Piu' Che Puoi

      Глядя на разлад, царящий в его семье, Адриан не представлял, что делать. Как же они докатились до такого? Скажи ему кто-то еще полгода назад, во что превратится их жизнь, юноша посоветовал бы «доброжелателю» хорошего психиатра. Но время шло, проблемы умножались, а попытки с достоинством разрешить их проваливались одна за другой.       А ведь начало было таким благополучным. Отец несколько подобрел по отношению к нему, потом и мама вернулась домой – целая и невредимая. Открылась личность его Леди, его чувства оказались всецело взаимны, и через некоторое время, едва дыша от радости, он повел избранницу под венец. Счастье было несказанным – у него появилась настоящая семья. Чего еще он мог пожелать?       Пожалуй, первым «звонком» стала меланхолия Маринетт. Парень разве что наизнанку не выворачивался, пытаясь вернуть улыбку своей Леди, но все ухищрения летели коту под хвост. Супруга замыкалась в себе, порой даже плакала. Агрест поделился своей бедой с матерью. Ответом ему стала мягкая улыбка: «Это временно, сынок. Маринетт нужно время, чтобы привыкнуть к нам, ведь она живет с посторонними людьми. Наверняка она тоскует по дому. Со мной так же было поначалу. Не стоит переживать».        Адриана пронзила обида. Какой же он посторонний? Браку уже больше года. Разве кто-то запрещает Маринетт видеться с родными? Они постоянно бывают у четы Дюпен-Чен, ходят в гости к друзьям. В основном, к Нино и Алье, поскольку с Хлоей у жены так и не сложились отношения. Но его Леди с каждым днем будто гаснет, превращаясь в тусклую тень среди яркой палитры окружающего мира.       Однажды все изменилось. Спускаясь утром на завтрак, Агрест услышал в столовой оживленные голоса. Заглянув туда, он несказанно удивился. Маринетт беседовала с его отцом - настолько эмоционально, что передала и ему часть своей эйфории. Уже много лет Адриан не видел на лице родителя столь добродушной улыбки и мягкого взгляда. Этого мужчину никак нельзя было назвать отталкивающим. Напротив, его тянуло о чем-то спросить, хотелось слушать его голос, утративший холод и резкость, ставший спокойным и глубоким. Маринетт буквально сыпала вопросами, а отец – славящийся своей нелюбовью к назойливости – охотно отвечал на каждый.       Такая словоохотливость показалась странной, но Адриан не стал задумываться. Общаются и общаются, что тут такого? Он присоединился к ним и, вслушавшись в диалог, едва сдержал улыбку. Неудивительно, что оба так счастливы – обсуждают свою любимую тему, моду. В начале их отношений Маринетт была просто одержима модной индустрией. Стоило больших усилий оторвать её от розовых мечтаний. Ведь и ему хочется побольше побыть вместе с женой, а не коротать время, пока она сутками пропадает на работе, подобно отцу. Но все же отрадно, что отец попросил Маринетт о помощи, – она весьма талантлива. Но потом мама сказала ему, что жена провела с отцом в разговорах почти целый день. Это смутило уже сильнее – из главы дома Агрест часто было лишнего слова не вытянуть. Но Маринетт, лучащаяся восторгом и тем же вечером подарившая крепкие объятья и весьма страстный поцелуй, плавно перетекший в бурную ночь, заставила Адриана забыть обо всем на свете. Если скука его Леди развеялась, а лицо вновь озарилось улыбкой, то это только в радость.       В следующие годы, раз за разом вспоминая тот эпизод, Агрест понимал, что именно это и было начало конца. Через несколько дней отец вызвал его в кабинет и весьма настойчиво пожелал узнать, почему сын запрещает жене строить карьеру. Вопрос настолько ошарашил, что у него даже не сразу родилось объяснение. Собственно, зачем его Леди работать? У него неплохой доход, они с Маринетт ни в чем не нуждаются. Когда же появятся дети, то на учебу и работу времени просто не останется. Так он и заявил – и в ответ получил весьма жесткую, даже гневную отповедь: мол, жизнь женщины не только дом-муж-дети. У неё тоже должна быть возможность реализовать себя. Иначе она пополнит ряды глупых скучающих богатеньких дурочек, умеющих только тратить деньги и трепаться о шмотках и побрякушках.        Адриан оскорбился. Его Леди никогда не была и ни за что не станет такой! Он уже хотел высказать отцу все, что думает, тоже весьма жестко, но вмешалась мать. По сути, она вторила отцу, только в более мягкой форме: учеба и работа пойдут Маринетт на пользу и не нужно запрещать ей реализовываться. Младший Агрест немного поворчал, но уступил. Если это действительно сделает жену счастливой, он обязан её поддержать. А там, глядишь, все как-нибудь само расставится по местам.       Все полгода, что Маринетт посещала дизайнерские курсы, были для Адриана очень нервными. Но причиной собственных тревог был он сам. Уж слишком ревниво относился к своей Леди: любой парень, находившийся в близко к ней, автоматически рассматривался как потенциальный соперник. Супруга на его вспышки лишь закатывала глаза и клятвенно заверяла, что её Котик – единственный, кого она любит всем сердцем. Это пусть ненадолго, но успокаивало Адриана. Действительно, ревность к каждому столбу – глупо. Их отношения должны быть выше этого. И все же новость о том, что стажировку Маринетт будет проходить под началом его отца, вызвала облегченный вздох. Так спокойнее.       Остаток года прошел идеально. Казалось, жизнь наконец-то пришла в порядок, но судьба нанесла ему удар с совершенно неожиданной стороны. Однажды, зайдя к матери, чтобы о чем-то спросить, он застал её безутешно рыдающей в подушку. А рискнув поинтересоваться: «Что случилось?», услышал такое, чего не пожелал бы врагу. Маринетт спит с его отцом? Адриан даже неприлично громко рассмеялся, вслух назвав это глупой выдумкой. Но по ходу рассказа матери улыбка постепенно сползала с его лица, а недоверие сменилось откровенной злостью.       Неужели все-таки правда? Мама сообщила, что пробовала выяснить подробности, но каких-либо доказательств пока нет. Однако Адриан успел завестись не на шутку. Вот, значит, как! Теперь понятно, почему отец так пекся о будущем невестки. Чтобы иметь законную возможность оставаться с ней наедине – ведь одному Богу известно, что творится за дверями отцовского кабинета. Тем же вечером между молодой парой разразился скандал. Обычно донельзя покорная Маринетт вдруг принялась отстаивать свою правоту. Когда аргументы иссякли и его Леди зашлась в истерике, появился её защитник. Габриэль демонстративно занял сторону невестки и заставил сына взять сказанные слова обратно. Адриан, конечно, извинился, но его душа пылала от обиды.       Почему? За что? Неужели он был плохим мужем? Он всё делал для жены и ради жены, а она предпочла ему собственного свёкра?! Агрест едва не разгромил свою спальню. Через час к нему вошла мама, натянутым тоном сообщив, что отец ожидает в своем кабинете. Адриан отправился туда немедленно, уже предвкушая, как выскажет все накопившееся внутри за долгие годы. Но разговор с первой минуты потек в совершенно другом направлении. Габриэль извинился перед ним, объяснив, что не хотел быть с ним таким резким. Но и сын должен понять его – никогда нельзя допустить, чтобы на твоих глазах осуждали невинного, оскорбляя его почем зря. Старший Агрест искренне заверил, что не испытывает к невестке ничего предосудительного. «Поскольку Маринетт – твоя жена, то теперь, в некотором роде, и моя дочь. Ты бы позволил, чтобы с твоим ребенком вот так обращались у тебя на глазах?».       Эти слова заставили устыдиться. Действительно, нельзя же без доказательств обвинять человека, тем более в таком щекотливом деле, как супружеская измена. Полный боли и обиды взгляд его Леди только подтвердил полную несостоятельность парня как взрослого и здравомыслящего мужчины. Отцовская мудрость прочно засела в его мыслях, и младший Агрест виновато опустил голову. Он извинился перед модельером, еще раз попросил прощения у Маринетт, а когда все разрешилось, увел супругу с собой в комнату. Там они еще раз все обсудили, и Адриан клятвенно пообещал, что подобное больше никогда не повторится. Этот урок он запомнит навсегда.       Жизнь потекла своим чередом. Мать продолжала поглядывать на невестку с недоверием. Парень уже хотел сам поговорить с ней, но отец отговорил его, сказав, что сам постарается образумить свою жену. Маринетт же были глубоко безразличны пересуды и подозрения. Она готовилась к первому показу модной коллекции, и в мыслях у неё была только работа. Видя ее каждый день такой восторженной, Адриан невольно улыбался. Раз его Леди счастлива, то и он тоже. Но Небеса вновь рухнули в день дебюта Маринетт. На банкете, устроенном после показа, модельер расхваливал свою подопечную на все лады. А в ответ на его фразу: «Я волновался за неё, как за родную дочь» один из гостей не удержался: «Наконец-то у Габриэля появился такой ребенок, о каком он всегда мечтал».       Эти слова буквально разорвали сердце младшего Агреста. А как же… он? Неужели в глазах отца похвалы достойна только Маринетт? С каждым новым восторженным словом обида росла. Почему такие одобрительные речи никогда не звучали в его адрес? Он тоже изрядно сделал для дома моды «Габриэль». Или все годы, что он галопом носился на фотосессии, забывая о своих друзьях, прошли впустую? Агрест решился на откровенный разговор с матерью, надеясь узнать у неё.       Женщина глубоко вздохнула и призналась, что в этом есть её доля вины. После рождения сына она взяла все заботы воспитания на себя, чтобы дать мужу возможность спокойно заниматься карьерой. А на любые предложения помощи только отмахивалась: «Я сама справлюсь, не переживай». Когда сын немного подрос и начал нуждаться в отцовской руке, Габриэлю Агресту он бы уже неинтересен.       Затем Анна поделилась еще одним наболевшим, и оно стало как последний гвоздь, вбитый в крышку его гроба. Модельер всю свою жизнь мечтал о дочери. Но на свет появился мальчик, а последующие попытки матери забеременеть закончились неудачей. После разговора Адриан в первый раз напился до беспамятства. Получается, он может вывернуть весь мир наизнанку, но ему никогда не сравниться с женой. Никакими усилиями он не вызовет в отцовских глазах той же гордости, что и Маринетт. Вся жизнь Адриана Агреста, вплоть до самого факта его рождения – полная бессмыслица…

***

      Для кого-то весь мир является семьей, для кого-то семья – это весь мир. Это неважно. Важно лишь то, что пока вы и ваши близкие едины духовно – вас ничто не способно сломить. Семью Агрест в этом плане считали образцово-показательной. Успешный глава семьи, его прекрасная супруга – поддержка и опора, взрослый состоявшийся сын, женатый на чудесной девушке, целеустремлённо движущейся к собственной цели. Но, даже эталонам не чуждо ничто человеческое.       Анну Агрест разрывало на части отчаяние. Не за такого мужчину выходила она замуж. Не этому Габриэлю дарила себя, свои любовь и преданность. Нет, он оставался собой… но только не рядом с женой. Не было ли это изощренной местью за то, что Анна пропала на несколько лет, ничего не объяснив? Ведь супруг страдал в ее отсутствие. Почему бы ему, действительно, не преподать своенравной половине урок? Анна не решалась задавать Габриэлю больные вопросы, поскольку все еще любила его. Потому, вытирая слёзы перед зеркалом, улыбалась сама себе и выходила навстречу мужу.       Габриэль умышленно не замечал настроения жены, списывая всё, что видел, на обычные женские капризы. У него было всё желаемое: семья, любимая работа и горячо обожаемая невестка, которую он охотно бы назвал собственной дочерью. Важно, чтобы она была счастлива, ведь именно в ней он видел продолжение себя – не в Адриане. Слава Богу, Анна не настояла, чтобы молодые супруги съехали из особняка! Модельер не вынес бы разлуки с той, кто понимал его с полуслова. С кем он чувствовал подлинное родство душ.       Оба сильные, волевые, целеустремлённые, Габриэль и Маринетт будто теряли самих себя в присутствии супругов. Они отвергали свои желания и собственные «Я», становясь безропотными слепо любящими марионетками. Это было больно и страшно. И Габриэль, и Маринетт чувствовали почти физическую зависимость от своих возлюбленных, и это вполне могло бы раздавить их морально. Но теперь они есть друг у друга – а значит, ни за что не позволят себе утонуть в бушующем море недосказанности, недопонимания и подчинении своим же супругам.       Если говорить об Адриане, то он будто вернулся во времена коллежа. Забытый и отцом, и женой, он благодарил Небеса за то, что мама вернулась. Она спасала его, вдохновляя и давая силы, чтобы дождаться Маринетт поздно вечером, выслушать её восторженные рассказы, а затем наконец обнять. Ему так хотелось снова чувствовать себя нужным. Возможно, будь у молодых Агрестов дети, та красивая сказка, в которой они жили после свадьбы, вернулась бы. Но Адриан не смел ничего требовать от жены, боясь нарушить хрупкое равновесие, установившееся между ними.       Семья должна быть крепостью, тихим островом среди бушующего шторма жизни. Но что будет, если его будут затапливать изнутри непонимание, неприятие, страх потери и отсутствие искренности? Такая семья обречена, но Агресты продолжают счастливо улыбаться окружающим. Если их устраивает такое положение дел, значит, все в их семье идеально.