Иллюзорность восприятия

- Cью, ты говорила, что приведёшь меня на философское общество, а привела в какую-то пивнуху... Зачем, спрашивается? - А для того, чтобы тебя споить и трахнуть, Эд, чтобы споить и трахнуть. - Ах-ха, Сью, ну ты и шутница. - А что несёшь ересь, Эд? Расслабиться захотела я в хорошей компании. Ты же философ, так что можно с тобой поговорить о том, о сём... - И что ты под этим имеешь в виду? - спросил Эд недоверчиво. - Ну, как это - что? - удивилась Сьюзен. - Давай, колись, о чём думаешь... Ты так часто боишься открывать свой внутренний мир, что я лишь догадываюсь о его преисподней. - Нафиг, Сью, я же знаю твою любовь нами покомандовать. Так что я лучше промолчу. - Ей-богу, Эд, лучше бы я тебя к шлюхам привела... - Ладно, Сью, давай пофилософствуем... Спинозу любили, читали и толковали, прям как я - господина Флоренского... Последние восемь лет жизни периодически возвращаюсь к его переосмыслению... Много того, над чем, как мне кажется, стоит подумать. Тем более, что в последнее время как-то легче... Нет того каждодневного дерьма, что заставляет страдать и без того настрадавшуюся душеньку... Можно сказать об этом времени замечательными словами Пенна из его книжки "Новые плоды одиночества": "Смерть пересекает наш мир подобно тому, как дружба пересекает моря, - друзья всегда живут один в другом. Ибо и потребность друг в друге, любовь и жизнь в ней всесущи. В этом божественном стекле они видят лица друг друга, и беседа их столь же вольна, сколь и чиста. Таково утешение дружбы, ибо хотя о них и можно сказать, что им предстоит умереть, все же их дружба и единение существуют, в наилучшем из смыслов, вечно, поскольку и то и другое бессмертно". - Почему-то вспомнилось то, что говорил апостол Павел, кажется, в той же главке, где он размышляет о сути любви... "Теперь мы видим как бы сквозь тусклое стекло, гадательно, тогда же лицем к лицу". - О, да, - ответила Сьюзен. - Так вот. Значит, не догнал я о сути "отрицательных добродетелей" в "Екатерине", разберём "Дмитрия"... "Скорее даже, материнство Земли вьется около Дмитрия и самим им смутно чается, как заветная и дорогая, но почти утраченная святыня детства". И далее то, что так волнует мою душу необыкновенным изяществом выражения этой тонкой и истинно душевной идеи: "Это - тайная и скрываемая не только от сторонних взоров, но почти что и от своих собственных, надежда: ласка, тишина и кроткая умиренность, сияющие как один небесный образ из глубины собственного существа, до которой нет доступа, о которой не скажешь, так темно там все, кроме этой заветной звездочки, но которая однако есть на самом деле, и, - придет время, - окажется всем. Но для этого надо спуститься к ней, в бездонность себя самого, se ipsum transendere, - а возможно последнее не иначе, как кончиной. И вот, до того времени благоразумно молчать о материнстве земли, затаив это знание в себе, а жить и действовать другим - землею, как стихиею". - Догадаться о том, что значит "жить и действовать землёю как стихиею" ещё можно... Я долго думала о том, почему Флоренский назвал детство святыней... Что в нём такого особенного, тем более что у многих оно трудное и вспомнить нечего?.. - Возможно, потому, что по прообразу счастливого детства (за это благодарили Сталина) формируется по обыкновению будущая счастливая жизнь человека. - Да, наверное, так, Эд... Кстати, стишок у меня есть, этими словами вдохновлённый... Щас поищу, где-то на ноуте был... Нет, не та папка, это твоя порнуха... Порнуху сам смотри... Вот, вот этот блокнот... Детство - тайна и святыня, Мир забытых слов и книг, Мыслей, что давно застыли На страницах: я дневник С давних пор веду. Печалью Сердца писаны листы: Точно прошлое встречает, Смотрит на тебя, и ты, Возвращаясь в этот сумрак, В рай загадочнейших слов, Понимаешь: этот кубок Светлых, безмятежных снов Не допит. Осталась в чаше Отражённая звезда, Что в зените как на страже Прежних дней стоит... Вода - Та живительная влага Из ручьёв бессмертных вод, Что сияет водопадом, Отражая небосвод, - Допьяна напоит души, Позабывшие про рай В этой мгле холодной стужи, В мире грешном... Вечный май Расцветает в незабвенном - Крае детства, что одна Нам Идиллия - нетленна И возвышенна она. Так печально возвращаться Мне в реальность - грубый ад, Где уже ничем прельщаться Не способен грустный взгляд: Всё уныло и застыло, Всё уже повторено, Всё уже когда-то было, Всё - лишь новое звено В той цепи, что каждодневно Человечество куёт Для себя же... Неизменно Нам о Вечности поёт Голос тихий - лишь мечтою, Дуновением зовём Мы его, но то - святое, С чем ещё пока живём. После стольких лет волнений, Пролетевших, словно миг, Недопетых мной молений И отмеренных мной лиг Мыслью снова возвращаюсь Я к тому, что станет всем Из заветной искры: каюсь, Что оставил насовсем Я святыню в прошлом... Впрочем, Нет на то моей вины... Только может что жесточе Быть забвенья Красоты, Так улыбчиво из мрака Мне мерцавшей в детских днях? Я тогда не ведал страха, Ведь страшней всего - лишь страх. Вечным будет вдохновенье, Что питало те года - Дни начала сотворенья, Что запомню навсегда.