— Здорово, Редиска, — говорю я Трис, когда она захлопывает дверцу автомобиля.
— Привет. У тебя всё в порядке? — я стараюсь не смотреть на её лицо, но всё равно замечаю, что она реально беспокоится за меня. Но здесь, к сожалению, ничем не поможешь.
Полтора года тому назад
Тихие всхлипывания раздавались где-то рядом, за соседней дверью. Странно, меня раньше никогда не трогали женские слёзы, но тогда возникло стойкое желание выяснить, что случилось, и, возможно, помочь.
В классе не было никого, кроме неё. Я не знал ни имени этой девушки, ни вообще чего-либо о ней. Вряд ли мы даже посещали одни и те же уроки, обычно у меня хорошая память на лица. Вряд ли она знала меня, поэтому, увидев, когда я осторожно присел на край парты рядом с ней, вздрогнула, как будто увидела нечто сверхъестественное.
— Чего ревём? — осведомился я.
— Ничего, — девчонка вытерла лицо тыльной стороной ладони, — если тебе что-то нужно, то можешь сразу проваливать.
— Вообще-то мне нужна ты, — сказал я, только потом осознав смысл этих слов.
— Тогда тем более проваливай, — отрезала она и попыталась столкнуть меня с парты.
— Нет-нет, ты меня не так поняла, я шёл мимо и услышал, как кто-то плачет, заглянул и увидел тебя.
— Как обычно, — эта маленькая стерва сложила руки на груди и поджала губы, — пришёл, увидел, пожалел.
— Я просто хотел узнать, что случилось.
Девчонка внезапно протянула мне правую руку:
— Беатрис Прайор.
Прайор. Когда она назвала свою фамилию, всё встало на места. Сестра того самого Прайора, который меньше месяца назад разбился на мотоцикле. В голове всплыла картина с его похорон: девушка, мертвенно бледная, как будто бы сама вернулась с того света, в чёрном платье до пола, смотрящая одновременно на могилу и куда-то внутрь себя, с застывшим взглядом серо-зелёных глаз. И вот сейчас эти глаза блестели от слёз, но пытливо изучали мою физиономию.
— Эрик. Эрик Картер, — ответил я как-то хрипло.
Понятно, почему она думала, что я буду её жалеть. За это время я бы с ума сошёл от постоянных соболезнований и растравлений ещё не зарубцевавшихся ран, когда каждый норовит как-то утешить. А лучшим утешением было бы, если бы её просто оставили в покое.
— Вот и познакомились, — обычно эту фразу произносят с улыбкой, но из уст Беатрис она прозвучала скорее как констатация факта, нежели радость знакомства.
А потом она рассмеялась. Так отчаянно, как будто бы пыталась этим смехом заткнуть дыру в своём сердце.
— Что смешного?
Прайор сразу затихла и пробурчала:
— Извини, всё в порядке.
Потом резко вскочила с места и скрылась за дверью, даже не попрощавшись.
Подумал я тогда: вот чокнутая. И сразу же забыл. Но потом случай снова свёл меня с Беатрис Прайор.
Возвращаясь с очередной тренировки, я ехал на машине. Если бы не проливной дождь, то я бы пошёл обычным коротким путём, но перспектива вымокнуть до костей меня никак не привлекала.
Не затормози я вовремя, Беатрис угодила бы прямо под колёса. Но, к счастью, она сидела на корточках возле машины, когда я с гневным видом вылез наружу, попутно приняв небесный душ.
— Какого чёрта, Прайор? Чем ты обкурилась?
Девушка представляла собой жалкое зрелище. Мокрые пряди спадали на лицо, покрытое чёрными потёками туши, а в самих глазах застыла боль, которая, видно, и толкнула её прямо на дорогу. Ей повезло, что здесь проезжал я, а не какой-нибудь пьяница.
Беатрис не отвечала, а смотрела на меня снизу вверх, как зверёк, угодивший в западню. Я протянул ей руку:
— Вставай. Давай-давай, нечего мокнуть. Пошли в машину.
Заметив некую смесь опасения и недоверия на лице девчонки, я добавил:
— Успокойся, не маньяк я.
Она вцепилась своими тонкими пальцами в мою руку, как хватается утопающий за соломинку. Через пару минут мы уже сидели в машине. Молча. Тихо играла музыка, но нам обоим было не до неё. Я смотрел только на Беатрис, а она уставилась в одну точку и одновременно в никуда, как тогда, на похоронах Калеба.
— Эй, — я аккуратно коснулся её плеча, — ты как?
Она вздрогнула, как будто бы только сейчас поняла, где находится.
— Всё… Всё в порядке.
— Если всё нормально, то с какого фига ты под машину кидаешься?
И тут Беатрис заплакала. Не так, как «плачут» пафосные барышни, попивая вино, когда их бросает парень, а как маленький ребёнок, который только узнал, что такое несправедливость. Она плакала долго, а я не предпринимал попыток её успокоить — знал, что это бесполезно. Наконец она успокоилась.
— Извини, — раздался её хриплый шёпот, — извини, что теперь ещё и твою жизнь разрушаю.
— Глупости, — фыркнул я, — ничего ты не разрушаешь. Всё обошлось же, я вовремя затормозил, на тебе даже ни царапинки.
— После его смерти я первый раз сижу в машине, — сказала Прайор как будто бы скорее в пространство, чем мне.
Я ничего не ответил. А что в таких случаях говорят? Глупо было бы влезть со своим «всё будет хорошо». Калеба не вернёшь. Наверняка они с сестрой были очень близки.
— Калеб был самым родным мне человеком, — как бы в подтверждение моих слов продолжала Беатрис, — и теперь я как будто потеряла большую часть своего мира.
Затем последовал нервный смешок:
— Глупо. Я рассказываю о своих проблемах человеку, с которым разговариваю второй раз в жизни.
— Этому человеку ты чуть не подарила вину в собственной смерти. Значит, нас всяко связывает нечто большее.
Как оказалось, те слова в машине оказались пророческими. Каким-то образом мы с Прайор очень скоро сблизились. Я словно чувствовал какую-то ответственность за эту девочку без башни. А она постепенно становилась другим человеком. Я не знал её до того дня, но даже по сравнению с той девушкой, рыдающей на переднем сидении моего авто, она изменилась. По крайней мере, иногда даже я заставал Трис (ей так больше нравилось) в радостном настроении. Правда, оно довольно быстро проходило, и девчонка становилась не печальной, но серьёзной. Так прошёл год, а потом я понял, что на самом деле Трис Прайор для меня намного больше, чем друг.
Это было в начале осени, и Макс пригласил нас в клуб. Редиска (шуточное прозвище — Трис очень смешно краснеет) не хотела идти до последнего, так, что мне пришлось закинуть её к себе на плечо и закинуть в машину — не хотелось друга обижать. А Прайор потом и пожалела, что так отнеслась к этому приглашению. Она часто так — сначала не хочет, а потом во вкус входит.
И вот до сих пор перед моими глазами стоит как будто кадр фотоплёнки с того вечера. Я даже помню, что это была за песня — It ain’t Me Селены Гомез, жутко попсовое, но для таких заведений подходящее. Нам семнадцать, мы молоды, пьяны, и кажется, что это будет вечно. И вот тогда я посмотрел на Трис с другой стороны. Как она танцевала, подняв руки вверх и держа в одной из них полупустой бокал с алкогольным мохито, как подпевала, как потом упросила меня посадить себе на плечи и смеялась. У неё был такой заразительный смех, но я слышал его всего пару раз. И я понял, что влюбился в эту мадам без тормозов окончательно и бесповоротно, влюбился, как пацан, хотя обещал себе быть выше этого.
А потом я поцеловал её. Мы стояли на крыльце её дома, почти ничего не соображая. Точнее, стоял я: Трис натёрла ногу новыми ботинками, поэтому я держал её на руках. И вдруг произошло что-то необъяснимое,
я сам не особо помню, как это случилось, но, наверное, я просто не выдержал… В общем, на следующий день я рассказал Прайор, что на самом деле к ней чувствую. А она… Она выстроила целую научную теорию, почему она ну никак не может со мной встречаться, в крайнем случае, тогда не могла. После этого подобное не повторялось, мы даже не разговаривали на эту тему и старались забыть.
Но может, стоит опять напомнить ей о своих чувствах? Прошло достаточно времени…
Не стоило мне смотреть на Трис, ибо как только я повернул голову, я увидел в её глазах
радость. Радость, которой там не было уже давно. Чёрт, Картер, ты идиот. Полнейший идиот. Ты забыл, где она только что была? Она была у Итона, дубина ты, Эрик, берёзовая.
— Да, Трис, всё в порядке, — говорю я со вздохом. Она всё равно поймёт, что что-то не то. Какая уже разница.
— Тебе… Не нравится, что я была у Тобиаса?
И тут я не выдерживаю.
— Да! Да, мне не нравится, что ты удаляешься от меня из-за какого-то чёртова умника! Ты думаешь, что я железный, но у меня тоже есть чувства. Я был бы рад быть железным, но это невозможно, пока мы рядом! Только тебе наплевать на человека, который поддержал тебя, когда этого не сделал никто.
— Мне вовсе не наплевать на тебя, Эрик, — говорит Трис, — я очень ценю нашу дружбу и благодарна за всё, что сделал.
— Если бы тебе не было всё равно, ты бы не заставляла меня уже второй раз признаваться, что… — я на секунду прерываюсь, чтобы выдохнуть, — ты мне нравишься, Беатрис Прайор. Ты мне очень нравишься.
Прайор откидывает голову на спинку сиденья.
— Эрик, я уже тебе объясняла, я не в состоянии ни с кем встречаться. Я хочу относительно спокойно пережить этот ужас и как можно скорее уехать отсюда. А парень, даже такой, как ты, значительно усложнит мне существование.
— Не знал, что Тобиас Итон сменил имя на «Никто», — вырывается у меня.
— Боже, при чём тут Тобиас?
Я не отвечаю ей, а просто продолжаю рассуждать:
— И что ты нашла в этом зануде? С ним поговорить даже не о чем. И драться он толком не умеет, на кой-хрен тогда ему эти мышцы. И вообще завтра у нас бои, ох и раскрашу я ему физиономию, и будет…
— Останови машину, Картер, — тихий, но жёсткий голос Беатрис прерывает меня.
— Что?
— Я сказала, останови машину, Эрик! — её лицо бледнеет — верный признак того, что Трис злится, — я сама до дома дойду. И завтра можешь не приезжать.
— Ну и катись к чёрту, Прайор! — кричу я ей вслед, только потом осознав, что мог и серьёзно обидеть её…
***
С утра всё-таки заезжаю к Прайорам, но дверь мне открывает её мать со словами: «Она уже ушла». Ну и ладно, не очень-то и хотелось. В конце концов, побесится и сама помириться предложит.
В школе я тоже её не вижу, да и логично, у нас сегодня все уроки разные, а на переменах Трис, скорее всего, сама меня избегает. Даже на обычное место встречи перед обедом не приходит. Непохоже на неё, но мы вроде как поссорились, поэтому на обед топаю в гордом одиночестве.
И тут я вижу
их. Сидят, как две голубка весной, за столиком у окна, и кофе попивают. Фор что-то рассказывает, Прайор пытается улыбнуться, вложив всё своё кокетство, которого, на самом деле, кот наплакал. Когда она поднимает глаза и видит меня, я чувствую, что не могу здесь оставаться, иначе разнесу всё к чёртовой матери. Как Трис меня называет, Громила? Действительно.
Уже на улице она догоняет меня и что-то пытается объяснить, но я не слушаю. Только качаю головой и быстрым шагом удаляюсь от чёртовой кофейни. «Плевать. Наплевать.» Так обычно повторяет Прайор, когда ей плохо. Вот и мне теперь плевать. На всё плевать, а на то, что моя любимая девушка мило беседует за чашечкой кофе с Мистером Умником, особенно.
***
Вечером кто-то звонит в дверь, и я плетусь открывать.
— Эрик Картер? — осведомляется симпатичная брюнетка.
— Он самый.
— Значит, это вам! — она протягивает мне коробку с пиццей. Я чувствую, как мои брови подлетают вверх от удивления.
— Ваши друзья заказали доставку на ваш адрес и оплатили всё сами. Приятного аппетита, — и девушка улетучивается.
Друзья. Кто, интересно? Питеру и Максу не до этой ерунды. Трис? Не думаю, наверняка всё дуется, что я так про её драгоценнейшего Итона так выразился. Тогда кто? Ребята с бокса? Вряд ли их можно назвать друзьями.
На пицце тонкими ломтиками ветчины выложено слово «Прости». И буквально в тот момент, когда я с недоумением почёсываю бровь, пищит мой телефон.
Извини за вчерашнее. Надеюсь, пицца вкусная.
Увидимся завтра.
Обнимаю,
Редиска
