По ту сторону рассвета

Копыто и-скакуна провалилось в неглубокую траншею. Он запнулся и опасно зашатался, балансируя на трёх ногах и пытаясь выбраться. Из его горла донёсся скрежещущий сип, по всей видимости, бывший когда-то имитацией ржания. Пришлось спешиться и вытаскивать многострадальную ногу: самостоятельно и-скакун выбраться вряд ли бы смог. И-скакун неловко тряхнул лобастой головой и уставился на меня пустыми стекляшками глаз. Я молча похлопала его по шее, ощутив сквозь грубую ткань перчатки бугры шестерёнок под тонкой выдубленной кожей. Кое-где она истлела настолько, что стала расползаться неаккуратными проплешинами, обнажая латунный скелет. – К кузнецу нужно, – пробормотала я себе под нос. Вытащила из-за пазухи засаленную карту, сверила её с окружающей действительностью и процедила сквозь зубы: – Ох, Арахаг. Я не знаю, откуда взялось это ругательство и что оно обозначает. По правде говоря, я даже не могу вспомнить, где подцепила его. Просто в нужный момент оно само прыгает на язык, скрипя, как суставы древнего паука, трущиеся друг о друга. А-ра-хаг. Карта врала. Или приукрашивала. Если верить ей, то на месте, где я сейчас стояла, должен был быть посёлок. Я даже прикрыла глаза и представила его: опрятные каменные домики с красными (почему-то именно с красными!) черепичными крышами, от которых поднимается прозрачный дымок, большая кузня со всем необходимым для латания и-скакуна, уютный трактир. И стена, крепкая стена, надёжно защищающая селение от всякой пришлой гадости. Воздух наполнен людским разноголосьем, лаем псов и скрипом мельничного колеса. Я открыла глаза, и так зная, что увижу. Вместо уютных домиков – высокие сосны с изуродованными стволами, покрытыми серой слизью. Вместо трактира – покрытая сгнившей хвоей земля, изрезанная рытвинами и какими-то траншеями. Вместо пёсьего лая – карканье чёрных воронов, рассевшихся наверху и тянущих лысые шеи, пытаясь разглядеть меня. Вместо людей... Я наклонилась и, обтерев перчаткой верх, вывернула из земли позеленевший от времени человеческий череп. Повертела перед собой. А, может, карта и не врала. Просто устарела. Посёлок тут действительно был. Когда-то. А потом пришли нетопыри. В затылочной части черепа зияла дыра – след от укуса нетопыря. Эти твари налетали сзади, проламывали кость зубами и высасывали мозг. Такое ни с чем не спутаешь. Я вернула череп на место и медленно пошла вперёд, задумчиво глядя себе под ноги. И-скакун послушно трусил сзади. Конечно, следовало вернуться в Таираг, найти прохвоста, который продал мне устаревшую карту за пять аркойнов, и как следует взгреть его, но времени на это уже не было. С каждым вздохом, с каждым ударом сердца колдун уходил всё дальше и дальше на запад. Если мои расчёты верны, он направлялся к Дивай-Ки, заброшенному городу, спрятавшемуся глубоко в лесах. Попадёт туда прежде, чем я нагоню его – пиши пропало, ищи его потом по калейдоскопу бесчисленных миров, разбросанных, как песчинки, по бескрайним полям мироздания. Я присела на корточки, подняла щепоть жирной чёрной земли и растёрла между пальцами. Поднесла к носу, вдохнула запах плесени и сырости. Сквозь него пробивались тонкие нотки мертвечины, словно несущиеся из самых глубин. Забавно. Я знаю о Дивай-Ки и иных мирах, но понятия не имею, кто такой Арахаг и как я оказалась на этой дороге. Воспоминания, словно ростки нежной зелени по весне, проклюнулись сквозь густую сероватую марь, расчерченную алыми прожилками, что клубится у меня в голове. Одно я знаю твёрдо – надо нагнать колдуна. И-скакун тяжело вздохнул за моей спиной. Я оглянулась: он стоял всё в той же позе, в которой я его оставила: поджав одну ногу и покосившись на левый бок. Его крутые бока шумно вздымались и опадали: и-скакуну требовалась подзарядка. Я сунула руку в поясную сумку и быстро перебрала пальцами продолговатые зёрна энергетических кристаллов. Пять штук. Не очень хорошо. Если карта соврала и насчёт следующего по дороге поселения, придётся либо махнуться с и-скакуном местами и тащить его на себе, либо бросить на дороге. И добираться до Дивай-Ки пешком? Я криво усмехнулась от такой перспективы. Кто-то – или что-то – гулко прокричало в сгущающихся сумерках. Я исподлобья взглянула на обступивший нас лес и со вздохом направилась обратно к и-скакуну – доставать из седельного мешка жгут из рябиновой коры. Не люблю ночевать в лесу, но если уж так выпало, нужно позаботиться о безопасности. Нетопыри, конечно, не вернутся – они никогда не возвращаются на опустошённое ими же место, но и помимо них в лесу водится полным-полно всякой гадости. *** Волчица пришла ночью. Как всегда, я не увидела её, только почувствовала присутствие. Она подобралась близко к жгутовому кругу, внутри которого я лежала, уселась и уставилась на меня. Кажется, даже облизывалась. Я лежала, не шевелясь и прикрыв глаза. И-скакун послушно стоял рядом. Молчание затягивалось, становилось невыносимым. Тонко звенели натянутые меж деревьев полотна паутины. Над ними виднелся молодой серп месяца, плавно взбирающийся в небеса. Это хорошо. При полной луне у меня может не хватить сил сопротивляться. Я это прекрасно знала. Она знала это ещё лучше. «Чего тебе надо?» – резко спросила я, как всегда, не выдержав первая. «Сегодня такая прекрасна-ая ночь, – она немного растягивала окончания слов, будто позёвывая во всю пасть, – почему бы нам не прогуляться? Только представь, как чудесно было бы пробежаться по лесу... размяться...» Я скривилась и прижала ладони к ушам, хоть и знала, что это бесполезно. «Ну же, – вкрадчивый голос волчицы змеёй ввинчивался в мозг, – встань. Выйди из круга. Два шага – и ты уже на свободе. В лесу полно добычи. Я чую совсем недалеко свежее мясо. Представь, как будет приятно запустить в него зу...» – Убирайся! Не выдержав, я выкрикнула это вслух. Волчица оскалилась и потрусила прочь, во тьму. На долю мгновения я увидела перед собой её клыки, блеснувшие в слабом свете месяца. Она была довольна. *** Наутро опустился туман, опутав липким покрывалом землю и повиснув уродливыми клочьями на кустах. Откуда-то изнутри белесых сугробов пульсировало зеленоватое свечение, то вспыхивая ядовито-салатовым, то темнея, словно выброшенные на берег водоросли. Верный признак того, что это не обычный туман. Я на всякий случай вытащила из-под воротника полумаску и натянула на лицо, оставив снаружи только глаза. Подумала и убрала под капюшон косу. Будь туман тёмно-жёлтым или буро-красным, я бы немедленно убралась отсюда. А так отделаюсь только кровавой слюной в течение дня-двух. Невелика беда. Однако следовало поторопиться. Я взяла и-скакуна под уздцы и повела за собой, нащупывая ногой каждый следующий шаг. Туман сердито бился об колени, оседая на сапогах мутной плёнкой. Пройдя пару десятков футов, я наступила на что-то, неприятно хрустнувшее под подошвой. Остановилась, разогнала густую дымку сапогом. Так и есть. Ведьмин круг – правда, давно высохший – вот тебе и причина нашествия нетопырей на посёлок. Интересно, кому так насолили его жители, что он решился установить здесь круг? Я осторожно обошла проклятое место, то и дело ожидая, что нога вот-вот наткнётся на гнилой камень, но этого не произошло. И на том спасибо. Лес недобро зашумел над головой. Сосны заскрипели голыми стволами, угрожающе раскачиваясь и цепляясь друг за друга, как древние старухи, в кои-то веки выползшие на улицу. Над их кронами полетели низкие тёмно-серые тучи: ещё чуть-чуть – и расплачутся дождём. Хорошо, если обычным, потому что мне только Смертного Ливня сейчас не хватало. Я вновь вытащила карту и вгляделась в неё. Вера в то, что на ней было изображено, таяла с каждым вздохом, но попытаться стоило. К тому же ничего другого у меня нет. Колея, скорее всего, бывшая раньше просёлочной дорогой, вилась под покровом тумана и уходила на северо-запад, ныряя в проход между разлапистыми ёлками. Единожды ступив на неё, я решила держаться этого направления и зашагала вперёд. Шестерёнки под кожей и-скакуна предательски поскрипывали, но он преданно трусил сзади. Незаметно для себя я прибавила скорость и спохватилась об осторожности только тогда, когда правая нога соскользнула и ухнула в пустоту. Меня потянуло вниз, и я едва успела отпустить вожжи, чтобы не утащить и-скакуна следом. Больно приложившись бедром о торчавшую из земли корягу, я по пояс провалилась в незаметную в тумане яму и отчаянно заскребла по земле руками, стараясь не провалиться ещё глубже. Ухватиться было не за что: в кулаках оставались пучки жухлой травы, почерневшие от сырости ветки и кости. Тогда я стала сучить ногами, изо всех сил прижимаясь животом к краю ямы и пытаясь хоть как-то удержаться. Носок сапога нащупал какой-то выступ, и моё падение прекратилось. Балансируя на нём, я перегнулась вперёд, навалившись грудью на землю, заёрзала, стараясь выползти наружу. Мои старания не прошли даром. Оттолкнувшись от выступа, я подтянулась и кое-как выкарабкалась, закинув колено наружу. Но праздновать победу было рано. Меня подвёл то ли зацепившийся за что-то, то ли окончательно перетёршийся ремень. Сначала я ощутила непривычную лёгкость на поясе, а потом – скольжение по ноге. Я рывком вытащила вторую ногу из ямы, схватилась за пояс, но было уже поздно. Мой мушкетон с прощальным шорохом исчез в чёрном зёве провала. – Арахаг! Забыв об опасности, я крутанулась на месте и перегнулась над ямой. Мне удалось увидеть только тусклый отблеск на стволе. Мгновение – и мушкетон канул во тьму. В полнейшей тишине: до меня не донеслось ни всплеска, ни стука. – Да чтоб тебя! Я с досадой стукнула кулаком об землю, которая плюнула во все стороны кучей грязных брызг. Достала из-за пазухи свет-стик, потрясла им. Гладкая палочка размером с мою ладонь загорелась ровным светло-жёлтым сиянием. Не ахти что, конечно, но порой здорово выручает. Я вытянула руку со стиком и опустила её в яму. Свет отразился от склизлых стен, упал на импровизированную ступеньку, спасшую меня (на самом деле, обычный камень, торчащий из стенки), испуганно замигал перед лицом тьмы, поднимающейся со дна... ямы? Да и не ямы вовсе. Я лежала на краю того, что раньше, очевидно, было местным колодцем. Об этом красноречиво говорили облицованные обтёсанными камнями стенки. Словно в подтверждение моих слов снизу донёсся едва слышный всплеск: мушкетон достиг дна. Вот только разве колодцы бывают настолько глубокими? Я осторожно поднялась на ноги, отряхнула коленки и с удовольствием вдохнула свежий воздух, не отравленный зеленоватым туманом. Сплюнула вязкую слюну с прожилками крови. Глотать стало тяжеловато, словно горло покрылось толстой липкой плёнкой. Пора убираться восвояси. Не знаю и не горю желанием проверять, почему колодец вдруг решил углубиться в недра земли. На поверхности куда интереснее. Я коротко свистнула. И-скакун, словно очнувшись от спячки, порысил ко мне. *** Карта врала. В этом я убеждалась всё больше и больше. Колея оборвалась, выведя нас к небольшому оврагу, через который был перекинут хлипкий мостик. С его расшатанных досок, прогрызенных древоточцами и Арахаг ещё знает кем, к речке, лениво текущей по дну оврага, спускались космы каких-то растений. Мне показалось, что в их гуще что-то шевелится, но приглядываться я не стала. Перейдя на другую сторону, я вновь сверилась с картой. Овраг был на месте, а вот дорога после него продолжалась и ширилась, выводя к следующему посёлку. Мне определённо понравилось его название: «Туманный Глент». Я посмотрела на бурелом, преграждающий мне путь, и саркастически усмехнулась. Знаете, что? К Арахагу всё! Скомкала карту и вышвырнула её в овраг. Больше никогда не буду полагаться на эти бесполезные куски бумаги. Что-то мне подсказывает, что колдуна я нагоню гораздо быстрее без них! При мысли о колдуне сердце болезненно заныло: не тревожно, а с какой-то пронзительной тоской. Такую, наверное, испытывают преступники, приговорённые к смертной казни, когда им показывают петлю, в которой им предстоит раскачиваться. Сердцу вторили шрамы на спине, обжёгшие кожу горячим зудом. Словно кипяток выплеснули на лопатки. Я машинально поднесла руку к плечу. Историю происхождения этих шрамов я тоже не помнила. Просто приняла их, как данность. *** Тучи всё ещё кружили над лесом, но разражаться дождём не торопились. Мне это не нравилось. Идея выбросить карту была несколько опрометчивой, но я чувствовала, что поступила правильно. Сразу после того, как клочок бумаги унесло течением, я почуяла человеческий запах, принесённый ветром как раз с той стороны, куда мы с и-скакуном и направлялись. Запах принадлежал живому человеку – уж что-что, а это я всегда безошибочно узнаю. Я даже прикрыла глаза и постояла немного, подняв голову и втягивая воздух ноздрями, представляя, как бежит по венам живая бурлящая кровь, как сокращаются жгутики мышц и как сочится пот из кожных пор... Пришлось ущипнуть себя за щеку, возвращая к реальности. Волчица оказалась права: свежее мясо было совсем рядом. Вернее, для кого-то это было мясо, а для кого-то... Я отбросила с пути широкий лист папоротника, настойчиво лезущий прямо в лицо. ...А для кого-то – возможный проводник. *** Не без труда, но мне удалось отыскать едва заметную тропинку сквозь бурелом. Туман почти рассеялся, оставшись по ту сторону оврага, и мой шаг сделался гораздо увереннее. Петляя между соснами, раздвигая переплетённые, почти сросшиеся друг с другом ветви, мы продвигались вперёд, к Туманному Гленту, и людской запах становился всё отчётливее. К нему не примешивалось ароматов еды или дыма, но не беда: если даже на месте Глента зияет пустырь, а посередине него сидит человек, он как-то до него добрался. А значит, сможет и вывести из этого проклятого леса на проторенную дорогу! Тучи опустились ниже. В глубине леса замелькали чьи-то сгорбленные тени. Я сжала рукоять охотничьего ножа, висевшего на поясе. Жаль, конечно, мушкетон, но я как-нибудь дотяну до ближайшего торговца оружием. В конце концов, обычная лесная нечисть не сможет причинить мне особого вреда. Запах усилился многократно, сводя с ума. Деревья раздвинулись, пропуская нас с и-скакуном на очередную поляну. Я немного ошиблась насчёт пустыря. Весь Туманный Глент – если он действительно тут был – сводился к одному-единственному старому дому в два этажа, возвышающемуся прямо посередине поляны. Его окна, подслеповато щурящиеся разбитыми стёклами, грозно уставились на меня. Покосившаяся дверь поскрипывала, покачиваясь на ржавых петлях. По всем признакам дом пустовал, по меньшей мере, лет десять. Но человеком отчётливо несло именно из его внутренностей.