Иллюзорность восприятия

- Чё делаешь? - спросил Эдмунд у Сьюзен. - Да что, что... Аристотеля конспектирую... В какой-то момент я поняла, что это презабавное занятие... Очень интересное, даже как-то соображать стала... Такое ощущение, что стала приводить в движение свои психические процессы... Гармонизирую, и внешнюю реальность тоже стала приводить в норму. Хотя, возможно, это просто устойчивая иллюзия. - Да ладно тебе... Нарнийские энциклопедисты тебе нравились больше. - Ну, в нашем ничтожном мире тоже можно найти много всего интересного. Вот, например, Фалес утверждал, что всё живое из воды. - Кто-то говорил, что всё живое из яйца, - хохотнул Эдмунд. - Ну это каждый по своей испорченности судит, - скривилась Сьюзен. - Ага... Я так ржал, Джил писала, что у них в школьной столовке вообще кавардак... Принесли салат, а там гусеница. Джил сказала поварихе, та взяла, вытащила гусеницу, раздавила, размазала по переднику, типа ешь дальше. - Ох-хо, - Сьюзен вздохнула. - МакКриди готовит куда лучше. - Ну дык... Она слушает нашего обожаемого профессора. А он начитался Платона, теперь законченный идеалист. - Питер вот практик. Спорит с ним постоянно, говорит, Аристотель умнее. - Он не очень-то любит Аристотеля, скажу я тебе. Называет его долбанным систематизатором. - Что же, может быть, так оно и есть. - Аристотеля не трожь! - Сьюзен погрозила пальцем брату. - Сам знаешь, как я его уважаю. - Лучше бы ты пошла погуляла и поиграла с нами в крикет. - Очень аристократично. Только, знаешь, я прекрасно помню про то, чем закончилась похожая игра, лёгкая и необязательная. - Ну давай в прятки! - Милый мой, я уже большая девочка. Не думаю, что мне стоит утомлять себя этим ребячеством. - Ты, Сьюзен, слишком серьёзная. - Ну и горжусь в это. А вот ты с Питером играете... Играете в жизнь, в любовь... И несть конца вашим играм. Рипичип был бы недоволен. - Рипичип мне не авторитет, знаешь ли. - Он бы тебя, паскудника, научил чему следует. - Ну в шахматы только и научил играть... - Вот и прекрасно. Играй в шахматы. Будет тебе хорошей заменой твоим амурным похождениям. - Может быть... Часто вспоминаю битву при Беруне... - Остались одни только воспоминания. Я, Эдмунд, склонна жить прошлым. - Я тоже... - Ужасно скучно, но есть в этом что-то такое... Очаровательное. Безмерно притягательное. - Что же, кому как. Вот профессор обладает прогрессивным мировоззрением, несмотря на врождённый консерватизм. - Ага, только МакКриди готовит ему яичницу по старинному рецепту. Он страдает ностальгией, хочет свой бар открыть... Чтобы там всё было по-старинке. - Ну так вперёд и с песней, кто ему мешает... - Иногда мне кажется, что профессор наш страдает не только ностальгией, но ещё и обломовщиной. - Типичная черта всех Водолеев... Правда, иногда происходят грандиозные скачки мировоззрения, вот тогда Водолеи вводят новации, которые более чем удивляют. Недаром Нарния открылась ему первой... - А про Полли забыл? - Нет, не забыл, жаль только, что от Полли остались только письма, воспоминания друзей и дневники. - Питер вот тоже дневники ведёт... И письма пишет. И Юстэс не отстаёт. Вот уже три тома настрочил... Толстых таких тетрадей... Скоро будет впору издавать, как дневники королевы Виктории. - Ну да... Жаль, что мы не в Нарнии... Там бы ими зачитывались. Подумать только: дневники верховного короля Эдмунда Справедливого... Дневники королевы Люси Отважной... - Люси скучает в последнее время. Чувствует себя надломленной... Хочет организовать декадентскую вечеринку. - Она вообще всегда стремилась к упадничеству. - Мне кажется, что нет. Люси просто знает цену хрупкой красоты, всегда стремилась сохранить её... - Да, я помню её коллекции драгоценных камней и те прелестные собрания сочинений нарнийских поэтов. Она их очень любила. "Если бы я имела их здесь, чует моё сердце, что они пошли бы с молотка, как библиотека Оскара Уайльда после того, как его осудили", - она это часто любит повторять. - Ну да... Вообще жалко, у него там было подписанное издание Верлена, кажется, даже Малларме, если мне не изменяет память. - Память - самое изменчивое в нашей жизни. Может быть, это как постоянство... Сама знаешь, что последнее - всегдашняя мечта любви. - Может быть, может быть... Я вот думаю о Каспиане... Он прям мой герой... Наверное, нашёл себе какую-нибудь шалашовку там. - Да ладно тебе, ты просто ревнуешь... Вряд ли кто с ним отправится на поиски приключений там... Кишка тонка. - Не думаю... Нарнийский народ отважный, думаю, у них можно вечно чему-то учиться, и никогда до конца не познаешь их таинственную душу. Удивительное место - эта Нарния... В её магии есть невыразимая странность, что-то очень волнующее, что-то необыкновенно притягательное... Даже музыка там, это самое мистическое прикосновение к бытию, не такая, как здесь... Тамошние музыканты не от мира сего: им одним слышна музыка сфер. - Постоянное утончение не идёт на пользу, Сью, - отозвался Справедливый. - Иногда только во вред. - Только не говори, что толстокожесть и упрямство - это добродетель, Эд. - Нет, не думаю... - Ну вот и я не думаю... Иногда ночами я вижу одно кладбище... Которое за Каэр-Паравалем. Любила там гулять. Подобной красоты памятников нигде больше не видела. Истинно говорят, что смерть - вдохновляющая муза философии, без неё философия вряд ли бы даже существовала. - Очень романтично, а, главное - верно сказано. - Да, я, кстати, начала философствовать с того самого момента, как когда-то на лондонском кладбище задумалась о том, зачем я вообще стала готкой. Зачем я лежу на могильной плите с банкой тушёнки и романом Энн Райс в рюкзаке. - Про Анну Рэдклифф забыла. Ты говорила, что роман с этим романом - самый удачный в твоей жизни. - Удачный роман... - улыбнулась Сьюзен. - А бывают неудачные? - Спроси у Романа, - хихикнул Эдмунд. - И спрошу, а как иначе, - зевнула Сьюзен. - Как бы я была не против снова найти ту лавчонку... С которой у меня началось осмысление этой греховной жизни. Когда я поняла, что я во грехе живу, и что готика даёт пищу для ума после усталости от жёлтой прессы и пошлейшего масскульта. Ах-ха, помню, как-то прочитала манифест готов, а там внизу приписано, что некоей леди манифест не понравился, и она решила свой написать... Вот, думаю, вечно всем недовольное создание... Разве может быть что лучше этой гениальной писанины, которая столько лет меня вдохновляла? - Ну, я не гот, Сью, я не ролевик. - Тебе бы только пиво хлестать, Эдмунд. - "Не упрекай меня, всесильный, и не карай меня, молю, за то, что мрак земли могильной с её страстями я люблю"... - Да не упрекаю я тебя, дурачок... Когда ты нажрёшься, на тебя очень весело смотреть... Ты становишься почти героем моего романа, жаль, что ты мой брат... - А то что? - хитро прищурился Эдмунд. - Ну, я бы сказала, что не было ничего страшного в твоём предательстве... Сказала бы, что Джадис рассмотрела в тебе потенциал, и ты на её троне был куда более уместен, чем она. Ты ведь так рвёшься к власти, так любишь командовать нами и друзьями, и чувства проявляются с такой силой, что другим становится страшно. - Ох, Сью, ты такая... Сью! - Да, такая... Какая уж есть. - Тебе бы только в театре работать. Ты же так любишь театр и Шекспира! - Да, была бы, нафиг, леди Макбет... Соперничала бы с Джадис за звание Чёрного Властелина Мира! - Эх... Всё тебе власть... Нафиг она? Вот Питер во власть не лезет, ибо знает, что ему это не надо. И, скажу я тебе, его поступки сделают ему честь и принесут одобрение... Хотя бы просто потому, что уставший мир будет черпать бальзам для своих ран из чаши его милосердия... - Я тоже каждый день прошу о милосердии, ибо этот высший дар выше даже красоты!.. "Сильнее красоты твоей моя любовь одна, она с тобой пока моря не высохнут до дна", Эд... - Когда пойдёшь снова на кладбище, ошейник не забудь... Питер подарил, а на моё возмущение касательно того, что он девчачий, сказал то же, что и тогда, когда шубу мне кинул из Волшебного Шкафа, типа "Ну и что!"... Ох, как хотелось мне ему сказать тогда: "Что ты смотришь на меня как на говно?"... - Притворись мухой, Эд... Ты же так часто любишь под ней ходить...