Что может быть печальней: жених и невеста, которым не суждено стать мужем и женой. © Из фильма «Обыкновенное чудо»
***
Глаза Джиёна закрылись в нежном блаженстве. По его телу тягучей и сладкой патокой растекалось острое наслаждение, которое ему дарила одна из девушек-эскортниц: Ким Донсу привёл на деловую встречу, состоявшуюся в «Эйфории», своих самых лучших, самых красивых девочек, чтобы они как следует обслужили его и уважаемых гостей в лице господина Квона и господина Чхве. Умело работая своим горячим ротиком, роскошная шлюха, стоящая целое состояние, с заледеневшим сердцем и бездушным телом богини отсасывала так, чтобы оправдать каждый вложенный в неё цент. Джиён был на грани и, издав низкий стон, излился в неё горячей спермой, дрожащей рукой хватаясь за гриву густых волос. Долбящая за стенами vip-комнаты музыка постепенно возросла в своей громкости, и мужчина будто бы очнулся от дивного сна, возвращаясь к реальности, состоящей из удобного дивана, неонового света и девушки, надевающей бордовые кружевные стринги, которые были отброшены на столик в порыве дикой, животной страсти. Джиён не отрицал, что и правда уже давно превратился в зверя, ибо человеческого в нём осталось крайне мало, но он даже не предпринимал малейшие попытки, чтобы сохранить в себе эти жалкие крупицы, раскиданные по дырявой, истрёпанной душе. — Признаюсь, ты мой самый молодой и красивый клиент, — эскортница села на диван рядом с мужчиной, схватила долларовую купюру, скрутила её, склонилась над столом и, зажав одну ноздрю пальцем, втянула в себя разделённый на две дорожки кокаин. Она резко забросила голову назад, встряхнув волосами, и начала чесать нос, громко им шмыгая. — Твою мать… Вот это да! Джиён натянул на себя брюки, заправил в них рубашку, застегнул ремень и потянулся к открытой бутылке шампанского, что стояла на полу, чтобы жадно сделать несколько глотков. Алкоголь был наверняка дорогим, но на вкус – кислое дерьмо, в котором даже будет стыдно купать вот таких шлюх, как она. — В моём клубе лучший товар, пташка, — мужчина похлопал девицу по упругой ляжке и по-хозяйски сжал её. — Представляешь, а я скоро женюсь. — Это у вас что-то типа мальчишника? — Нет, сегодня мы приняли одно очень важное решение, а чтобы совсем не заскучать, пригласили девчонок, которые знают, чем и как развлечь серьёзных дядь, — Джиён взял валяющийся рядом на подлокотнике пиджак, нащупал кошелёк и выудил из него несколько купюр, которые игривым жестом засунул под лямку полупрозрачного лифчика, после смачно поцеловав женское плечико. — Лично от меня маленький бонус – купи себе что-нибудь, зайка. — Щедрый, — девушка заулыбалась и кивнула собственным мыслям, быстренько убирая деньжата в свой лакированный клатч. — Твоей невесте определённо повезло. — Намекаешь на то, что ваши лучшие друзья – бриллианты? — Немного не так: наши лучшие друзья – богатые мужчины, которые обеспечат нас этими самыми бриллиантами. Пока девушка одевалась, влезая в своё узкое, обтягивающее стройное тело платье, состоящее из слепящих глаз пайеток, Джиён свободно развалился на диване, раздвинув ноги, и, попивая уже далеко не холодное шампанское, ставшее ещё более противным на вкус, наблюдал за стриптизом в обратной перемотке. Она была определённо красивой, сексуальной, женственной и до крепкого стояка в штанах привлекательной. За ночь любви и ласки с такой цыпочкой многие мужчины выложили бы едва ли не всё своё состояние, и тут в голову Квона забралась хитрая мыслишка, прихватив с собой мелькающую на горизонте выгоду. — Ты не хотела бы поработать на меня? — Джиён взял девушку за руку и притянул её к себе, поглаживая пальчики с длинным красным маникюром, которые совсем недавно славно подрочили ему. — У меня как раз есть освободившееся местечко. — Прости, милый, но я сама себе хозяйка, — она взяла в руки помаду, открыла пудреницу с зеркалом и принялась подкрашивать пухлые губы. — Мне больше нравится самостоятельно выбирать клиентов и диктовать условия, а не работать на дядю – пусть даже такого охуенного, как ты. Джиён обломался, но совсем немного. Ему не нравилось принимать отказы и мириться с тем, что кто-то решил пойти против его воли и желаний, но после бурного секса и восхитительного минета его настроение прочно зацепилось на сияющей вершине, поэтому он без сожаления отпустил девчонку, а сам закурил и подумал о том, что впереди его ожидало два едва ли не самых важных события в его жизни: свадьба и назначение на должность премьер-министра, если им удастся реализовать свой план по тихому устранению Ву Гон Ю. И он даже не мог понять, по какому случаю волнуется больше – принять статус мужа или же второго по важности лица страны…***
Сора лежала в кровати, по размерам напоминающей мягкий аэродром, предназначенный для отдыха и секса, устланный шёлковыми простынями, и отсутствующим взглядом сканировала холодную подушку Джиёна. Они познавали совместную жизнь всего одну неделю, разделяя на двоих крышу над головой и огромное пространство внутри дома, но девушке всё равно казалось, что она продолжала жить одна, ибо её жених вечно отсутствовал то на работе, то пропадал на деловых встречах, зарываясь головой в состоящую из неотложных задач песочницу, а когда возвращался в своё гнёздышко под утро, то трахал Сору в качестве убаюкивающего ритуала и заваливался спать, чтобы через пару часов подорваться от прозвеневшего будильника и снова убежать. Представления не бились с реальностью и растаявшим мороженым стекали сквозь липкие пальцы, которое казалось очень вкусным, но не предназначенным для употребления в пищу. Бессонница, атаковавшая организм, не позволяла девушке насладиться крепким сном, поэтому она встала с постели, набросила поверх ночнушки лёгкое кимоно и тихонько вышла из комнаты, чтобы не разбудить Джию, которая наверняка спала в третьем часу ночи. Сора шла по тёмным и пустым коридорам и думала о том, что монстры из ужастиков – это совершенно не то, чего нужно бояться в настоящей жизни. Люди – вот истинные чудовища, которых следует остерегаться. Именно тогда Сора вспомнила, как Джиён с нечеловеческой жестокостью расправился с Джахён, и ей стало до пробежавших по спине мурашек жутко. Она поспешила, чтобы скорее оказаться на кухне и включить свет. Под шум электрического чайника, кипятившего воду, Сора открыла жестяную банку, в которой хранились листья молочного улуна, и насыпала несколько ложек в стеклянный, прозрачный френч-пресс, чтобы заварить его. В этот момент послышались шаги, и из тёмного коридора в кухню вплыла заспанная Джиа, всеми силами стараясь отогнать остатки крепкого сна, в котором она минуту назад сладко пребывала. Она подавливала зевки, часто моргала и делала вид, что бодра и весела. — Госпожа, Вам стоило позвать меня, и я принесла бы Вам чай в комнату, — служанка достала фарфоровую чашку, чтобы налить в неё заварившийся улун. — Джиа, прошу, называй меня просто Сора, и давай перейдём на «ты», — девушка достала вторую чашку и налила порцию для женщины, невербально приглашая её присоединиться к ночному чаепитию. — Я тебя разбудила, да? Джиа замешкалась, чувствуя себя немного неловко, но поведение и манера общения Соры располагали её к себе, и она расслабилась, позволяя себе побыть не прислугой в роскошном доме у молодых и красивых людей, а обычным человеком, который пьёт чай в приятной дружеской компании. Женщина села на стул, скорее машинально, нежели чем по необходимости ровняя сервировочные коврики, выполненные из плотной ткани. — Нет, что Вы, мне не спалось. Сора посмотрела на Джию, замечая, что та активно боролась с остатками прилипшего к ней липкого сна, и незаметно улыбнулась. Ей вдруг стало интересно, была ли у этой женщины семья: муж, дети, внуки? Есть ли те, кто ждут её возвращения, кому она звонит, чтобы просто узнать, как дела и всё ли в порядке дома? У Соры, например, остался только Юнги. Впереди, конечно же, на алеющем горизонте мелькал образ будущего супруга со скалящимся лицом Джиёна, но отчего-то ей было трудно поверить, что им удастся выстроить полноценную, а главное счастливую ячейку такого нерационального общества. — Вроде ношу статус невесты, — задумчиво с грустной улыбкой на устах начала Сора, сидя напротив Джии. Ей хотелось поговорить с кем-то, кто поймет, с кем-то, кому не страшно приоткрыть душу. Девушка прикасалась пальцами к чашке, ощущая подушечками горячий фарфор, — а пресловутых бабочек в животе не ощущаю и не порхаю на крыльях любви. — Нас, женщин, с малых лет приучают к обману: мы смотрим фильмы и читаем книги о любви, в которых перед нами раскрывается сказка, где герои счастливы и смотрят друг на друга блестящими глазами всю жизнь. В таких историях сердца наполнены бесконечной страстью, а чувства с каждым прожитым годом воспламеняются лишь сильнее, — Джиа взяла Сору за запястье, и сие мягкое движение повеяло едва ли не материнским теплом, — но, дорогая моя госпожа, в жизни тому не место. Когда мой муж умер, я испытала облегчение, потому что мы не выносили друг друга. Единственное, что нас держало на тонущем плоту, – дети, но когда те выросли и разбежались по своим путям, находиться вместе стало слишком тошно. Я надеюсь, что у вас с господином Квоном всё сложится иначе, и ваш плот превратится в тот самый корабль из сказок, на котором доблестный принц увозит прекрасную принцессу в далёкие страны, где их ожидает счастье. Неожиданно в разговоре Сора нашла ответ на свой вопрос, но вместе с этим приобрела целую кучу новых, подогреваемых бушующим волнением и затаившимся страхом, и если Джиа полагала, что корабль под громким, претенциозным названием «молодая семья» будет гордо плыть навстречу счастью, то ей казалось, что они торопливо пойдут ко дну, наткнувшись на айсберг в виде неминуемых разочарований и бед. И пока Мин, глубоко погрузившись в непрерываемый, подобно вертящимся шестерёнкам, мыслительный процесс, откуда-то издалека со стороны улицы раздался резкий и громкий скрип трущихся об асфальт шин, за которым последовал оглушительный автомобильный гудок. Вздрогнув, женщины синхронно обернулись на звук и вскочили из-за стола, чтобы через просторную гостиную быстрым шагом дойти до прихожей, по пути включая свет. Сора не просто догадывалась, а знала, что весь этот концерт устроил её будущий муженёк, вернувшись с очередной «деловой встречи», на которой наверняка не обошлось без кокаина, шлюх и элитного спиртного. Сердце девушки взволнованно колотилось, ведь она совершенно не знала, чего ожидать от пьяного в дерьмо Джиёна, который по ту сторону двери вступал в активную и непримиримую борьбу с замком, вооружившись звякающими ключами. Одержав победу, мужчина не зашёл, а элегантно ввалился в дом, задевая заплетающимися ногами домашнюю и уличную обувь, некогда аккуратно расставленную под банкетками. Закатив глаза, Сора слишком наигранно улыбнулась и позволила предельно довольному Джиёну нырнуть в её объятия. От него тошнотворно разило ядерной смесью алкоголя, парфюма и сигарет: такое амбре едва ли не сшибало наповал. — Моя прелестная невеста, — схватив Сору за лицо пальцами, Джиён смачно поцеловал её в губы. — Наш союз вскружит голову всему миру! Небеса прежде не видели подобной любви. — Боюсь, общество не выдержит такого натиска. Обнимая девушку за шею, Квон пронаблюдал за тем, как Джиа, присев на корточки, помогла ему избавиться от ботинок, а после, порывшись свободной рукой во внутреннем кармане своего пиджака, он вытащил несколько долларовых купюр, смял их по неосторожности и небрежным жестом засунул деньги в вырез декольте домашнего платья. Служанка округлила глаза от удивления, которое сменилось на яркое смущение, выражаясь в покраснении её лица. — Ты отлично справляешься со своей работой, Джиа, а я ценю хорошую работу и считаю, что она требует поощрения, — мужчина остановил служанку, когда та попыталась вернуть деньги, и направился в гостиную, где устало плюхнулся на диван. Он хлопнул себя по коленям. — Сора, милая, иди к папочке! Девушка велела Джии отправляться отдыхать и не беспокоиться, а сама, послушно повинуясь, медленной, но уверенной походкой подплыла к дивану на нетрезвый зов. Широко расставив ноги, Джиён поднял голову и повернул её в сторону Соры, чтобы с прищуром осмотреть с головы до пят. Он был сильно пьян, и помутнённый разум требовал продолжения банкета с развлечениями для взрослых, поэтому он схватил свою невесту за талию, рывком притянул к себе и усадил на колено. Уткнувшись лицом ей в шею, он горячо выдохнул и по-хозяйски провёл тёплой ладонью по гладкой женской ноге, добираясь до округлого бедра, чтобы властно сжать его. — Джиён, тебе не помешает лечь и как следует поспать, — обнимая мужчину за шею, Сора гладила его по растрёпанным волосам, массировала затылок и нежно целовала в висок. Ей не хотелось заниматься с ним сексом, пока он в состоянии алкогольного бреда, ведь ничем хорошим ни для кого это точно не кончится. — Ты себя не контролируешь. Но Джиёну было плевать на все разумные уговоры. Он жадно шарил руками по телу Соры, уделяя особое внимание выделяющимся прелестям, и влажно целовал её то в щёку, то в плечо, то в шею, а после добрался и до губ, пока его пальцы массировали маленькую, но упругую и аккуратную грудь сквозь шёлковую ткань ночной сорочки. — Я тебя так хочу, детка, не отказывай мне, — Квон боднулся головой в плечо Соры, будто выпрашивая ласки. — Милый… я тоже тебя хочу, но давай я лучше доведу тебя до спальни, где… — … где мы потрахаемся. — Нет, где я уложу тебя спать. Сора встала на ноги и совершила попытку поднять Джиёна, подхватив его под руки, но тот запротивился. Отпихнув девушку от себя, он пробормотал себе под нос что-то невнятное, сморщился и завалился на бок, падая лицом в подушки. Раздался грудной мужской стон, перетекающий в короткий смешок. Джиён действительно не соображал ни что делал, ни что говорил, ибо его сознание, затуманенное густой пеленой, отказывалось слушаться и возвращаться в стадию адекватности. Ему казалось, что он может все, что он – всемогущий бог, не ведающий боли и страха. Границы стёрлись, а силы приумножились. Только вот фантазии пьяного человека сильно отличались от реальности, в которой он, подобно овощу, развалился на диване в костюме и наощупь пытался развязать и стянуть с себя галстук. Соре ничего не оставалось, как снова подхватить Джиёна, который на сей раз оказался куда более покладистым и послушным, не без усилий поднять его на ноги и, позволив опереться на себя, вместе с ним направиться в спальню. Первые минуты космического полёта шли нормально, но, когда они доковыляли до лестницы, Джиён попытался поставить ногу на нижнюю ступеньку, но его повело назад, и он, схватившись за перила, нагнулся вниз. Содержимое желудка, вмещавшего в себя съеденный в ночном клубе ужин, решило показаться наружу – Джиёна стошнило прямо на пол. Сора поморщилась, но дабы не выебываться, строя из себя невинную маргаритку, она проигнорировала гадкую лужу рвоты, переступая через неё, и потащила своего будущего мужа дальше, проклиная каждую ступень, на которую они поднимались. Добравшись наконец до спальни, дверь в которую Сора открыла свободной рукой, одновременно придерживая бормочущего невнятный бред Джиёна, она ввалилась туда вместе с ватным, тяжёлым телом и бросила его на кровать. Было трудно избавить мужчину от одежды, но она справилась: отбросив на пол носки, Сора расстегнула ремень со звякнувшей бляшкой, стянула брюки, сняла пиджак и кое-как вытащила пуговицы из петель, стягивая с широких плеч белоснежную рубашку. Джиён совершил несколько попыток обнять свою невесту, затащить её к себе и облапать, но повисшие словно плети руки то и дело соскальзывали вниз. Повидавшая слишком много за свою жизнь, Сора не чуралась пьяного вдрабадан мужика, но она впервые видела Джиёна в таком состоянии. Она подумала о том, что раз он позволил себе махнуть лишнего и нажраться до зелёных чертей, то у него наверняка был повод. — Лапа… — добравшись ползком до подушки, которую Джиён обхватил руками, он уткнулся в неё лицом и тяжко вздохнул. — Знаешь… обычно я не волнуюсь… Ну, я не из тех, к-кто умеет переживать, но… — снова вздох. Ему было трудно собирать мысли в связную кучу, а буквы – в слова, — но впереди столько перемен. Справлюсь ли я? Сора села рядом с Джиёном на кровать и мягким жестом накрыла ладонью его затылок, пальцами начиная перебирать спутанные волосы. Верно ли говорят, что то, что у трезвого на уме, то у пьяного на языке? Каким бы хладнокровным, расчётливым и жестоким ни был Квон, он всё-таки человек – пусть аморальный, пусть идущий по оторванным головам и трупам, но всё же человек, и наверняка в самых потаённых глубинах он прятал внутри себя маленького ребёнка, которому было страшно. Обрастая непробиваемым панцирем в попытке защититься и регулярно сменяя маски, мы забываем, что нутро всегда остаётся прежним. Это то, что можно скрыть, но нельзя убить. Истинные сущности бессмертны. — Ты справишься, Джиён, потому что ты воплощение самой силы. Склонившись к мужчине, Сора поцеловала его в область за ухом, погладила по голове и хотела было выйти из спальни, чтобы отправиться к себе в комнату, которую для неё любезно выделили, но в последний момент передумала и решила остаться вместе с Джиёном. Она укрыла его одеялом, выключила свет и легла рядышком. Спать особо не хотелось, поэтому девушка продолжила свои нежные ласки с целью успокоить или даже пожалеть будущего супруга. Она медленно водила пальцами по его плечам и спине, подушечками ощущая твёрдые мышцы, гладила сильные руки, в плену которых ей так нравилось бывать, и блуждала взглядом по крупному силуэту в расслабляющей темноте. Джиён уснул довольно быстро, о чём говорило его тихое сопение. Он изредка постанывал, наблюдая ведомые ему одному сновидения, и бездвижно лежал в одной позе рядом с девушкой, которая никак не могла определиться со своими чувствами к нему: была ли это подавляемая любовь или всё же холодный расчёт на обеспеченную жизнь? Они определённо нравились друг другу, между ними летали искры и полыхало пламя, что больше походило на страсть и сильное влечение. Сора считала, что если человек тебе не противен и не вызывает отторжения, то есть шансы построить отношения, но хватит ли одной симпатии для того, чтобы ужиться вместе? Джиён вряд ли уважал её и ценил, обращаясь с ней как с любимой зверушкой, но зверушка эта совсем не возражала и охотно прибегала на зов, стоило владельцу поманить её, ибо знала, что иметь хозяина не так уж и плохо – куда хуже оказаться вновь выброшенной на улицу. Перед тем, как заснуть, Сора решила, что наутро обязательно почитает про Стокгольмский синдром.***
Джиён сплюнул в раковину сгусток мятной пасты для чистки зубов, набрал в стеклянный стаканчик воды и прополоскал рот. Ему было страшно смотреть на себя в зеркало, и он ужаснулся, увидев наутро своё отражение, но освежающий душ и ароматный гель для умывания сделали своё дело. Осталось только причесаться, одеться, как подобает солидному человеку, и окончательно вылезти из образа алкоголика-наркомана, коим он предстал вчера во всей красе. Единственный, перед кем Джиёну было действительно стыдно, – это он сам, ведь из-за обуявшего его страха он сорвался и напился. Предстоящее повышение в должности и ликующая на горизонте свадьба волновали и щекотали напряжённые нервы, и чтобы хоть как-то справиться с затаившимися страхами, он влил в себя литры алкоголя, снюхал несколько дорожек чистого кокса и трахнул классную шлюху. Но то была пилюля лишь временного действия, жалкая бутафория и иллюзия, которая растворилась с наступлением нового дня. — Сможешь после обеда подъехать ко мне в офис? Появившись на кухне, где Сора поедала приготовленный Джией завтрак, Джиён смазано поцеловал её в щёку, скользнув рукой по линии позвоночника, и налил себе в чашку уже сваренный кофе, который сохранил тепло и яркий аромат. Он запил им таблетку Валиума, чтобы взбодриться, попрощался с Сынхёном и сбросил звонок. С такими темпами его сердце рано или поздно даст сбой, но Джиёну ровным счётом было плевать, ведь он жил здесь и сейчас и хотел быть на максимуме каждый день, пребывая в самой лучшей форме. — Как себя чувствуешь? — спросила Сора, наблюдая, как мужчина накладывает себе в пиалу рисовую кашу. — Просто отменно, — Джиён сел напротив девушки и улыбнулся ей. Он выглядел с иголочки, и ведь не скажешь, что бухой вчера блевал у лестницы, шатаясь, как тонкое деревце на ветру. — Сора, чтобы ты понимала, я помню, в каком состоянии вернулся домой, а ещё я помню, что ты ухаживала за мной, и за это я тебе благодарен. Обычно хозяева ухаживают за зверушками, но здесь ситуация перевернулась с ног на голову – забавно. — Если честно, я хотела выставить тебя на улицу, но побоялась, что ты окоченеешь. Что бы я потом делала с мёртвым женихом? Наследство всё равно не получила бы. — Я очень рад, что ты понимаешь, на каких условиях строится наша женитьба, милая. Сора хотела пошутить и задеть Джиёна своей колкостью, но по итогу получила смачный плевок прямо в лицо в ответ. Они определённо стоили друг друга. — Вообще-то, я пошутила. — Я тоже. Снова глаза в глаза, натянутые улыбки и фальшивое безразличие. А ведь они ещё даже не женаты. Нет, всё же Джиа ошибалась вчера: этот шаткий, хлипкий плот потонет при первом же приближении шторма. — Сходи куда-нибудь сегодня, развлекись, — Джиён положил на стол перед Сорой кредитную карточку, на которой находилась крупная денежная сумма, и, зачерпнув ложкой кашу, вытер уголок губ салфеткой, — или побалуй себя обновками. Я хочу, чтобы моя невеста выглядела так, чтобы ей оборачивались вслед, а мне завидовали. У меня должно быть всё самое лучшее. Поняла, зайка? Я человек публичный, и за мной регулярно следят. Потянувшись рукой к девушке, Квон погладил её по щеке, добираясь пальцами до подбородка, и подмигнул ей. Похоже, ему нравилось играть в заботливого папочку, но подобные игры могли себе позволить далеко не все, ибо такие развлечения только для богатых и успешных дядь в дорогих костюмах, в роскошных автомобилях и с пустыми душами. — У тебя должна быть самая лучшая игрушка в песочнице, — подытожила Сора, зажимая кредитку между пальцами, и подмигнула Джиёну, который растянул губы в улыбке, в ответ.***
Сынхён курил прямо у Джиёна в просторном кабинете с раскрывающимся видом на красоты Сеула, ведь разве кто-то посмеет сделать ему замечание и выставить его, как нашкодившего школьника, за дверь? Тем более сам Джиён, пренебрегая прописанными правилами, мог вытворять в этих стенах многое: такие вещи, по сравнению с которыми сигареты казались лишь подростковой забавой. Сначала мужчины выпили немного виски – чисто символически – за встречу, а после перешли к обсуждению крайне важного, опасного и, возможно, самого решающего плана в их жизнях. Джиёну действительно мало хотелось избавляться от Ву, ведь они сумели спеться, образовав сильный дуэт, но, как известно, рано или поздно наступает момент, когда кому-то обязательно приспичит выбраться в лидеры, и тогда восходило время правосудия – время устранения конкурента раз и навсегда, чтобы стереть бесследно, как бы неприятно ни было бы от осознания собственного бездушия. Квон понимал, что если бы кому-то предложили устранить его с целью занять вакантное местечко подле президента, этот кто-то сделал бы грязное дельце не задумываясь. Тогда почему же он должен сомневаться? Здесь железно действовало правило: либо ты, либо тебя, поэтому Джиён предпочитал стрелять первым. — Смерть Ву должна состояться в тот момент, когда будет праздноваться наша с Сорой свадьба, — Джиён забросил руку за голову, качаясь в своём кожаном кресле. — Разумно, — Сынхён согласно кивнул. — Это отведёт от тебя лишние подозрения. Да и, знаешь, такие вещи лучше проворачивать чужими руками. — С женитьбой я затягивать не хочу, а веселиться после неожиданной кончины господина президента будет опрометчивой затеей. В противном случае меня смешают с говном, а грязные языки затопчут мою репутацию. Мол, как же ты можешь устраивать свадьбу в тот момент, когда бедный господин Ву отправился кормить червей?! Ни стыда, ни совести! — А ведь у тебя действительно нет ни того, ни другого. — Не спорю, но общественности знать об этом не обязательно. — Итак… — Сынхён затянулся в последний раз, потушил сигарету и прокашлялся, рукой разгоняя собравшийся вокруг его лица дым. — Мы подкупаем горничную в доме Ву, чтобы та перед сном якобы случайно подсунула ему вместо стакана с водой водку, угрожаем ей, чтобы держала рот на замке, иначе пизда ей, а не бабки, и всё это прекрасно, но, Джиён, мы не можем исключать вероятность, что запитая алкоголем таблетка Феназепама не приведёт к летальному исходу. Нужно подстраховаться планом «Б». — А я уже подстраховался. Сынхён удивлённо вскинул брови и развёл руки в стороны, невербально интересуясь, что же за новый, запасной план придумал его лучший друг и верный товарищ, но тот лишь игриво прищурился и подмигнул. Джиён был несколько суеверен и посему не желал раскрывать всех карт сразу, но сказал, что припрятал в рукаве проверенного Джокера, который выстрелит без осечек в самый нужный момент, если того потребует ситуация. — Ну а как сидит на тебе новый костюмчик? Удобно? Джиён непонимающим взглядом посмотрел на Сынхёна, который устроился в кресле поудобнее, кладя руки на подлокотники и скрещивая пальцы на животе, а потом усмехнулся и покачал головой. Костюм оказался не по размеру, мал, сдавливал тело и кололся, но отчего-то его не хотелось снимать – авось разносится. — Я не чувствую себя женихом, — Квон скривился и цокнул языком, — эта роль мне не подходит. Но это вовсе не значит, что я её не осилю. — Выучишь текст назубок, с широкой улыбкой выйдешь на сцену и покорно отыграешь перед зрителями? — Что-то мне подсказывает, что играть я буду не один. Рядом со мной умелая партнёрша. — Калечить – просто, убивать – легко, проворачивать криминальные аферы – раз плюнуть. Твою мать, ты даже идёшь на убийство президента! — Сынхён громко засмеялся. — Но кто бы мог подумать, что будет так тяжело жениться? — Когда убиваешь человека, ты навсегда избавляешься от него, но в моём случае поломанная судьба выйдет ко мне в белом платье и будет ежедневно встречать меня дома, не позволяя забыть о том, какая я мразь. Призрак проёбанного счастья будет преследовать по пятам.***
Сора была не из тех, кто любит блуждать по торговым центрам в поисках красивой одежды, обуви, украшений и прочих атрибутов, делающих женщин даже не чуточку, а очень даже счастливыми, но раз теперь у неё появилась такая возможность, то почему бы не побаловать себя? Она расхаживала по длинным рядам между бесконечными бутиками, расстегнув куртку и размотав тёплый шарф, что болтался у неё на шее, разглядывала витрины и выбирала, в какой магазин ей лучше зайти. Поначалу ноги автоматически заводили туда, где что качество вещей, что их ценник были средними, но потом в голове всплывала мысль, что с картой Джиёна можно позволить себе нечто лучшее, и девушка рискнула заглянуть в один из фирменных бутиков. Вежливые до поноса консультанты с неестественно натянутыми улыбками тут же облепили её, как назойливые мухи, и принялись, расхваливая, втюхивать молодой и красивой потенциальной покупательнице последние новинки этого сезона. Сора не без интереса изучала элегантные платья, утончённые туфли и сапожки, пальто из мягкого кашемира, брючные костюмы и маленькие сумочки на цепочке в дополнение к образу, ведь «яркий аксессуар подчеркнёт все достоинства образа, делая его завершённым»! Перемерив в просторных примерочных с зеркалами в полный рост по всему периметру целую кучу дорогостоящей одежды, Сора решила не ограничивать себя и взять то, что смогло ей подойти, а именно – всё. Она расплатилась картой на кассе и, словно героиня голливудского фильма, сияя от наполняющей её радости, вышла из магазина с руками, увешанными чёрно-белыми матовыми пакетами с эмблемой и названием бренда, выполненным каллиграфическим шрифтом с замысловатыми завитушками. По пути из магазина нижнего белья, который Сора приметила благодаря яркому оформлению, она наткнулась на ресторанный дворик и поймала себя на мысли, что не только душа, но и тело требует маленького баловства: почему бы не перекусить сладким десертом, запив его чашечкой ароматного кофе? Народу в торговом центре было не так много, следовательно, и очереди были маленькими, поэтому ей не пришлось долго ждать, чтобы получить свой заказ. Девушка выбрала себе уютное местечко за свободным столиком, поставила рядом на диванчик пакеты, сумку и потянулась к чашке кофе, чтобы сделать первый глоток, но поперхнулась от пронзившей её неожиданности, когда услышала за своей спиной до боли, до щемящего сердца знакомый смех – громкий, вызывающий и почти ребяческий. Пожар, словно горячий бутон, распустился в груди, возбуждая языками пламени оголённые нервы. Она обернулась не сразу, ведь боялась увидеть того, кому принадлежал этот смех, но стоило ей повернуть голову, как взгляд моментально зацепился за молодого человека, который активно за обе щёки палочками уплетал лапшу. Напротив него, спиной к Соре, сидел ещё один парень, и его она, конечно же, тоже узнала. Юнги кивал головой и пил через трубочку холодный кофе, в то время как Чонгук, часто прерываясь на смешки, вещал ему, судя по всему, ну очень занятную и весёлую историю. —… справедливо, что клиент хотел ёбнуть мне, ведь исправить тату не так уж и просто, но я… — Чонгук, почувствовав на себе чужой взгляд со стороны, посмотрел в сторону сидящей неподалёку девушки и запнулся, прервав льющийся из его уст монолог. — Но? — Юнги вопросительно выгнул брови, а потом щёлкнул перед лицом лучшего друга пальцами. — Чё завис? Чонгук медленно проглотил порцию лапши, которая едва не встала у него поперёк горла, и облизнулся. Они смотрели с Сорой друг на друга, затаившись, и оба не знали, как бы выкрутиться из ситуации таким образом, чтобы избежать колкой неловкости, но она, к сожалению, уже повисла в воздухе мрачной тучей. Сора не придумала ничего лучше, как резко отвернуться. Она чувствовала, как покраснели её щеки, заливаясь краской, и в каком обезумевшем ритме выплясывало сердце. Организм – настоящий предатель, раз так легко выдаёт свою хозяйку со всеми потрохами. Мин наивно понадеялась, что Чонгук оставит её присутствие без внимания, но в тот момент, когда она дрожащей рукой взяла десертную ложечку, чтобы отломить себе кусок пирожного, её окликнул Юнги. Делать вид, что она не услышала собственного брата, было бы крайне глупо, поэтому она снова обернулась с нелепой улыбочкой и помахала рукой. Подходить к другому столику первой девушка точно не собиралась, поэтому парни, захватив еду и напитки с собой, двинулись к ней. — Кто-то сделал неплохую выручку магазину, — кивнув на кучу пакетов сказал Чонгук, присаживаясь на свободный стул. Рядом сел Юнги и озадаченно посмотрел на Сору в отличие от друга, который старался выглядеть непринуждённо и улыбался. — Неожиданная встреча, прямо как в кино. — Хочется дать режиссёру по морде, — скривилась девушка и всё же отправила в рот кусочек десерта. — Не думал, что Чонгука можно заткнуть, но ты вогнала его в конкретный ступор, — Юнги усмехнулся и слегка взъерошил свои волосы, чтобы они не щекотали лоб. — Какими судьбами тут? — Меня балует жених, а я и не отказываюсь. Лицо Соры на мгновение приняло надменный и самодовольный вид, а вот Юнги и Чонгук переглянулись во взаимном недовольстве и промелькнувшем в тайне осуждением. Слышать, как девушка, к которой они оба испытывали чувства, рассказывает о своём богатом женишке, ранило и раздражало, но разве они имели право говорить что-то против? Чонгук – бывший, Юнги – неродной брат, и по-хорошему, им не должно быть дела до личной жизни Соры. Однако мужские сердца упорно твердили обратное и охотно откликались. — Если бы я был девушкой, то был бы пиздец гулящей, — Чон, как всегда, решил разбавить ситуацию порцией юмора. — Не учился бы, не работал, сел бы на шею к гребущему лопатой бабки папику и радовался жизни. Сора не была глупой и учуяла в словах Чонгука неприкрытый намёк – брошенный камень в её огород. Камень попал точно в цель и острым краем зацепился за тонкую стену души, оставив саднящую царапину. — Ну, современные реалии таковы, что ты, даже не будучи девушкой, всё равно можешь найти себе папика и сесть ему не только на шею, — съязвила поддерживаемая смешком брата девушка. — Что мешает? — Шутить-то я умею вроде как, а вот плевать на принципы – сложнее, — Чонгук пристально посмотрел Соре в глаза и прищурился, как греющийся на солнце вальяжный кот. — Разучился, что ли? Раньше же умел, когда пихал в рот моей подруге. За столом повисла горькая пауза, отравленная едкой тишиной. Чонгук, оценивший ответный удар ниже пояса, который оказался на удивление достойным, скривился и в немом одобрении покачал головой. Оказалось, что старые обиды если и не прощены, то не забыты точно, а это значило, что надежды на восстановление хотя бы мирных дружеских взаимоотношений ничтожно малы. Чонгук, собственно, и не надеялся, но в глубине, сильно в глубине души скромно верил, ведь Сора продолжала ему нравиться. Среди десятка девушек, прошедших через его объятия и чары, ему так и не удалось встретить похожей на эту колючую, но притягательную особу. Даже несмотря на тот жёсткий панцирь, которым она обросла в результате столкновения с нещадными ударами судьбы, Чон находил в ней для себя особенную привлекательность. — Ну, тут мне крыть нечем, — Чонгуку пришлось честно признать поражение в этой словесной битве, где оружием служили острые языки. — А у меня назрел вопрос, — Юнги сложил руки на столе и посмотрел сначала на приятеля, а после на Сору. — Когда свадьба, сестрёнка? — В январе, сразу после Нового года. — Так это уже совсем скоро, — Юнги задумчиво почесал затылок, поджимая губы. Затем он издал странный смешок. — Значит, я точно успею полюбоваться тобою в свадебном платье. Сора с явным непониманием в глазах посмотрела на брата. О чём он говорил? Что значило «точно успею»? Он что, разве собирался куда-то уехать или строил какие-то планы, в которые решил её не посвящать? На вполне логичный вопрос, заданный девушкой, Мин уклончиво и весьма витиевато ответил, что сугубо с философской точки зрения задумался на далёкое будущее вперёд и даже рад тому, что сможет в скором времени увидеть любимую сестрёнку в роли невесты, плавно перетекающей в роль законной жены. Разумеется, он лгал, и Чонгук это чувствовал всем своим взволновавшимся нутром. — Ты будешь самой прекрасной невестой, детка, — Юнги взял Сору за руку и подарил ей мягкую улыбку, полную тепла и доброты. Он отменно исполнял свою роль и определённо заслуживал Оскара, если бы не грустные глаза, выдававшие его. — Позволишь присутствовать? — Это моё требование, без тебя ничего не состоится. — А мне можно прийти? — встрял Чонгук. — Буду глушить зависть – разумеется, белую, ибо какая ещё может быть на свадьбе? – шампанским и кричать «Горько!» на каждый ваш страстный и слюнявый поцелуй. — Глядя на твоё лицо, скорее, хочется прокричать «Кисло!», — беззлобно подметила Сора и начала собираться, невольно намекая, что встреча подходит к концу. — Думаю, Джиён не станет возражать, если ты придёшь. Тебе же не составит труда затеряться среди сотни гостей? — Я такой особенный и такой прекрасный, что всегда выделяюсь на фоне других, но ради тебя приложу максимум усилий. — Может, вас подбросить до дома? — спросила девушка, шурша пакетами, которые она перекладывала с руки на руку с целью добиться удобства. — Я с водителем, он может довезти. — Оставим карету для принцессы, а мы, крестьяне, доберёмся своими ножками. Чонгук вышел из-за стола, с театральной наигранностью поклонился Соре и, взяв её за руку, прикоснулся губами в нежном поцелуе к тыльной стороне женской ладони. Выпрямившись, он подмигнул девушке и отсалютовал двумя пальцами от виска. Наблюдавший за этой сценой Юнги снисходительно улыбнулся и медленно покачал головой. — Это наша не последняя встреча, — сказал Чон, и уголки его губ поползли вверх, когда он увидел, что Сора искренне заулыбалась, прежде чем уйти.