Розы увядают – этот сад погиб… © Стивен Кинг – «Мобильник»
***
Люди любят новости, особенно если это новости, щедро приправленные острой перчинкой. Кому захочется читать истории про старушку, любезно переведённую через дорогу благородным юношей? Или про организацию благотворительного фонда? Аксиома остаётся неизменной: народу необходимо получать дозу хлеба и зрелищ, как заядлым наркоманам. Воскресное утро, будто счастливый отец с мешком, полным подарков, порадовал жителей Сеула громким заголовком: «В ЛЕСУ НАЙДЕНЫ ДВА ОБУГЛЕННЫХ ТЕЛА». Джиён держал в руках газету, сидя на диване, и бегал взглядом по ровным, пропечатанным строчкам. Хотелось опустить глаза в самую гущу подробностей, где расписаны ужасающие детали, но он терпеливо шагал по буквам, узнавая всю подноготную шокирующей истории. «В ночь с субботы на воскресенье компания молодых людей обнаружила сгоревшую хижину в лесу неподалёку от вокзала Йонгсан. Подросткам стало любопытно, что находится внутри, и один из юношей посветил фонариком в окно. Ребята испугались, когда увидели внутри два сгоревших тела, но не растерялись и позвонили в полицию. На данный момент ведётся тщательное расследование, в ходе которого следственный комитет приложит максимум усилий для поимки виновных. Специальная группа внимательно исследует как саму хижину, так и периметр вокруг нее, но пока улик обнаружить не удалось. По словам судмедэкспертов, тела, принадлежащие мужчине и женщине, пролежали в хижине около недели. На головах обеих жертв были надеты мешки, плотно затянутые на шее верёвкой, которая связывала тела между собой. Похоже, поджигатель хотел, чтобы мужчина и женщина в момент смерти находились рядом друг с другом. В связи с этим СМИ дали убийце несправедливо красивое прозвище – Поджигатель «Романтик». Если вы обладаете хоть какой-то информацией, которая будет полезна следствию, просим незамедлительно позвонить по телефону, указанному ниже!» Джиён не хотел нервничать, но нервничал, как воришка, пытающийся вынести из магазина украденные вещи. Нет, он не был Поджигателем-Романтиком (что тут говорить, он не был даже просто романтиком), но тот факт, что полиция и следственный комитет прочёсывает периметр вокруг хижины, заставил его хорошенько пропотеть, ибо бедняжка Ёсыль, которая лежала под землёй, могла подарить полицейским премию за дополнительный бонус в виде внепланового раскрытия ещё одного убийства, а Джиёну – пожизненный срок. Что страдания для одного, великое счастье для другого. Отложив газету, Квон встал с дивана и стал расхаживать по комнате. Что делать? Привлекать к себе внимание ни в коем случае нельзя. Если он заявится в «Ангел», чтобы выкопать тело Ёсыль, то наделает много шума. Да и куда после девать тело, которое уже наверняка стало слишком омерзительным, чтобы к нему прикасаться? Нет, всевозможные активности оказались под строгим запретом, в данном случае инициатива наказуема, поэтому Джиён избрал пассивную тактику спасения – залечь на дно и притвориться, что ничего не происходит и не происходило. И эта тактика действительно работала: Джиён вместе с Сынхёном ходили в университет и жили обычными жизнями двух молодых студентов, стараясь не говорить о том, что у обоих уже давно и скрупулёзно крутилось в голове. Это как старый хлам, который пылился в шкафу. Ты знаешь, что он есть и лежит где-то на глубине шкафа, но упорно делаешь вид, что совершенно о нём забыл, словно его и вовсе не существует. В шкафу Джиёна лежало много хлама, о котором он «забыл»: давшие трещину отношения с родителями, убийство Ёсыль, «золотой» укол, отправивший Ёнбэ к его же жертве, и временные трудности с «Красным Ангелом»… — Если мы не займёмся им в ближайшее время, то считай, всё было зря! — настаивал Сынхён, незаметно и неформально отыгрывая роль правой руки Джиёна. — Сколько ты там уже не появлялся? Месяц, два? Кто захочет иметь дело с таким провальным руководителем? Сынхён поджёг сигарету и склонил голову вниз, чтобы посмотреть на машины, припаркованные под балконом квартиры, где всё ещё проживали двое амбициозных юношей, которые вляпались в самые, мать их, взрослые проблемы. Дым от его сигареты смешивался с дымом, вылетающим изо рта Джиёна. Парней окутывала сизая дымка, плавно растворяясь в морозном воздухе ноября. Было холодно, но горячие сердца учащённо бились в ритме жизни, заставляя своих обладателей не сидеть на месте. — Как думаешь, мне пошла бы смерть от рака лёгких? — Джиён криво улыбнулся, разглядывая тлеющую сигарету. Красный ободок быстро бежал вокруг белого ствола и вспыхивал алой вспышкой всякий раз, стоило Квону подуть на него. — Джорджа Харрисона, одного из величайших гитаристов, поцеловала такая болезнь. — А ты у нас хочешь быть таким же величайшим? — хмыкнул Сынхён. — Не хочу, а буду, только смерть всё же выберу другую. Не люблю повторяться. — Потом решишь, какую смерть ты захочешь взять за руку. Сейчас нам нужно решить, как быть с клубом. Надеюсь, ты не забыл, какую ответственность мы на себя взяли? — Я-то не забыл, но мне кажется, мы всё ещё её не можем осознать… — Джиён поднял взгляд, устремив его вверх, в ночное сеульское небо. Оно было безоблачно голым, покрытым, словно сахаром, мелкими звёздами. Хотелось достать одну из них, потрогать и понять, какие они на ощупь, лизнуть, чтобы ощутить вкус искрящейся бесконечности, а потом спрятать в карман и всегда носить с собой для осознания собственного величия: мол, я украл частичку вселенной. Именно этого Джиён и добивался. — Только представь себе, во что мы вляпались. В тот самый вид грязи, от которой не отмоешься. Мне кажется, если меня вывернуть наружу, то вытечет дохера помоев… И это только начало моей жизни, Сынхён. Так что мне остаётся только одно. — Что же? — Продолжать дальше этот путь, — Квон бросил вниз свой окурок, выпуская наружу последние струйки дыма. — Нет смысла вставать под душ добродетели и усердно очищаться. Уже за то, что мы сделали, мне уготовлено местечко в аду, но знаешь, лучше править там, ибо куда более достойно царить в аду, чем быть слугою в небе! — Не боишься столь громких слов, Джиён? — Чхве Сынхён пристально посмотрел на своего друга. — Я уже не в том положении, чтобы бояться. — А знаешь… Пожалуй, я продолжу с тобой этот путь. Надеюсь, в аду найдётся ещё одно местечко для меня, — Сынхён низко засмеялся, хлопая Джиёна по плечу. — Не волнуйся, там на всех места хватит. Снова вдохнуть жизнь в «Красный Ангел» оказалось весьма затруднительной задачей. Финансов для вложений кот наплакал, и Джиёну пришлось снова вернуться к студенческой подработке хотя бы для того, чтобы мало-мальски начать движение. Сынхён старался помочь и устроился редактором научной литературы: проверял тексты на наличие ошибок и опечаток, приводя их в божеский вид. Правда, большую часть он совершенно не понимал, ибо не был силён в точных науках… Денег всё равно не хватало. Персонал получал и без того минимальную заработную плату, так ещё и с регулярными задержками. Пришлось временно отказаться от наркотиков, заменив их палёным алкоголем, который штырил не хуже героина, и, что самое обидное, от раздвигающих за деньги ноги девочек. У Джиёна попросту не было средств, чтобы оплачивать все эти удовольствия для посетителей, так что «Ангел» временно превратился в самый обычный, захудалый бар с дешёвой выпивкой и гаденькой публикой. Квон стоял на втором этаже, упираясь руками в металлическое ограждение, и смотрел на своё детище. В его глазах оно из любимого, подающего большие надежды ребёнка превратилось в омерзительного подкидыша, от которого хотелось избавиться, но Джиён знал, что даже самый искусный, расписной горшок когда-то был простым сгустком глины. Вот она, плата за бездействие. В клубе громыхала музыка, под которую двигались размякшие тела. Бармен, уже новый мальчик, лениво протирал один и тот же стакан из-под пива уже в районе получаса. Бедная официантка терпеливо улыбалась ужратым мужикам, которые оценивали её ножки и громко комментировали, как, где и в каких позах поживились бы молоденькой шлюшкой. Джиён смотрел на девчушку и хотел бы испытывать по отношению к ней чувство жалости, но внутри разрасталось лишь колкое омерзение. Она стояла, как наивный цветок, посреди гор мусора, и впитывала в себя дурной запах. Джиён подумал, что было бы неплохо сорвать сие прекрасное растение, чтобы оно не гнило в окружении дерьма, но тем самым он погубит его. Тогда что же лучше: существовать в отстоях или же красиво избавиться от мучений? — Эу, малышка, не хочешь подзаработать? Ты же с вокзала, да? — один из мужиков тыкал языком во внутреннюю сторону своей щеки и слащаво улыбался. — Ну чё ты там стоишь? Иди сюда! Спорим, ты никогда не видела такой огромный хер?! Давай я тебя прокачу на нём! — Когда найдёшь огромный хер, дай знать, а пока заткнись, пока я не вышвырнул тебя и твоих долбанов-дружков из моего заведения за непристойное обращение с персоналом, — прошипел Джиён на ухо поддатого жеребца, крепко держа его за влажный и вонючий от пота воротник рубашки. — Всё-всё, мужик, мы поняли, базара нет, — вступился другой участник клуба «Извращённые пьянчуги», поднимая руки в примирительном жесте. — Будем тихими, как мышки. — Смотрите в мышеловку не угодите, — Джиён отошёл от столика, чтобы оказаться рядом с испуганной официанткой. Она благодарно ему поклонилась и зарделась румянцем. Ну точно невинный цветок, который так и хотелось схватить за стебель, выдернуть из почвы и стиснуть мягкий, упругий бутон, вдыхая источающий им аромат. Благоухание первой розы… — В следующий раз не стесняйся и посылай таких придурков сразу, даже не бойся. Поняла? — Поняла. — Лан, верно? Тебя же так зовут? — Джиён жестом приказал бармену налить им два стакана соджу. — Да, господин Квон. — И сколько Лан лет, где она учится? — Джиён смотрел на официантку, как кот на птичку, на которую нацелился. Вот-вот он совершит смертоносный прыжок, но сначала нужно подобраться на расстояние поближе, чтобы без труда сомкнуть челюсти на тоненькой шее и вдоволь напиться чистейшей кровушки. — Мне 17, я ещё учусь в школе. — Вот как… Значит, меня могут привлечь к ответственности, — губы Квона скривились в улыбочке. — Из-за того, что я у вас работаю? — Да, конечно, именно из-за этого… — Джиён взял две стопки с корейской водкой, одну из которых вручил Лан, а вторую оставил себе, поднимая её. — За молодых и красивых! Джиён и Лан чокнулись и синхронно опустошили рюмки. Девушка отвернулась от своего босса, ощущая, как от обжигающего алкоголя у неё всё вспыхнуло внутри. Соджу не была такой уж и крепкой водкой, но имеющихся градусов вполне хватило для той, которая пила ну в очень редких случаях. По горлу, а затем и в груди растеклось приятное тепло. Лан закрыла глаза и позволила себе слабо улыбнуться. Птичка не догадывалась, что за зверь мурлычет у неё за спиной. — Итак… — рука Джиёна незаметно легла на женскую талию. — А что же родители? Не волнуются, что их прелестная дочурка пропадает ночами непонятно где? — Им дела нет до того, где их прелестная дочурка, — Лан поморщилась и не стала сопротивляться, когда молодой мужчина прижал её к себе. — Они только рады тому, что я не мешаюсь под ногами. — Значит, девочке не хватает ласки и заботы? — Джиён взял девушку двумя пальцами за подбородок и внимательно посмотрел в её карие глаза. — Бедное, бедное дитя… Ангелок вынужден самостоятельно зарабатывать на жизнь в столь ужасном месте. Жизнь чертовски несправедлива, но умеет неожиданно преподносить сюрпризы! Сегодня судьба благосклонна к тебе, моя милая. — О чём Вы г…говорите? — Лан, похожая на самую настоящую лань, почуяла опасность и, прижав ушки, готова была дать дёру, но опытный охотник грамотно расставил сети и не позволил жертве ускользнуть из его загребущих лап. — Сегодня я позволю тебе отдохнуть. Не волнуйся, день тебе оплатится, плюс получишь маленький, но приятный бенефит. Идём со мной, — Джиён взял девушку за руку, но та осторожно высвободила свою хрупкую ладонь. — Бояться нужно вовсе не меня, детка, а тех придурков, которые битый час обсуждают, как хотят подловить тебя на выходе из клуба. Лан дрогнула и боязливо посмотрела в сторону столика, за которым сидели те самые мужики, что предлагали ей далеко не самое приятное времяпровождение. Они продолжали пожирать её взглядом, делать непристойные жесты и громко ржать, насилуя бедную девчушку масляными глазами. Лан знала это знаменитое правило: из двух зол выбирают меньшее; но она не знала, что то самое меньшее зло может снять с себя маску и оказаться чернее чёрного. Чего стоит запугать неопытную, жизни ещё незнающую девчонку? Джиён ловко подловил рыбку на крючок грамотного вранья, ибо оставаться без ужина сегодня ему ох как не хотелось. Лан хоть и выглядела как невинная монашка, но мозгами обделена не была и понимала, что к чему. Молодой, симпатичный начальник, пользуясь её положением, завуалированно предлагает переспать с ним. Либо она может отказаться и оказаться наедине с компанией извращённых алкоголиков, мечтающих устроить ей жёсткую карусель. «Мужчины не любят умных женщин, запомни это», — говорила Лан старшая сестра, которая год назад вышла замуж за богатого русского и свинтила к нему на виллу в штаты. — «Это их унижает. Рядом с умной женщиной мужчина чувствует себя голой мишенью. Притворись хорошенькой дурочкой, чтобы заполучить заветный кусок пирога, ибо, к моему глубочайшему сожалению, мы живём в мире мужчин. Но! Сдавшись, ты победишь». Лан не была в том положении, чтобы выпендриваться. Ей тоже хотелось откусить, да побольше, чтобы насытиться! И Джиён готов был предоставить ей сладкий, желанный кусок. Осталось только руки протянуть, и она протянула. Улыбаясь, Квон повёл свою официантку на второй этаж, где находился его маленький, но солидный кабинет. Джиён надеялся, что ошибки прошлого не повторятся, и пока он будет трахать трепещущую Лан, в клубе никто никого не придушит. — Проходи и чувствуй себя… просто чувствуй себя, — Джиён раскрыл перед девушкой дверь, которая после зловеще закрылась на замок за её спиной. Лан ощутила себя героиней порнографического фильма. Даже не эротического, где пышущие страстью тела льнут друг к другу в порывах возбуждения под ласкающую музыку саксофона, а именно порнографического: жёсткое порево, грубый трах, грязные звуки шлепков, пот, сперма, слюни и расцарапанная, алеющая кожа. Что ж, такие, как она — жертвы жизни, — заслуживают роли в дешёвой порнухе. Как и полагается всем актрисам, Лан надела маску на лицо, на которое Джиён собирался кончить, влезла в костюм сладкой и маленькой Лолиты, распустила волосы цвета горького шоколада и упала в объятия греха под громким, липким названием «Похоть». — Давай ещё немного выпьем, для настроения, — Джиён оказался напротив Лан с двумя бокалами шампанского (оно было дешёвым и приторным, но создавало гармоничный образ успешного человека), в один из которых бросил радужную таблетку, которая позволит Лолите прокатиться на разноцветном единороге. — Залпом на брудершафт. Они скрестили руки и осушили тонкие и длинные бокалы, словно заключили сделку между демоном и простым смертным. Обязательный обряд, без которого невозможно дальнейшее сотрудничество. Джиён знал, что одной таблетки экстази будет вполне достаточно для этого маленького и хрупкого тельца, которым он собирался овладеть. Тельце само захочет, чтобы его опорочили, само ляжет на пол и раздвинет худые ноги. В фильме «Запах женщины» Аль Пачино говорил, что между ног женщины – билет в рай, и сейчас туда собирался ворваться грешник. — Куришь? — Джиён присел на край рабочего стола, взяв с него начатую пачку сигарет, и закурил. Склонив голову, он поджёг сигарету и косо исподлобья посмотрел на девушку. — Курю! — бодро отозвалась она и решительно взяла сигарету из протянутой пачки, элегантно, двумя пальцами, указательным и средним. Джиён учтиво поднёс ей зажигалку, огонёк которой игриво подёргивался, и с необъяснимым удовольствием наблюдал за тем, как Лан склонилась к нему и затянулась. И всё шло красиво и сексуально, пока Лан не закашлялась, выдавая себя с потрохами. Квон громко засмеялся, качнув головой. На что только не идут молоденькие девушки, чтобы показаться взрослее и опытнее. Дурочки, они не понимают, что всё прямо противоположно: наоборот, мужчин привлекает одурманивающая невинность. Тут Лан совершила оплошность, и маска Лолиты сползла набекрень. — Я… я курю очень редко и уже давно этого не делала, — оправдывалась она, вновь натягивая маску для своей роли. — М-м… — промычал Джиён, ехидно улыбаясь. — А что ещё ты делаешь редко? Или давно не делала? А может, и вовсе никогда не делала? Лан хотела было ответить, но странные, неизведанные ощущения запустили горячие руки под её кожу. В животе появились те самые пресловутые бабочки, которые запорхали быстро-быстро, щекоча внутренности. По рукам и спине пробежал табун мурашек, отдаваясь вибрациями в затуманенной голове. Девушка что-то пробормотала и села на маленький диван бордового цвета из искусственной кожи, который характерно заскрипел под тяжестью девичьего тела. Стало как-то неуютно, не по себе, хотелось спрятаться куда-нибудь подальше, лишь бы не сгорать под испытывающим взглядом молодого, привлекательного и весьма сексуального босса. И как она раньше не замечала всей его красоты? Сейчас перед ней стоял не Квон Джиён, а сам Аполлон, только не из холодного мрамора, а из тёплой, мягкой плоти, которая твердела в определённых местах, и к этим местам захотелось прикоснуться. Потрогать, сжать, прижаться губами, попробовать на вкус и ощутить в себе, глубоко-глубоко, чтобы утонуть в искрящемся фонтане чувств. Но Аполлон продолжал курить и глядеть на извивающуюся Лолли. Между ног Лан стало невыносимо жарко. Появилось желание прикоснуться не только к Джиёну, но и к самой себе. Девушка крепко сжала ноги и заелозила на месте, стимулируя своё женское и самое сокровенное. Соски затвердели и упёрлись в чашечки хлопкового бюстгальтера, который она купила на рынке на распродаже, а так хотелось побаловать себя французским кружевным бельём, в котором наверняка теперь щеголяет её старшая сестра. Лан не понимала, что с ней происходит и откуда взялось столь сильное возбуждение. Быть может, водка и шампанское дали такой эффект? Понижение градуса? Пузырьки? — Тебя что-то волнует? Покраснела вся, дёргаешься… — зажав сигарету пальцами, Джиён подошёл к Лан, склонился к ней и, затянувшись, выдохнул горький дым в раскрытые губки. Знаменитый цыганский поцелуй. Девушка посмотрела в глаза напротив. Это были глаза самой Похоти. Перед ней стоял мужчина, молодой и красивый, желанный и привлекательный. Хотелось целиком и полностью отдаться в его власть, чтобы он забрал и душу, и тело. Да пусть что угодно забирает, лишь бы не оставил без внимания! — Ну-ну, тише, моя маленькая… — Джиён стал гладить Лан по лицу, когда та поджала губы, вцепилась пальцами в дерматиновую обивку дивана и еле слышно простонала. Она ластилась к Джиёну, как дитя, требующее мать (в данном случае отца). — Иди ко мне, папочка тебя приласкает. Недолго думая, Джиён утянул девчушку в нежный и глубокий поцелуй, руками поглаживая дрожащие, покрытые гусиной кожей тонкие ножки. Его интересовало одно – то, что было скрыто между ними, и пока его язык сплетался с языком официантки, влажно и вульгарно, руки незаметно потянулись под юбку. Тёплые, мягкие бёдра, такие нежные и наверняка вкусно пахнущие. Джиён стал осыпать их поцелуями, заставляя Лан раздвигать ноги шире и подставляться под мужские ласки. По всем канонам на ней оказались розовые трусики, совершенно обычные, с маленьким бантиком, который вот-вот отвалится, но не было времени, чтобы пришить его покрепче. На выцветшей ткани появилось мокрое пятнышко, на которое Джиён надавил пальцем. — Ах! — сорвалось с раскрасневшихся после поцелуев женских губ куда-то в воздух, раскалённый до предела. Играться с ней было так весело. Она была возбуждена до предела, и любое действо Джиёна вызывало целое цунами ярких эмоций. Он наблюдал за её реакцией, пока пальцами аккуратно, почти невесомо выводил линии по внутренней стороне бедра, плавно достигая заветной цели. «Билет в рай», — подумал Квон и, отодвинув в сторону влажную ткань, провел языком между нежных половых губ. Лан выгнулась, застонала, как профессиональная актриска фильмов для взрослых, и готова была кончить уже вот-вот, ибо её возбуждения хватило бы на пятерых, но Джиён не позволил ей достигнуть финиша так рано. Отстранившись, он выждал несколько секунд, и снова принялся дразнить клитор языком, периодически спускаясь ниже, где было горячо и очень мокро. Джиён понял, что перед ним девственница, ибо на его пальцы Лан среагировала достаточно остро, даже отстранилась на какое-то мгновение, да и слишком там было узко, чтобы приравнять её к числу тех, кто уже побывал на роге единорога… Таблетка дала свой эффект, и девушка, задыхаясь от стонов и рваных вздохов, быстро кончила, мечась по дивану, как дикая кошка. Действительно, всё произошло как в дешёвом порно: без прелюдий, сразу к делу. Но Джиён, как мужчина неудовлетворённый, требовал продолжения банкета. Ему хотелось трахнуть Лан, как он и планировал, но оказавшись лицом к лицу с девственницей (причём в прямом смысле этого выражения), весь его настрой куда-то испарился. — У тебя ведь не было мужчин? — уточнил Квон на всякий случай, продолжая большим пальцем поглаживать узкое и чувствительное влагалище. — Нет… не было… — приходя в себя ответила Лан, сдувая с лица влажную от пота прядь волос. — Ты… Вы… мой первый мужчина. — Нет, малышка, стать твоим первым мужчиной я не готов, — Джиён поднялся с колен и ненароком продемонстрировал девчушке своё естественное возбуждение. В паховой области образовался заметный бугорок. Взгляд Лан неосознанно упал туда, и она захотела продолжения банкета вместе с Джиёном. — Такую ответственность на себя я не возьму. Но продолжить наши шалости мы можем… Ты мне поможешь, сладкая? Лан не нужно было долго уговаривать. Маска малолетней шлюхи прочно слилась с её лицом, да и костюмчик оказался по фигуре, так что она, недолго думая и оставаясь всё в той же развратной позе, суетливо расстегнула ремень, звякнув бляшкой, пуговицу, опустила со скрипом ширинку и прикоснулась сквозь ткани одежды к затвердевшей упругой плоти. Лан гладила вставший член Джиёна, то сжимая его пальцами, то водя ладонью из стороны в сторону, а когда терпение лопнуло подобно воздушному шарику, спустила вниз штаны вместе с трусами, и в её подбородок неожиданно упёрся мужской орган, который прежде она видела только в кино или на страницах комиксов, которые они с подружками тайно разглядывали под одеялом. Она-то думала, что раскраснеется, испугается и закроет лицо руками и прочее, но этими самыми руками потянулась к члену, параллельно вспоминая всё то, что творили опытные девицы в фильмах с ограничением 18+. В мыслях минет представлялся ей незатейливым занятием, всё казалось простым и лёгким, но практика – дело другое. Лан взяла член в руку, ощущая выступающие венки (ну точно как в кино), оголила головку и прикоснулась к ней языком. Джиён шумно выдохнул и схватился за её потрёпанные волосы. Лан расценила это как зелёный свет и продолжила дальше. Она помнила, что сначала девицы гладили член рукой, вверх-вниз, а потом заглатывали его в рот, по самое горло, и начинали сосать. Лан следовала инструкциям-воспоминаниям в своей голове, стараясь угодить Джиёну, но по неопытности подавилась и снова закашляла. — Он слишком большой для такой малышки, — умилился Квон Джиён, поглаживая официантку по щеке, и закатил глаза, когда она вновь взяла в рот его твёрдую, как гранит, плоть. — Вот так, детка, продолжай… Папочке очень нравится. Ты отлично учишься! Такая неопытность безмерно возбуждала молодого мужчину. Он кусал губы, забрасывал голову назад, громко дышал и даже позволял себе тихо и низко стонать. Джиён не принимал экстази, но Лан была лучше любой таблетки. Один её вид заставлял член колом стоять, а то, как она использовала его в качестве предмета для первой практики, завораживало. Именно поэтому мужчины обожают смотреть порно, в котором взрослые женщины играют малолетних шлюшек. Одна из двух задумок всё-таки осуществилась: если Джиён не смог заняться полноценным сексом с Лан, то кончить ей на лицо, как ему и хотелось, он смог. В порыве страсти схватив девушку за волосы, он запрокинул её голову назад и стал быстро дрочить, чтобы в итоге с протяжным мужским стоном излиться на милое личико напротив. — У тебя… большое будущее… с такими успехами, — усмехнулся Джиён, приводя дыхание в порядок. Он натянул одежду, застегнул штаны и плюхнулся на диван рядом со своей официанткой. — У меня к тебе деловое предложение. — Какое? — Лан прижалась к начальнику, устраиваясь у него на груди, а он и не был против. Почему бы не поиграть в нежности-милости после очень даже недурного минета? Девочка заслужила ещё немного ласки. Джиён обнял Лан за плечо, притягивая её плотнее к себе. — Если будут нужны средства, ну, помимо заработка официантки, могу расширить зону твоих обязанностей. Поверь, мужчины дорого заплатят, чтобы провести часок с такой малышкой. — Что?! — Лан резко отстранилась от Джиёна и обиженно, возмущённо на него посмотрела. — Вы что себе позволяете?! Думаете, я соглашусь быть Вашей… у Вас… — Странная женская логика! — Квон всплеснул руками. — Переспать со мной просто так, ради удовольствия, бесплатно ты не отказалась, а как только я предложил тебе заработать на этом, ты воспринимаешь это в штыки! — Но я не проститутка! Я… — Господи, детка, оглянись вокруг! — Джиён встал с дивана. — Какие у тебя перспективы? Какое будущее? Живёшь в неблагополучной семье, пытаешься заработать себе на жизнь, обсуживая в моём клубе всякий сброд. Этим ты хочешь заниматься? Так ты видишь себя? Официанткой, получающей копейки? Используй свою красоту. Твоя красота – твоя сила. Хочешь зарабатывать большие деньги – слушай меня и делай, как я говорю. Не хочешь – поправь юбку, умойся и спускайся вниз, наверняка кто-то уже разлил пиво на столе. Лан разозлилась. Такого она точно не ожидала. Или, быть может, святая наивность – не образ, как она себе вообразила, а самая настоящая сущность? Чего она ожидала после того, как отсосала своему боссу? Что он возьмёт её в жёны? Повысит до управляющей? Или подарит светлое будущее? Нет, в жизни в сказках золушки продолжают драить полы и стирать грязное бельё, пусть даже время от времени посасывая у принца, а шлюхи-сёстры носят бриллианты и разъезжают на каретах класса люкс. «Мир мужчин»… — Хорошо, я Вас поняла, — Лан встала с дивана, одёрнула юбку и, поправляя волосы, двинулась к двери. — Завтра напишу заявление. — Напишет она заявление… — хмыкнул Джиён. — Не неси чепуху! Совсем без денег остаться хочешь? Иди работай и обдумай то, что я тебе сказал. Лан и думать не хотела о предложении Джиёна, оно казалось ей донельзя возмутительным! Но шальная мысль закралась в её голову, когда она шла в сторону метро, а из элитного ночного клуба вышла шикарная девушка в длинной шубе с богатым папиком под ручку. Они посмотрели друг на друга и ощутили невероятных размеров пропасть между той, которая купалась в роскоши всего лишь за то, что давала мужчинам любовь, и той, что волочила жалкое существование, протирая вонючие столы и разнося столь же вонючее пиво.***
Время показывало шесть утра, когда Лан вышла из метро и направилась к своему дому. Родители наверняка спали, пьяные в драбадан, и если бы у неё была возможность, она переночевала бы где-нибудь в более спокойном и приятном месте, но выбора не было: дорога одна, и вела она в домашнее гнездо, в котором вместо яиц валялись разбитые бутылки, мусор и шприцы. Есть хотелось ужасно, живот урчал и просил наполнить его чем-нибудь более или менее сносным. Денег в кошельке оставалось крайне мало, но голод оказался сильнее экономии. Лан оглядела знакомую улочку в поисках забегаловки и вспомнила, что неподалёку от её дома находилась дешёвая закусочная, где продавали хоттоки*. При воспоминании об этом блюде во рту стало больше слюны, а живот запел в отчаянии. — Ладно, позволим себе немного вкусностей, — вздохнула Лан и двинулась к закусочной с самым обычным и неприметным названием, которое она даже не запомнила. Внутри заведения было пусто и холодно. Видимо, оно только открылось, и Лан была первой гостьей. Помещение закусочной оказалось маленьким и неуютным, но каким оно должно было быть ещё? Это не дорогой ресторан с качественным обслуживанием, итальянской мебелью и улыбающимися официантами. Обслуживание здесь было на уровне дешёвых забегаловок, мебель – пластмассовая, рыночная, обыкновенная, а вместо официантов за стойкой сидела совсем молоденькая девушка, наверное, даже девочка, и дремала. Увидев её, Лан предположила, что ей лет 14-15, не больше, и вид у неё был такой печальный, что совсем не хотелось будить, но есть хотелось сильнее… — К-хм, простите… Простите! — Лан громко кашлянула, специально задев рюкзаком стойку, и девчонка проснулась, подпрыгнув на месте. — Простите, всю ночь не спала, простите! — девочка поклонилась и старательно улыбнулась, хотя её внешний вид говорил о том, что сейчас ей совсем не до улыбок и любезностей. — Чего желаете? — Холодный кофе и одну порцию хоттоков. — Сию минуту! — девчонка пробила заказ, взяла деньги, уложив их в кассу, а после скрылась в области предполагаемой кухни, и Лан услышала: — Юнги, один холодный кофе и хоттоки!