Аффлюэнца

      Сегодня Искра отрывается в «Сумрачном Лесу» не в качестве танцовщицы — использует заслуженный выходной по-полной и, откровенно говоря, наслаждается им больше, чем самой работой. Из Нью-Йорка на пару дней прилетела Пестроцветик, и первым же делом позвала подругу в любимый ими обеими клуб. Не то, чтобы Искра считала её своей подругой, но по крайней мере общение с этой девушкой её раздражало не очень сильно, что уже большой плюс. И было в ней что-то… Знакомое. Или скорее такое чувство, будто в зеркало смотришься. Они имели больше общего, чем Искра могла себе представить — или хотела бы иметь. Пестроцветик тоже чувствовала себя недопонятой и покинутой, и в её семье она тоже являлась далеко не главной любимицей. Тоже завидовала заправлявшими школой тройняшками, а ещё пыталась строить из себя стерву, не имела собственной личности и подстраивалась под всех, кто ей мало-мальски симпатизировал. Должно быть, они были сёстрами по несчастью. На данный момент Пестроцветик после окончания школы пока никуда не поступила и переехала жить в Нью-Йорк с позволения Крутобока, чтобы работать там моделью и надеяться на более крупные контракты и показы в других странах мира. Разумеется, она была не такой известной как сестра, но уже начала что-то из себя представлять в мире моды. Вообще, Милли активно пыталась её выдать замуж за кого-нибудь как можно богаче, чтобы окончательно избавиться от этой обузы, чему Пестроцветик не слишком сопротивлялась — так она станет нужна хоть кому-то.       Они сидели на комфортном кожаном диванчике, наслаждались музыкой и общей атмосферой. В их крови уже была убойная доза увеселительного вещества и пара-тройка бокалов алкогольных коктейлей — не очень крепких, пока лишь для разогрева. До этого они встретили Дроковницу и Муравьятника, которые более чем радушно поприветствовали старую знакомую, приехавшую в гости и согласились на минуту-другую разделить с подругами приём, пока не скрылись где-то на танцполе. Субботний вечер шёл своим чередом, ничего не мешало получать удовольствие.

She got money for blow Just check her damn nose Prescription ain't an issue You can mix it with the, uh And if you wanna do it, baby I'm right here with you

      — Я ненавижу Лос-Анджелес, но этот клуб заставляет меня сюда возвращаться, — улыбнулась Пестроцветик, откинувшись на спинку дивана, — Здорово, что у нас тут столько знакомых появилось. Музыка отпад, алкоголь высший уровень, ты знаешь. Даже порошок с собой приносить не нужно. Отсыпят прямо здесь!       — Прям таки ненавидишь? Раньше ты вроде менее негативно отзывалась о нашем городе, — Искра откинулась следом за ней.       — Ну… Не знаю. По-хорошему, здесь меня ничего не держит, а по-плохому… Меня не любит собственная мать, а я, пожалуй, буду в ответ ненавидеть город, в котором она меня и родила. Это логично, правда? — рассмеялась она.       — Думаю, да.       — Лучше б мне было родиться тоже какой-нибудь больной и странной. Или вообще не родиться, даже не уверена, что выигрышнее, — несмотря на пессимистичность фраз, Пестроцветик была навеселе, — Когда на тебя наплевали с высокой колокольни, оба варианта звучат неплохо. Хотя в первом случае мне тоже бы что-то да перепадало.       — Звучит грустно, — Искра смотрела прямо перед собой немигающим взглядом. Её губы во время разговора почти не шевелились — кокаин слишком сильно по ней ударил. Она, кажется, даже не осознавала, о чём Пестроцветик ведёт речь.       — Да… Точно. Что это мы о грустном. Пора потанцевать! — она засобиралась уже встать с дивана и схватить подругу за руку, как вдруг заметила знакомые лица неподалёку. Судя по всему, они появились в клубе недавно.       — А это разве не из нашей школы ребята… — она еще раз внимательно посмотрела, — Эй, Искра! — Пестроцветик вывела девушку из забвения, чуть стукнув её по коленке.       — Да? Ах, да… — она приподнялась с дивана, — Где? — её зрачки были размером с большое чёрное блюдце, глаза хаотично забегали по толпе.       — Вот же. Ветерок, кажется, и… Не пойму, кто с ним. Когтегрив? Ну тот, помнишь…       — Дерьмо какое, — фыркнула Искра, не дав подруге закончить. Её настроение вмиг испортилось от одного только упоминания этого имени.       — Согласна. Надеюсь, они нас не заметят.       По закону жанра, парни живо заметил школьных приятельниц; или, скорее, неприятельниц, и подошли к их столику с довольно самонадеянными лицами.       — М-м-м, кто же здесь, — протянул Ветерок, — Клика тех самых троих из королевской династии? Как отдыхается? Они вам не запрещают по таким местам ходить? — он криво усмехнулся, явно злорадствуя.       — Заткнись. Ты что здесь вообще забыл? Кто тебя впустил? — шикнула Искра. Она даже не подняла на него голову, зарылась руками в волосы и пыталась привести себя в чувства.       Пестроцветик наблюдала за всем этим, поджав губы в напряжении, а Когтегрив стоял также молча рядом с Ветерком с самодовольной ухмылкой — наверное, размышлял, сказать ли при нём что-нибудь провокационное об Искре.       — О-о-о, подруга, да ты упорота, смотрю, — рассмеялся Ветерок и нагло взял Искру за подбородок одним грубым движением, заставляя смотреть на себя, — Мой отец голливудский режиссёр, думаешь, мне бы кто-то запретил сюда входить? Лучше скажи, что здесь забыла ты, пустышка, — затем он посмотрел на Пестроцветик, — А насчёт тебя даже спрашивать не буду, у тебя хотя бы есть кем похвастаться.       — Не обращайся к ней так! — недовольно отозвалась Пестроцветик, чуть нахмурив брови и пытаясь оттолкнуть Ветерка.       Когтегрив с Ветерком одновременно рассмеялись.       — Помолчи-ка. Пускай лучше говорит дешёвочка, — он убрал руку с подбородка блондинки.       — Пестроцветик, пойдём, — Искра вдруг оживилась, схватила девушку за руку и вместе с ней встала с дивана.       — Танцевать?       — Нет. Поговорить. Отойдите, блять, — она грубо пихнула в бок загородившего ей путь Ветерка и едва протиснулась между ним и Когтегривом, все еще держа за руку шедшую позади Пестроцветик в полном недоумении.       Она быстрее обычного зашагала в уборную, наконец отпустив подругу, а когда они вошли, то не стесняясь занюхала небрежно оставленную кем-то полоску вещества на чёрном мраморе около одной из раковин и опёрлась о ближайшую стену, зажимая нос и жмурясь. Ноги уже еле держали её.       — Бля-я-я-ять, — пробубнила Искра и потёрла переносицу.       — Что-то случилось? Или ты просто специально нас увела подальше от тех придурков?       — Да не-е-ет, — она затем неосторожно потёрла оба глаза, заставив размазаться макияж, — Я не могу тебе сказать, но должна. Я работаю здесь стрипухой.       — Что? — удивилась Пестроцветик.       — Я, блять, за деньги танцую. И я не понимаю, зачем я это говорю. Мне плохо… Я должна что-то с этим сделать…       — Что с чем сделать? Искра, ты не шутишь? Зачем ты работаешь здесь на такой… работе?       — Это долгая история… Мне плохо, — она пару раз стукнулась затылком о кафельную стену и совсем не чувствовала боли.       — Может, тогда поедем по домам? — она обеспокоенно положила одну руку на плечо Искры, а второй ощупала лоб и щёки, — Ты вся горишь. Или можем в отеле переночевать. Искра?! — она позвала подругу из очередного забвения, чуть чуть похлопала ту по щекам, — Звёздное племя, ты же не передознулась?!       — Да мне морально плохо, дура, — она попыталась отпихнуть Пестроцветик от себя, но силы медленно её покидали, — Со мной всё нормально. Я должна… Я должна кое-что сделать, — Искра отошла от неё.       Мир перед её глазами не то чтобы безнадёжно плыл, но весьма уверенно шатался, а разум был окутан такой плотной дымкой, что через неё нельзя было пробраться. Лишь какие-то совсем-совсем тонкие и редкие просветы мыслей выглядывали и заставляли её пойти и сделать задуманное. Она не осознавала, чем таким было это «задуманное»; Искра скорее ощущала, что её тело ей вообще не принадлежит; но видимо это лежало уже где-то на том самом нижнем уровне подсознания, или же уже было вшито в структуру ДНК неумелыми кривыми, но на удивление прочными стежками.       — Искр! Куда ты идёшь?! — Пестроцветик быстро догнала её. Она почти что паниковала.       — Я не знаю. Туда, куда я иду… Тебе туда нельзя, — девушка еще раз попыталась отпихнуть от себя спутницу и у неё почти что это вышло. К этому моменту они уже покинули уборную.       — Я боюсь за тебя! И боюсь за себя! Тут опасно оставаться в одиночку, ты же помнишь? — она вдруг остановилась и осталась позади Искры, — Возвращайся скорее! Тут высокий секс-траффик! — лишь крикнула она вслед, позволив подруге угодить в лапы неизвестности. Милый дружеский поступок.

So we put on our eyeliner And a bit of glitter dust Life at night is always finer Neon streets are full of lust Teenage kids and Soho Dolls They make you want to cry, yeah-yeah Like my superstar, they fall Some will be alright

Don't you want to? Don't you want to hold the gun?

      Искра шла довольно уверенно, лишь иногда путаясь в собственных ногах. Она не ведала, что творит, но знала, что, наверное, так нужно было. Игравшая в зале музыка глухо отзывалась вдалеке. Она громко стучит, едва ли не долбит кулаком по двери кабинета, норовит выломать, и её абсолютно не заботит, что оттуда может выйти тот же Звездоцап и неизвестно чего с ней сделать. Наваливается почти что всем своим весом на этой очень дорогой деревянный прямоугольник с ручкой и чуть ли не падает на пол, но чужие руки вовремя её ловят и уводят подальше с неразборчивым ворчанием.       — Ну конечно, блять, кто ж еще это может быть, — единственное, что она смогла разобрать в самом начале. Резкий удар затылком об холодную стену заставляет её немного проснуться.       — Что? — бормочет она, её глаза широко распахнуты и смотрят прямо на Коршуна.       — Это я у тебя спрашиваю. Что ты здесь забыла? — он брезгливо подтёр её нос от белых остатков, — Фу, ещё и нанюхалась. Уйди-ка по-хорошему.       — Я не уйду, — глупо улыбнулась Искра.       — Да как ты меня заебала уже, — Коршун отошёл от неё, еле сдерживая себя, — Ты блять знаешь кто сидел в кабинете и чуть не увидел тебя в таком виде?! Я вышвырну тебя за твои выходки, сука, только мешаешь больше!       — Ну ты же меня не выгонишь все равно, да? — она склонила голову набок. Ей так понравился этот грубый тон и осознание того, что она может испытывать его терпение сколько угодно, прекрасно зная о своём в какой-то степени выигрышном положении.       Коршун осёкся на минуту, набрал побольше воздуха в лёгкие. Его скула подрагивала.       — Да, дрянь, не выгоню. Но тебе все равно очень легко найти замену, так что не зазнавайся. Вали уже отсюда.       — Я должна кое-что сказать. Тебе понравится.       — Тогда говори уже блять быстрее.       Искра сделала над собой очередное усилие, чтобы хоть как-то прийти в чувства, чуть отошла от стены и выпрямилась. Она немного пошатывалась, и то, больше от тех алкогольных коктейлей, успевших ударить в голову и вкупе с белым порошком оказавших её организму «потрясающий» эффект.       — Когтегрив привёл с собой одного конченного, у которого отец типа… знаешь, известный режиссёр, а значит явно связанный со всякими тёмными темами. Как я помню, этот его отец… довольно эксцентричный мужик, пускай и не очень публичный. Так что обрати внимание. Может, он вам по…       — И кто он? — незамедлительно спросил Коршун, не дав Искре договорить.       — Найди Когтегрива, он здесь сейчас где-то ходит рядом с парнем примерно его возраста. У него… тёмные волосы… Зовут Ветерок. Противный тип и отца ненавидит, но если что вдруг… Я тебе о нём сообщила, — девушка икнула и незамедлительно прикрыла рот рукой. Неприятный ком тошноты подступил к горлу.       — Пожалуй, сообщу о нём кому надо и с ним сейчас же свяжутся. А теперь вали, пока пинка под зад не дал, — он взглядом указал на проход в коридоре подальше от кабинета.       Вдруг Искра громко рассмеялась и медленно зашагала прочь, всё время оборачиваясь назад. Коршун более не издал ни звука.       — Ну тогда пока-а-а-а! — растянула она, продолжая смеяться. Кинула напоследок какое-то подобие воздушного поцелуя и едва не упала на пол, успев рукой опереться о ближайшую стену. Мужчина же этого всего не увидел и уже зашел обратно в кабинет…       …И это было последним воспоминанием Искры с той ночи. Дальше будто бы сценарист фильма в её голове убрал, должно быть, неподходящие диалоги и сцены, — вырезал из их сюжета и оставил вместо них лишь чёрный экран; или в театре в пьесе под тем же названием резко задёрнули занавес, а когда открыли, то перед её глазами уже было совсем другое место действия с другими декорациями, на долю секунды показавшимися знакомыми. Искра быстро открыла глаза и довольно живо привстала на локтях с целью оглядеться вокруг, но тут же плюхнулась обратно, схватившись за голову с неприятной болью. Ощущение, будто по затылку пару раз стукнули молотком, а резкое приземление на подушку усилило эффект. Её светлая копна волос едва ли не сливалась с белой подушкой; бывшая прошлой ночью лёгкими волнами, которые теперь абсолютно прямые расплылись по подушке. Девушка полежала так еще немного и попыталась присесть на краю. Она посмотрела на пол; около кровати стоял большой белый тазик, в который, должно быть, было жалко вываливать содержимое желудка, так как он был абсолютно чистым и пустым, а чуть поодаль от него такого же цвета тапочки, больше похожие на отельные. Тут всё было таким белоснежным и будто бы стерильным, подозрительно похожим на больничную палату. Но она ведь не в больнице, правда? Не могла же она нанюхаться до такого состояния, хотя разок она уже лежала под капельницей от интоксикации. Нет, кровать была двухместная, а комната слишком большой и хорошо обставленной даже для палаты частной клиники, да и никакого оборудования не виднелось. На тумбочке стакан с водой, рядом с ним лежали два блистера с таблетками — одни были как капсулы, другие — круглые и белые, такие же белые, как эта подушка, тапочки, тазик, тумбочки и комод неподалёку. Искре не понравилась настолько светлая комната.       Наконец, спустя пару не слишком поспешных движений она выпивает воду в стакане буквально одним глотком и не забывает ею же запить обе таблетки. Прочтение надписей на задней стороне блистеров показало, что это два вида обезболивающих. Что-ж, не отрава, и то хорошо — хотя Искра чувствовала, что она находилась в знакомом месте, и травить бы её точно не стали. Окно было открыто; она поняла это по приподнимающейся шторе и лёгкой прохладе помещения. Девушка осознала, что ей стало чуть лучше после выполненных манипуляций, даже затылок уже будто бы меньше болел, и она окончательно встала с постели с целью найти свои вещи и понять, кто её сюда привез. Ещё неплохо бы вспомнить, что же такого произошло на вечеринке — давно ей так не отрубало память. А ещё, должно быть, на её телефоне немыслимое количество пропущенных звонков. Впрочем, обо всём по порядку.       Ни сумки, ни телефона не обнаружилось, поэтому Искра решила пойти освежиться в ближайшей ванной. Из окна ванной открывался вид на огромный задний двор и на парочку других домов неподалёку, схожих по планировке и размаху территории. Также она увидела теннисный корт и, кажется, поняла, чей это дом. Разумеется, это не единственный особняк на планете с теннисным кортом; он был у многих других людей, даже не живущих в этой округе; но именно на таком корте могла играть только Остролистая Эррера-Файер. Он служил опознавательным знаком этого дома, сигналом того, кто в нём живет и чем он увлекается — как ранчо с лошадьми у Иглогривки. Теперь оставалось лишь узнать, кто конкретно из жителей данного особняка обнаружил её в клубе и привёз к себе.       Искра и не знала, как ей лучше поступить — неловко спуститься в столовую, где наверняка кто-нибудь да был, или же постараться улизнуть как можно быстрее и незаметнее. Эта семья ей далеко не чужая, по факту — но при этом она не могла ощущать, что хоть как-то с ней связана. Ей иногда хотелось, чтобы они не были родственниками — так было бы чуточку проще жить. Было бы куда меньше обязательств, например, а они не загораживали бы собой всё солнце, оставляя Искру в тени. Да, жизнь определённо была бы проще, хотя не намного — ведь не было бы их денег и влияния. Пока Искра спускалась по лестнице и оглядывалась, то ответ на вопрос «быть или не быть» встретил её сам — в лице Остролистой.       — О! Ты проснулась! Как самочувствие?       — Всё в порядке… Спасибо. Мы можем поговорить?       — Конечно! — они продолжали стоять на лестнице на середине пути; Остролистая поднималась наверх, а Искра вниз, — Только вот найду Львиносвета.       — Я хотела бы, чтобы он не участвовал в разговоре, — честно выдала Искра.       — Не волнуйся. Я просто его найду и быстренько скажу кое о чём, а не приведу с собой, — понимающе улыбнулась собеседница, — Иди пока в столовую, попроси завтрак.       Она не хотела завтрак — у нее дома был свой. Она бы, вообще-то, обошлась и простым соком либо колой — хотя свежевыжатый фреш или сладкий газированный напиток на голодный желудок не слишком полезны и наверняка разъели бы ей всю слизистую внутри, — но плевать. Однако домработница увидела её, поняла всё без слов и умчалась на кухню. Искра со вздохом присела на стул — ей больше ничего не оставалось делать. Вскоре появилась и Остролистая, с собранными в хвост волосами, в тёмно-коричневом коротком халате, из-под которого выглядывал чёрный топ с кружевными вставками и атласные шорты того же оттенка. К этому моменту Искре из завтрака подали пока только стакан воды, который она моментом осушила.       — Ну что, — она присела напротив, — Я кажется уже догадалась, о чём ты хочешь поговорить.       — Да… Это ты меня забрала? Как ты меня нашла? Я вообще ничего не помню…       — Но сначала скажи, почему ты была именно в «Сумрачном Лесу»? Почему вас всех, блин, туда тянет?! Это плохое место, ты ведь помнишь, кем оно основано?       — Я… Я не знаю, меня позвала Пестроцветик! — растерялась Искра, — И какая разница, чей это клуб, если он хороший?       — Хороший?! — едва не закричала Остролистая, но увидела, как Искре подали завтрак на стол и резко прекратила говорить, а когда домработница ушла, то продолжила немного тише, — Да в нём наркоты больше, чем провозят через мексиканскую границу! В нормальных клубах такого нет, там это дело хотя бы прячут! Мне не нравится, что ты там бываешь. Пожалуйста, можешь ли ты…       — Тебя не смущает, что там твой брат ошивается?! — вспылила блондинка, — Выскажи ему претензию для начала и поделись уже со мной тем как ты меня обнаружила!       Пока Остролистая молчала, она взяла вилку и наколола на неё немного красной рыбы с сыром. Всё-таки голод её настиг и она не смогла удержаться перед аппетитно выглядящей тарелкой.       — Прости. Мне не стоило так резко говорить… Но ты меня слышала. Там творятся опасные вещи. Будь осторожна и держись подальше, ладно? — спокойно произнесла она.       — Ты там никогда и не была, откуда знаешь? — съязвила Искра, — И это не твоё дело.       — Нет, это моё дело! — вдруг разозлилась Остролистая, — Почему ты себя так ведёшь? Я забочусь о тебе!       — А я просила о заботе?       Этот довольно простой вопрос выбил девушку из колеи и она в удивлении уставилась на Искру, которая продолжала копаться в своей тарелке с довольно невозмутимым видом. Она глубоко вдохнула.       — Что ты несёшь?! Я могла тебя не забирать, я могла так и оставить тебя на такую же пьяную и угашенную Пестроцветик и кто его знает что с тобой случилось бы! За что ты такая, блять, неблагодарная сволочь? — в её словах чувствовалась горечь.       — Я сейчас встану и уйду, поняла? Я не хочу слушать твои крики и наставления вместо нормального объяснения, — достаточно спокойно, но будто угрожающе ответила Искра.       — И вали нахуй из нашего дома с таким отношением! Только я позвоню твоей матери и расскажу ей, как всё произошло на самом деле!       Искра откровенно удивилась такому рода шантажу, но своего мнения не поменяла. Она не просила с ней возиться. Она уже не ребёнок, сама бы выбралась — а если бы с ней все-таки случилось что-то ужасное, то плевать — не велика потеря.       — Не понял, вы чё орёте?       Воробей вынул наушники из ушей, сложил их в кейс и подошёл ближе к столу. Его волосы были немного растрёпаны; впрочем, как и в большинстве случаев; а чёрная футболка была на несколько размеров больше, как и широкие пижамные штаны. Недавно он понял, что музыка, особенно громкая, ещё лучше помогала ему с контролем способностей и помогала не отвлекаться на чужие мысли зазря, даже несмотря на то, что он мог читать их уже по своей воле — поэтому в наушниках он был круглосуточно.       — Воробей, мы тут…       — Искра, сколько ты вынюхала за ночь? — обратился он сразу к блондинке, игнорируя сестру.       — Да что вам всем так интересно?! — взорвалась она.       — И ещё, насколько близко ты знакома с Коршуном?       Этого вопроса прямо в лоб она точно не ожидала. Искра сглотнула слюну от напряжения и постаралась сообразить с ответом.       — Не близко. Наша встреча была один раз и больше ничего не было, — выдала она, еле дыша.       — Да ладно. А по-моему, ты врёшь.       Остролистая даже тихо ахнула от такого поворота событий и поочередно посмотрела на обоих.       — Нет.       — Тебе лучше не врать мне. Соврёшь ещё раз — я в деталях опишу, чем вы с ним занимаетесь. Так вот, я повторяю, насколько близко вы знакомы?       Искра совершенно ничего не понимала. Он откуда-то знал — и, кажется, знал всё — даже больше положенного. Неужели он шпионил за ней?! Видимо, ничего не оставалось, кроме как признаться — стараясь при этом сохранить тайну о работе. Хотя что он собирается делать потом с этой информацией? Почему выпрашивает? Хотел уличить Искру непонятно в чём? Мог бы и поэффективнее способ придумать.       — Я часто провожу с ним время и бываю в клубе. Он посвящает меня в некоторые дела клуба. На этом всё, правда, — она смотрела ему в глаза и почти не моргала.       — Это то, о чём я тогда говорил вам, Остролистая, — спустя буквально мгновение Воробей обратился теперь к сестре, воспринимая слова Искры как, возможно, что-то должное и такое же очевидное, как тот факт, что трава зелёная, а в сутках двадцать четыре часа. Он отвернулся от неё и отошел, — Я б ещё допросил, да уж слишком много компромата на один квадратный метр получается.       — Звёздное племя… Искра, это правда?! — через полминуты странной тишины прозвучало от Остролистой. Она выглядела такой непонимающей и действительно напуганной, что у Искры на самую долю секунды проснулась совесть.       Тем не менее, она промолчала. Хотя ей в подтверждение не нужно было даже кивать.       — Зачем ты это делаешь? Он… он заставляет тебя? Ты же знаешь, как обстоит дело с педофилией в Голливуде, ты могла бы нам сказать всё как есть! — Остролистая смотрела в упор на неё. Искра тупила взгляд в пол.       — Я не вижу в этом ничего плохого и не хочу это больше обсуждать в таком ключе, — со вздохом ответила она и встала со стула, слегка задвинув, — Скажи моей маме, что я вернусь домой только к вечеру, или… Не знаю ещё, и не ищите меня, — бросила она и едва ли не побежала к выходу из этого вдруг неуютного особняка.       Должно быть, из этих двоих узурпаторов кто-то уже успел сказать охране, чтобы просто так её не выпускали — но когда она со всей силы ударила по железным воротам, то замок на них вдруг сработал, и напоследок Искра успела лишь увидеть удивлённое лицо охранника с телефоном около уха, что выглядывало из стекла его будки. Телефон ей всё же принесли, а в сумке еще была наличность — на удивление — и поэтому, конечно же, кому ещё она могла набрать?       — Кое-что срочное есть. Можем пересечься? — сходу начала она спустя долгие гудки. Пальцы нервно сжимали трубку от нетерпения.       — М-м-м… — Коршун будто специально медлил с ответом. Создавалось впечатление, что на том конце провода он был занят — возможно, отвечал на звонок, не отрываясь от чтения какого-то важного договора. Искра могла чувствовать, как он крутит ручкой и поджимает губы, — Скажи, о чём речь, и я посмотрю, сможем ли.       — Я не знаю, мне говорить или нет… Возможно, меня подслушивают! И это очень серьёзно!       — Что взбрело в твой убитой наркотой мозг? Кому ты нужна, чтоб тебя подслушивали? — усмехнулся он.       Искре пришлось зажать себе рот рукой, чтобы не закричать на всю улицу от досады. Или даже отчаяния. Нужно было срочно выдумать весомую причину и вывести на разговор.       — Пожалуйста! Там… там такое, что всё сказанное может утечь! Утечь правительству… в какой-то мере, — на этом моменте создалось ощущение, что Коршун выпрямился на своём кресле или где он там сидел, но не в той манере, чтобы подорваться и срочно приехать на встречу.       — Ты басню про мальчика, который кричал «Волк!» знаешь? Так тут тоже самое. Пищишь только без повода, а на деле нихуя полезного. Ты меня прошлой ночью едва не подставила, притом весьма сильно, и это я ещё сдержался, чтоб с тобой ничего не сделать. Ты меня уже конкретно заебала. Какое ещё нахрен правительство? — ядовито ответил мужчина.       Искра собралась с силами и успокоилась; или, точнее сказать, попыталась включить равнодушие. Может, она поплатится жизнью за сказанное далее, однако в её рукаве был припрятан козырь, который было самое время достать и применить в игре. Разве они не играли?       — Самое обычное. Верхушка. Припомнить, как я с ней связана? И если я сказала, что утечёт правительству, то значит к нему, а не в канализационную трубу. И раз так… оно может услышать и о том, что ты со мной сделал в той приватной комнате. Хочешь? — она даже улыбнулась тому, как захватывающе у неё получилось сказать.       Ей никто не ответил. А вскоре она услышала звук внезапного окончания вызова. Тем не менее, Искра не убрала телефон от уха — ей показалось, что он перезвонит.       — Через полчаса по адресу в СМС. И пошевеливайся, раз так срочно, шантажистка хуева, — отчеканил Коршун. Он всё-таки перезвонил.       — А я знала, что ты на самом деле милашка, — игриво прощебетала девушка, однако кажется, что ее уже не слышали. Впрочем, это не самая главная мысль, которую она хотела донести, так что нестрашно.

***

      — Звёздное племя… — только и оставалось пробубнить Остролистой вслед ушедшей Искре. Воробей же даже не обратил особого внимания, лишь попытался понять, куда она решила направиться — но в её голове было так туманно, запутанно и будто бы расплывчато, что он даже испугался, что что-то у него пошло не так и он потерял свою способность читать мысли других; а потом переключился на сестру и всё стало в порядке. Наверное, Искра и сама не знала, куда её несут ноги, и не дала знать об этом и Воробью.       — Подожди-ка…       Остролистая резко взяла лежавший рядом с собой телефон и нашла контакт охранника их дома.       — Искра сейчас попытается выйти через главные ворота… — она быстро подбежала к большому окну и повернулась так, чтобы максимально постараться увидеть передний двор, — Заблокируй ворота. Не дай ей пройти.       От скуки парень присел на стул, пару раз пощёлкал крышкой кейса от наушников и вместе с тем слушал происходящее.       — Хорошо, мисс… — охранник, видимо, нажал нужную кнопку, — Сделано.       — Отлично. Сейчас я сама к ней подойду, — Остролистая собралась уже отключиться от вызова.       — Подождите! Она будто бы пытается выломать ворота! Бьёт по ним очень сильно!       — Чего?!       — Я открыл их ей, мисс… Она выглядела такой злой.       — Что, блять?! — разозлилась девушка, — Я тебя просила не открывать! Звёздное племя, ну и идиот! — прошипела она, и тут же чуть спокойнее добавила, — Ладно, хрен с вами обоими, пускай катится, — и бросила трубку.       Остролистая с досадой опустилась обратно на стул. Её руки были скрещены на груди.       — Ну? — спросил Воробей.       — Что «ну»?       — Так всё и оставишь? — он аккуратно придвинул к себе тарелку Искры, где осталось большинство от недоеденного завтрака и взял рукой кусочек сыра.       — Как попадёт в какую-нибудь передрягу, так из неё и выберется. Что я ей, нянька, что ли? Сама ж не просит заботы, — фыркнула она, — В конце концов, у неё есть гиперопекающая сестра, мать и какой-никакой отец.       — Ты обижаешься, верно?       Остролистая слегка задумалась. Нащупала в переднем кармане шорт Juul и сделала быструю затяжку.       — Не то, чтобы… Но она меня взбесила. Я не знаю, я… Чувствую, что с ней что-то не то происходит, ей нужна помощь, хоть она и не просит, поэтому не могу даже злиться. Только вот её поведение… не оставляет мне выбора, — ещё одна затяжка.       — Да, до добра не доведёт столько кокаина нюхать, — он чуть скучающе подобрал форель вилкой и взял в рот кусок хлеба.       — Что ещё ты успел увидеть? — вдруг спросила Остролистая, — Чем еще она занималась в клубе?       — Правда хочешь узнать?       — Оу… постой, — Остролистая набрала в телефоне номер Белолапы и приложила гаджет к уху, — Интересно, тётя Белолапа сейчас с нашей мамой на одном и том же бранче или нет?       — Ты не знаешь, с кем она ходит на бранчи? — усмехнулся Воробей.       — Делать мне больше нечего, кроме как узнавать, с кем именно из своих подружек она там завтракает, — закатила глаза она и тут же слегка улыбнулась, когда услышала, что ей ответили, — Привет! Да-да, Искра у нас, ты же помнишь. Она сказала, что останется до вечера. Думаю, мы пойдем куда-нибудь в ресторан поужинать, и оттуда она вернётся домой. Не переживай, мы не очень поздно легли. Оу, у неё совсем разряжен телефон, а мы только недавно проснулись, вот звоню со своего. Всё в порядке, да. Хорошо, пока!       Остролистая врала ну уж очень искусно, да и тем более ей не впервой вот так покрывать Искру. Слова лились изо рта сами, так естественно и просто, что не оставалось никаких сомнений. Закончив звонок, Остролистая вздохнула.       — И ты ей соврала.       — Ну сам же слышал, — фыркнула девушка.       — И это после того, как Искра с тобой обращалась?       — Знаешь, мне кажется, будто это говорила не она. Типа, я в том смысле, что это… дурное влияние. Или вроде того, — она выдохнула пар, — Поэтому я не должна уподобляться. И я уверена, что ей нужна помощь. Ты слышал?       — Я понял. Так тебе рассказать, что я успел увидеть, или нет?       — Подожди, — Остролистая подняла ладонь в воздух, будто буквально прося остановиться, — Нам лучше во всём этом убедиться своими глазами. Давай узнаем об этом клубе всё, что только можем, и огородим её от него. Чую задницей, что-то там не так, и наркота — меньшее из зол. Папа запрещает нам туда ходить явно не только из-за того, кто его владелец.       — Ну давай, — без особого энтузиазма ответил Воробей, — И могу сказать, что в чём-то ты права.       — Может, это вообще секта… А? — она уловила только последние слова.       — Смотря, с какой стороны посмотреть.       — Звёздное племя! — нахмурилась Остролистая, — Правда, что ли?       Воробей оставался невозмутим.       — Да ладно?! Подожди, так ты не пошутил? — изумилась она.       — Я там не был… Но слегка похоже. Я не знаю, я ж смотрел с перспективы Искры, — бросил он и отодвинул полупустую тарелку.       — Ох… Нам точно стоит поторопиться.       Остролистая зашла в диалог с Львиносветом и попросила его спуститься в столовую. Пожалуй, было бы логично начать с него, ведь брат иногда отдыхал в клубе и мог что-то видеть или знать. Правда, он в данный момент играл в Плейстейшн по сети с Лисохвостом и Ягодником и не имел права отвлекаться, однако в случае долгой неявки Остролистая бы не постеснялась подняться к нему в спальню лично. Спустя несколько минут брат заявился в столовой и не удосужился даже оставить джойстик в спальне — он был у него в руке. Судя по его напряженному лицу, он был не слишком рад, что его оторвали от важного дела — или же игра просто была довольно сложной.       — Что такого случилось срочного? — Львиносвет остался стоять в проходе.       — Лучше пройди и сядь, дело серьёзное, — попросила Остролистая.       — Ну блин! — проворчал он, — Это не дождётся конца матча? Там совсем чуть-чуть осталось!       — Львиносвет! Тебе что, игра дороже спасения Искры?! Иди доиграй и скажи дружкам, что пока ты вынужден их покинуть!       — Че? От чего её надо спасать?       — Так я тебе сразу и рассказала! Иди давай, завершай свои дела!       Парень только махнул рукой в ответ и пошёл обратно в свою спальню. Там, в отдельной зоне у него был диван на троих человек, мягкое кресло, большой плазменный телевизор, аудиосистема и конечно же приставка со стоявшей на полу неподалёку подставкой, доверху заполненной коробками с дисками от разных игр. За игровыми сессиями проходили порой бесчисленные часы, особенно по выходным — если у него нет планов на это время или ему с друзьями вдруг стало коллективно лень покидать дом и встречаться вживую. Белка называла такое увлечение «проблемой современной молодёжи» и, по сути, была права — но не препятствовала ему. Иногда к Львиносвету присоединялись даже Воробей с Ежевикой, и вот на такое Белка закатывала глаза и старалась как можно скорее устранить это «помешательство». В общем-то, типичное мальчишеское хобби, с которым — хочешь, не хочешь — ничего не поделаешь.

***

      Адресом являлся ресторан-стейкхаус в Вествуде. Интересный выбор места — деловой, спокойный район с минимумом развлечений и обилием студентов. Должно быть, это специально, чтобы не привлекать лишнего внимания, ведь туристов и простых зевак тут ходит не очень много — но в любом случае Искра в этом плане доверяла Коршуну и приехала на место без колебаний, опоздав, правда, минут на десять. Но от чего-то она была уверена — он все еще ждал её. Впрочем, как он сам любил выражаться — «иного выбора у него и не было».       Конечно, многие посетители были несколько удивлены, когда увидели в таком культурном месте в светлый погожий день чуть потрепанную Искру в открытом платье, больше подходящем для ночного клуба и с неаккуратно уложенными волосами. Она бы, безусловно, взяла что-нибудь на время у Остролистой из приличных вещей, и расчесала волосы, и, может, даже накрасилась — если бы они не поссорились. А так, пришлось явиться, в чём была. Хорошо, что Искра смекнула почистить зубы чьей-то щёткой, так от неё хотя бы не воняло. Но, безусловно, ей не хватало как минимум холодного освежающего душа.       Она замечает Коршуна почти сразу же и подсаживается к нему. Выглядит слегка нелепо на фоне как всегда шикарного, аккуратно и стильно одетого Коршуна с лучшими часами на запястье и шлейфом парфюма, буквально кричащим о богатстве — но её такой контраст не смущает. Кто-то из посетителей ресторана продолжал пялиться на Искру в полном недоумении, мол, что такая неряха здесь вообще забыла.       — На шоссе по пути из Калабасаса была пробка, — сказала она абсолютно ровным голосом и тут же схватила в руки меню.       Коршун сидел, даже не шевелясь, и смотрел на Искру, явно ожидая, когда она там начнёт говорить по делу. Со стороны это выглядело слегка жутковато — будто он хотел её прикончить прямо на месте и съесть вместо стейка, который он заказал, отчего тот любопытный посетитель даже отвернулся. Когда его пальцы застучали по поверхности стола, он начал говорить:       — По моему, это ты меня позвала, — процедил он.       — А? Ах, да, — Искра подняла на него голову, — Извини, я просто толком не ела. Проснулась дома у Эррера-Файер, а Остролистая давай на меня орать, где я была, и всё такое. Сбежала от этой конченной истерички как можно скорее и дальше.       — И даже не переоделась, припёрлась сюда как свинья, ещё и с лёгким перегаром, — поморщился Коршун.       — Эй, что за оскорбления! — возмутилась она в полушутливой манере, — Сам же слышал, что я проснулась не у себя дома.       — Хрен с ним. Зачем звала по итогу? Что за срочность?       Искра устроилась на стуле поудобнее.       — Короче, дело такое. Один из тройняшек каким-то образом узнал, что я посещаю клуб далеко не просто так. Возможно, он даже в курсе о моей работе, потому что он дал понять, что знает многое. Не спрашивай, я понятия не имею, откуда он это видел, но в клубе я его никогда не замечала. Значит, он не настолько придурок и не следил за мной. А как тогда он, блин, разнюхал об этом всём?! Я сдуру высказала тебе предположение о прослушке, но сейчас понимаю, что это как-то не вяжется… Короче, это странно, я вообще ничего не понимаю! — выдала она. К этому моменту на них уже никто не обращал внимания.       — И кто именно это? — только спросил Коршун.       — Воробей, — ответила Искра и тут же отвлеклась на подошедшего официанта, передала ему свой заказ — салат «Голубой айсберг», стейк-медиум на кости со спаржей в соусе и лимонад.       — И что я, значит, должен делать с этой информацией? Ничего же непонятно, — чуть скучающе отозвался он и, кажется, готов был тут же встать и уйти, если бы не ждал свой заказ.       — Не знаю, блин. Убей его там, допустим, мне то-что? Моё дело сказать о потенциальной угрозе и о том, что эта херь меня одновременно озадачила и напугала.       — Ты понимаешь, с учётом его происхождения, избавиться от него выйдет очень дорогим во всех смыслах и опасным делом. В конце концов, он просто подросток, что он сделает? Расскажет папочке? Этот мягкотел для тебя фактически никто, его не будет волновать твоя судьба и слова сына он ни во что не поставит. А сына ли… Сдаётся мне, эта его жена шалава рыжая нагуляла от кого-то, а как я помню этого мелкого, он не похож ни на кого из них. В общем, это исключительно твоя проблема, с которой ты должна разбираться сама, я и клуб тут ни причём.       Искра, конечно, не ждала, что Коршун самоотверженно ринется ей помогать и как-то защищать её честь, но тем не менее его слова ввели её в ступор. Что значит «исключительно её проблема»? Грязные дела Искры — только верхушка айсберга, кто знает, что ещё видел Воробей? Может, он видел всё, не зря же он на это намекнул. Коршун рассуждал абсолютно не тем образом.       — Только ли меня это касается? Ты, кажется, не понял, — Искра подвинулась поближе и стала говорить немного тише, — Дело тут не только в моей работе, но и во всём остальном. Говорю же, он дал понять, что знает, что в клубе не всё так чисто. И он не из тех, кто будет молчать. Если раскроется, кому на самом деле принадлежит клуб и чем вы через него торгуете, то настанет пиздец. Даже если он знает столько же, как и, например, я, то этого всё равно более чем достаточно. Теперь понимаешь?       — Ну раз так, предложи адекватные пути противодействия этой твоей угрозе. Пока я слышу только бредни сумасшедшего, — проворчал Коршун.       — Я ж говорю, не знаю. Я лишь предупредила. Ну прикончи его, что тут такого в конце концов?       — Дура, я тебе объяснял, таких как он так просто не прикончишь. Тем более, он же тебе вроде не чужой. Совсем не жалко парня?       — Если он будет мешать и болтать лишнего, то его и не должно быть жалко, — сказала Искра довольно твёрдо, холодно и весьма несвойственно подростку её возраста.       Коршун был удивлён такому тону, но не подал виду и промолчал в ответ. Вскоре им принесли тарелку с устрицами, королевскими креветками и мидиями, которую он заказал. Пока они ели морепродукты в тишине, мужчина кое-что обдумывал.       — Раз тебя это не смущает, то я готов показать тебе, что мы делаем с такими, как Воробей, — внезапно предложил он.       — Что? — Искра вскинула брови вверх, — Вы уже прям сегодня с ним…       — Нет же. Во время нашего собрания нам необходимо устроить очередное нечто вроде линчевания над одним неверным. Вот и посмотришь в первых рядах, что да как. Я ни к чему не склоняю и ни на что не намекаю, тебе не должно стать жалко Воробья после увиденного, но тем не менее.       Искра сначала даже не поверила, что он может вот так спокойно и прямо за едой говорить о жестокости и убийствах. Её начало слегка мутить, когда она представила себе подобную сцену, она отложила креветку на тарелку и посмотрела Коршуну прямо в глаза.       — Серьёзно? Ты правда предлагаешь мне посмотреть на убийство? Типа как на выступление в цирке?       — Да. И дважды я предлагать не буду. Либо сейчас, либо никогда, — он продолжал невозмутимо есть.       — И вот так вы типа расправляетесь со всеми, кто переходит вам дорогу?       — Верно.       — Обалдеть… Я… я не думала, что у вас и такое бывает… — она нервно отпила из своего лимонада.       — Включи мозг. Я же тебе не на пустом месте периодически угрожаю расправой. Однажды и с тобой такое случится, если продолжишь вести себя как идиотка.       Когда Коршуну принесли его стейк, то он учтиво поблагодарил официанта и принялся за мясо. Казалось, упомянутая им только что тема его вообще никак не тронула — а вот у Искры аппетит вдруг пропал. С одной стороны, ей было невероятно интересно посмотреть, что там будет и над кем собираются проводить «суд Линча», а с другой, она ужаснулась, представив, что также расправятся с Воробьём. Наверное, он этого не заслужил.       — Я тебя не боюсь, — вдруг начала она, заставив Коршуна поднять на неё глаза, — Преимуществ у меня все равно чуть больше, что бы ты себе там не выдумывал. А захочешь вывезти в лес — нестрашно, по мне мало кто будет скорбеть. Я и смерти не боюсь, понимаешь? А тебя тем более. Так что… Попрошу не считать меня какой-то там напуганной овечкой или низшей ступенью цепи. Мы вполне себе равные члены одного общества «Сумрачный Лес». Не зря ведь ты пригласил меня на ваше собрание?       Мужчина быстро огляделся по сторонам, слегка приблизился и угрожающе понизил голос.       — Ты больная, что ли? К чему ты это сказала?       — Чтобы не зазнавался, — Искра улыбнулась. Она выглядела так, будто говорила о погоде, а не о преступном синдикате.       — Зачем ты такие вещи озвучиваешь в общественном месте, идиотка? Я об этом. Закрой рот и чтобы я ни слова не слышал от тебя до конца моей трапезы, — отчеканил Коршун и вновь обратился взглядом в собственную тарелку.       Девушка уставилась на него таким виноватым взором с приоткрытым ртом и почувствовала неловкость. Ей хотелось показать, что она тоже чего-то да стоит, и что он мог бы и повежливее с ней общаться, раз она, как он сам однажды сказал: «незаменимый элемент Сумрачного Леса». Не вышло — хотя приглашение на чьё-то убийство вселило в неё некоторую надежду. Такого у неё еще не было, возможно, это означало переход к чему-то новому. Коршун же на самом деле подметил про себя, что Искра действительно отчаянна, раз не стесняясь высказала ему это вслух, ещё и таким серьезным, полуугрожающим тоном — смешно становилось. А ещё она безумна в некоторой мере — и этого он начинал бояться. Люди, которым нечего терять — те еще сумасброды, раз от них даже инстинкт самосохранения сбежал; так что кто знает, на что готова эта девчонка и что еще она может вытворить? На первый вопрос он уже знал ответ; Искра готова на всё; а вот неизвестность перед вторым его пугала. Странно, странно, странно… Коршун ругал самого себя за то, что испугался девочки-подростка и пожалел, что предложил ей пойти посмотреть на убийство. Того гляди ей понравится настолько, что она вызовется быть в роли палача. Говоря о палаче… Мужчина быстро взял себя в руки и понял, что это отчаяние необходимо срочно использовать в нужном русле.       Итак, они действительно молчали всё время еды. Искра собралась уже сама оплатить свой счёт, поскольку теперь могла за это не переживать, однако чёрная банковская карта Коршуна опередила её, и когда она только успела потянуться за сумкой, то улыбчивый официант уже поблагодарил мистера Карвера за чаевые и пожелал удачного дня. Девушка вскинула брови в удивлении, но поняла всё без слов и продолжила изображать из себя рыбу. Коршун посмеялся про себя — угрожала ему минутами ранее, и сама при этом послушно выполнила просьбу заткнуться.       — Я сейчас отъеду подальше от ресторана, и только после этого можешь залезть в машину, — скомандовал он ей и вышел из заведения быстрым шагом.       Искра улыбнулась, давненько у неё не было посиделок в Гелендвагене. На секунду она задумалась, поправляя волосы у зеркала в уборной, почему это у него всего одна машина — по крайней мере, всего на одной он постоянно ездит. У таких людей «Мерседес» просто-напросто не может быть единственным транспортным средством, пускай и таким дорогим и роскошным. Явно же в его гараже стояло сдесяток таких же огромных тачек стоимостью как несколько особняков в Бель-Эйре — увидеть бы их своими глазами… Искра с досадой заметила, что слишком мало знает о Коршуне. Да она уже с ума, кажется, сходила по нему. Если бы они были равны! Если бы она могла быть того же уровня, что и он — если бы дотянулась до далёкой звезды — у них бы обязательно получилось. Но шаги для достижения цели были такими маленькими, короткими и редкими, что это даже злило до чёртиков. Почему ей не родиться племянницей какой-нибудь, скажем, очередной жены Звездоцапа, или типа того? Ещё и лет на десять старше — они были бы куда ближе! Но раз так — раз судьба не захотела облегчить ей задачу — Искра сама справится. Она уже понимала, куда ей нужно надавить, чтобы выдавить из Коршуна желаемое, что сказать, как себя повести; а ещё она была практически безнаказанна и могла даже манипулировать при острой необходимости — и всё это уже значило пусть и маленькую, но тем не менее победу. Искре нравилось быть по отношению к нему злодейкой, изображая из себя дурочку. Или быть дурочкой, изображая злодейку. Они ведь играли, да? И в этой игре она готова была принять любую роль.       Искра отошла дальше парковки ресторана и осмотрелась по сторонам. Какой-то зевака задротского вида уже достал телефон и готовился её сфотографировать, но она стала угрожающе к нему подходить и бедолага тут же ретировался. Не хватало еще, чтобы какой-нибудь папарацци или агент Сплетницы её тут увидел и разнёс всему народу весть о том, с кем она была в очередной раз замечена! Это же тогда не напасёшься терпения слушать крики Остролистой и Голубки. Наконец, она отошла ещё дальше и заметила заветную машину. Не медля села на переднее пассажирское.       — Вот это отдашь охраннику на входе, тебя проведут, — сразу начал Коршун и подал Искре чёрный лист картона размером как билет на концерт. Она немного повертела его в руках — никаких надписей, штрихов, вообще ничего — абсолютно пустой чёрный лист.       — Что это?       — Что у тебя с памятью? Забыла, куда я тебя приглашал? — огрызнулся он.       Ну, разумеется, на такие вещи просто так не впускают, и поэтому пригласительный был необходим. Хотя в глубине души Искра хотела бы; и даже надеялась; что Коршун сам проведёт её куда нужно.       — А… Это билет на… линчевание? — прямо спросила она и даже не поняла, что только что произнесла это вслух.       — Нет, блять, на колесо обозрения на пирсе Санта Моника, — раздражённо бросил мужчина и завёл автомобиль.       — Ой… Точно. Хорошо, во сколько начало? — у Искры даже кончики ушей покраснели от собственной неловкости.       — В десять вечера. Без опозданий. Твой отец уже знает и тоже там будет, но без пригласительного тебя всё равно не впустят, так что спрячь куда-нибудь, чтобы твоя дурная голова его не забыла нигде.       Девушка удивилась. Её отец и на такие вещи не прочь сходить! Ну конечно, от него чего угодно ожидать можно. Хотя в этом, в целом, не было ничего такого, в конце концов, он же один из дольщиков, и имеет право участвовать в деятельности клуба — в том числе и такой. Правда, Искра уже давно поняла, что «Сумрачный Лес» не просто клуб — как минимум потому, что здесь проходят каналы купли-продажи наркотиков и секс-торговля, а ещё и людей убивают, как оказывается. Однако только сейчас, буквально только что, она поняла, во что вляпалась. Блондинка слегка зависла, размышляя над тем, что когда-либо слышала или видела в клубе. Точно, и как она сразу всё не поняла! Видимо, у них с Голубкой одинаково низкий уровень интеллекта. Только вот у Голубки всё равно ума бы хватило в такое не встрять. Обидно было проиграть сестре в вымышленной интеллектуальной битве.       — Всё, больше ничего не требуется. Выпинывайся из машины, — внезапно прозвучал голос Коршуна где-то поверх её мыслей.       — А?       — До тебя что-то плохо доходит сегодня, смотрю, — проворчал он и смерил Искру злобным взглядом. Она быстро ретировалась из салона авто и так и осталась стоять, где стояла, смотря вслед удаляющемуся «Гелендвагену».       Эта история должна была её смутить с самого начала. Шикарный мужчина подъехал к ней на шикарной машине, пригласил внутрь, она села. Да только совсем конченная дура сядет к незнакомцу в машину! И главное, мог отвезти её не к школе, а куда-нибудь подальше, надругаться над ней и потом утопить труп в океане или закопать в ближайшей же лесополосе. С самого начала всё пошло не так! Искра убедилась, что ей точно нечего терять, раз она так легкомысленно повелась на потенциально опасного незнакомца. Был один плюс в её отчаянии — благодаря этому теперь она могла менять правила игры и управлять Коршуном, а не наоборот. Может, он не подал виду, что его впечатлило её признание, но где-то на подсознании она чувствовала, что нужный эффект всё-таки был оказан.       Дальше, познакомил с клубом, был мил, вежлив — а потом начал разыгрывать перед ней американские горки, то злиться и ругаться, то снова строить джентльмена. Это ещё один момент. И ещё — почему она сразу не осознала всё, когда началась эта история с импровизированным «Бойцовским клубом»? Разве это нормально, что в простом ночном клубе проводят тренировки? Стоило бы насторожиться и сбежать от этой темы уже тогда — а теперь, увы, поздно. Дальше гайки закрутились плотнее, она привязалась к этому месту, нашла новых друзей и знакомых, узнала много нового о людях из школы, что тоже сюда приходили. Потом история с расплатой в виде её тела около шеста; и дверь с табличкой «выход» окончательно закрылась на десять железных замков. Искра потеряла момент, когда перешла от простых тусовок в «клёвом дорогом месте» к обязанностям до конца жизни и точке невозврата. Это всё не сочеталось с её отчаянием и отсутствием страха смерти, ведь благодаря этому девушка и могла всё бросить, однако дело в том, что её здесь держало ещё кое-что. Кое-кто. Она не боялась смерти за неподчинение, она не боялась всех этих злых опасных людей; типа Звездоцапа и других дольщиков; что не были добры к ней. Она боялась потерять Коршуна. А уйти из «Сумрачного Леса» значило потерять Коршуна в первую очередь. По крайней мере, для неё.       Никогда и ни к кому Искра не испытывала столько чувств — от ненависти за то, что втянул в опасную тему до безумной, страстной любви. Она была благодарна за встречу с ним и вместе с этим хотела, чтобы в тот день она прошла мимо. Ах, да, не вышло бы — она была особой целью; точнее, не так — особой добычей, трофеем; всё равно он бы её нашел. Выходит, всё было предначертано судьбой. Искра ненавидела свою судьбу. Девушка достала последнюю сигарету из пачки, зажгла и выдохнула дым. Ей вдруг стало тяжело дышать — но не от табачного смога в лёгких, а от груза тяжести мыслей. Ей же всего шестнадцать — как в таком возрасте можно было вляпаться в такую историю? И речь сейчас не о наивности и незнании жестокости мира, что присущи столь нежному возрасту, а о несоответствии. Эти обязанности и ответственность не соответствовали её годам. Искра была не готова. Она никогда не была бы готова, даже если бы гадалка предсказала ей это в самых мелких деталях, сказав, что это сто процентов сбудется. К такому не подготовишься.       Продолжая курить, девушка открыла в телефоне Facetime и набрала Пестроцветик. Искре было глубоко плевать, что та не сможет ответить, ей неудобно будет говорить, или ещё что — она просто вспомнила, что наговорила лишнего ей в ту ночь, и пора бы проверить, её язык без костей как у Когтегрива и Воробья, или она умеет хранить тайны? Искра не знала даже такой простой детали о, казалось бы, подруге. Потому что за подругу её особо не считала. Она даже не была уверена, что ей теперь нужны друзья в повседневной жизни — если «Сумрачный Лес» разом заменил ей и их, и даже семью в какой-то мере.       — Привет, — вяло начала Искра следом за очередной затяжкой.       — Привет, что-то случилось? Как ты? — тут же отозвалась Пестроцветик. Она смотрела пристально в камеру и казалось, будто бы она знала, о чём думала Искра.       — Спасибо, что бросила меня в клубе, — буркнула блондинка.       — Что? Нет, нет, я… Я не хотела! Тогда там всё было по-другому!       — Ну раз по-другому, то расскажи мне, — Искра не заметила, что сказала это интонацией Коршуна.       — Я плохо помню! Кажется, мы ещё к бару пошли потом, а ты была без чувств, ну как… Имею ввиду, под наркотой. Ты ещё выпила, потом на пол свалилась… Дальше я сама не понимаю, что было… Я проснулась у себя дома, отец на меня долго ругался, а ты-то точно в порядке? Где ты сейчас?       — Не твоё дело. Я проснулась дома у Эррера-Файер. Это ты сказала меня туда отвезти?       — Говорю же, не помню ничего! Прости… Правда не знаю, как так, — вздохнула она.       — Ясно. Раз так, то ты не помнишь и того, что я наговорила тебе в туалете?       — Мы были в туалете вместе? — удивлённо спросила Пестроцветик.       В целом, этого вопроса было достаточно, чтобы дать понять, что с тайной Искры всё будет в порядке.       — Вот как. Ладно, забудь, ничего серьезного. Пока, мне пора.       Искра отключилась от вызова в ту же секунду.

***

      Когда Львиносвет вновь вернулся в столовую, Остролистая уже успела открыть сдесяток страниц в интернете с целью найти любую зацепку, несмотря на то, что Воробей намекнул ей, что такая информация ищется только в специальных браузерах с защищённым интернет-шифрованием, а не в обычном Гугле. . Остролистая была на взводе, поэтому лишь сердито отмахивалась.       — Эх, и зачем только вы меня отвлекали, — Львиносвет с некой тяжестью сел на стул. — Помнишь, Воробей нам говорил про Коршуна? Ну там, что он педофил и всё такое. Так это оказалось правдой, по-видимому! — девушка не отвлекалась от листания чего-то в телефоне.       — Что?! — шокировано спросил он.       — И поэтому ты должен нам сказать, что странного ты видел, когда бывал в клубе. Потому что это всё взаимосвязано, — Остролистая отвлеклась от телефона и повернулась к брату.       — В каком?       — Ты издеваешься? — фыркнула она, — В «Бутси Беллоуз», блин!       — А! Вы про «Сумрачный Лес»? — Остролистая с Воробьём переглянулись друг с другом с самыми осуждающими лицами. Конечно, до брата информация не всегда доходила вовремя.       — Докладывай уже.       — О, ну… Не знаю, я не помню ничего особенного. Говорят, из нашей школы сюда кто-то захаживает. Не знаю, насколько это правда, я даже Искру ни разу не видел там. Наверное, я просто слишком редкий гость.       — Люди из школы?       — Ага. Но это на уровне слухов.       — Хорошо, а, может, Коршун как-то с тобой пересекался? Вы общались? — Остролистая сделала очередную затяжку.       — Всего один раз. И то, не с Коршуном. Один мужик, он представился как Частокол и хороший знакомый Коршуна, подсел ко мне и предлагал что-то, не помню, по типу участия в доле клуба… Ну, ты вкладываешь деньги на развитие, а тебе разрешают бесплатно в нём тусить, и типа можешь себя бизнесменом почувствовать, ещё какие-то плюсы. А я ему «Да я просто школьник, че ты от меня хочешь, чел?», а он давай настаивать, мол, я знаю, из какой ты семьи, и что «просто школьники» сюда не заглядывают. Я ему зарядил разок, он больше не приставал. Это всё. Но я вам уже рассказывал про это, вы не помните?       — Ах, да, та история, — смекнула черноволосая, — После которой на нас папа ужасно разозлился и собственно запретил там появляться.       — Ты дурак, раз рассказал это не только нам, но и ему, — усмехнулся Воробей.       — Эй!       — Воробей! И правильно сделал, видимо, там и правда что-то не то. Ни в одном клубе не будут предлагать кому попало вложиться в долю, — предположила Остролистая.       — Ну он же знал, кто такой Львиносвет. Походу это было предложение для семейного бизнеса, — ответил Воробей.       — Всё равно это сомнительная херня. И что нам делать?       — Давайте я её мысли прочту, не знаю. Сама-то она точно ничего не расскажет.       Остролистую настигло озарение.       — Точно! Тебе нужны какие-то особые условия для этого?       — Нет, она просто должна находиться поблизости. И пригласите ещё Голубку, думаю, ей будет интересно это послушать.       — С её этим чудо-слухом? — улыбнулся Львиносвет.       — Она просто должна знать.       — Ну отлично, и когда по времени мы всё это организуем? — начала Остролистая.       Тут послышалось, как входная дверь открылась, а минутой позже в столовую зашли Лисохвост и Ягодник. Они были в домашней одежде.       — А вот ты чем занят! — Лисохвост подошел ближе к Львиносвету и потрепал его по голове, — Мы то уже испугались, ты так неожиданно вышел из игры, только пробубнил что-то непонятное напоследок и всё!       — Необязательно было врываться ко мне в дом, — буркнул Львиносвет, хотя он был не слишком недоволен, — Позвали бы к себе Мышеуса на время, не знаю…       — Обормоты, что вы тут забыли? — фыркнула Остролистая.       — Привет, о чём совещаетесь? — спросил Ягодник.       — Не ваше дело, валите уже! — она закатила глаза.       Воробей поспешил уже уйти к себе, как тут его задержал Лисохвост.       — Бро, может, вместо своего брата ты к нам присоединишься? — предложил он.       — Да вы какие-то игрозависимые, не можете десять минут подождать. Играли бы друг с другом, — проворчал он и постарался как можно быстрее ускользнуть.       — Это игра на троих человек, чувак! — сказал ему вслед Лисохвост и повернулся обратно к столу, — Блин, внатуре надо было Мышеуса позвать.       — Я сказала вам уйти, — отчеканила Остролистая, — Вы еще и в неприглядном виде.       — Ой, моя хорошая, успокойся, — Ягодник явно не собирался просто так сдаваться и хотел уже положить руку на плечо девушки, когда та резко его одернула и чуть не набросилась с кулаками, — Успокойся же, ну ты чё такая!       — Да, ты чё такая! Остролисточка! Ты вообще-то отобрала у нас ценного игрока, — вторил другу Лисохвост и глупо улыбался.       — Идите нахуй, придурки! — крикнула Остролистая, чувствуя, что начинает выходить из себя.       В коридоре раздался запах духов, домработница быстро забрала парочку брендовых пакетов и понесла их на второй этаж, послышался стук каблуков — это значило, что Белка вернулась домой.       — Ну ничего себе процессия! — воскликнула она, когда увидела компанию в столовой, — Чем вы тут таким занимаетесь? Ещё я слышала, что кто-то матерился.       — Мама, они уже уходят, — девушка встала из-за стола и начала подталкивать друзей брата к выходу.       — Здрасте, отлично выглядите! — в своей манере поздоровался Лисохвост, а Ягодник с широкой улыбкой помахал рукой женщине, — Остролистая, отойди, я общаюсь!       — Я тебя сейчас чем-нибудь огрею, идиот! — не выдержала она, — Ладно, идите вы все к черту, — злобно бросила Остролистая и ушла из комнаты.       — Доча, я же говорила, никаких ругательств в этом доме! Ох, молодые люди, вы, конечно, вхожи в наш дом без приглашения, но вот только вашим мамам думаю будет интересно, куда вы сбежали без спросу!       — Да и ладно. У вас обувь красивая, — Лисохвост оценивающе оглядел Белку снизу-вверх.       — Ага. Хотя вы даже на каблуках такая миниатюрная, это мило, — согласился Ягодник.       — Да, муж вас наверное на руках носит как пушинку.       Львиносвет, как обычно, с удивлением и лёгким стыдом смотрел на происходящее.       — Ох, насчёт моего мужа! Вы однажды дошутитесь, и он будет стоять рядом, когда вы будете тут такое говорить мне! — причитала Белка, хотя не очень серьёзным тоном.       — И ещё про вашего мужа, а вы знали, что он вам по знаку зодиака не подходит? Мне про них Ледосветик рассказала, я был удивлён! — сказал Лисохвост.       — Да я тебя умоляю, — рассмеялась женщина, — Какие тут знаки зодиака, когда наша свадебная церемония в честь десятой годовщины стоила как ваш дом!       — Что, прямо столько и стоила? — в шутку удивился Ягодник.       — Стоила! А теперь давайте, возвращайтесь к себе, я хочу отдохнуть! — Белка в знак вежливости освободила им проход.       — Только если Львин зайдёт в игру как и обещал! — Лисохвост посмотрел на друга.       — Да зайду я, — выдохнул он.       — Тогда ладно! До свидания, миссис Эррера-Файер! — попрощался рыжеволосый юноша вместе с Ягодником и они оба вышли из дома.       Белка поправила мешавшую у лица прядь и оглядела стол, с которого только что убрали тарелку с тем самым завтраком Искры. Она непонимающе взглянула на Львиносвета.       — И всё-таки, что они тут забыли? Что-то стряслось, раз они пришли даже не переодевшись толком?       — Не знаю. Они просто начали звать меня обратно в игру на приставке, из которой я вышел на пару минут, — ответил парень.       — Ох, Звёздное племя! — она взмахнула руками в воздухе, — Эти компьютерные игры до добра не доведут, бедные мальчишки уже совсем зависимые! Надо бы сказать Ромашке с Тростинкой…       — Ладно, я пойду, пожалуй.       Львиносвет думал о том, что ему сказали брат с сестрой и пытался представить, каково это — читать мысли, и каким вообще образом Воробей это делает. Хотя он даже не воспринимал всерьёз эти так называемые «сверхспособности», ведь в его жизни абсолютно ничего не поменялось. Он всё также жил, ходил по земле, ел, пил, тренировался, развлекался, общался, веселился и иногда даже грустил. Он не верил, что сила и физическая форма достались ему как будто извне, за просто так — в конце концов, это звучало как обесценивание его трудов в спортзале и в баскетболе. Если Львиносвету удастся однажды проявить себя каким-то таким образом, чтобы он без всяких сомнений поверил в свою особенность, тогда это будет совсем другое дело. А пока…

***

      Искра даже не знала, о чём ей думать, пока Берёзовик вёз её на машине в «Сумрачный Лес». Она пыталась представить себе происходящее, высказывала предположения насчёт жертвы, строила догадки, каким образом произойдёт убийство… Но ей становилось только хуже, и она уже почти осушила до конца бутылку около пассажирского сидения, потому что лишь от неспешных глотков воды было немного легче и не так тошно. Искре удалось слегка отвлечься на переписку с Пестроцветик, которая в очередной раз звала куда-то там потусить — но ей пока приключений хватило, так что все предложения она отклоняла. Девушка стала листать ленту Инстаграма, Твиттера, даже проверила сообщения на своей забытой страничке на Фейсбуке, таким образом и прошло оставшееся время дороги. Когда настала пора открывать дверь и выходить, Искра вдруг поёжилась и почувствовала, как начала дрожать — и почему-то прижатая к телу большая серая кофта не спасала, да и на улице было не холодно.       — Знаешь, мне нравится их программа развлечений, — говорил Берёзовик, пока они шли ко входу в клуб, — Как я понял, они устроили что-то вроде публичной казни. Интересно. Искорка, тебе тоже интересно?       — Очень, — пробубнила она, пытаясь хоть как-нибудь унять дрожь. Её и без того бледное лицо стало ещё бледнее. Весёлые высказывания отца отнюдь не разряжали обстановку.       — После этого, думаю, заедем в какой-нибудь In-N-Out по пути, возьмём по молочному коктейлю и картошке фри, хочешь? — Искра буквально вжималась пальцами в бутылку воды в руке. Ей казалось, что хоть ещё одно упоминание еды, и её вырвет прямо на месте. В ответ она лишь слабо кивнула.       Девушка не понимала, что сейчас ею управляет — животный страх или же просто отвращение. С одной стороны, она ожидала подобное от теневого бизнеса, возможно, это лишь капля в океане крови; с другой же, ей неприятно было бы увидеть человеческие останки и выпотрошенные органы, чужие мучения, слушать крики и прочие ужасы. А ещё она не могла сопоставить это с Коршуном — чтобы он, и спокойно смотрел? Или тем более принимал участие? Её объект страсти точно не должен представляться именно таким. И вместе с тем, Искра готова была принять Коршуна любым.       — Пошли уже, — она подтолкнула отца ближе, когда они встали около вышибалы. Разумеется, им было разрешено проходить вне очереди.       Грузный мужчина с суровым взглядом буквально мельком взглянул на картонные билеты в руках отца и дочери, затем посмотрели и на них самих, сказал что-то кому-то внутри и попросил их пройти за тем самым человеком. Такой же широкоплечий мужчина опасного вида повёл их через ранее неизвестный Искре коридор, который становился всё темнее и темнее — мужчина даже включил фонарик. По ведущей вниз лестнице, с которой она даже один раз едва не слетела, поскольку ноги из-за дрожи совсем её не держали, девушка поняла, что они спустились в подвал. Причём, подвал располагался действительно низко, где-то на минус втором этаже. В этой темноте ей даже на минуту стало легче — остаться бы тут на целую ночь. Ведущий их охранник вдруг остановился, подошёл куда-то левее и постучал в закрытую щёлку в середине большой железной двери.       — На линч, — только и произнёс он своим хриплым басом, когда щёлка на минуту открылась и оттуда кто-то выглянул. Искра попыталась подсмотреть, но она совсем не видела лица.       Тут же дверь изнутри слегка приоткрылась, и охранник жестом пригласил туда войти. Искра с Берёзовиком вошли, услышали, как с другой стороны их закрыли и начали оглядываться. Человека, который их впустил, не было, да и в целом никого не было поблизости. В помещении был приглушённый оранжевый свет, по сравнению с темнотой коридора какой-то даже непривычный, деревянный пол, серые стены. Берёзовик вдруг двинулся в правую сторону, будто бы интуитивно поняв, куда нужно идти дальше. Издалека, в другой комнате, уже было видно спины некоторых людей — их было пока не очень много, но достаточно, а значит, они вовремя. Комната была абсолютно такой же, как и предыдущая, у неё даже не было двери — только деревянная рама вела внутрь. Этот причудливый интерьер совсем не сочетался с интерьером дорогого клуба там, наверху.       — Добрый вечер, — рукопожатием поздоровался Царапан, лысый мужчина с большим шрамом на лице и протезом вместо одного глаза, больше похожий на бандита, и лишь чёрный пиджак придавал ему более-менее приличный официальный вид; пожал руку сначала Берёзовику, а потом и Искре, из вежливости. Она почувствовала его крепкую хватку и поёжилась.       — Добрый вечер! А мы тут впервые вот, не опоздали ведь? — спросил отец. Разумеется, на фоне Царапана Берёзовик выглядел приличным успешным мужчиной, каким, в целом, и являлся — его лоск и видимые на свету отблески его дорогих часов мозолили Искре глаза, поэтому она решила не вникать в разговоры взрослых и тем более не смотреть больше на отца.       Она оглядела окружающее пространство, большинство людей здесь ей были незнакомы, а выглядели они в целом как Царапан — бандитовато и опасно. Лишь Кленовница была как яркое пятно на фоне этих серых людей без вкуса — на ней был белый приталенный пиджак, из которого выглядывал чёрный корсетный топ, такие же белые брюки, расширенные у щиколоток, и ярко-розовые лодочки — самая неожиданная деталь образа. «Интересно, она не боится за свои вещи? Вдруг на них попадут капли крови — это же потом не отстирать!» — думала Искра, — «Впрочем, о чём речь. Для таких как она вещи на один раз. Надеть и потом выкинуть…». Она почувствовала себя неловкой серой мышкой — даже эти окружающие люди, по виду которых сразу понятно, сколько сроков в тюрьме они отмотали, выглядели наряднее, чем она. Чем Искра вообще думала, выбирая себе наряд? На ней были всего лишь серые штаны, похожие на спортивные, большая серая кофта на замке, чёрный топ и кроссовки. Хотя удивительно было, что все тут оделись так, будто собрались на праздник, а не на чужую смерть. Впрочем, может, они и праздновали. Чужую смерть. Чем-то происходящее напоминало девушке типичный праздник от Огнезвёздовой семейки — только там локация пороскошнее, есть напитки и еда и никто не умирает жесточайшим образом, а ещё её всегда впихивали в до ужаса неудобные, но красивые платья и делали причёску. Она и не знала, где ей комфортнее.       Кленовница, по-видимому, заметившая, как на неё в открытую пялились, живо подошла к Искре с подобием улыбки на лице.       — Искорка, душенька моя, — она поправила ей плечо у кофты, — Что-то ты неважно выглядишь, — затем своей аккуратной, морщинистой худой рукой с ярким длинным маникюром слегка приподняла её подбородок, потрогала прядь волос, — И не смей красить такую шевелюру, этот идеальный блонд дорогого стоит. Во всех смыслах, душенька, — она тихо рассмеялась своим скрипучим голосом и потрогала волосы с другой стороны, — Милая, невинная девочка, — женщина легонько щипнула её за нос и отошла обратно. Искра только улыбнулась ей в ответ. Это напомнило ей собственную бабушку Яролику. Или, может даже, Песчаную Бурю, бабушку тройняшек.       У самой Кленовницы волосы были тёмно-русыми с чуть рыжеватым оттенком, ни единой сединки — закрашивает, должно быть; а когда та подошла поближе, Искра разглядела у неё обилие золотых колец на пальцах и два золотых браслета в комплект. Даже морщины на лице у неё были не слишком выражены, и лишь шея и руки выдавали истинный возраст. Как-то раз от Песчаной Бури она и услышала, что именно эти две зоны показывают, сколько на самом деле лет женщине, как бы она ни молодилась — и говорила она это, тщательно размазывая крем для рук. В общем, недолгое присутствие этой роскошной женщины заставило её успокоиться, но вдруг Искра напряглась, представив, что Кленовнице пришлось сделать, чтобы завоевать своё место под солнцем — и явно не котят с дерева вытащить. Кровь в жилах застыла, когда девушка представила, что женщина может быть такой же как, например, Звездоцап — не зря ведь они дружат так долго. И вообще, знала бы Кленовница, сколько у Искры было парней и через что ей пришлось пройти, прежде чем назвать её «невинной».       Искра потеряла отца из виду и ей почему-то от этого стало только легче. Ненадолго — как и тогда, в клубе, к ней опять подошёл этот мудак Ветерок с неменьшим мудаком Когтегривом рядом; она даже не поняла, где они всё это время назодились. Отлично, в школе Ветерок являлся ручной собачонкой Верескоглазки, а в «Сумрачном Лесу» у него самого была ручная собачонка Когтегрив.       — И ты здесь, дешёвка, — издевательски проговорил Ветерок, — На что пришла посмотреть?       — На тоже самое, что и ты, — в такой же недружелюбной манере ответила Искра. Ей даже удавалось держать спину ровно и без какого-либо страха смотреть недругу прямо в глаза.       — Ну-ну. С папочкой приехала, да? Он привёз тебя на классной бибике, видимо теперь, когда ты больше не безотцовщина, стоит называть тебя «дорогуша» а не «дешёвка», — рассмеялся он. И это действительно смешно — ведь он сам недалеко ушёл от того, что высмеивает.       — Как хочешь называй, мне по барабану, — она только закатила глаза, всем видом показывая, как ей всё равно.       — Ага. Понял. Или вы тут, может, всей семьей по скидочному купону прошли? Где тут эта троица дебилов, или там, допустим, твоя сестрица…       — Ветерок! — вдруг осёк его Когтегрив, похоже, он боялся, что парень ляпнет лишнего про его девушку.       — А. Прости, всё время забываю, — он повернулся к Когтегриву на секунду, а затем обратно к Искре, — Хорошо, что ты выбрал себе ту длинноногую стройную лань, она хотя бы на лицо симпатичная, не то что эта страшненькая, — и опять издевательски взглянул на блондинку.       Искру в свою очередь возмутило не оскорбление; она уже, к сожалению, привыкла проигрывать сестре во многих сферах жизни; а наглость, какую только поискать. Этот паренёк мог нести любую чушь, и оставаться безнаказанным. Удобно — мать просто не верила, что её драгоценный любимый сынок мог такое сказать, а отец внимания не обращал и наверное даже не помнил, что у него после развода остался ребёнок. Она ничего не сказала в ответ, и лишь отошла подальше со вздохом. Когда там уже начало «шоу», чтобы больше не с кем не контактировать и вернуться к себе домой? Дрожь вновь вернулась.       Прошло ещё немного времени, Искра даже села на какой-то стул с краю последнего ряда и закурила сигарету, которую ей с заботой зажгла та же Кленовница, как тут комната наполнилась аплодисментами, поскольку вошёл сам Коршун, а потом они стали ещё громче, ведь следом за ним показался и Звездоцап. Искра старалась не выбиваться из массы и тоже захлопала в ладоши. Началось, неужели.       И только сейчас блондинка заметила какое-то подобие сцены, на которой стоял деревянный потемневший от времени стол, годившийся скорее для разделки мяса. Хотя, учитывая то, где она находилась, это даже неудивительно. На эту сцену и прошли Коршун с Звездоцапом. У Коршуна в руке был микрофон, и когда аплодисменты затихли, он начал говорить:       — Добрый вечер, дамы и господа. Мы отнимем совсем немного вашего времени, чтобы сделать кое-что необходимое, и заодно напомнить, что будет, если вы вдруг от нас отвернётесь, или оступитесь, или забудете, чем на самом деле является «Сумрачный Лес», — он лёгким движением руки показал жест, означавший, что можно ещё раз похлопать, что и сделал зал. К этому времени уже все заняли свои места. Разумеется, отец сел по соседству. Напротив она могла видеть голову Кленовницы, это успокаивало.       — Ведите сюда ублюдка! — зычно скомандовал Звездоцап. Голос у него был такой резкий и громкий, что ему даже не потребовался микрофон.       Парочка вышибал тащила за собой связанного по рукам и ногам… Муравьятника! Ох, и что именно сделал этот бедный-несчастный, раз заслужил смерти? Искра в ужасе уставилась на парня. Его несли почему-то ужасно медленно, поэтому пока он проходил мимо, она смогла разглядеть почти все детали его внешнего вида. Разумеется, выглядел он глубоко несчастным и даже как будто измученным. Даже думать страшно, что с ним делали. Кажется, Муравьятник даже перехватил её взгляд, и Искре показалось, что он просил о помощи. «Если бы я могла помочь…».       — Это Муравьятник. Он посмел воспользоваться нашим доверием — мало того, что перепродавал амфетамин, который купил через нас, своим левым дружкам, так ещё и раскрыл важную информацию третьим лицам. Вот что будет, если не будете ценить то, что даёт вам «Сумрачный Лес», — даже не успев закончить, Коршун полоснул поданным ему ножом по голой груди Муравьятника, на что тот истошно заорал. Примечательно, что сам Коршун при этом отвернулся, но попал куда нужно с удивительной точностью. Это выглядело чуть странновато, но, может, Искре удастся однажды узнать, почему он так себя ведёт. Что-ж, по крайней мере, это слегка отбеляет его образ — выходит, ему и самому это не нравится?       — Бесхвостый, давай-ка по традиции ебани вторым, — позвал Звездоцап. Названный Бесхвостым поднялся со своего места и принялся избивать Муравьятника с недюжинной силой. От ударов тот уже окончательно перестал стоять на ногах, поэтому вышибалы перенесли его на тот самый стол.       Что-ж, это, значит, относительно частое событие — раз у них тут уже сложились традиции и все присутствующие наблюдали со спокойствием. Искра же более не могла вынести этого и опустила голову вниз, стараясь абстрагироваться и не слышать чужие вопли. Она не заметила, как по щеке скатилась прозрачная слезинка — от осознания того, что это делали с Муравьятником, её знакомым и, по сути, неплохим человеком. Может, он делал неправильные вещи — а насколько они неправильные на фоне того, чем занимается весь «Сумрачный Лес» в целом? Разве он настолько заслужил эти мучения? Искра почувствовала, как рядом с ней прошёл Коршун — он уходил из комнаты — и она понимала его. Даже он не выносил. Хотя это было удивительным. Сам же, значит, позвал, или в какой-то мере даже заставил, и сам не смотрит. Надо обязательно поинтересоваться, почему так.       Дальше еще несколько названных людей по очереди выходили и делали ужасные вещи с Муравьятником — Искра даже не слышала, кто эти люди, происходящее отдавалось глухим шумом в ушах — неразборчивым, непонятным. Она и не думала, что это будет так больно и неприятно. Будто её саму сейчас убивают. И тут шум проясняется, уши перестаёт закладывать; Коршун опять проходит мимо, теперь уже возвращаясь к сцене, и зовёт. Её. Её зовет, мать вашу.       — У меня есть кое-что особенное для Искры Джоселин, нашей новой дольщицы, — еще и кем её назвал, с ума сойти, — Однако для вступления на свой новый этап ей необходимо доказать, что она достойна и не боится.       Искра с животным ужасом в глазах поднимает голову, и все тут же оборачиваются на неё, смотрят — кто-то в удивлении, кто-то даже в восхищении, мол, такая молоденькая, а уже где находится, разумеется нашлись и те, кто скривил рот и мигом отвернулся.       — Искра, пройди на сцену.       У девушки закружилась голова. Она уже догадалась, что её попросят сделать дальше. Она берёт себя в руки, чувствует свои ватные ноги и еле как поднимается с места. Искра пытается не смотреть в ту сторону и подойти с той стороны, где обзор хуже всего.       — Смелее, ну, — Звездоцап как назло грубо подтолкнул её ближе и чуть ли не силком заставил смотреть на еле живое, растерзанное, окровавленное тело Муравьятника. Неожиданно даже для себя Искра завизжала и забилась в истерике. Пелена слёз затуманила ей глаза, они катились по щекам, спускались вниз, по шее, мочили ворот футболки.       Дыхание сбилось, казалось, будто она онемела и не могла выдать ничего связного — только рыдания.       — Давай же, — руки Коршуна настойчиво, но не грубо всучили ей в руки какой-то предмет, оружие, скорее всего — Искра не разбирала. Его голос вдруг; на долю секунды; показался таким мягким, тягучим, как мёд, как у мамы, читающей колыбельную своему ребенку или успокаивающей его после неудачного падения. Секундой позже его руки легли на её плечи — даже через кофту чувствовался жар.       — Я… Я… — только и могла лепетать Искра, пытаясь остановить поток слёз, — Почему? — она опять взвизгнула.       Ладонь опустилась прямо на её рот, видимо, прося тишины. Руки ужасно дрожали, это просто удивительно, что они вообще удерживали поданный ей небольшой топор. Искра чувствует, как багровая кровь, густая, чуть склизкая, стекает вниз со стола прямо к её кроссовкам, впитывается в пол, а отдельные капли уже на её обуви и штанах. Организм не выдерживает, она быстро отходит в сторону и её вырывает.       — Ну ты глянь, она мало того что визжит как свинья, еще и че делает! — кричит кто-то недовольный из зрительского зала, — Быстрее давайте!       — Да! Помогите ей там уже, в конце концов! — вторит ещё кто-то.       Искра выворачивает желудок наружу, а вместе с ним, такое ощущение, и все остальные органы. Часть рвоты вместе с желчным соком остаётся на её волосах, что так и продолжают свисать, пока из девушки выходит всё что можно и нельзя. А где-то внутри пустота, бесконечная, зияющая рана, которая никогда не заживёт. Но не потому, что она только что всё выблевала. Просто она не простит себе того, что ей придётся сделать.       — Искра? — опять мягко зовёт Коршун. Пытается её поднять, и она поддаётся, на удивление.              Ведёт её обратно, ну точь в точь как мамочка ребёнка, берёт её руки в свои, наводит топор; навострённый, острый, блестящий, наверняка из лучшего металла.       — Всего пара движений. Добей его.       Искра не может видеть, как сам он жмурится, отворачивает голову от сцены, подносит топор над телом, и тут же опускает вниз. Хриплый крик, предсмертный, уже не такой громкий. Судя по звукам, рёбра окончательно разломались, такие хрупкие, а желудок внутри наверняка уже превратился в две неаккуратные половинки. Искра не может видеть не только потому, что он позади неё, а потому что и она сама с закрытыми глазами наносит своими — уже не его — руками сначала первый удар, потом второй. Молчит — только слёзы продолжают и продолжают течь, солёные, уже иссушили всю кожу лица.       Когда Коршун отходит, Искра чувствует, будто бы потеряла равновесие — но напрягает вестибулярный аппарат, держится из сил, какие только остались. Топор как будто перевешивает её, однако продолжает стоять на ногах. Ударяет в третий раз. Больше никто не кричит. На ладонях продолжает остывать кровь, чужая, разумеется. Как и на одежде, на лице, даже на волосы, которыми восхищалась Кленовница — на них тоже попало. Искра не хочет открывать глаза, хаотично бросает топор куда-то на пол и разворачивается.       А зал тем временем ей хлопает. Также, как хлопал Коршуну и Звездоцапу. Невероятно, она же теперь почти что как они — только вот что ей пришлось ради этого сделать?       — Поздравляю. Думаю, преданность была доказана, — говорит Коршун таким тоном, будто бы ничего не произошло только что.

***

      За углом Искра нервно курит сигарету, уже третью, может, четвёртую. До этого она заходила в клуб, умыться — никому и дела не было до девчонки со следами крови на одежде и коже; тут и не такое происходит, а так можно солгать, что подралась или вроде того. Но сколько бы она не тёрла, сколько бы не мылила ладони с мылом — от его крови она всё равно не отмоется.       Девушка сидит на корточках, спиной прижимается к стене, пускает дым, облако за облаком. Отец согласился её подождать, он всё понимал, в том числе и её отказ от заезда за коктейлем и картошкой в In-N-Out. Где же ты, блять, такой понимающий, был несколько лет назад? Если бы не исчез вдруг, если бы участвовал в её жизни, то она была бы другой, совсем другой — и не попалась бы в ловушку «Сумрачного Леса», которая довела её до произошедшего час назад. Конечно, все равно бы её нашли, но если бы не проблемы в семье, то Искра смогла бы противостоять и отказать. Может, судьбу бы удалось обмануть.       Изредка кто-то ходит неподалёку от неё, девушка не обращает внимания. Пока одни из шагов не приближаются к ней, ещё и вплотную почти.       — Искра.       Она не поднимает голову, пока этот настойчивый голос не опускается рядышком с ней на корточки.       — Я не собираюсь пачкать брюки, — она знает, что уже испачкал — красными каплями, — Поэтому, может, встанешь, если можешь?       Со вздохом Искра поднимается следом, медленно, едва не роняет пачку и зажигалку, что лежали до этого на коленях. Стена за спиной продолжает её будто удерживать.       — Ты трус, почему ты меня сам же позвал смотреть, и при этом отворачивался? — спрашивает она и ей впервые не хочется на него смотреть.       — Я не хотел бы признаваться в этом, — начал Коршун, как-то непривычно тихо и бархатно, — Отец устраивал подобные действа, только по отношению к нечистым людям. Евреи, чернокожие, прочие, даже смешанные расы шли в ту же топку. Это было давно, я был ребёнком, можно сказать несмышленым, но он заставлял меня и Рыжинку смотреть на то, как зверски убивают невиновных людей. Он прямо держал нас за плечи, или за голову по обе стороны, если вырывались особенно активно, и следил, чтобы мы не отрывали взгляда, — он выдохнул; от его выдоха чувствовалась тяжесть; и тоже зажёг сигарету следом, — Не знаю, похоже, это какая-то защитная реакция психики. Я всегда отворачиваюсь при нынешних судах Линча, теперь-то отец всё понимает и не заставляет смотреть. Когда он сидел и клуб был моим, я не приходил вообще, отдавал на растерзание всем желающим, локация была та же, что и сегодня.       Искра молчит в ответ. Это было похоже на правду, слишком в стиле Звездоцапа, так что сомнений не оставалось. Он не врал, не оправдывался, а просто делился историей из жизни. Она не знала, что Коршун так умеет.       — И то есть по отношению ко мне произошло нечто похожее, — глухо выдаёт она.       — Да. Я понимаю, как это стрёмно на вид, поэтому попытался облегчить тебе работу.       — И почему же тогда ты всё равно заставил это делать? — при этом Искра не звучит недовольной.       — Я должен был, — довольно просто отвечает Коршун, как будто бы «Хорошо» на вопрос «Как дела?».       Искра вдруг погрустнела. Ну да, что она там себе надумать успела — пускай и не мечтает — Коршун лишь выполнял то, что велено. Она напомнила себе, что он больше не высшее звено цепи, и за ним есть самое крупное, опасное звено — Звездоцап. Но она оценила то, как он ей помог. Это действительно стало неожиданностью. С ней и родной отец не был бы таким аккуратным и нежным, как Коршун.       — Спасибо.       Она ещё ощущает что-то вроде ненависти, за то, что он сказал ей прийти, за то, что сказал добить бедного Муравьятника. И вместе с тем понимает, что иначе бы и не вышло, и он облегчил её страдания как только мог. Искра не знает, что чувствовать. Выкидывает бычок в сторону, и почему-то вдруг ей хочется ощутить, насколько мягкая его ладонь.       — Нет, — тут же выдаёт Коршун, когда Искра едва успевает переплести его пальцы со своими и одёргивает руку, — Ничего не думай. Это была забота отца по отношению к дочери, или брата к сестре, считай как хочешь, но не мужчины к женщине.       Ах, да. Не зря же он говорил, что она ему как дочь. Это только в сексе на один раз эти роли можно развратить или даже забыть о них — а сейчас так не выйдет, не тот случай.       — Извини, — быстро выдаёт она и неловко идёт к машине Берёзовика.