Когда-то давным-давно, я думал, что время – самая объективная величина измерения. Есть секунды, дни, годы. Они могут пролететь по-разному, но вот растянуть время никак нельзя. Да что там, даже, когда я встретился с Мёнином, и он мне прочел лекцию о том, что время для каждого течет и представляется по-разному, я тогда не сильно поверил. Даже, когда Франк подарил нам вечность, чтобы поговорить, я тогда не почувствовал ничего особенного. Да, он поставил свои волшебные часы, да у нас было столько времени, сколько нам было необходимо. Но разве это вечность?
Я всегда легко представлял чудеса, я спокойно принял, что можно общаться, не раскрывая рта, и ходить на сотни километров, делая один шаг. Но я никогда до конца не мог поверить, что можно как-то изменять время. В некотором роде я просто не верю в бесконечность, как бы смешно это ни звучало. Великие колдуны и любимчики судьбы могут жить очень и очень долго, ведь в мире нет ничего вечного. Все рано или поздно кончается. Но в тот момент…
Я стоял в крепких объятиях надежной скалы. Я робко обнимал Шурфа, ощущая тепло кожи через слои ткани. Я закрыл глаза и медленно вдыхал его запах. И тот момент длился для меня вечность. Не потому что это было очень долго (хотя я и не решаюсь замерять тот момент минутами и часами). Но за то время, пролетело нечто настолько необъятное, что я не боюсь назвать вечностью. Так бывает, когда, засыпаешь на пять минут, а во сне проходят многие годы, обширная жизнь с сильной предысторией, собственными мыслями на будущее, да и вообще вся жизнь. Я считаю, что с момента рождения и до момента смерти человек проживает множество жизней. Это могут быть сны, прожитые книги или просто отдельные поворотные моменты. В свое время меня покидало по разным мирам, и в каждом мире у меня проходила целая жизнь. Неверное это и есть мой способ бессмертия.
И пока я стоял в объятиях в гостиной Шурфа, у меня пронеслась целая жизнь. Нет, две или десяток… кто их разберет. Одним словом – вечность.
Мы вечность стояли и обнимались в гостиной. Мои мысли улетали куда-то далеко и в то же время были все время раньше. Хотелось каких-то действий, но я боялся разрушить этот момент словами и действиями. Я чувствовал свою вину за то, что никогда не делал первым шаг в отношениях с Шурфом, и в тот момент ждал каких-то действий от него. А он просто стоял, иногда поглаживая по спине.
Внезапно я почувствовал острую необходимость, что-то сделать, потому что, если подержать этот момент еще дольше – вся магия может исчезнуть. Я немного начал двигаться, не сильно пытаясь вырваться из объятий, но показывая намерение это сделать. Шурф сразу немного отступил, но руки оставил на моих плечах, наверное, боялся, что я сбегу. Я открыл рот и тут же его закрыл, потому что иначе я бы снова вставил какую-то шутку или колкости и все бы испортил. Поэтому я продолжал стоять и молчать.
- Все же не могу перестать думать, какой я кретин. Я же догадывался… замечал что-то, но в моей голове постоянно находились какие-то оправдания. Я даже решил в какой-то момент, что все, что я замечал это результат голоса Рыбника, просто его мысли на других людей. На всех… - я ощущал себя немного пьяным, словно со стороны слышал, что говорю, но не мог остановиться. – Та ночь в Кофейной Гуще… Грешные магистры, почему ты меня сразу после этого не убил? Я же поступил как полный мудак. В кого я превратился… Как… как я променял тебя на создание Мира. Я же…
Договорить мне не дала холодная ладонь, которая не сильно, но настойчиво зажала мне рот.
- Тссс, давай наконец ненадолго забудем про Безумного Рыбника, про твое нереальное могущество, про жестокую судьбу, про наши ошибки, про условности, про то, что сдерживало и отталкивало тебя столько времени, про работу, про других людей, про все существующие и несуществующие миры. Давай ненадолго уже забудем обо всем. Я просто хочу, чтобы ты был со мной честен. Здесь только ты и я.
И я обнял его, так сильно, что он мог бы претендовать на сломанные ребра. Я так сильно хотел сказать ему, что люблю его и насколько он мне дорог. Я чувствовал, что ни один из миров, ни все они вместе не заменят мне Шурфа. Но я не успел сказать ни слова потому что, внезапно понял, что никаких слов ни в каком мире не хватит, чтобы выразить всех моих чувств. Я очень сильно боялся его обидеть, но все равно промолчал и попытался на уровне настроения передать все мои эмоции. И, думаю, он меня понял.
- Слова никогда не были твоей сильной стороной, - он слегка прикоснулся губами к виску. Сколько нежности было в этом жесте. – Я просто надеюсь, что понял тебя правильно, и что ты понял меня правильно, и что теперь все будет хорошо.
Я поцеловал первый, хоть для этого и пришлось опереться на него и приподняться на носочках. Думаю, тогда он тоже избавился от многих страхов, которые мучали многие годы. Я почувствовал его улыбку. Он невесомо обхватил мое лицо руками, словно до сих пор не мог поверить, что я рядом. Я так явно чувствовал его настроение, словно у него никогда не было маски, или мы находились на темной стороне, хотя внешне это никак не проявлялось, только улыбки иногда мелькала на его губах и в глазах был бесконечно теплый океан нежности.
Я был согласен стоять так вечность, но внезапно в моем сознанииначал загораться огонек озорства. Отвлекая Шурфа поцелуями я ловким движением расстегнул его фибулу и лоохи с тихим шорохом стекло по телу к нашим ногам. Шурф оторвался. Он сделал вдох и выдох напряженно и очень быстро, по его меркам. Я уже был готов к тому, что он сейчас оторвется от меня, чтобы поднять, отряхнуть, аккуратно сложить и куда-нибудь повесить лоохи. Но я не угадал. Он смог пересилить себя и только глядя прямо мне в глаза аккуратно провернул то же действие с моим лоохи. Оно естественно упало не так грациозно, где-то зацепилось, где-то не туда соскользнуло и неровным ворохом грохнулось вниз. Но долго задумываться я об этом не смог, потому что Шурф снова наклонился, чтобы продолжить целоваться чуть более настойчиво, чем до этого.
После этого момента во мне что-то резко щелкнуло, и нежность и наслаждение каждым моментом перерастало в желание и нетерпение. Я понял, что сдерживался столько лет, что имею права быть нетерпеливым. Но мне было как-то неудобно предложить следующий шаг. Он раскрыл для меня душу, а я промолчал и теперь тянул его в спальню. Я успокаивал себя, что это же Шурф, он должен понять меня правильно. Но все равно эти мысли слишком отвлекали. Я ненадолго оторвался от поцелуя, но так и не смог открыть рта, почувствовав ком в горле.
«Ты бы не хотел пройти в…» - Я решил, что не безмолвной речи мне будет легче, но так и не смог договорить фразу, когда заглянул в его глаза. Он медленно провел по моей голове, ловким движением сбрасывая тюрбан и невесомо проводя по волосам.
- Конечно, если ты и сам этого хочешь, - меня хватило только на то, чтобы кивнуть. И тогда он прикрыл мои глаза рукой, притянул к себе и сделал шаг назад. И не важно, что к тому моменту я уже в совершенстве ходил Темным путем, этим жестом он напомнил о Кеттари и о том, что он делал, когда был под влиянием желаний Рыбника.
Он не спешил убирать руку с глаз, легонько поцеловал, обвел пальцами свободной руки черты лица, провел по подбородку и шее и лишь потом позволил мне открыть глаза. Он отошел от меня, чтобы снять обувь и оставить у порога, что я тоже попытался сделать в спешке и чуть не упал, запнувшись. Шурф отошел, чтобы снять тюрбан и положить его на небольшую тумбочку, а я осмотрел комнату. Вся она была выполнена в светлых тонах, очень мало мебели, пара небольших тумбочек, полка с книгами, зеркало в углу рядом со входом в гардеробную. Большую часть комнаты занимал мягкий пол, который у жителей Ехо принято называть кроватью. У Шурфа она была большой даже по меркам жителей столицы, то есть совсем огромной. А потом я невольно задумался, что когда-то пусть и уже очень давно здесь обитала леди Лонли-Локли. По спине пробежал холодок.
- Макс, - Шурф подошел ко мне со спины.
- Читал мысли?
- Нет… по тебе и так видно. Пожалуйста, оставь все это. Не надо ни о чем думать, - он невесомо провел по моей шее, переходя на плечо, проникая под ворот скабы, - ты всегда слишком много думаешь, когда в этом нет необходимости, - повторил тот же путь, прикасаясь губами, по всему телу пробежались мурашки. Я так и не решился посмотреть вниз, потому что, если что скаба и скрывает очень плохо, так это возбуждение.
- Я постараюсь… И да, я не против. Я про мысли, я не против, если ты залезаешь в мою голову в моменты, когда я сам не в силах связать пары слов, - говорить становилось труднее. Шурф покрывал каждый сантиметр кожи, не скрытой одеждой.
- Я знаю, - прошептал он заговорческим голосом, и наклонился, чтобы легонько прикусить ухо. А когда я совсем разомлел, он одним движениям снял с меня скабу, оставляя полностью обнаженным. Я почувствовал, как начал стремительно краснеть. А Шурф тем временем, обнимая, вырисовывал на груди какие-то узоры, покрывал невесомыми поцелуями доступные участки. У меня ноги подгибались, и я сильнее откинулся назад, ища опору. В какой-то момент он наклонился и достаточно сильно, по сравнению с предыдущими ласками, укусил ровно в то же место, что и много лет назад в Кеттари. Это случилось так неожиданно, что мой резкий выдох вполне можно зачесть за стон, и я покраснел еще сильнее. Великий магистр с каким-то самодовольствием провел пальцами по оставшемуся следу.
- Долго в тот раз проходил? – Он словно извиняясь поцеловал это место, хотя боли я все равно особо не почувствовал.
- Недели две или три, - он довольно усмехнулся и продолжил изучать мое тело руками, то и дело спускаясь ниже по животу, заставляя меня прикусывать губу и дышать чаще. Нетерпение достигало критической точки. Но я продолжал наслаждаться этой растянувшейся лаской. Никогда до этого он не был настолько нежен. Но меня все еще слишком смущало, что я стоял перед ним абсолютно голым и практически беспомощным в его руках, а он все еще оставался в скабе. Последнюю мысль я постарался продумать особенно четко, в надежде, что он ее прочтет. Мой расчет оказался верным, он отреагировал мгновенно, и я услышал безмолвную речь в своей голове.
«А ты готов к этому? Мне показалось, ты еще не закончил смущаться. Неужели я не прав?» - Безмолвная речь не передает интонаций, но мой мозг сам додумал все так, что я уже был готов на все.
А через несколько секунд его руки исчезли, и мне стало сразу как-то холодно и неуютно. Но быстро откинув скабу в сторону, Шурф вернулся ко мне и обнял, при этом встав таким образом, что я очень явно ощущал его возбуждение. В мгновение земля ушла у меня из-под ног, но сильные руки удержали меня в том же положении.
«Что же ты творишь со мной, Шурф…» - эти безмолвные слова потребовали от меня колоссальных усилий, а вместо ответа, я ощутил несколько невесомых поцелуев. Я развернулся, чтобы вновь почувствовать его губы. Меня пьянило ощущение, что я первый раз вижу его таким нежным. И, скорее всего, таким он позволял себе быть только со мной. Я видел в его глазах, как он с трепетом наслаждается мной, как он сдерживает свои порывы. Каждое его действие выражало безграничную любовь, а я как мог старался показать тоже самое в ответ.
Я отступил, хватая его за руку и потянул за собой. Шаг за шагом я медленно подводил его к кровати, неотрывно глядя в глаза. И конечно же, по закону жанра, я пропустил тот момент, когда твердый пол сменился невесомо мягкой периной и я позорно упал на аккуратно сложенную стопку больших подушек. Я отполз еще немного, пытаясь одновременно с этим принять сидячее положение и не опозориться еще больше. Шурф смотрел на все это, стоя на границе мягкого пола, и, сложив руки на груди, с высокомерной ухмылкой наблюдая за моими действиями. Как только я закончил копошиться, он опустил руки и грациозными шагами направился ко мне, его ноги утопали в мягкой перине, но в отличии от меня, но не спотыкался на каждом шагу. Я невольно забыл, как дышать, заглядевшись на него. Разумеется, это был не первый раз, когда я видел его полностью обнаженным. Взять хотя бы ночь в Кофейной Гуще, однако я все равно не мог на него налюбоваться. Шурф был для меня произведением искусства, я бы часами смотрел, как напрягаются мышцы под его тонкой светлой кожей, как кое-где на руках проступают вены. Особенно картину дополнял стоящий член, но его это кажется нисколько не смущало. А я к тому времени уже устал краснеть.
Он аккуратно опустился рядом со мной на колени, с вызовом заглядывая в глаза. Движимый каким-то порывом, я обхватил его руки, аккуратно притягивая к себе за запястья. Эти тонкие кисти с длинными изящными пальцами сводили меня с ума. Я завороженно смотрел, на выделяющиеся на тонкой светлой коже руны на ногтях. Я наклонился и легким прикосновением поцеловал подушечки пальцев, прошелся аккуратными поцелуями по костяшкам, припал к нежной коже запястья, оставляя едва заметные следы. Оторвавшись, я осмелился посмотреть в глаза Шурфа и увидел там бесконечный поток желания, едва сдерживаемый остатками нежности. Я позволил себе гордиться полученным результатом, а уже в следующее мгновение, я немного потерялся в реальности. В один момент я потерял ощущение любимых рук, которые держал, мягкий пол уехал куда-то вбок, а стены перемешались. Следующее, что я увидел, был белый потолок где-то далеко, а потом дошло и осознание, что это было. Шурф тем временем, прижимая мои руки к кровати, нависал сверху и покрывал засосами мою шею.
Мне до безумия нравилось, как я себя чувствовал в тот момент. Оказалось, удивительно приятно полностью отдаться во власть Шурфу и ни о чем не думать. Особенно если учесть, как долго я ждал этого. Но я почему-то решил проявить недовольство своим нынешним положением, и даже попытался немного поворчать что-то про отношение ко мне, как к мешку картошки. Однако все слова и возмущения куда-то испарились в тот момент, когда Шурф коленом раздвинул мои ноги. Впрочем, он тут же заглянул мне в глаза, чтобы убедиться, что я не против. И я рванул за поцелуем, насколько позволяло мое положение. Шурф медленно отнял руки, ослабляя хватку и поцеловал с еще большей нежностью, чем до этого. При этом он совершенно не стеснялся проникать глубже или слегка покусывать губы и сразу зализывать эти места.
Я недвусмысленно выгнулся, демонстрируя, что несмотря на то, что все очень нравится, я бы уже очень хотел получить чего-то большего. Однако он явно решил насладиться моментом сполна. Пресекая все мои попытки выбраться и перехватить инициативу, он медленно водил пальцами по моей коже, следя за реакцией, как будто составлял в голове карту моих слабых мест. Находя особо чувствительную точку, он прикасался к ней губами, слегка улыбаясь, когда слышал от меня недвусмысленную реакцию.
Я много лет пытался заглянуть за его маску, добиться от него эмоций, посмотреть на него настоящего, и, думаю, в тот момент мне удалось это. Когда я смотрел на его лицо, я не находил там безразличия, но там не было и безумия, которое мне доводилось несколько раз видеть. Он был спокоен, контролировал свои действия и эмоции, но вместе с тем он иногда улыбался, прикрывал глаза от удовольствия или смотрел на меня с огоньком озорства. Отдаваясь ощущениям, я не сразу заметил, как его ласки спускались все ниже.
И окончательно мысли покинули меня в тот момент, когда пришло осознание, что сам Великий Магистр Великого Ордена наклоняется, чтобы обхватить губами головку моего члена. В тот момент у меня не получилось сдержать громкого стона, хотя я и не пытался. Я почти не дышал, когда он медленно провел языком по стволу. Я закрыл глаза, чтобы окончательно не потерять контроль над телом. Но чувства настолько захватывали, что в какой-то момент я уже не мог осознать происходящее. Я окончательно перестал пытаться сдержать стоны, когда он вобрал член еще глубже, опуская до предела своих возможностей. Я даже не заметил, как инстинктивно чуть не положил руку ему на голову, но она была резко перехвачена и прижата к кровати. Воспользовавшись моментом, я переплел пальцы и в особые моменты сжимал руку сильнее, сам не осознавая этого.
Он аккуратно вырвался из моей хватки, и, когда я открыл глаза, успел увидеть, как он сделал рукой какой-то непонятный едва заметный жест. И когда он провел этой рукой по внутренней стороне бедра, я почувствовал, что его холодные пальцы были в чем-то влажном, а проникновение практически не было болезненным. И не могу точно сказать как, но я ощутил присутствие магии. Я не выдержал и спросил.
«Та самая девятая ступень?»
«Десятая» - педантично поправил меня Шурф безмолвной речью и сильнее обхватил член губами, пресекая любые разговоры.
Отвлекая меня пленом горячего рта, он постепенно увеличил количество пальцев до трех, находя нужный угол проникновения. Я уже подходил к грани, когда он с неприличным звуком выпустил изо рта член, последний раз проведя по нему рукой, и аккуратно вытащил пальцы. Думаю, тогда я застонал от разочарования и резко прекратившейся ласки. Прежде, чем он успел сказать что-то, я схватил его за плечи, притягивая ближе и выгибаясь всем телом, отвечая сразу на все вопросы.
Он оставался нежным каждую минуту до конца, а мне хотелось, чтобы это не прекращалось. С каждым новым движением он внимательно смотрел мне в глаза, пытаясь уловить любую эмоцию. Каждой частичкой тела я ощущал его заботу. Он оставлял поцелуи, приникал губами к шее, проводил руками по чувствительным местам или прижимал меня сильнее к себе, словно все еще не мог поверить. Он ускорялся, когда мне это было нужно больше всего, или наоборот замедлялся, когда хотел продлить ощущения подольше. Благодаря его внимательным манипуляциям с моим телом, мы кончили почти одновременно. Кажется, в конце я выкрикнул его имя и, почти уверен, услышал свое в ответ. Он что-то тихо произнес мне на ухо, но я настолько сходил с ума от его голоса, что едва ли разобрал отдельные слова.
Мы лежали в кровати несколько часов, но сон так и не пришел ко мне. Я просто не мог позволить себе потерять драгоценные минуты нашего уединения. Я перебирал его волосы, а он рисовал невесомые узоры на моей коже. Когда я немного пришел в себя, начал говорить о каких-то пустяках, а закончили мы философскими разговорами сидя на подоконнике, обмотанные одним одеялом. До рассвета было еще далеко, но я чувствовал, как эта волшебная ночь неминуемо кончается. Я сидел, прижимая спиной к Шурфу, а он обхватил меня руками так сильно, будто никогда не собирался отпускать.
- Полагаю это уже можно назвать другой жизнью? – Тихо произнес Шурф во время затянувшегося молчания.
- Конечно, и теперь это новая жизнь принадлежит только нам, я как-нибудь договорюсь с судьбой при случае, - я попытался пошутить, но в очередной раз моя шутка оказалась одной из страшных истин этого мира.
- Ты же понимаешь, что я теперь не смогу отпустить тебя, Макс?
- Тогда не отпускай, - я откинул голову на его плечо и посмотрел на темное небо. Мне захотелось курить, но я сдержался, чтобы не нарушать воцарившуюся идиллии, - разве что тебе придется отпустить меня в ванную. Или тебе рано или поздно придется идти на работу. – Я немного помолчал. – Возможно когда-то мне придется ненадолго уйти из этого Мира, но это не важно. Я вернусь. И да, я тоже никуда тебя не отпущу. Мой.
Он тихо рассмеялся, но я заметил, как за этим смехом он скрыл облегченный выдох. Думаю, он до последнего боялся, что я куда-то сбегу и, возможно, даже после этого не перестал бояться. Но я решил, что сделаю все, чтобы показать ему, что я сделал свой выбор. И мой окончательный выбор был связан с Шурфом.
Вскоре мы все же направились в ванную комнату, где провели еще больше часа, пока Шурф методично использовал все свои бассейны, отвлекаясь только чтобы помочь мне или в очередной раз поцеловать. А за минуту до первых лучей солнца он оделся и ушел в Орден, оставив меня сидеть в ароматной воде и глупо улыбаться, смотря в пустоту.
***
Перед каждой главой этих «мемуаров» я оставлял какое-то непонятное название, просто потому что мне захотелось чего-то несерьезного в этой длинной истории моей жизни. Эти тупые названия как-то сами приходили мне в голову, и я даже потратил некоторое время, чтобы вывести их аккуратным почерком. Стараюсь, как могу, куда мне до идеального почерка Шурфа. А эту главу я назвал эпилогом. Нет, моя история не закончилась. Наша с Шурфом история не закончилась. С момента последних описанных событий прошло чуть больше двух недель. Признаться, за все это время я еще окончательно не переварил произошедшее. Мысли не укладывались в голове настолько, что я решился все записать. С начала и до конца.
Так вот. Наша история, разумеется не окончена. Так что это нельзя назвать полноценным эпилогом. Здесь не будет «спустя десять лет», потому что они еще не прошли, а я не умею предсказывать будущее. Просто мне кажется, что в каждой книге должен быть эпилог. Даже если это не книга, а лишь какие-то записки сумасшедшего меня, который столько лет терзал чувства самого близкого человека. Но тем не менее это тоже книга. И я ее заканчиваю. Не думаю, что когда-либо еще буду записывать в нее какие-то отрывки нашей жизни. И так уже взболтнул лишнее.
Эта писанина выполнила свою цель – я убедился, что ничего не придумал про чувства. Я провел несколько дней, боясь, что все это оказалось сном. А теперь, когда я записал это все на бумаге, я точно уверен – это и была моя жизнь. Моя долгая сказка со счастливым концом. Я думаю, все у нас будет хорошо. В конце концов, если он вытерпел все мои закидоны, что же тогда его может отпугнуть. Я буду стараться, я сделаю нас счастливыми. Буду отвлекать его от работы, заставлять возвращаться домой в спальню и гулять по другим мирам.
А там, кто знает, что будет. Когда-нибудь моя сотня лет в Ехо закончится, а Шурф сбежит с должности Величайшего в этом Мире Магистра, может тогда мы отправимся в путешествие по разным мирам, чтобы нагнать все то время, когда были не вместе. Но это просто мечты. Вот сейчас, я закончу выводить последние буквы, закрою книгу, наложу на неё заклятие, чтобы тайны остались тайнами, поднимусь на крышу и буду встречать рассвет. Когда я приду, Шурф уже будет сидеть на месте с идеально прямой спиной и невозмутимым видом. Мы договорились встретиться на рассвете, но он придет за несколько минут, потому что с этими сновидцами никогда не знаешь, когда может взойти солнце. Это будет прекрасный час, а потом он опять убежит на работу, непременно договорившись о нашей следующей встрече, готов поспорить, потащит по другим мирам, чтобы растянуть немногочисленное свободное время.
Потом я пойду завтракать и непременно вытащу Меломори, чтобы сказать, что она была права, я был идиотом. Ей станет приятно, а я наконец смогу выразить благодарность за все, как обычно с юмором, потому что иначе я раскисну. А потом я все же возьмусь за свою работу, потому что из-за сэра Лонли-Локли у меня развивается комплекс бездельника. Из-за
моего Шурфа Лонли-Локли. Я наконец не боюсь признавать этого, потому что Шурф сильный, мои желания вершителя ему не навредят, а судьба давно показала мне, что я должен быть именно с ним.
Ну вот и все. Я вроде записал все и даже немного больше, а все еще не хочу заканчивать. До рассвета остался где-то час, а мне хочется еще потянуть эту историю. Кажется, где-то вначале я написал, что, если бы сам читал такую книжку – давно бы ее выкинул из-за медлительности главных героев. А вот сейчас, записав нашу историю я подумал, ведь это невероятно красивая история. (Я конечно та еще скотина, но все же, красиво же). Я рад, что наша история была такой длинной, я действительно счастлив, что мы так долго были хорошими друзьями. Но теперь я ни упущу ни единого даже малюсенького шанса. Сейчас я встану и наверстаю упущенного. Потому что теперь мне не страшно, я готов заявить это судьбе и любому другому явлению, которое встанет у нас на пути. Я даже согласен написать это огненными буквами на небе, потому что
я люблю его
больше всего на свете,
больше любого мира
[
В конце текста размашистым текстом с тщательно выведенными, но немного неровными закорючками написано «the end» и нарисовано маленькое сердечко.]
