***
Полупустой из-за переезда дом ещё хранил внутри некоторую мебель — например, туалетный столик Искры. С ним она до последнего не желала расставаться и едва ли не воевала за него — поскольку лишь сидя за ним могла почувствовать себя собой, задуматься о чём-либо во время растушёвки теней на глазах; или почувствовать себя другой, например, попробовав нанести другой цвет помады на глаза или взять из палетки никогда ранее не использовавшийся оттенок. Жаль, что из-за спешки порой не было времени как следует посидеть за столиком. Сейчас, к счастью, был другой случай. До назначенного бранча оставалось еще приличное количество времени, поэтому Искра медленно, прядка за прядкой, расчёсывала свои и без того приглаженные, ровные светлые волосы — и не отрывала взгляда от своего отражения. Она следила за движением рук, расчёски — как зубчики поочерёдно распутывают волоски. На телефоне, лежавшем рядом, на том же столике, ненавязчиво и тихо играл любимый плейлист.Darlin', darlin', darlin'
I fall to pieces when I'm with you
I fall to pieces
My cherries (Hey) and wine, rosemary and thyme
And all of my peaches are ruined
Она и поверить не могла, что та девушка, смотрящая на неё из зеркала, смогла трахнуть Коршуна. Смог-ла. Е-го. Мысленно разделяет на слоги. Язык по два раза ударяется об зубы, отскакивает. Пробует на вкус. Эти слова ощущались на его кончике как самая засахаренная сладость. Смогла, смогла, смогла — тихо вторит, как мантру или молитву; и даже не сразу замечает за звуками своей музыки и своего разума шум, что разносился где-то за пределами её комнаты; кажется, на первом этаже. В целом, она к нему более чем привыкла — рабочие едва ли не каждый день приезжали, выносили личные вещи, грузили их в большие грузовики и увозили в новый дом в Хидден Хиллз. Правда, как она позже поняла, они так и хранились пока что в грузовике, поскольку прежние жители еще сами не до конца переехали, и свои собственные вещи им также необходимо было перевезти на новое место. Получался некоторый круговорот покупки-продажи больших богатых домов в природе. Однако сейчас, похоже, это были не рабочие. Больше похоже на то, как компания людей только зашла в дом и общалась между собой. Интерес взял верх, поэтому девушка встала с места и осторожно прошла к источнику звука. Её комната находилась близко к лестнице, ведущей на первый этаж, поэтому она просто открыла дверь и прошла буквально два шага, — так, чтобы ей было видно происходящее, и при этом лишь слегка выглядывая за стену, не привлекая к себе внимания. — Чёрт, — шикнула она. Лучше бы не смотрела. В коридоре стояли Когтегрив с Голубкой и что-то обсуждали. Тут же следом за ними зашла Белолапа, с бумажными пакетами из продуктового в обеих руках. Она была непривычно счастливая и улыбчивая, и тоже присоединилась к разговору. — Блять… Искра спряталась за стену и решила немного подождать. Ей нужен был Когтегрив — язык у паренька развязан, поэтому тот мог наговорить лишнего — необходимо было как можно скорее его словить и еще раз напомнить о том, что он должен молчать. Она надеялась, что он прямо сейчас не балаболит о том, о чём не следовало. Послышались шаги, на которые Искра живо среагировала и опять осторожно выглянула. Отлично, мать уже куда-то ушла. Ещё Голубка бы куда-нибудь упёрлась, а в идеале оглохла на время; уж ей-то точно не нужно было знать тему разговора. Впрочем, конечно, можно было попробовать и свои актёрские навыки и как-нибудь осторожно увести Когтегрива на минутку — «забрать» его. Только вот о чём таком они должны разговаривать, что этого требовало срочности? Так сразу и не придумаешь… Впрочем, Искра и не успевает — ноги сами несут вниз по лестнице. Она оповещает о себе ровным, тихим, как будто бы даже угрожающим стуком мягких тапочек о деревянную поверхность ступенек. Не торопится, смотрит прямо на Когтегрива, пытаясь придать лицу невозмутимость. — Привет, — мягко говорит девушка, когда спускается и подходит ближе, — А ты разве не в Испании теперь живешь? — обращается к Когтегриву и изображает удивление. — Привет, оу… — он на секунду теряется, поскольку не был предупреждён об этом спектакле, в котором еще и играет главную роль, — Да, моя семья да, а я больше нет. Я переехал обратно… Это стоило мне хороших отношений с матерью, — говорит так, будто бы не в курсе, что Искра спрашивала о нём у Коршуна. — Жаль. Кстати, одна моя знакомая пыталась с тобой лично связаться через меня. Мы можем отойти на секундочку, я передам тебе то, что она хотела сказать? — чуть выжидающе смотрит, выдерживая паузу после высказывания. Когтегрив теряется, но живо берёт себя в руки. «И всё-таки он невинная душа, пускай порой и хочет казаться чуть круче и опаснее. Даже притворяться толком не умеет», — с насмешкой думает Искра, когда замечает его растерянность. — Хорошо. Кстати, а что за знакомая была? — Оливка, — хорошо, что имена некоторых Теневых уже вертелись у неё на уме. Тем лучше для лжи. — Странно, я ведь присылал ей мой новый номер для связи. Ладно, пошли отойдем, раз срочно. Голубка чуть напряглась, когда услышала женское имя, но тут же легко улыбнулась, чуть сжав руку Когтегрива. — Идите тогда. А я пока на кухне буду, помогу маме. И кстати спасибо что заскочил в аптеку, купил ещё таблеток от головы. Я на них в последнее время считай что сижу, а последняя пачка как раз кончилась, — она поцеловала парня в щёку и удалилась. Искре не было интересно, почему у сестры в последнее время часто болит голова, поэтому без лишних вопросов она отошла дальше в сторону, ближе к лестнице, и взглядом подозвала Когтегрива к себе. — Что она уже успела узнать? — шикнула Искра. — Что? Ты о чём? — парень на секунду обернулся в сторону кухни. — Не притворяйся, — она стала говорить ещё тише, но также угрожающе, — Ты видел меня в «Сумрачном Лесу» не в качестве посетительницы, и очень надеюсь, что не додумался ей все тут же растрепать. — Да ты спятила что-ли, говорить об этом прямо здесь?! — Когтегрив стал выходить из себя. — Профилактика против твоего длинного языка. Однажды ты уже наворотил делов, и получил по заслугам за такое. Или хочешь повторения?! — плюнула она. Голубка смотрела, как следом за салатом-латуком мать вытаскивала из пакета небольшую красивую сковородку. Она пыталась абстрагироваться таким образом от голосов в коридоре, которые слышала так, будто бы говорящие находились непосредственно рядом с ней. Но это было невозможно! — Ну даже если и расскажу, что мне будет? — он будто бы насмехался. — Ты, блять, шутишь надо мной или глухой? Не смей открывать свой поганый рот! Коршуну явно не понравится, что ты кому попало трепаешь обо мне. — Что это за угроза? И он мой дядя, что он мне сделает? Тем более, что звуки поступали будто бы какими-то странными волнами, которые то прекращались, то возобновлялись почти каждую секунду. Такое ощущение, что наушники барахлили; только вот Голубка была без наушников. — Не могу тебе рассказать, по какой именно причине, поскольку доверять тебе нельзя, но скажу так — к моему мнению начинают прислушиваться во многих серьезных вопросах касаемо клуба. И не хвастайся связями, я тоже не пальцем деланная! — Так, вот сковородочку тоже в новый дом потом отвезём. Голубичка, что-то случилось? — Белолапа подняла голову и увидела слишком задумчивое лицо дочери. Она в напряжении поджимала губы. — Ох… нет-нет, — она быстро выпрямилась, — Мама, ты слышишь что-нибудь? — Нет, — удивилась она. — Чтобы прямо громко, отчётливо, — голоса опять пропали, — Точно? — Точно ничего такого, мы на кухне одни. Всё в порядке? Вместо ответа девушка спешно вышла из комнаты. — Ладно, хватит. Я и не собирался ничего рассказывать. Успокойся! — Замечательно. Впредь даже не пыта… — Искра прервалась на полуслове, когда услышала стук каблуков и повернула голову в сторону сестры. — Что вы обсуждали? — Голубка серьезно посмотрела на обоих. — Оливка хотела купить новую машину, а у Когтегрива были контакты хорошего дилера Audi, поэтому она и пыталась с ним связаться, — невозмутимо выдала она, будто заученную наизусть фразу. — Не ври! Я слышала про «Сумрачный Лес», этот клуб, что вы там оба делали? Зачем вам Коршун? — Голубка даже и не поверила сначала в то, как ей сказали эту наглую ложь. Она же явно могла слышать это название! — Чего?! Какой клуб? Речь вообще не об этом шла! Промой уши, — ядовито бросила Искра и поднялась обратно к себе наверх по лестнице. Девушка была в полной растерянности и не знала, кому доверять. — Когтегрив, — обратилась она к парню серьезным тоном, ожидая объяснений хотя бы от него. — Детка, правда не было речи ни о каком клубе и Коршун здесь не причём, — он приобнял её за талию, — Волнуешься почём зря. Пошли прогуляемся, — парень быстро стёр с лица любые следы напряжения от разговора с Искрой и они пошли во внутренний дворик дома. Искра была довольна собой — тем, как выкрутилась перед этими двумя тупицами и тем, как избежала объяснений. Вообще, слова Голубки неиронично звучали бредом — их с Когтегривом попросту нельзя было услышать с такого большого расстояния; говорили они тихо. Однако точность того, как она догадалась о теме разговора… Пугала, безусловно. Несмотря на напряжение от диалога с Когтегривом и испорченное настроение, она решила не брать этот инцидент с сестрой и её парнем в голову и продолжить собираться на бранч — тем более, что времени уже оставалось немного. Хотелось, конечно, в последний момент отказаться и остаться дома; но, чёрт, во-первых, она и так навевает на себя подозрения своей скрытностью, поэтому нужно было стать чуть общительнее с подругами, а во-вторых, оставаться в одном доме одновременно и с Голубкой, и с Когтегривом было сродне пытке. Поэтому, была не была. Искра достала одежду, которую собиралась надеть, обувь, сумочку и параллельно вызвала такси, которое обещало подъехать уже меньше чем через десять минут.***
Есть в Лос-Анджелесе отдельные улочки, посвященные магии, эзотерике, мистике и даже оккультизму и всем, кто с этим связан или же практикует такое — и Остролистая ждала, что Воробей вобьет ей в навигатор какой-то такой адрес — но к её удивлению, кабинет, или, точнее сказать, магическое место Щербатой находилось далеко не там. Где-то чуть дальше черты города; от Калабасаса немного далековато, а от центра ЛА так тем более. Впереди расстилалось одинокое шоссе, окружённое невысокими горами и деревьями, где-то совсем вдалеке виднелись чьи-то фермы. Остролистая испугалась, а не перепутал ли брат спросонья чего-то. — Мы точно едем куда нужно? — спросила она и с сожалением обнаружила, что её холодный кофе в стаканчике кончился, когда сделала последний глоток через трубочку. — Да. Далеко, конечно, но она своеобразная старуха, так что ничего удивительного, — фыркнул он, не отрывая взгляда от окна. — Ты бы поуважительнее к ней, — улыбнулась девушка, заметив очередной поворот, — Судя по навигатору, нам осталось совсем немного. — Да, — Воробей еще помнил, как выглядел маршрут с того своего первого и пока что единственного визита к целительнице, поэтому сразу обратил внимание на то, какими знакомыми показались кусты вдоль дороги. Спустя около десяти минут машина подъезжает к месту, которое GPS назвал «Точкой назначения», громко оповестив об этом через звуковой сигнал с роботизированным голосом. — Так вот где находится «у чёрта на куличиках», — усмехается Остролистая, когда выходит из машины и осматривается. Из-за близости с горными вершинами здесь было прохладнее, чем в городе, а ещё близился вечер, поэтому она почувствовала небольшую дрожь по телу, — Пошли быстрее, холодно. Воробей только кивнул, и стал показывать сестре дорогу. Она шла за ним следом, чуть медленнее; призналась самой себе, что тут пускай и немного неловко находиться из-за незнания территории, но тем не менее вокруг было красиво и интересно было всё рассматривать. Редкие полузасохшие кустики на тёмно-зеленой лужайке вокруг тропинки, по которой они шли, разбавлялись красивыми цветками вереска и ещё какими-то полевыми цветами, которые, казалось, специально здесь высадили, а небо было таким голубым вокруг, что даже не верилось, что бывает вообще такой оттенок неба. Место и правда необычное, хотя она ожидала чуть больше мистики; может, тумана вокруг, или внезапно полившего проливного дождя из неоткуда. Чуть дальше, где-то ближе к немного ветхому домику, она заметила большие кусты непонятных растений, которые росли прямо за низким деревянным забором. Впрочем, непонятных только из-за того, что сама Остролистая садоводством не занималась, поэтому и не знала названий и того, как эти растения должны выглядеть; у них, вообще-то, был нанятый специально садовник для этого всего. — Почти пришли, — отчеканил Воробей, когда сестра прибавила шаг и поравнялась с ним. — Тут красиво, — сказала она. — Не замечал, — коротко ответил парень, лишь бросив мимолётный взгляд на рассаду за забором, — И да, внутри у неё всё обустроено не так, как ты себе придумываешь. — Ну всё, всё, я поняла уже, что ты умеешь читать мысли, — улыбнулась Остролистая. — Напомню, что я не по своей воле их читаю, — вздохнул Воробей и постучал в деревянную дверь. Лачужка Щербатой была небольшой, из старого тёмного чуть прогнившего дерева, двухэтажная. На крыше торчала труба от камина, окна были наглухо закрыты тёмными шторами, внутри на первом этаже располагалось само «рабочее пространство», а на втором — спальня, кухня и прочее, что было необходимо для жизни и куда было строго-настрого запрещено входить посетителям. Почти что избушка на курьих ножках. Такие дома в мегаполисе явно не встретишь, а если и встретишь, то они были непростыми — как и сейчас. — Спит, может? — предположила Остролистая, когда после повторного стука им всё равно не открыли дверь. — Не знаю, блин. А я говорил тебе, что не стоило её по пустякам беспокоить, — проворчал Воробей. — Воробей, это не пустяки! У тебя такие серьезные способности, а еще они угрожают твоему здоровью! Внезапно почти что прямо перед их носами тяжелая дверь открылась. Щербатая выглянула, как обычно недовольная, седая и в своём наряде, похожем на цыганский. — Близнецы, я вас, по-моему, не ждала, — её голос скрипел, как ветхая калитка у заброшенного дома. — Мы не близ… — недовольно начала Остролистая, но отчего-то остановилась на полуслове, — Здравствуйте, — поздоровалась она уже спокойнее. В целом, они с братом действительно были сильно похожи, поэтому ничего удивительного в таком обращении не было. — Что вам нужно? — спросила Щербатая. — Здравствуй, Щербатая. Я Воробей, тот самый, у которого ясновидение и способность проникать в чужие сны. Я не знаю, как мне управляться со своими способностями, поскольку из-за них мне тяжело жить. У меня проблемы со сном… Что мне делать? В ответ старуха лишь открыла дверь шире и пригласила войти. Она прошла к одному из своих столов, на котором лежали скрутки трав, и стала что-то перебирать на нём. В целом, внутреннее убранство домика вполне соответствовало внешнему — темновато; лишь свет пары лампад освещал пространство; бревенчатые стены, деревянный пол с большим красным ковром на нём, железная кровать, которой, казалось, лет было столько же, сколько и самой Щербатой, стол с двумя стульями напротив с потускневшей поверхностью; за ним и проводилось большинство сеансов, несколько таких же столов и небольших ящичков у стены, в которых Щербатая хранила свои принадлежности. У другой стены деревянная лестница, ведущая на второй этаж; выглядела она так, будто рискует провалиться в любой момент. Остролистая с Воробьём сели на лавочку около входа. — Похвально, что ты догадался прийти первым делом ко мне, — заметила старуха, не отрываясь от своего занятия. — А это я придумала, — улыбнулась Остролистая. Она сверила её чуть осудительным взглядом и взяла одну из скруток, самую большую из всех, в руки. Старуха оторвала несколько цельных цветков, взяла из ящичка что-то, похожее на горсть таблеток, прозрачный мешочек с чёрным порошком внутри, а также ступу и пест, поместила все ингредиенты в ступу и стала перемалывать. — Как там ваш дедушка? Давно ко мне не заезжал, — спросила она. На удивление, её тон был довольно дружелюбным. — Хорошо, вроде, хотя мы и сами с ним редко видимся, — ответил Воробей, — Подождите, вы знаете его? — А кто-ж не знает то. Тем более, что я его помню еще совсем малым. И он ж меня сюда-то и привёз, — гадалка закончила толочь ингредиенты. К получившейся смеси она добавила что-то из маленького тюбика и перемешала большой ложкой. — Ах, да. Поэтому-то я и узнал ваши контакты. Знаете, он весь в делах… Ничего удивительного, конечно, но в этом году остро встал вопрос о мигрантах, поэтому у него бесконечные переговоры с другими странами насчёт этого. В последний раз видели его в отпуске в июне да и всё. А до этого… даже и не помню. — Вот как. Конечно, конечно, весь в свою матушку… — чуть тише проговорила Щербатая, увлёкшись размешиванием. — Матушку? — переспросила Остролистая. — А в кого ещё, — она поместила во вторую ступу совсем другие ингредиенты, — Не говорите только, что вам не рассказывали, что его Синяя Звезда и усыновила, — по комнате вновь раздался стук песта об ступу, — В большой мир и привела, сиротку ирландскую. Воспитала достойно, пример подала, — кажется, на её старческом лице вдруг показалось что-то похожее на улыбку, — Вырастила преемника. И сама была достойной правительницей. Только вот к концу жизни совсем захворала, по ночам кричала, от кошмаров мучилась, никого к себе не подпускала, вашему дедушке-то и пришлось досрочно на себя все обязанности взять. И даже я… — вздохнула она, — не смогла ей помочь. Каждый день мы вместе с Огнегривом и смотрели, как угасает, бедная наша. В агониях, с ума сходила. — Он теперь Огнезвёзд, — неожиданно мягко заметил Воробей. — Точно, точно. А в моей памяти и вовсе Огонёк. Судя по всему, мягкое место Щербатой находилось в воспоминаниях о молодости и зрелости. Даже её голос стал чуть нежнее и, казалось, не так скрипел. — Ещё он рассказывал нам о каком-то пророчестве. Что придут трое, кровь его крови, и сделают для страны так много, что не сравнится даже с его вкладом, — как наизусть повторила Остролистая, — Он считает, что эти трое — это мы. Мы родились в одно время, так как тройняшки, и теперь вот Воробей… Умеет читать мысли, — она чуть смутилась под взглядом Щербатой. Она вскинула брови наверх, взяла вторую ступу в руки. — Даже так. Я с ним согласна. Похоже, это о вас. Один-то понятно с какими особенностями, а вы, двое оставшихся? — гадалка поставила посуду на столик с двумя стульями, достала из ящичка жидкость в стекле, начала её взбалтывать. — Не знаю, — честно ответила девушка, — Я не замечаю за собой ничего такого, — какое-то сожаление промелькнуло в её голосе. — А третий? Тоже мальчик, кажется? — Смею предположить, — начал Воробей, — что Львиносвет какой-то пуленепробиваемый. Не скажу, что бессмертный, хотя… А может? — Подробнее, — Щербатая стала тихо стучать по стеклу с жидкостью. — Вы знаете, он лучший игрок своей сборной в школе, и он никогда не устаёт, — перехватила слово Остролистая, — В нём энергии хоть отбавляй. Лишь недавно он расстался с девушкой, и только это заставило его быть… Чуть тише, наверное так. У него отменное здоровье, идеальные анализы, на нём не сказывается алкоголь, хоть весь бар выпьет, наутро встанет свежим. Ещё в драках и на тренировках он никогда не получает никаких ранений, синяков, вывихов. Это всегда нас всех удивляло, но мы ссылались на везучесть и физическую силу. А, кстати о ней. Он очень сильный, высокий, накаченный, хоть и в меру. Едва ли не целый диван может поднять в одиночку. Хотя не сказать, что он завсегдатай спортзалов… Протеин пьет, тренируется как обычно, с подходящими ему весами, то-то и всего. Можно сказать, что мышцы выросли у него сами, хотя такое почти невозможно! Это какая-то аномальная сила, которую я заметила еще давно, и сейчас, в связи с этим предсказанием, нашла какую-никакую связь и логику, — закончила она. Гадалка всё это время слушала внимательно, перебирая у себя еще какие-то травы и бутыльки с жидкостями разных цветов. — Не могу толком ничего сказать, потому что вы у меня первый случай такой. Да что там у меня, и в мире, наверное, тоже. Удивительные дети, — она прошептала последнее предложение и окончила сортировку трав, — Только вот, почему вас нашлось всего двое? Девочка что, совсем без способностей? — Меня зовут Остролистая, — заметила девушка, — Говорю же, не знаю, что у меня. Но я хороший лидер, очень хочу стать адвокатом, а если повезёт, то и управлять страной или вроде того… — В задатках лидера ничего сверхъестественного, — прервала её Щербатая, — У твоего деда они тоже есть, но не будет же он сам являться троицей и своей собственной кровью. Удивительно, что ты не подходишь. Странно. Да тут всё странно. — Может, вы проверите меня? — Остролистая не теряла надежды — та угасала, как почти дотлевшая спичка. — И каким образом? Максимум сделаю диагностику, но она не обнаружит сверхспособности, — проворчала она, — Не выдумывай. Черноволосая тяжко вздохнула и опустила голову. Щербатая открыла один из бутыльков, подошла к сидящему на лавочке с сестрой Воробью и попросила его открыть рот и слегка запрокинуть голову. — У меня на такой случай даже нет подходящих средств. Поэтому результата не обещаю. Однако, сделаю всё, что могу, — гадалка начала выливать жидкость прямо в рот парню. Тот морщился от едкого, неприятного вкуса, но старался терпеть. Опустошив бутылёк, Щербатая с шумом поставила его на стол, поставила туда же две ступы с кашицами и пригласила Воробья сесть на стул напротив. — Попробуем хоть как-нибудь обуздать твою силу. Не уверена, что у меня выйдет, поскольку с таким удивительным чудом я работаю впервые, но хотя бы ознакомимся с ним еще ближе. Также будут ритуалы, при которых посторонним присутствовать запрещено. Остролистая, пожалуйста, покинь дом на время, — проговорила старуха, активно размазывая слой кашицы на кистях Воробья. — Что? Прямо на улицу? — удивилась та. — Да. Можешь посетить мой садик. Только не смей отрывать никакие ростки или цветки. Я за своими запасами тщательно слежу, — она встала с места, подошла к парню и размазала другую кашицу уже на его висках, тихо ругнувшись на его лезшие к лицу волосы. Остролистая колебалась и чувствовала себя так, будто ей нагрубили и обматерили всеми возможными ругательствами, но поделать она ничего не могла, поэтому вышла наружу, плотно закрыв за собой. Тем временем Воробей чувствовал, как его начало неестественно потряхивать. Он активно заёрзал на своем стуле. — Это… нормальная реакция? — спросил он. — Да, кажется. Закрой глаза, — Щербатая села обратно к себе и взяла ладони парня в свои. Тот ощутил резкую боль где-то в затылке и тихо шикнул. — Всё в порядке. Боль пройдет. Сейчас мы промотаем чужие мысли в твоей голове и что-нибудь с ними сделаем. Главное не навредить и не смешать их с твоими собственными. Следуй всем моим инструкциям и запомни, чтобы потом применять в случае чего. Картинки замелькали перед глазами Воробья. Они сменяли друг друга так быстро, что он не успевал их опознавать — однако те оставались где-то на подкорке сознания. — А теперь рассказывай, как именно у тебя проявляется способность. — Ну, я читаю чужие мысли не по своей воле… Это главная проблема. Какими-то периодами я едва ли не круглосуточно вижу перед собой мысли тех, кто находится со мной рядом. Не могу спать нормально, функционировать тоже трудно… Один раз такое меня настигло в школе. Я думал, что сойду с ума… Вы знаете, сколько там людей, и каждую миллисекунду они все думают о чём-то своём, суетятся, переживают, а я всё это вижу. Конечно, есть те, у кого в башке сплошная пустота, но от этого мне не легче. Понимаете, мне нафиг не сдалось знать, на сколько килограммов хочет похудеть та девочка в классе или о ком фантазирует тот пацан в коридоре? Это невыносимо! Пока он говорил, картинки продолжали мелькать перед глазами. — Так и знала. Что-ж, как я и говорила, можно обуздать эту способность так, чтобы ты мог контролировать чтение мыслей и делать это только по собственному желанию. Будет трудно и долго, а ещё нет гарантии результата… Если ничего не выйдет, придётся смириться. — Что?! Нет, Щербатая, пожалуйста, постарайтесь сделать хоть что-то! — едва ли не кричал Воробей. — Успокойся! — неожиданно рявкнула гадалка, — Паника не поможет, а сделает только хуже. Повторяю, следуй моим указаниям. Картинки стали прокручиваться все медленнее и медленнее — будто бы рулетка в казино, которая вот-вот остановится на комбинации для джекпота. — Стоп! — резко воскликнула Щербатая, — Эта мысль принадлежит тебе? Перед глазами возникла какая-то ерунда. Сцена, где кто-то от первого лица выбирает себе завтрак из того, что имелось на столе. — Нет, — живо ответил Воробей. — Тогда выкинь это из головы. Буквально. Забудь. Просто попробуй, потом поймешь. Воробей попробовал переключиться на что-то другое, но это только больше запутало. Внезапно он будто «удалил» из памяти ненужное воспоминание, как файл на компьютере. Перед ним возникла другая картинка. — Получилось? — Да. — Понимаешь принцип? До конца мы не дойдем, это невозможно, но попробуем просто немного почистить твой разум и научить его не брать на себя мысли окружающих. Позже это должно отточиться до автоматизма. Правда, долгая будет процедура… Даже жаль твою сестру. Ждёт-пождёт. И так в течении полутора часа картинки в голове то удалялись, то заменялись новыми. Те воспоминания и мысли, что принадлежали Воробью, оставались при нём, будто бы «складывались» в какую-то отдельную папку. Удивительно, конечно, как человеческий мозг напоминал какой-то жёсткий диск — всё же, не зря это самый неисследованный орган. — Теперь открой глаза. Парень открыл глаза, обнаружил напротив себя невозмутимую Щербатую, которая тут же встала, взяла тряпочку, которую намочила водой, и стала вытирать ею его виски и руки от остатков кашицы. — Хоть бы всё не пропало даром… Видишь мои мысли? — спросила она. — Нет. — Попробуй напрячься немного. Представь, что заглядываешь ко мне в голову, — чуть тише заговорила гадалка, будто гипнотизируя. Воробей вновь прикрыл глаза, но уже для того, чтобы сосредоточиться. В пространстве у себя в голове он поймал и мысли Щербатой; только у него не сразу получилось их прочесть как следует. — Что видишь? — Рыжий молодой мужчина… Мой дед? — спросил он, — И Песчаная Буря рядом… Ого… — Да. А теперь попробуй не абстрагироваться на моих мыслях и переключиться обратно в реальность. Я начну думать о чём-то другом, но это не должно тебя сбивать. Еще несколько секунд в разуме Воробья сохранялись очертания бабушки и дедушки из мыслей Щербатой, но когда он открыл глаза, те и вовсе исчезли. — Кажется, я понял… Получилось! — он с надеждой взглянул на Щербатую, — Теперь мне станет легче? — Надеюсь, — она встала со своего места опять, — Теперь я погружу тебя в сон. Думаю, тебе это более чем необходимо. Воробей обрадовался возможности наконец-то спокойно выспаться. Он с удовольствием лёг на железную пружинистую кровать, игнорируя холодный дешёвенький матрас, накрытый лишь тонким покрывалом, и потрёпанную из-за времени наволочку тонкой подушки. Очевидно, на его домашнюю кровать с ортопедическим матрасом, большой подушкой и пуховым одеялом это совсем не похоже, но было так всё равно. Парень сейчас куда больше всего ценил сон, а не то, на чём будет спать. — Прежде хочу сказать — способности у тебя сильные, сложные, в какой-то степени даже опасные. Постарайся сделать так, чтобы о них знало как можно меньшее количество человек, а ещё используй их только по назначению. Очевидно, не просто так тебе даны силы, поэтому их нужно беречь, — говорила она, пока стояла над кроватью и перелистывала страницы какой-то большой книги с желтоватыми страницами; шелест бумаги действовал убаюкивающе, Воробью казалось, что он заснёт еще до ритуала, — И брату своему всё расскажи подробнее. Найдёте вместе третьего. Потому что, чувствую я, это вовсе не ваша сестра. От тебя я энергетику сверхъестественного чувствую, а от неё вообще нет. Нет такой энергетики у девочки, пускай даже не пробует искать в себе способности. Жаль, конечно, ведь так под предсказание подходит, — Щербатая резко остановилась на нужных страницах, почти в конце книги, — Вас трое, тройняшек, кровь крови Огнезвёзда… Ладно. Приступим. На непонятном языке гадалка начала бормотать текст из книги, быстро и довольно бегло; кажется, это была латынь. Воробей закрыл глаза и сложил руки на груди, вслушиваясь в слова из речи. Забавно, конечно — создавалось ощущение, что он герой какого-то мистического фильма или второсортной передачи про экстрасенсов и ведьм, которую любят смотреть провинциальные домохозяйки. Сейчас над ним проведут воображаемый «обряд» и сделают склейку с помощью монтажа, как будто всё сработало — настолько ему не верилось в реальность того, что он имеет сверхспособности. Но юноша даже не успевает себе вообразить подобное, поскольку проваливается в сон, едва Щербатая успевает прочитать текст до конца. С минуту старуха внимательно наблюдает за тем, как дыхание Воробья становится всё более ровным и тихим, едва уловимым, а сам он становится больше похож на умершего, чем на просто спящего. Затем она подошла ближе, проверила пульс, зрачки. — Порядок, — тихо заключила она и вышла наружу. Ей нужно было найти Остролистую. Щербатая крикнула её имя два раза, осмотрелась в саду, но девушки нигде не было. Лишь на третий раз она увидела, как Остролистая выходила из своей машины и направлялась к ведущей к дому тропинке. — Что такое? Всё хорошо? — обеспокоенно спросила она. — Всё хорошо, теперь он может контролировать свои способности, ему будет легче. Я погрузила его в летаргический сон. Способности серьезные, сильные, а его тело не справляется, ещё и на фоне бессонницы и напряжения. Плохо парню. Нужно восстановиться. — Что?! — глаза девушки расширились от испуга. — Из него он уже самостоятельно должен выйти. Не переживай. Обычным сном ему пришлось бы дня два или три восстанавливаться, а так быстрее пойдет процесс. — Хорошо… Когда я могу его забрать? — Вот как раз в это же время завтра приезжай. Думаю, проснётся уже. Остролистая недоверчиво покосилась на Щербатую. — А точно?.. — чуть не уверенно спросила она. — Готова твоим дедом поклясться, что у меня твой брат будет в порядке полном. В следующий раз как деда увидишь, кстати, можешь его обо мне расспросить — много нового узнаешь. Раз так не верится, — чуть ворчливо ответила Щербатая. Клятва на Огнезвёзде казалась вполне надёжной. Девушка кивнула в ответ. — Спасибо вам огромное. Сколько я вам должна за такое? Щербатая внезапно нахмурилась и совсем перестала напоминать некогда радушную старуху с тёплыми воспоминаниями об Огнезвёзде. — Ты меня серьезно обидела, — лишь кинула она и засобиралась обратно в дом. — Оу… Извините! До свидания! Спасибо еще раз! — вслед ей прокричала Остролистая и сама пошла к своей машине. Остролистая отключила музыку на магнитоле, которую успела уже всю переслушать и завела автомобиль. Кинула напоследок взгляд на чуть ветхий деревянный домик и повернула в сторону проезжей части. За время пути к родному дому она много думала, думала и думала — едва успевала смотреть на дорогу, на которой понемногу стала рассасываться вечерняя пробка — так много и напряжно думала, что картридж в электронном испарителе закончился в ноль. «Раз Щербатая работает с магией, то должна знать, что такое хиромантия… Или как это правильно зовётся? Чтение линий судьбы на ладонях… А что написано на моей линии судьбы? Есть ли у меня сверхспособности тоже? И какие?»