элис. — Что ты хочешь? Если не скажешь, я подарю какую-нибудь не нужную тебе хрень. Лучше скажи. Это в твоих же интересах.       — Ну… — застенчиво опустив взгляд, задумывается та, выводя на пластроне парня какие-то узорчики. — Акриловые краски? Можно?       — Я думал о сексуальном нижнем белье, — усмехается мутант, вынуждая девушку сильнее покраснеть. — Хорошо, я придумаю что-нибудь. Как себя чувствуешь?       — Хорошо… а что?       — Значит, идем в кровать, — скалится довольно Раф и, схватив Риверс, тащит ее к себе в комнату, как чудовище красавицу.       — Ра-аф, там еще стаканы не помыты!       — Я соскучился! Имей совесть, — смеется Рафаэль, распахивая дверь ногой и поваливаясь на постель вместе с живым человечком. — Не сбежишь.       — Не-ет, помогите! — визжит со смешком Эл, пытаясь уползти. — А-а!       Раф хватает ее за ноги и, подмяв под себя, игриво кусает за загривок и тепло урчит, ныряя рукой под живот малышки и оглаживая грубой ладонью нежную кожу. От одного чувства тяжести и бесстыдного прикосновения Элис бросает в жар, и она смеется все тише, утыкаясь лицом в одеяло. Ерзая и мыча, девушка безуспешно пытается выбраться, чувствуя, как покусывания и горячие поцелуи перемещаются ниже, на позвоночник, как только задирается футболка.       — Ну Ра-аф… — скулит сжавшаяся от смущения Риверс, вздрагивая и пряча лицо в одеяле.       — Тихо, — командует Рафаэль, обжигая дыханием поясницу художницы и упираясь ребром ладони в ее промежность сквозь шорты. — Я же говорю: соскучился.