under my skin

Oh, oh, I'm falling, so I'm taking my time on my ride Oh, I'm falling, so I'm taking my time on my ride Taking my time on my ride

twenty one pilots В скором времени я спустился на лифте в холл отеля. Темно-бордовые стены были украшены новогодними сияющими гирляндами, сверкающие яркими красками, а в самом центре зала, недалеко от ресепшена, стояла огромная изумрудная елка, переливающаяся различными оттенками золота, начиная от новогодних елочных игрушек и заканчивая шуршащей мишурой, которую так и хотелось потрогать. На макушке уже красовалась блестящая звезда, она будто бы пыталась дотянуться до самого потолка, возвышаясь вверх. Эту предновогоднюю атмосферу дополняли большие широкие окна, за которыми мчались друг за другом серебристые снежинки, застилая собой весь обзор на Москву. Кроны деревьев были полностью покрыты белоснежным снегом, как и крыши старых одиноких домов. Небо уже сгустило блекло-синие краски, несмотря на то, что сейчас только утро. Синева перерастала в непроглядную тьму, которая закрывала пробудившееся солнце, которое еле-еле пробивалось сквозь столь плотные слои облаков. На улице меня ждал Тайлер, который сидел за водительским сидением черной машины, барабаня пальцами по рулю. Я непосредственно сел рядом с ним, и не успев захлопнуть дверь, как он тут же незамедлительно тронулся с места, промолчав. Такая сдержанная аура меня напрягает, я инстинктивно вжался в кресло, не по своей воле. Спустя пару минут, которые уничтожали меня своими бесконечно длинными секундами, мой друг тяжело вздохнул, после чего спросил: — Помнишь, как в подростковом возрасте я не вылезал из дома?  — его взгляд лежал то на дороге, то на моем лице. Я слегка расслабился, думая, что плохое позади, и вдумчиво ответил: — ‎Конечно помню. Но к чему это?  — в недоумении вопросил я, изучая воображаемую ссадину на своей сухой ладони, поскольку я не знал, куда смотреть. — ‎Тогда ты пытался хоть как-то развеселить меня, присылая мне фотографии с разнообразными смешными пометками. Я смеялся, и у меня становилось теплее на душе от того, что я имею такого веселого и заботливого лучшего друга, который вскоре помог мне выйти из этого «образа жизни». Джош, в шестнадцать лет ты поддерживал меня, как мог, и у тебя это вышло, а теперь настал момент мне прийти на помощь. Но я не знаю как. Возможно, я уже миллион раз тебе это твердил. Что мне надо сделать, чтобы мой друг снова стал счастливым и жизнерадостным человеком, который всегда улыбался и мог поднять всем настроение? Я сделаю все что угодно, лишь бы вернуть прежнего Джоша, — закончил он, отворачиваясь от меня. Я был в замешательстве от его слов, меня страшно терзала собственная совесть, я чувствую перед ним и своими родными большую неисправимую вину. Я беспомощно опустил голову, мне нечего сказать в свое оправдание. Неужели все мое угнетенное состояние только из-за Дебби? Помню, рядом с ней я чувствовал себя превосходно, был готов пойти на все, хоть бы она ощущала тоже, что и я. Как только я закрывал глаза, предо мной представало загорелое изящное лицо Райан, очаровательные светло-карие глаза с длинными ресницами, которые у нее постоянно путались между собой из-за туши, манящие меня пухлые розовые губы, изгибы которых я исследовал каждую ночь, когда мы оставались наедине. Весь мир становился для меня чуточку лучше, но сейчас осознаю, каким я был глупцом. С ее уходом из моей жизни, за ней последовала и сама жизнь. Осталось лишь опустошенное никчемное тело, которое потерялось в этом суетливом мире. Сколько же было попыток начать жизнь заново, с чистого листа, будто ничего и не было, но все они потерпели неудачу. Эта пустота высасывает из моей души последние жизненные силы каждый день. Сердце изнемогает от острой боли, а тело словно ватное, не способно ни на что. Долго ли все это продлится? Этим вопросом я задаюсь уже долгое время. — ‎Джош, мы приехали. Пойдем, — обратился ко мне Тай. — Ты смотрел в одну точку все это время. Все хоро… — ‎Да-да, идем, — быстро проговорил я, выскакивая из машины. Тайлер лишь хмыкнул мне в ответ, громко хлопая черной дверью машины. Вокруг все также яростно вились пушистые хлопья, покрывая меня толстой пеленой. Слишком холодно на улице, и кажется, будто я ощущаю, как леденеет мое тело. Снег сильно скрипел под нашими ногами, потому что мы с Тайлером уже бегом побежали к зданию, где завтра будет проводится долгожданный заключающий концерт тура Emotional Road Show World Tour. Как только снова начинаю думать об этом, голова идет кругом, искажая и без того безобразную реальность вокруг. Ненавижу это чувство, но от него мне иногда становится намного легче. Лишь иногда. Мы забежали в здание, на ходу стягивая с себя свои теплые куртки и направляясь прямо на сцену, так как времени на репетицию завтрашнего концерта осталось не в избытке. В огромном зале нас уже ждали наши излюбленные инструменты, побывавшие во многих частях света. Тайлер подошел к подставке с укулеле, все также молча, с чем я уже окончательно смирился. Но, а я проворно запрыгнул на платформу с блестящими барабанами и мы принялись заниматься нашей общей страстью — музыкой. После нашей предварительной репетиции, мы были слишком утомлены что-либо делать. Я сидел в гримерке, откинув голову назад, пытаясь думать о чем-нибудь отвлеченном от происходящей действительности. Все угнетающие депрессивные мысли словно льнут ко мне, пробираясь в мою голову, изматывая меня до глубочайшей безразличности на все, что окружает меня. Тайлер медленно вошел внутрь, уткнувшись в телефон, снова не глядя на меня. Если честно, это затяжное молчание доставляет мне неистовый дискомфорт. Обычно Тайлер разряжал критическую обстановку, а после этого я лишь что-то начинаю добавлять в общий разговор, так всегда было раньше. Но в этот раз он просто молчит, от настораживающей тишины жутко звенит в ушах. Может быть он ушел в себя? А если именно так я выгляжу со стороны? Человеком молчаливым, без улыбки, и ни грамма эмоций… Почему-то моя триумфальная «додумка» меня не радует. — Дженна предложила съездить в суши-бар. Хочешь с нами? — я облегченно выдохнул в который раз. Тай поднял на меня взгляд. В этих темно-карих глазах можно было видеть нескрываемое отчаяние, переживание с небольшой долей усталости, когда он смотрит прямо на меня, в отверженную от этого мира, пустую, темную душу. Возможно, эта бессильная душа пытается найти источник света, который поможет ей снова обрести себя, восстановиться, стать собой. Хотя возможно мне уже это все кажется. Я уже не в чем не уверен. Последнее время слишком много сомнений стало появляться в моей жизни. — ‎Ты с нами? Или хочешь продолжить безнадежно грустить в своем номере? — Джозеф поднял одну бровь. — ‎Я… Не могу точно ответить, — промямлил я, смотря в пустоту. Если начистоту, я на самом деле не знал, что ему ответить. Разбитую вдребезги правду или же наигранную ложь? Оба варианта не особо подходят в моем положении. — ‎Можно мне опять попытаться дать тебе совет? Учись снова видеть прекрасное в жизни. Это тебе принесет, так сказать, освобождение, и думаю ты снова сможешь стать собой. Таким славным Джошем, который обожает жизнь и живет сегодняшним днем. Ладно? Сколько раз я говорил, — заключил Тайлер, приближаясь к двери их гримерки. — Будь собой. Я же знаю, что это не ты, — улыбнулся он мне моей любимой улыбкой и захлопнул за собой дверь. Этот глухой звук еще несколько раз навязчиво повторился у меня в голове…