Внешний её облик стоял у него перед глазами, внутренний же во всей пленительности запечатлелся у него в душе. Он жил под обаянием этого образа… Эта некая странная одержимость – смутная, сокровенная, волнующая, восхитительная в своей таинственности. © Ги де Мопассан – «Милый друг»
***
Сора сидела за столиком в ночном клубе в компании брата и любимого молодого человека. Они давно планировали посетить «Красный Ангел» по рекомендации Юнги и знакомых, которые частенько тут зависали, но всё никак не получалось, а когда уже Китай устроилась сюда работать официанткой, для ребят это послужило финальной причиной посещения сего заведения. Здесь оказалось именно так, как повествовали малолетние свидетели, прожигающие свою жизнь: дёшево, не самая лучшая публика, местами гаденько, но в целом – сойдёт… Пока Юнги и Чонгук изучали меню в свете софитов и неоновых ламп, Сора слушала музыку, рассматривала помещение и изучала пляшущих и выпивающих людей. Ей нравились крутящиеся под потолком диско-шары, которые весело блестели и будто призывали выйти на танцпол, чтобы зажечь, нравилось, как обычные люди превращались в неоновых человечков. Эти человечки вряд ли были ей приятны, но кто она такая, чтобы осуждать местную публику? Она сама далеко не принцесса, и до высшего общества ей как до Америки пешком. Обычная девчонка, выросшая в неблагополучной семье. Только в таких заведениях ей и место – там, где трахаются в грязных туалетах, блюют по углам и разговаривают на нецензурном языке племени отбросов. Сора посмотрела на парней, что сидели напротив неё, и слабо улыбнулась. Ей было хорошо с ними, они были её семьёй, самыми близкими и любимыми людьми. Да, она не знала, что такое родительская любовь. Не знала, что чувствуешь, когда тебя обнимают нежные мамины руки, когда отец прижимает к своей крепкой груди, когда тебя хвалят, когда тобою гордятся и искренне любят, всей душой, просто так – за то, что ты есть. Зато она узнала, какой сильной может быть братская любовь, исходящая от бьющегося мужского сердца. Быть может, эта любовь временами пересекала границы, но она была и она дарила Соре незаменимую радость, незаменимое тепло. Девчонка не знала, любил ли её Чонгук или попросту игрался в отношения, но он был с ней, и этого вполне хватало… пока что. — Ну как вам здесь? Нравится? Сора вздрогнула, когда женская рука легла ей на плечо, и обернулась. Рядом с ней стояла улыбающаяся Китай наготове с уже исписанным блокнотом и ручкой. — Паспорт не спросишь? А то до нас один доебался уже… — хмыкнул Чонгук, вспоминая того парня на лестнице, который выглядел старше и солиднее них. — Забудь закон, всяк сюда входящий, — пафосно произнесла Китай и вздохнула. — О чём ты вообще, Чонгук? Если бы я проверяла паспорт у каждого, то клуб опустел бы. Здесь же тусуются одни малолетки. Ну, либо взрослые неудачники, которым вход только сюда и открыт… — Тогда принеси нам что-нибудь крепкое, вкусное и дающее по башке! — брюнет улыбнулся, подмигнул Китай и бросил взгляд на Сору. — Детка, ты чего такая мрачная? Хочешь, пойдём потанцуем? — Я отойду в туалет, а потом мы потанцуем, — Сора послала Чонгуку воздушный поцелуй и встала из-за стола. За дальним столиком всё так же сидели Джиён и Сынхён. Джиён уже успел рассказать другу о видеозаписи, которую получил от Наны Ямамото. Несомненно, они радовались тому, что борец за правду и справедливость оказался повержен столь жестоким путём, и они это понимали, но их, в первую очередь, волновала собственная безопасность. Главным было то, что проблему устранили, а уж каким способом – дело десятое. Наверняка весь институт стоял на ушах, ведь Ли Мингу был далеко не самым последним человеком среди профессоров, преподавателей и студентов. Он был примером и имел чистейшую репутацию, которая столь неожиданно омрачилась вылившимися на него помоями. И ведь люди безоговорочно поверили, сожрали то, что им подсунули. Как же всё-таки хрупка человеческая вера, и как легло её сломить. Она подвержена влиянию и легко может обратиться в совершенно противоположные вещи: отвращение, ненависть, разочарование… Столько лет профессор Ли слыл едва ли не лучшим из лучших, а в итоге скатился в яму с помоями. Посмертно. — Строишь-строишь репутацию, карьеру, а потом в один миг всё летит к чертям собачьим, — сделал вывод Сынхён, выпивая. — А всё потому, что люди забывают о границах, о страхах, предостережениях и начинают влезать туда, где их может сломить непреодолимая сила обстоятельств. Нужно быть предусмотрительней. Джиён согласно кивал, но слушал друга вполуха. Он крутил в руке рюмку соджу и смотрел на девчонку, которая пришла в компании двух парней. Вокруг вилась Китай, болтала с ними и смеялась. «Видимо, подружка», – сделал вывод Квон и осушил рюмку, вытирая мокрые губы, которые щипал терпкий алкоголь. Юная незнакомка заинтересовала его, но интерес ничем не подогревался, а одного лишь образа не хватило, чтобы подтолкнуть Джиёна к наступлению. Он посмотрел на неё, оценил и отвернулся, забывая о той, которая встала из-за стола и направилась в сторону туалетов, проходя совсем неподалёку от Джиёна и Сынхёна. Зато Чхве успел бросить на неё взгляд и задуматься. Парень почесал подборок, втянул в себя воздух сквозь сжатые зубы и склонил голову. — Джиён, ты никогда не думал потрахаться с малолеткой? — спросил Сынхён, чем вызвал на губах Квона весёлую улыбку. — Ну, вообще-то мы спали с Лан, так что… — Нет, я говорю о совсем молоденьких. Девочки-подростки, — пояснил Сынхён, поправляя очки лёгким жестом пальца. — Типа… вон той. Сынхён указал кивком головы на девушку, которая только что свернула направо и скрылась в красном коридоре, ведущем в сторону туалетов. Джиён понял, о ком говорил друг, и засмеялся. — Да ну, они слишком мелкие и неопытные, школьницы эти, — отмахнулся Джиён. — С ними неинтересно. Да и, знаешь ли, я не профессор Ли Мингу. Парни засмеялись, наполнили свои рюмки и чокнулись. Из основного помещения в туалет приглушённо доносилась долбящая музыка. Сора остановилась у одной из раковин напротив зеркала и глянула в своё отражение, положив руки на холодные мраморные бортики. Ей нравилось, как выглядело её лицо в глубоком и насыщенном красном цвете. У Китай были такие же волосы, и сейчас Сора будто утонула в них, слившись воедино с густой, вязкой краской, пахнущей аммиаком. Она подумала о том, что Китай нашла идеальное место для работы – красный ангел работает в «Красном Ангеле», но Сора не знала предысторию названия ночного клуба. Не знала, что когда-то здесь действительно обитала девушка с красными волосами, но другая, совсем не такая, как Китай. Совсем другой красный ангел. Сора умылась, ополоснув аккуратно лицо, стряхнула капли воды с рук и зашла в свободную кабинку. Девушка опустила крышку унитаза и села на неё, закрыв глаза. Ей захотелось просто немного побыть одной, в относительной тишине и относительном спокойствии. По крайней мере, здесь никто не будет мельтешить перед её глазами. Сора откинула голову назад, прикоснувшись затылком к прохладной стене, и невольно погрузилась в отголоски музыки. Давай сольёмся… Прямо сейчас… В сладкой гармонии…* Девушка невольно начала покачивать головой, шевелить губами, напевая те слова песни, которые знала, и постукивать пальцами по голой коленке в ритм. Она знала, что долго не сможет здесь находиться, ведь её ждали, но ей так нравилась обстановка, в которую она попала, что совсем не хотелось уходить. Грязный туалет ночного клуба с исписанными стенами, сломанными дверцами и запахом приторного автоматического освежителя воздуха, который висел на стене, стал для неё райским уединением. И это райское уединение нарушили: некто беспардонно ворвался в туалет, закашлял и включил воду. Сора открыла глаза, зашевелилась и тихонько встала на крышку унитаза, чтобы посмотреть, кто посмел нарушить её безвкусную идиллию. Она взялась пальчиками за края кабинки и выглянула, затаившись, как мышка. Девушка увидела того самого мужчину, который перехватил их на лестнице, ведущей в клуб. Он вымыл руки, вытер их бумажным полотенцем и стал смотреться в зеркало (в то самое, в котором Сора видела своё отражение), поправляя зачёсанные назад волосы. Сора разглядывала незнакомца и внимательно изучала его. Он казался ей сильным и привлекательным, но жестоким и недоступным. Девчонка подумала, что он наверняка пользуется популярностью у девушек-ровесниц и вряд ли обратит внимание на девочку-подростка, одетую в платье в мелкий цветочек и огромную старую джинсовку, которая досталась от брата. Сора почти тонула в ней, но выбирать не приходилось. Она встала на носочки, чтобы получше разглядеть молодого мужчину, но, не удержавшись, поскользнулась на крышке и с грохотом свалилась на пол, обдирая обе коленки. Джиён моментально среагировал на грохот и посмотрел на дверь, за которой что-то происходило. Не в его жизни и не при его обстоятельствах было не обращать внимания на подобное, поэтому он инстинктивно почуял неладное и ринулся к двери. Схватившись за ручку, Джиён дёрнул пару раз и рывком распахнул поддавшуюся мужской силе хлипкую дверцу. На него уставилась пара испуганных глаз. Маленькое существо, забившееся в угол, сжимало ободранные коленки и дрожало. Квон выдохнул – ложная тревога. Безопасно. И даже улыбнулся. — Шпионка? — спросил он. Сора покачала головой и свела мыски ботинок вместе, словно закрываясь от того, кого тайно рассматривала пару минут назад. А ведь и правда шпионка… — Что случилось-то? Чего ты там забилась? — Джиён сложил руки на бёдрах и смотрел на девушку в ожидании ответа, но та по-прежнему молчала, тупо вперив на него взгляд. Мужчина вздохнул и покачал головой. — Нечего тут сидеть, вставай давай. Квон помог девчонке подняться, подав ей руки, и осмотрел её. Худенькое тельце, облачённое в дешёвую одежду, кривые ноги, грязные ботинки и белые торчащие носки. Ну чем не образ Матильды из «Леона»? Только амплуа героини из популярного кино было куда более романтичным, нежели то, что предстало в реальной жизни перед Джиёном. Такой девчонкой не хотелось восхищаться, её не хотелось рассматривать и изучать, ведь она была самой обычной, коих тысячи на улицах Сеула, но всё же что-то заставило парня остаться с ней и не уйти. Интерес, который потух при осмотре издалека, снова вспыхнул, наконец-то почуяв маленький огонёк. — А я тебя вспомнил, знаешь? Ты пришла сюда со своими друзьями и, кажется, знакома с моей официанткой. Как тебя зовут? Джиён, сложив руки на груди, прижался плечом к стене кабинки и продолжил изучать новый объект, попавший в поле его зрения. Мимо него ходили туда-сюда люди и, казалось, не обращали никакого внимания на разворачивающееся знакомство. — Сора. Мин Сора, — представилась девушка. — Я пришла сюда с братом и своим парнем. — Владелец клуба, Квон Джиён, — парень растянул губы в самодовольно улыбке и засмеялся, когда увидел, какую реакцию произвели на Сору его слова. — Да не бойся ты так, ничего я тебе не сделаю… пока… ну или если только ты попросишь. Сора замялась, не зная, что ответить, ведь у неё было мало опыта общения с противоположным полом, а уж тем более с теми, кто был значительно старше неё. Джиён понял, что перед ним стоит застенчивая девчонка, из которой много не выбьешь, поэтому, чтобы не терять время зря, он решил покончить с этим дурацким диалогом и подвести его к завершению. Интерес снова потушил ветер равнодушия и, возможно, даже разочарования. Он мог бы дальше цеплять её, подкалывать и выводить на всё новые волны смущения, но какой был в этом толк? Пустая трата времени. Если бы с ней можно было развлечься дальше – другое дело, но приставать к этой замухрышке не особо-то и хотелось. — Ладно, вытирай коленки и иди, тебя наверняка заждались твои верные женихи, — Джиён потянулся за бумажными полотенцами, предварительно кинув взгляд на свежие ссадины, которые кровоточили, и отдал их Соре в дрожащую руку. — Больше не падай, договорились? И вообще… Где твой парень в такие моменты? Его девчонка коленки расшибает, а он вместо того, чтобы ловить её и носить на руках, бухает с дружком. Ц-ц, непорядок… Джиён щёлкнул Сору по носу, подмигнул ей и вышел из туалета, оставив девушку в полнейшем замешательстве. Кажется, теперь её лицо было красным не только от местного освещения. Сора быстро вытерла коленки, выбросила испачканные в крови большие салфетки в мусорное ведро и кинулась к зеркалу. Она прижала руки к пылающим щекам и внимательно посмотрела на себя. На секунду ей показалось, что она увидела в отражении лицо Джиёна, который подмигнул ей, но то было лишь воспалённое воображение. — Ну ты где ходишь?! — громко, чтобы перекричать музыку, спросил Чонгук, когда к нему подошла его девушка. Он обнял её за талию и притянул к себе, чтобы усадить на себя, но когда увидел ободранные коленки, распахнул широко глаза от удивления. — Это что такое? Когда успела? — В этих туалетах слишком скользкий пол, — Сора пожала плечом и обняла Чонгука за шею, прижавшись к нему. — Ты, кажется, хотел танцевать? Идём! Цокнув языком, Чонгук покачал головой, но всё же не стал докапываться до Соры и встал со стула, чтобы вместе с ней, держась за руки, протиснуться на танцпол. Юнги же остался сидеть за столом и поглощать коктейли, принесённые Китай. Развалившись на стуле, он внимательно наблюдал за танцем сестры и своего друга. Он не мог признаться самому себе, что смотрелись они, в общем-то, весьма неплохо, и пытался убедить себя в обратном. То ли братская любовь, то ли нездоровая взыграла в нём, и он ревновал, но ревновал теперь уже тихо, в глубине души: там завывал гуляющий ветер, оставляя колкие следы от ледяных поцелуев. От ветра хотелось укрыться, спрятаться, но от самого себя не убежишь, и Юнги приходилось мёрзнуть, ведь он попал в блокаду, которую ему устроил собственный внутренний мир. Ни света, ни тепла… Только мрак и холод. Юнги сделал последний глоток какого-то приторного коктейля, который ему совсем не понравился, и отвернулся от танцующей парочки. Он устал быть мазохистом, поэтому перевёл свои мысли и внимание в иное русло, ведомое ему одному. Физическое присутствие человека рядом с вами не гарантирует, что он действительно с вами: Сора хоть и танцевала с Чонгуком, трогала его и прижималась к нему, даже улыбалась и что-то говорила, но глазами искала того, чей образ жарким пламенем запечатлелся у неё в голове. Она выискивала Джиёна и не подозревала, что он тайком выискивал и её в невидимый, молчаливый ответ. Так всё же интересна замухрышка в старой джинсовке или нет? — Возвращаясь к твоему вопросу, дружище… — задумчиво протянул Джиён, крутя в руках наполненную рюмку, которую опрокинул и поморщился от терпкости алкоголя. Он выдохнул и откинулся назад, на спинку дивана. — Если бы ты переспал с малолеткой, какое из двух «О» ты бы испытал?** — Что? — Сынхён засмеялся. — О чём ты? Какие ещё «О»? — Облегчение или огорчение? — Джиён повёл головой. — Облегчение от того, что наконец-то вкусил желанный и запретный плод, воплотил в жизнь одну из популярных мужских фантазий… или же… огорчение от того, что совершил грех? Признался самому себе в том, что ты – гадкий пакостник, извращенец? — Мне кажется, — Сынхён, держа в руке свою рюмку, поднял указательный палец вверх, — я бы испытал огорчение от того, что фантазия на деле оказалась самым обычным, неинтересным сексом. Жизнь полна разочарований, Джиён, и ожидания редко бьются с реальностью. Возможно, я ощутил бы облегчение, будь я по-настоящему извращенцем, фетишистом, ведь я утолил жажду, но нет. Обсуждения и фантазии полностью подвластны нам, и мы словно художники перед девственно чистым холстом, а в реальной жизни всё иначе: ты – холст, а кисточки и краски в руках судьбы. — А я считаю наоборот, — Квон помотал головой, — что человек творит судьбу. Мне нравится твоя метафора с красками и холстом. Лично я вижу себя творцом, художником, и моё будущее – чистый лист, на котором я пишу. — И сейчас ты вырисовываешь не совсем ровные изгибы девичьих ног, обутых в стоптанные ботинки, — поймав на себе взгляд, полный замешательства, Сынхён улыбнулся. — Ты посмотрел на неё семь раз, Джиён. Вот, теперь восемь. Поэтому ты решил вернуться к теме секса с малолеткой? — Она мне неинтересна. — Неинтересна настолько, что ты посмотрел на неё в девятый раз, — Чхве прыснул от смеха и обнял друга за плечо, навалившись на него. — Ты, конечно, можешь уломать её на раз-два, ведь она наверняка, как многие девочки, тащится от парней постарше, но нужна ли тебе ещё одна Им Лан? — Ну уж нет… Даю голову на отсечение, что нет.***
Серое утро эгоистично окутало в объятия прохлады, когда Сора вышла на улицу из клуба. Пьяные Чонгук и Юнги, шатаясь, громко матерились, смеялись и обсуждали, как же классно они потусовались. Парни остановились возле кустов, чтобы отлить, и Соре пришлось отвернуться и отойти, чтобы не лицезреть сие «очаровательное» зрелище. Плотнее кутаясь в джинсовку брата, девушка села на стоящую неподалёку лавочку, сунула в рот сигарету и позволила рыжему пламени зажигалки облизнуть её кончик. Маленькая Мин сделала глубокую затяжку и выдохнула сизый дым, сквозь который посмотрела на горящую ярким неоном вывеску. Буквы мигали, издавая резкий хрип, и расплывались перед глазами, превращаясь в одно большое красное пятно. Красный Ангел… Сора затянулась и прошептала вслух название клуба, едва шевеля губами. Ей понравилось (априори), ведь имя своему заведению наверняка дал его владелец, Квон Джиён. Вдруг девушке стало тошно от самой себя. Буквально на миг её пронзило отвращение к собственной персоне, ведь она подумала о том, что позволяет себе слишком много, позволяет своим чувствам гулять как вздумается, спуская их с поводка без какого-либо контроля. Китай, Чонгук, Юнги… Теперь Джиён… Нехорошо это, неправильно. Она хоть ни с кем ещё по-настоящему не трахалась, но уже ощущала себя грязной шлюхой, которая разменивается направо и налево. Сора искала себе оправдание в недостатке любви, которой её лишили родители, но проблема была в том, что это было оправданием, а не причиной. Но факт оставался фактом: ей хотелось любить и хотелось быть любимой, поэтому она забыла про все фильтры и блоки и позволяла сердцу и разуму впускать в себя посетителей без избирательного фейсконтроля. Кажется, девчонка ещё не умела видеть разницу между влюблённостью, влечением и истиной любовью. А вот Джиён умел, и пока Сора под выкрики Чонгука и Юнги тушила окурок о край лавочки, он трахал на своём рабочем столе Китай, которая сжимала в руке сто баксов, и воображал в голове совсем другое личико.