Piu' Che Puoi

      Маринетт не могла сказать, когда именно её жизнь пошла под откос. Случилось ли это после того, как она вышла замуж за Адриана, или еще раньше, когда она узнала, что Кот Нуар – парень её мечты. Но одно Дюпен-Чен знала точно: в те моменты она была счастлива как никогда. И была ослеплена взаимной любовью настолько, что едва ли замечала окружающий мир. Казалось, само существование девушки заключалась в одной только улыбке возлюбленного, и ради неё Маринетт буквально выворачивалась наизнанку. После свадьбы она присматривалась к жизни в новом доме и неожиданно для себя стала копировать мадам Анну. Для неё эта женщина стала образцом идеальной жены – заботливой, понимающей, внимательной. Дюпен-Чен наблюдала, как свекровь буквально пылинки сдувает со своего мужа и он отвечает ей тем же. Девушка решила ни в чем не уступать старшим Агрестам. Адриан оказался этим весьма доволен, тем самым поддерживая такое положение дел.       Все изменилось, когда Алья Сезер показала Маринетт свой диплом. Подруга гордилась тем, что закончила на «отлично» один из престижнейших университетов города, и спрашивала, когда же реализует свою мечту Дюпен-Чен. И романтический флер, окутавший Маринетт после свадьбы, развеялся. Женщина впервые вспомнила, что практически забросила скетчбук, не говоря уже о шитье. И решила немедленно восполнить пробел. Вечером она поделилась с мужем своими планами, но, к её удивлению, ответом было недовольство. Адриан ответил, что работа ей ни к чему – он вполне способен содержать их семью. Добавился и еще один весомый аргумент: Габриэля Агреста вряд ли устроит то, что с ним конкурирует его собственная невестка. Ведь Дюпен-Чен мечтала, ни больше ни меньше, основать модный бренд. Но даже если дела пойдут в гору, у супругов не останется времени друг на друга, а это может ощутимо сказаться на их семейной жизни. Адриану хотелось, чтобы любимая жена всегда была рядом, а не походила на его вечно занятого отца. Маринетт растаяла и покорно со всем согласилась. Ведь её самая главная мечта – быть со своим возлюбленным – исполнилась. Чего еще можно желать?       Но со временем положение девушки стало тяготить её. Она все сильнее тосковала без любимого дела, хоть Адриан и пытался её всячески приободрить. «Ну же, моя Леди, улыбнись! Тебе не идет такое грустное лицо», – ласково улыбался он Маринетт. Раньше это обращение её умиляло, то теперь начало откровенно бесить. Дюпен-Чен казалось, что муж видит только альтер-эго, а не её саму. Поначалу девушка пыталась убедить супруга обращаться к ней по имени, но он словно пропускал все слова мимо ушей, будто назло, продолжая повторять: «моя Леди».       Одно накладывалось на другое, и состояние Маринетт скоро полностью изменилось. Казалось, ничто не могло развеять её дурного настроения. Она стала все чаще замыкаться в себе, а каждое пробуждение сопровождалось меланхоличной мыслью: «Снова утро». Для Дюпен-Чен стало нормой запираться в комнате и размышлять о своей жизни. Все происходящее вокруг казалось неправильным. Почему она делает только то, что хочет Адриан? Разве брак – это не равноправие? Супруг постоянно на фотосессиях, чем-то занят или открывает для себя что-то новое, а что она? Неужели её судьба – быть заботливой нянькой мужу и постоянной компаньонкой свекрови?       В первый раз задумавшись об этом, девушка с силой прикусила губу, сдерживая подступающие слезы. Неужели Адриану не интересны её желания? Она же с готовностью поддерживала любые его идеи и начинания. Ему… все равно? Маринетт вновь стала наблюдать за поведением остальных членов семьи и пришла в ужас. Как она могла раньше восхищаться мадам Анной? Та только и делала, что раболепствовала. Месье Габриэля это, похоже, вполне устраивало, а их сын, посчитав, что такое поведение – норма, делал все, чтобы его жена вела себя так же?       Дюпен-Чен это не устраивало. Она сравнивала происходящее с поведением собственных родителей и ужасалась еще больше. Девушка твердо решила поговорить об этом с Адрианом, но в тот вечер он был настроен больше на романтику, чем на задушевные беседы. А может, он так ловко решил пресечь разговор на не нужную ему тему. Маринетт не могла сказать наверняка. Но её муж был таким нежным и напористым, что через десять минут она напрочь забыла обо всем на свете. Они любят друг друга, а влюбленные всегда преодолевают все невзгоды. Об этом кричали на весь свет тысячи литературных произведений. Только жизнь не красивая книжка с яркими картинками. Вскоре отчаяние захлестнуло Дюпен-Чен с новой силой.       Она чувствовала себя запертой в клетку и не видела выхода. Ей требовалось поделиться своим горем, да только с кем? Тикки не было рядом – Бражник таинственным образом канул в небытие, и необходимость в талисманах Кота и Леди отпала. Супруг предложил отдать их Великому хранителю и зажить наконец спокойно. Маринетт, наивная дурочка, тут же согласилась. Жаловаться маме и папе было так по-детски, а она уже давно не маленькая девочка. Поговорить с Альей? Та вечно пропадала в командировках в разных уголках планеты, где порою даже мобильная связь недоступна. Попросить совета у свекрови? Они не так уж близки, да и существовала вероятность, что про этот разговор узнает Адриан, который и так в последнее время стал слишком навязчив.       Он слишком тонко чувствовал перемены в её настроении, и один только намек на грусть превращал мужа в надоедливое словоохотливое существо. Он всеми силами пытался развеять тоску девушки: дарил подарки и украшения, водил на выставки и презентации, устраивал романтические ужины и длительные прогулки в парке. Но делал это, не советуясь с Маринетт, не спрашивая её мнения и отговариваясь фразой: «Хотел сделать тебе сюрприз». В итоге каждая его попытка вернуть жизни жены краски терпела крах. Дюпен-Чен все глубже погружалась в апатию. Тогда же всплыл еще один недостаток Адриана – дотошность. Видя, что подарки не работают, муж стал проводить с девушкой практически все свое свободное время, аргументируя это тем, что она, возможно, скучает без него, сидя дома.       Маринетт готова была выть от отчаянья. Неужели у её супруга напрочь отсутствовало чувство такта? Неужели он не замечал, как ей неуютно рядом с ним? Почему она не может хоть раз в жизни сделать что-то для себя без оглядки на остальных и без бдительного ока Адриана? Но вскоре эмоции Дюпен-Чен все же хлынули наружу. Она была в малой гостиной, когда муж сообщил ей, что уходит с матерью на какое-то очередное светское сборище и чтобы девушка не ждала его. Едва за ним закрылась дверь, Маринетт с силой закусила губу, кое-как отсчитала пять минут, а затем разревелась. Она чувствовала себя потерянной, бесполезной и никому не нужной. Но робкое прикосновение к плечу заставило Дюпен-Чен встрепенуться. Она подняла голову и столкнулась взглядом с Габриэлем Агрестом.       Дальнейшее девушка помнила смутно. Только то, что она тут же принялась изливать свое горе свекру, нещадно заливая слезами его жилет. И то, как модельер приобнял её, тихо шепча какие-то слова утешения. Маринетт плакала до тех пор, пока не отключилась. А очнулась она уже в своей спальне, бережно укрытая одеялом. За окном только-только рассвело, но спать отчего-то больше не хотелось. Осторожно, чтобы не разбудить Адриана, Дюпен-Чен встала, привела себя в порядок и спустилась вниз. Возле столовой она столкнулась с Габриэлем, и это освежило её воспоминания о вчерашнем вечере. Девушка тут же принялась извиняться за свое неподобающее поведение. Но свекр отмахнулся, мол, это пустяк и неожиданно предложил ей составить ему компанию за завтраком.       У Маринетт давно не было такого прекрасного утра. Модельер охотно поделился с ней некоторыми тонкостями предстоящего модного показа, а она жадно ловила каждое его слово, буквально засыпая мужчину вопросами. Но он, слава Богу, не счел её надоедливой или бестактной. Наоборот, Габриэль попросил помочь ему с некоторыми эскизами. «У вас хороший вкус и вы подавали большие надежды, как дизайнер. Думаю, для вас это не составит большого труда», мягко улыбаясь, сказал он, и Дюпен-Чен тут же согласилась, едва не плача от счастья. Свекр помнил конкурс шляп?! Он действительно считал свою невестку талантливой? Окрыленная этими мыслями она приступила к работе…       День пролетел быстро, но Маринетт ни капельки не пожалела. Вновь обретенная возможность заниматься любимым делом стала для неё глотком свежего воздуха. Когда они закончили, она испытала некое разочарование, что все так быстро закончилось. Но искренняя благодарность модельера приятно согрела её душу. Их общение продолжилось за ужином, и даже после него. Мадам Анна была в гостях у одной из своих подруг, и Адриан должен был забрать её, возвращаясь с фотосессии, благо ему было по пути. Габриэль оказался замечательным собеседником. Сейчас он мало походил на прежнего себя, но этим только больше располагал к себе. Они разговорились настолько, что Дюпен-Чен не удержалась и поведала свекру о своей мечте. А потом случилось невероятное. Модельер стал буквально настаивать на том, чтобы она продолжила обучение, и даже пообещал оказывать ей посильную помощь.       Девушка вначале обрадовалась, но потом стушевалась и тихо пробормотала нечто вроде: «Адриан против». Мужчина удивился, но затем пообещал решить эту проблему. Маринетт не знала, о чем именно они говорили, но идею с обучением поддержала даже мадам Анна, и Адриану пришлось уступить. Вначале Дюпен-Чен, посетила несколько месячных курсов, которые часто проводили при школах, обучающих дизайну. А затем, получив несколько сертификатов, девушка была оформлена в доме моды «Габриэль» как младшая ассистентка. Габриэль взялся лично стажировать её, правда сказав, что будет весьма требовательно относиться к своей ученице. Но девушку это не пугало. Внутри неё горел азарт, а в голове уже скопилась внушительная куча идей, которой ей не терпелось поделиться со своим учителем.       Маринетт готова была сутками пропадать в кабинете модельера, напрочь забыв о муже. Отныне стажировка, а потом официальная работа стали для неё возможностью опять стать свободной. Дюпен-Чен была всецело поглощена любимым делом, порой откровенно ругая себя за то, что слишком зациклилась на Адриане. Она вновь ощущала себя самой собой и с нетерпением ждала нового дня, сулившего ей все новые возможности. Разумеется, все это категорически не нравилось её мужу, и это часто выливалось в знатные скандалы. Но у девушки вдруг появился защитник, в лице модельера, мгновенно встававший на её сторону при любой, даже незначительной ссоре. Против него не рисковал пойти Адриан, и ему не смела перечить даже свекровь, поглядывающая на Маринетт с недоверием.       Но причины косых взглядов не были для неё тайной. Дюпен-Чен все прекрасно слышала и видела, едва сдерживаясь, чтобы не засмеяться. Она и Габриэль – любовники? Боже, какая глупость! Возможно, со стороны их объятья и взгляды выглядели двусмысленно, но единственное, что ощущала в них Маринетт, было заботой и поддержкой. А еще умиротворение и чувство защищенности. Словно, она вновь маленькая девочка и нежится в волнах отцовской любви. По-другому Дюпен-Чен не могла описать свои эмоции. Она словно была родной дочерью модельера, и он, как ни странно отвечал ей тем же. Для неё Агрест всегда был открыт и с готовностью бросал все дела. Он мог поддержать, дать мудрый совет, даже иногда отчитать девушку. Но она никогда не обижалась, понимая, что его критика обоснована и заслужена. Ей даже позволялось входить без разрешения в святая святых – кабинет модельера, куда был категорически запрещен вход не только Адриану, но и мадам Анне.       Напряжение в семье с каждым днем нарастало, но Маринетт было на это наплевать. Главное - она вновь занимается любимым делом, а остальное её не касается.