На обрывках забытых страниц

Как-то так получается, что я никогда не могу начать повествование сначала. Прежде всего, потому что невозможно определить, где это самое начало произошло. Гораздо проще начать с какого-то яркого момента, о котором даже если захочешь, не забудешь, а уже потом, если надо, пояснить эти моменты и вернуться в прошлое. Сэр Шурф раскритиковал бы такой способ повествования, сославшись на то, что я нарушаю какие-то там необыкновенно важные правила литературы. Но для меня это все совершенно не имеет значения, хотя бы потому что этот текст я не планирую кому-либо показывать. Просто с некоторых пор меня преследует привычка записывать важные моменты. Такое, конечно, происходит редко, но иногда становится жизненной необходимостью. В свое время я даже завел специальную тетрадь и потом даже выучил заклинание, чтобы никто кроме меня не мог ее открыть. Сейчас мне кажется, что желание записывать определенные моменты у меня было всегда (только раньше это выражалось в сожженных салфетках с написанными на них стихами), но на самом деле это скорее последствия обмена Ульвиара. Так или иначе, но я уже открыл новую толстую тетрадь, убежал от важных и не очень дел и решился все это записать. Эта история обо мне (ну а как собственно иначе. Интересно, а это можно назвать мемуарами или я еще слишком молод для такого?). Точнее речь пойдет обо мне и Шурфе. [Далее идет плотно зачеркнутый абзац, не подлежащий восстановлению.] Как после всякого только что начатого дела, я уже начинаю жалеть, что не сбежал раньше. Ну что ж, отступать уже некуда. Да, эта история обо мне и Шурфе. История сложной дружбы и еще более сложной не-дружбы. Признаюсь сразу, если бы я читал книгу про такие же запутанные отношения, я бы уже бросил еще после трети прочтения или возненавидел бы героев за их медлительность и тупость, но все же надеюсь, что в моем случае все не так плохо. Интересный термин «плохо» (да, с некоторых пор меня иногда интересуют точные значения слов и правильность их употребления). Рассмотрев некоторые периоды моей жизни, например, пребывание в Тихом городе, их вполне можно назвать плохими. Но вспоминая сейчас, я понимаю, что всегда есть положительные моменты и не существует беспросветной тьмы. Даже в Тихом городе я мог бы назвать себя счастливым если не все время, то хотя бы иногда. Какой бы сильной ни была бы магия Тихого города, но он искренне старался сделать меня счастливым, и я ему за это благодарен (мне даже немного стыдно, как я с ним поступил). Плохим можно было бы назвать время, проведенное в мире Паука, но и там я воплотил свою давнюю мечту и начал писать. Я всегда бесконечно скучал по Ехо, но это не мешало мне с наслаждением вдыхать ночной воздух другого города. А еще у меня были сны… Да, ох уж эти сны. Если бы Шурф не приходил бы ко мне во снах, я возможно совсем бы свихнулся. Они были прекрасны, но, пожалуй, я если и расскажу о них, то позже. В любом случае после долгой ночи приходит рассвет. А после Тихого города и мира Паука пришел дивный мир с Кофейной гущей. А дальше были поистине прекрасные дни или годы (я точно не уверен, сколько прошло время и как его можно считать в мире, в котором само «время» еще не до конца родилось). Там был кофе, друзья, разговоры, прогулки, Шурф… Но сколько бы времени не прошло там, пока я совершал невозможно, потом все же случилось чудо, и я вернулся в Ехо. Подробности я излагать не буду, на мой взгляд, это не так интересно. Так же не скажу, как проводил первое время в Ехо (просто потому что не люблю признавать свои страхи и ошибки). Самое главное, что вскоре после возвращения, мне понадобилась твердая почва под ногами и я пошел к человеку, являющемуся на мой взгляд самым надежным во всем этом ненадежном мире и множестве других ненадежных миров. Я отправился к Великому Магистру Ордена Семилистника, Благостного и Единственного. Я выкинул какой-то дикий фарс с «конспирацией» и преображением в старуху, лепечущую про пропавший Кеттари. Надеялся устроить сюрприз и увидеть удивление на невозмутимом лице. Хотя на самом деле я сделал все это лишь для того, чтобы отвлечься от своих мыслей. Кеттари… ох уж эта поездка. С тех пор при всяком упоминании Кеттари у меня случается нервный тик и блаженная улыбка одновременно. И у сэра Шурфа они тоже непременно случались бы, не уродись он образцом сдержанности и самообладания. А все потому что помимо протрясающего опыта быть женой Шурфа (ну точнее сэра Гламмы Эралга) и совместных прогулок по снам, я познакомился с Безумным рыбником. Слишком. Близко. Познакомился. С самой первой минуты нахождения в Ехо я знал, что пойти прямиком к Шурфу будет самым верным решением, но долго не мог решиться. С одной стороны, невозмутимый сэр Лонли-Локли был моим самым лучшим другом. А с другой – наши отношения уже слегка выходили за рамки дружбы, слегка это мягко сказано, настолько слегка, что я все еще считал его лучшим другом, но все равно до жути боялся этой встречи. Пока я шел до приемной в моей голове проносились сотни мыслей, и я всячески старался не думать о том, как мы первый раз встретились в Кофейной Гуще. Мне казалось я думаю настолько громко, что стены Ордена Семилистника скоро содрогнутся и рухнут от стыда. Закончилось это совершенно внезапно, когда я сел в удобное кресло в приемной. И сразу внезапно в голове разом пропали все мысли, а я вздохнул с облегчением. И даже успел подышать несколько минут по небезызвестной системе Лонли-Локли. И вот он вошел, как обычно с идеальной осанкой в безупречно белой одежде (разве что добавились небольшие голубые элементы форменной одежды Семилистника). Зашел он с обычной торжественностью (знаю, что эти два слова противоречат друг другу, но иначе как «обычная торжественность» я не могу описать походку своего друга). Он повернулся, надменно зыркнул на меня и почти сразу отвернулся, но я успел заметить какими отчаянно круглыми стали его глаза. На этом моменте я забыл, что человеку, для существования необходимо дышать и окончательно потерял контроль над своей конспирацией. - Неважно выглядишь, леди Мерилин. Не выспалась, наверное? Или съела что-то не то? Не бережешь ты себя. - Он сказал это своим обычным спокойным голосом, хотя я слишком привык иметь с ним дело и не мог не заметить, как его безупречная маска даёт трещину. Ну и почему я снова вспомнил Кеттари?! Почему вспомнил безумного Рыбника, который после косяка почувствовал полную свободу. Как он смеялся, как мгновенно подлетел ко мне и, обдавая горячим дыханием прошептал: «Я не безупречный сэр Шурф Лонли-Локли». А после поцеловал меня. Да, все эти и другие мысли пришли ко мне слишком внезапно и, я бы покраснел до кончиков ушей, если бы из мыслей меня не выдернул тихий голос Шурфа. - Ты меня натурально убиваешь, сэр Макс, - сказал мой друг, запирая за нами дверь. Еще один повод, чтобы понервничать. Хорошо, что с Шурфом я знаком уже очень давно и на автомате начал дышать по правильной дыхательной системе. Дальше беседа пошла менее драматично, Шурф то и дело вставлял фразы, которые, учитывая его маску, вполне можно назвать шутками. И все было спокойно, Шурф умел держать себя в руках, я почти привык задвигать свои мысли на задний план. Все, как всегда. Уже после нескольких минут, он внезапно вспомнил, что как гостеприимный хозяин обязан мне предложить камру, и поспешно исправил эту оплошность. - Положа руку на сердце, я просто растерялся – твое внезапное появление совершенно выбило меня из колеи, - несмотря на весь бардак в голове я отметил этот момент, как свою маленькую победу, так или иначе, но я смог выбить из колеи самого Великого Магистра Ордена Семилистника, а это не удается даже многочисленным бюрократам. Я много рассказывал ему, как мне было страшно возвращаться в Ехо, и то, что я не знаю, как появиться перед всеми. Как и всегда, он слушал меня очень внимательно, именно эту черту я, пожалуй, больше всего люблю ценю в нем. Я сказал вскользь, что пришел, прежде всего, чтобы он меня успокоил и тогда он ответил, глядя в глаза, спокойным, ровным тоном, чтобы не осталось никаких сомнений, что дела обстоят именно так, как он говорит: - И сейчас я тебя успокою, сэр Макс. Раз и навсегда. Тебе и правда совершенно нечего бояться. Но только потому что все уже давным-давно пошло «не так». И «как раньше» гарантированно не будет, - эти слова действительно заставили меня задуматься, во-первых, потому что на обычное успокоение это мало походило (что мне и надо, чтобы окончательно не раскиснуть), а во-вторых, потому что, обдумывая его слова, я понял, что речь в основном шла не о моем возвращении в Ехо. И в дальнейшем, восстанавливая хронологию событий, я не раз вспоминал его слова «Совершенно нечего бояться, потому что все уже давным-давно пошло “не так”». - И еще один вопрос, - сказал он, когда я уже подумывал собираться и уходить. - Напоследок, чтобы закрыть тему. Твое появление в образе старой ведьмы, вещающей про сгинувший Кеттари, - это же, будем честны, не очень хорошая шутка, - до сих пор гадаю, намекал ли он на события произошедшие в Кеттари или ему просто шутка моя не понравилась. - Совсем не остроумная. Обычно у тебя получается гораздо лучше. К тому же ты не мог не понимать, что я тебя узнаю. Тогда зачем? - Да вот именно за этим. Чтобы ты сразу раскусил меня и поначалу глазам своим не поверил, потому что этого не может быть. А потом спросил, с какой стати я так глупо шучу. И раскритиковал бы все в пух и прах, как в старые добрые времена. Понятно, что все это на пару минут, но, чтобы почувствовать под ногами твердую почву, вполне достаточно. - Ну и как, почувствовал? – в его взгляде мелькнула старая, добрая насмешка, которую можно заметить, только если знать Шурфа очень хорошо. - Еще бы, до сих пор обеими ногами на ней стою, - а вот тут я нагло и совершенно бессовестно солгал. Нет, твердую почву для возвращения в Ехо он мне действительно дал. Но увидеть его, не во сне, не когда он заходил пусть на долгое, но конечное время в Кофейную гущу, а прям здесь, сидящий в своей безупречной одежде так близко и прямо напротив меня, стало для меня куда большим шоком, чем я думал. Потому что это больше не сон, не другой мир, а самый, что есть настоящий этот! Это важное замечание. Не очень отчетливо помню, как ушел оттуда. У меня оставалось еще много дел, в конец концов мне необходимо избавиться от маски старой старухи. В тот момент мне казалось, что шутка действительно получилась ужасной. Между нами с самого Кеттари висит недоговоренность. А тут я сделал все еще намного хуже. Нужно было просто сесть и поговорить. Лет семь назад. Но Шурф слишком тактичен и уважает чужое личное пространство, чтобы начать такой разговор. Ну а я… А я трусливый тормознутый кретин.