Несколько лет назад:
Девочка лет 4-5 весело играет в своей спальне. Вокруг неё разбросаны различные исчерканные раскраски, мягкие мишки, куклы и книжки с разорванными страницами. Она весело смеётся, держа в руках плюшевую овечку и куклу и играя с ними. На её лице застыла счастливая улыбка, а в её глазах виднеется радость. Но внезапно это всё оборвалось, как только девочка услышала чьи-то всхлипы и плач. Отложив игрушки, она открыла дверь и посмотрела в такой огромный для неё тогда коридор. Не спеша она полностью вышла из комнаты, и дверь за ней закрылась, издав оглушительный хлопок. Девочка отпрыгнула от страха, но, поняв, что это всего-лишь дверь, успокоилась. Однако плач не прекратился, и девочка пошла по его направлению. Она медленно шагала по казавшемуся ей длинным коридору, проходила огромные двери и шкафы и слышала слабый топот своих маленьких ножек. Наконец, она подошла к двери откуда, как ей казалось, раздавался плач. Неуверенно она зашла в настолько часто пустовавшую комнату родителей, и увидела сидящую на кровати плачущую женщину, которая закрывала лицо руками. — Мама? — Девочка подошла ближе к женщине. Та подняла мокрые от слёз глаза и посмотрела на неё несколько секунд, а затем снова принялась рыдать. — Не плачь, мама! — сказала девочка своим звонким детским голоском, кладя свою руку на мамино колено. — Иди в свою комнату, Чара, — лишь тихо сказала в ответ женщина, до сих пор плача. Однако девочка никуда не шла. Она лишь дальше держала свою руку на мамином колене, и смотрела на женщину своими невинными и непонимающими детскими глазами. — Иди! В свою! Комнату! — женщина уже сорвалась на крик. Девочка отдёрнула руку и, сделав пару неуверенных шагов назад, развернулась и уже хотела уходить, но... «Я не хочу, чтобы мама плакала!» — решительно подумала девочка и, развернувшись обратно, подбежала к маме, залезла на кровать и крепко её обняла. — Я люблю тебя, мама! — улыбаясь, весело сказала девочка. Мама убрала руки с лица и удивлённо посмотрела на девочку. Затем она тоже счастливо улыбнулась, обняла её в ответ и сказала: — Я тоже люблю тебя, Чара...***
Чара вытерла проступившие на глаза слёзы. Да, она вспомнила, кто плакал, и этот кто-то очень искусно врал ей о том, что её любит, а она, маленькая и наивная, верила этому и любила в ответ. Но сейчас это уже не важно. Сейчас у неё есть настоящая семья, и один из её членов на данный момент сидит и глазами, полными слёз, просто смотрит в пол. И это именно та личность, которая действительно заслуживает утешений. Чара не знала, что она может сказать, но... кажется, она знала, что она может сделать. Тогда это сработало, так... может, сработает и сейчас? — Азри... — Азриэль вновь поднял на неё свои глаза. Чара вздохнула и села на пол перед ним. Ничего не понимающий козлёнок просто смотрел на неё, пытаясь сообразить, что происходит. А девочка тем временем сказала: — Азри, не плачь, — и резко обняла его. Шокированный принц монстров потерял дар речи. Он ещё раз всхлипнул, и слёзы начали высыхать. Несколько секунд они просто сидели так. Чара чувствовала теплоту тела Азриэля, его мягкая шёрстка щекотала её кожу, и это было так приятно, что у девочки даже промелькнула мысль «И почему я не делала этого раньше?». А потом Азриэль неуверенно поднял руки и обнял Чару в ответ. — С-спасибо... — смущённо выдавил из себя он. Чара отпустила его и весело сказала: — Всегда пожалуйста! — Козлёнок в ответ слегка улыбнулся. Чара встала и посмотрела на разбросанные по полу карандаши. — Ой, ты, кажется, убирался? — Азриэль кивнул. — Давай я тебе помогу! — сказала девочка и принялась собирать карандаши. Азриэль немного удивился, а потом опять улыбнулся и присоединился к ней. После того, как они убрались, в комнате царил такой порядок, что она чуть ли не светилась. Хотя, это скорее всего Чара и Азриэль светились. От гордости. Они чувствовали, что в полной мере возместили разбитую вазу, тем более, что убрали они не только карандаши с листками, но и всю комнату в целом, хотя нельзя сказать, что там был такой уж сильный бардак до того, как они начали рисовать. Внезапно дверь в их комнату открылась и из неё выглянул Азгор. — Ужин готов, — сказал он и дети, ещё больше развеселившись, на перегонки бросились до кухни. Там Ториэль уже разрезала красивый, новоиспечённый пирог ножом и раскладывала его по тарелкам. Чара было подумала, что её ждёт очередной вкусный ужин, но... — Что за запах? — недоуменно и с нотками отвращения спросила девочка, остановившись. Азриэль в то время первый добежал до стола, радостно крича «Ура! Я победил!», но Чара не обращала на это внимания. Кроме уже в какой то мере ставшего привычным запаха свежей выпечки, она чувствовала что-то ещё. Что-то... не особо вызывающее аппетит. Чара, интересуясь тем, что это за пирог, подошла к своему месту и пригляделась к начинке. Она была тёмно-коричневого, скорее даже чёрного цвета, состоящая из каких-то плотно лежащих друг к другу частей, похожих на жареных слизней. Это выглядело настолько невкусно, что Чару даже чуть не затошнило. — Фу! Что это? — с отвращением воскликнула девочка, отстраняя своё лицо от пирога. — Улиточный пирог, — совершенно спокойно ответила Ториэль, садясь за стол. — Я давно его не делала, вот и решила... — Что?! Улиточный?! Бе! — Чара как можно быстрее и дальше отодвинула от себя тарелку, корчась от отвращения. — Кто вам сказал что я буду это есть?! — возмущенно крикнула она, и тут же поймала на себе удивлённые взгляды всей семьи. Ей стало немного стыдно, и она вздохнула, пытаясь успокоиться, после чего как можно более вежливо сказала: — Можно мне пожалуйста... — Она ещё раз кинула взгляд на кусок пирога, предназначавшийся ей. — ...что-нибудь другое? — Тори, поняв, что совершила ошибку, торопливо встала и сказав: — Ох, да, конечно, прости, мне стоило спросить тебя, любишь ли ты такое. — Подошла к холодильнику и спросила: — У нас остался кусочек ириско-коричного пирога, ты будешь? — Чара кивнула, и Ториэль достала из холодильника кусочек пирога и начала несильно греть его огненной магией. Чара до сих пор не могла привыкнуть к таким удивительным способностям монстров, и часто восхищалась тем, как она просто используют магию в своей бытовой жизни. Даже если эта "бытовая" жизнь — это жизнь настоящей королевской семьи. Спустя примерно минуту пирог уже был тёплый, и Ториэль отдала его Чаре, при этом положив кусок улиточного обратно на тарелку с целым пирогом. Девочка с удовольствием начала есть, думая, что это явно намного лучше, чем пирог с улитками и что Ториэль вообще не следовало его готовить. Все наслаждались ужином, как вдруг Азриэль, кое-что вспомнив, спросил: — Мам, а ты можешь рассказать нам с Чарой историю монстров? «Ой, точно!» — Со всеми этими разбитыми вазами, плачущими Азриэлями и улиточными пирогами девочка уже и забыла о том, что они с её другом хотели попросить у мамы рассказать историю монстров специально для неё. «Хорошо, что Азри вспомнил, а то бы я в ближайшее время так и не узнала о том, что же на самом деле случилось» — подумала Чара. — Хм? Чего это вдруг? — спросила Ториэль. — Ну просто Чара ведь так и не знает всего, что было, и она сказала, что ей бы хотелось узнать! — А почему бы тебе самому не рассказать её Чаре, Азриэль? — поинтересовался Азгор. — У мамы лучше получиться! — весело сказал Азриэль своему папе тоже самое, что раньше говорил и Чаре. — Охо-хо, думаю, что дети правы, Тори, ты действительно умеешь хорошо рассказывать, — по-доброму засмеялся король. — Что ж, раз так, то я совсем не против, — улыбнулась Ториэль. — Но лучше завтра. Сегодня уже поздно. — Хорошо, — ответил Азриэль. Чара немного расстроилась, но тоже согласилась. В конце концов, она может подождать, ведь не так уж и важно, как монстры оказались здесь. Главное, что они стали её семьёй.