Дом без окон

Журчание воды, лившейся в чашу фонтана, успокаивало. На нее можно смотреть бесконечно, мало-помалу проваливаясь в сонное забытье. Или же вновь с головой окунуться в видения о чужом, но таком знакомом мире. Первое предпочтительнее, хотя бы потому, что есть надежда увидеть что-нибудь приятное, как, например, прошлой ночью, когда ему приснилась Илиена. В видениях же о пастухе, ставшем правителем, краски становились мрачнее день ото дня. Не удивительно, Последняя Битва близится. Нужно быть слепым, чтобы не заметить блуждающих тут и там призраков, меняющие положение коридоры Тирской Твердыни, в которую ал’Тор имел неосторожность вернуться пока он, Льюс Тэрин, вспоминал прошлое в компании одного из Отрекшихся. Рассказывать об этой встрече не стоило — даже у безумцев должны быть тайны, особенно от голосов в голове. К тому же неизвестно как мальчишка отреагирует — чем дальше, тем более жестким и непредсказуемым тот становился. Боль и ярость, клокотавшие в его сердце, слишком уж напоминали увиденное во взгляде Демандреда. — Что ты об этом думаешь? — голос в его голове казался утомленней обычного. Интересно, он сегодня спал? — Отвратительно. — Льюс Тэрин порадовался, что мальчишка не может видеть выражения его лица, вряд ли то пришлось бы ему по душе. Гостиная, в которой находился ал’Тор, по нынешним временам обставлена была слишком уж роскошно. Чего стоил один лишь золотой медведь с рубиновыми глазами и серебряными когтями, стоявший на массивном позолоченном постаменте. Илиену подобное расточительство привело бы в неистовство, даже не узнай она о голодавших в городе детях. Пока ал’Тор ехал по Тиру, Льюс Тэрин видел множество изнуренных недоеданием лиц. Воспоминания о них пронзали сердце ледяными иглами бессилия. Людей было жаль безумно, но он больше не Первый Среди Слуг и не в его власти позаботиться об этих несчастных. Мальчишка же… его мысли заняты другим: — Шончан? Не спорю. Но выхода нет,- усталость сменилась почти звериным рыком.- Если только я правильно понимаю! Проклятые змеи! — Какие еще Шончан?- встрепенулся Льюс Тэрин, отвлекшись от наблюдения за Айз Седай, когда-то связавшей мальчишку Узами. Аланна Мосвани так, кажется, ее звали. Женщина, не достойная и капли доверия, но невероятно красивая, тут не поспоришь. — Ты о чем? — А ты? — прошипел ал’Тор, выходя из себя. — Драгоценности. Их здесь много. Слишком. Даже с учетом взлетевших до небес цен их продажа смогла бы на какое-то время…Люди… Ты же видел. — Знаю, но нам сейчас не до того, — возразил мальчишка, садясь в кресло.- Я же говорил тебе вчера, или опять забыл? Шончан назначили нам встречу. — Ах это! — протянул Льюс Тэрин недоверчиво поглядывая на собравшихся в гостиной людей. Тирские лорды доверия заслуживали не больше, чем Айз Седай, а пользы от них было и того меньше.- Говорил тогда, и сейчас скажу: это ловушка, а ты глупец! — А сам-то! — Я тоже. Но у меня хватает ума это признавать. В то время как ты… — Умолкни! — оборвал его мальчишка. — Как я сказал, так и будет! Раз не можешь подсказать что-нибудь дельное, значит молчи. Льюс Тэрин так и остался стоять с открытым ртом, не веря собственным ушам. Может, он больше и не глава Айз Седай, а проклятый светом безумец, но даже это не дает мальчишке права так с ним разговаривать! Он долго терпел его выходки, но это уже… Возмущенно сжав пальцы в кулаки Льюс Тэрин обвел взглядом собравшихся в гостиной. Если уж с ним, единственным достойным доверия, мальчишка вел себя столь отвратительно, то о них и говорить нечего. Но если лорды Тира были готовы мириться с подобным отношением к себе, то Айз Седай — вряд ли. Особенно это касалось той, что звалась Кадсуане Меледрин. Внимательный и жесткий взгляд этой женщины отмечал каждую мелочь. О существовании его, Льюса Тэрина, она тоже знала, хоть и считала плодом воображения, а то и безумия мальчишки. И все же что-то человеческое в ал’Торе еще осталось, иначе не попросил бы он Наместника Тира позаботиться о парнишках, вместе с которыми пару часов назад рассматривал донельзя примитивную машину, «паровую лошадь», как ее уже успели прозвать. Печаль, донесенная Узами от малышки Мин, давала понять — бесполезно, она видела их смерть благодаря своему странному Таланту, так же как и гибель многих других. Но ал’Тор решил попытаться изменить судьбу, ведь ошиблась же она в видениях о Морейн. — Я умру! Мы умрем! — закричал Льюс Тэрин в ответ на вспышку слабой надежды в его душе.- Ты обещал! Ранд ал’Тор не обратил на него внимания. Похоже, он считал, что Льюс Тэрин Теламон, как и все остальные должен стоять в углу, словно провинившийся школьник, пока ему не найдется применение. Он почувствовал, как тело начинает бить мелкая дрожь. Да что этот мальчишка себе позволяет?! Что он вообще о себе думает?! Его возмущение ал’Тор встретил… холодом и пустотой, окружившими его словно невидимым барьером. Как можно стать к кому-то ближе и в то же время от него отгораживаться, Льюс Тэрин не понимал. Мальчишка будто решил для себя что-то прошлой ночью. Вряд ли оно понравится окружающим. Встретившись взглядом с Найнив ал’Мира, Льюс Тэрин прочитал ту же тревогу, что поселилась в его собственной душе. Происходящее с мальчиком бывшей деревенской Мудрой не нравилось категорически. Как отражение собственных чувств память подкинула картинку-воспоминание: Илиена, во взгляде которой плескалась точно такая же тревога. Дальнейший разговор Льюс Тэрин слушал вполуха. Появление в Тире короля, чего не было больше тысячи лет и переговоры с мятежниками его интересовали мало. Это дела ал’Тора, пусть разбирается, как хочет. Шончан важнее. И в тысячу раз опаснее. Все необходимые распоряжения ал’Тор, как оказалось, отдал еще перед тем, как покинуть то поместье в глуши. Встреча с тирскими лордами и приказ готовить армию к выступлению в Арад Доман стала отличным прикрытием его истинного замысла. Возможно, шпионов других правителей, Белой Башни, а может и саму Тень это проведет. Только это все равно проклятая глупость! Безумие, способное их всех поставить на край пропасти! Шончан доверять нельзя. Знать бы еще кому можно. — Глупец! — вроде же не глупый временами паренек, так что же его вечно под руку толкает? Сам же сказал, что хочет дожить до Последней Битвы, а делает все, чтобы лишиться дурной головы до встречи с Темным. — Глупец, шагающий прямо в ловушку. Голос разума ал’Тор не послушал. Опять. Оставалось надеяться, что охрана будет настороже и не даст ему совершить глупостей. В том, что они будут, Льюс Тэрин не сомневался. Уже одно то, что в потенциальную ловушку он потащил Мин, лучше всяких слов говорило о его мыслительных способностях. Обещания, данные в постели… Головой нужно думать, а не другим местом! — Порой любовь женщины бывает жестокой, — пробормотал Льюс Тэрин не то пытаясь найти хоть какое-то объяснение произошедшему, не то стараясь успокоить самого себя. — Иногда они причиняют мужчине большую боль, чем считают сами, большую, чем осознают. Иногда они даже впоследствии жалеют об этом. Тяжело вздохнув, он обратил внимание на Дев Копья, приближавшихся к их маленькому отряду. Девы тоже считали происходящее тщательно спланированной ловушкой. Об этом же говорила и Аливия, бывшая дамани, а теперь одна из вернейших сторонниц Возрожденного Дракона. Судя по видениям Мин, именно эта женщина поможет им с ал’Тором умереть. Не обращать внимания на ее слова — полнейшая глупость! К тому же она знает Шончан как никто другой. Того же мнения придерживался и Даврам Башир. Генерал вел с Шончан переговоры по поводу этой встречи и имел возможность понаблюдать за ними. Послушался ли их ал’Тор? Нет, конечно. С точно таким же упрямством пару месяцев назад он ввязался и в сражение под Эбу Дар. Чем все закончилось? Форменной катастрофой. Только вот не желал этот дурень учиться на своих ошибках и все тут! Сопровождавшим мальчишку Айз Седай и Аша’манам происходящее нравилось не больше Башира, но свои мысли они благоразумно держали при себе. Даже Найнив, а ведь она была единственной среди этих женщин, кто не считал нужным прикидываться бесчувственным пнем. Можно ли считать это признаком беспокойства? Илиена в минуты опасности вела себя похоже. Найнив и Кадсуане буквально с ног до головы были увешаны драгоценными тер’ангриалами — разумно, учитывая куда им предстояло сунуться. Льюс Тэрин и сам не отказался вот хотя бы от паралич-сети подобной той, что имелась у Кадсуане Меледрин. Подъехал Логайн, остановив своего гарцующего вороного между мальчишкой и Даврамом Баширом. Его лошадь была почти того же оттенка, что и мундир с плащом. Льюс Тэрин не стал сдерживать недовольного ворчания, его раздражал этот человек. Ал’Тору бывший Лжедракон тоже не очень-то нравился — хоть в чем-то они были согласны друг с другом. — Солнце практически в зените. Начнем? — проговорил Логайн и, не дожидаясь приказа, позвал: — Сандомер! Наришма! — Ты проклятый глупец, — шепнул мальчишке Льюс Тэрин, прежде чем к тому подъехали Найнив и Кадсуане. Мин тоже оказалась тут как тут. Вот только этого им и не хватало! — Хотя нет, это не глупость, это по-другому называется. Хочешь узнать или сам догадаешься? — Заткнись! Вот и весь разговор. Долина по которой они проезжали выглядела… обычной. Самые обычные фермы, устроенные вдоль размытой после дождей проселочной дороги с самыми обычными же людьми, занимающимися повседневными делами, мирно пасущиеся на пастбищах стада овец и коров. Кое-кто из местных, прикрыв глаза рукой, разглядывал роскошное посольство, направлявшееся к поместью — обычное любопытство ничего более. Никаких признаков армии, слухи о которой распространяются подобно лесному пожару, и пугают людей до дрожи в коленях. Шончан не известно Перемещение, а это значит… Мысли ал’Тора текли в том же направлении, но в отличие от него, мальчишка готов был рискнуть головой ради заключения мирного договора. Льюс Тэрин раздраженно фыркнул. О шончан знал он не так уж и много: из обрывков разговоров, из мыслей и воспоминаний самого ал’Тора, но и столь обрывочных сведений достаточно. Сажать на цепь способных Направлять? Не укладывающаяся в голове дикость! Пример той же Аливии показателен: он бы тоже жгуче ненавидел людей, всю жизнь продержавших его на цепи. С другой стороны, оказаться перед Последней Битвой между Шончан и Тенью не самая приятная перспектива. А так, скорее всего, и получится, если не принять меры. Поместье леди Дейдру, в котором и должна была происходить встреча с наследницей шончанского престола, казалось бы разросшейся фермой, если б не сторожевые ворота и двустворчатые двери на фасаде. Конюшни и надворные постройки так же выглядели просто и незатейливо. Но сколько ни всматривался Льюс Тэрин, ни одного человека так и не увидел: ни конюхов, ни служанок, спешивших по тысяче и одной дел, без которых не обходится жизнь на земле, ни работающих в полях мужчин. Из высоких дымоходов не поднималось ни единой струйки дыма. — Не нравится мне это, ой не нравится,- прошептал он в глупой, в общем-то, надежде, что мальчишка повернет назад. Вместо ответа ал’Тор попросил ехавших рядом с ним женщин обнять саидар. Те, как оказалось, касались Единой Силы с момента выезда, но маскировали способность направлять. Все так же молча ал’Тор направил свою лошадь сквозь ворота, за ним последовали и остальные. — Да, чтоб тебя… — выругался Льюс Тэрин, когда Мин протиснула свою серую между Тай’дайшаром и кобылой Найнив. У них, вообще-то, не развлекательная прогулка. Мин в своем уме?! Хотя о чем это он? Ум и эти сумасшедшие — понятия несовместимые. Двери отворились и во внутренний двор вышли две женщины: одна в темно-серых одеждах, другая в синих с красными вставками. Солнечные блики вспыхивали на связывавшей их серебряной привязи. Затем появились еще двое и еще, пока три пары не выстроились в ряд по обе стороны двери. Льюс Тэрин напрягся, готовясь в любой момент перехватить контроль над саидин. Ничего хорошего такая встреча не предвещала. — Одна из них направляет, — прошептала Найнив — Я не вижу ничего, значит, она маскирует способность и инвертирует потоки. Хотела бы я знать, откуда Шончан этому научились! Однако она направляет. Только одна, этого не достаточно для двоих. Один из многочисленных тер’ангриалов Найнив давал возможность почувствовать, что поблизости направляют, но не давал ответа, кто именно касался Единой Силы. Впрочем, на мужчину это не было похоже. — Я же говорил, что это ловушка! — простонал Льюс Тэрин, чувствуя, как сердце сжимают ледяные пальцы страха. Ловушка означала коробку, проклятый сундук, в который их опять засунут, если… — Говорил! Почему этот глупец не обращался к саидин?! Сила — единственное, что может спасти, разве он не понимает? Ни Найнив, ни Кадсуане не могли сказать, кто из встречающих направляет. Разве что Кадсуане пообещала использовать «кое-что на этот случай», но зная эту женщину… Льюс Тэрин взвыл. Он не хочет снова угодить в коробку! Не попадет, и все тут! Даже если придется нарушить данное Бариду обещание. Смерть в тысячу раз лучше этого. А он… Барид поймет! Должен! Оставив лошадей ал’Тор двинулся навстречу сул’дам и дамани. Айз Седай следовали в паре шагов позади. Аша’маны шли за ними. Из дверного проема выступила очень маленькая и очень смуглая женщина, одетая в белое плиссированное платье. На ее голову было накинуто полупрозрачное покрывало. Все именно так, как описывал Башир, что почти исключало вероятность ловушки. Но почему так неспокойно на душе? Когда до Дочери Девяти Лун оставалось не больше десяти шагов она вдруг… замерцала. Через мгновение она уже возвышалась над большинством мужчин. На ее лице читалось искреннее удивление. Мгновение и она вновь стала маленькой. Еще одна вспышка и перед ними вновь высокая темнокожая женщина чье лицо кривится от ярости. — Семираг! — потрясенно выдохнул Льюс Тэрин, не веря собственным глазам. Но нет, это действительно она! Дальнейшее развивалось стремительно и в то же время тянулось медленно, словно патока на праздничном пироге. Льюс Тэрин потянулся к Источнику, мальчишка — тоже. — Отпусти, глупец! — взревел он, едва ли не физически ощущая, как утекают жалкие секунды, отмеренные на спасение из лап этого чудовища. Мальчишка вцепился в саидин подобно неделю не евшей собаке. Семираг вскинула руку, с пальцев которой сорвался маленький огненный шар. Сдвинуться с места не получалось — этого не собирался делать ал’Тор, ведь позади него стояла Мин. Мальчишка лишь выставил вперед руку в безнадежной, в общем-то, попытке, защититься от пламени. Мир взорвался огнем и болью. Понять где именно он сейчас находится, никак не получалось. В ушах стоял звон, перед глазами плясали черные пятна. Первый вздох дался с уже привычным трудом, а вместе с ним пришла и дикая боль. У него… нет, его собственная левая рука была на месте, мальчишке повезло меньше. Ал’Тор был жив и даже попытался подняться, но с воплем рухнул вниз. Он помнил о Семираг, чувствовал, как где-то рядом используют саидин. Едва ощущавшиеся ледяные мурашки давали понять, что саидар тоже используется, но сам он не в силах был что-либо сделать, только смотреть туда, где пару мгновений назад была кисть. Льюс Тэрин вновь выругался, когда мальчишка, вспомнив о своей Мин, еще раз попытался подняться. И вновь упал на опаленную взрывом землю. Девчонка подбежала к ним словно в ответ на мысленный призыв. Ах да, Узы. Их затопила волна боли. Не физической, и то хорошо. Ал’Тор снова потянулся к саидин, однако бой уже закончился. Семираг стояла вытянувшись во весь рост, руки ее были прижаты к бокам, белые юбки обвились вокруг ног. Плетений Льюс Тэрин не видел, значит, потоками Воздуха связывал кто-то из женщин. Из плеча торчал один из ножей Мин, но Отрекшуюся это ни капли не беспокоило. Ее лицо было маской надменности и презрения. Льюс Тэрин помнил это выражение. Точно так же Семираг смотрела и на захвативших ее в середине Войны Тени. Сбежала она всего через месяц. Как выяснилось впоследствии, запуганные охранники сами же и устроили ей побег. Только их это не спасло. Захватив Сохадру, Семираг уничтожила все ее население, в том числе и несчастных, осужденных за организацию ее побега. Остальным нападавшим повезло меньше. Низкорослая смуглая сул’дам и высокая светловолосая дамани, соединенные ай’дам, лежали на земле. Другая пара стояла на коленях в пыли, цепляясь друг за друга, словно утопающие за последнюю соломинку. У обеих женщин на лицах и одежде была кровь. Остальные были связаны Воздухом так же, как и Семираг. Над тремя дамани Льюс Тэрин заметил ограждающие щиты — Аша’маны зря времени не теряли. Одна из сул’дам тихонечко плакала. Лицо Наришмы так же было окровавлено. Тяжело был ранен Сандомер, которого исцеляла подоспевшая Найнив. Логайн, кажется, не пострадал, как и Кадсуане, разглядывавшая Отрекшуюся. Айз Седай смотрела на Семираг с интересом ученого, неожиданно для себя наткнувшегося на животное, которое несколько тысячелетий считали исчезнувшим с лица земли. Внезапно вокруг стали открываться Врата, из которых хлынули Девы Копья и салдэйцы Башира, Аша’маны и Айз Седай со своими Стражами. Значит, кто-то успел подать сигнал о помощи. Льюс Тэрин вздрогнул. Его это мысли или мальчишки, устало наблюдавшего за происходящим? В последнее время все сложнее становилось отделить одни от других. Не обращая внимания на окружающую суматоху, к ним подбежала Найнив. Ее взгляд был полон сострадания, но вернуть все как было, даже она была не в силах. Выращивать конечности с помощью Единой Силы не умели даже в его Эпоху. Тогда к услугам пострадавших в редких несчастных случаях были технологии, о которых во времена нынешнего невежества не смели и мечтать. В ответ на его воспоминания в душе мальчишки вспыхнуло удивление и почти детская обида. Впрочем, эти чувства едва ли не сразу сменились… ледяной опустошенностью. И его и мальчишку пробрал сильнейший озноб, когда Найнив ал’Мира зачерпнула большое количество саидар. Бывшая деревенская Мудрая делала все молча. В точно таком же молчании оказывала помощь раненым и Илиена после взрыва в Доме Музыки Паарен Дизен. Льюс Тэрин до сих пор помнил ее полный сосредоточенности взгляд, крики и стоны раненых. Это еще не была война, лишь один из множества тревожных звоночков о том, что мир стремительно несется в бездну. Первое покушение на него лично. Уже и не вспомнить, сколько их потом было. Плавающие перед глазами черные пятна исчезли, но мир он все еще видел, словно через толщу воды. Странно, учитывая, что головой об землю приложился мальчишка. Впрочем, дело могло быть и в их странной связи, похожей, и в то же время отличавшейся от уз Стража. Даже стоя в окружении одних лишь врагов Семираг сохраняла ледяную невозмутимость, в пристальном взгляде, которым она одарила сул’дам, посмевшую с ней спорить, сквозило обещание боли. Леди Боль, так ее когда-то звали. Льюс Тэрин помнил лишь двух несчастных, которым «повезло» вырваться из ее лап живыми. Хотя вряд ли после ЭТОГО их можно было назвать людьми. В отличие от Найнив, не сомневавшейся в словах ал’Тора ни на минуту, Кадсуане позволила себе усомниться, но Семираг развеяла ее сомнения в своей привычной манере: — Он безумен, — таким тоном объясняют прописные, в общем-то, истины. — Грендаль могла бы объяснить это лучше меня. Безумие по ее части. Тем не менее, я попытаюсь. Вы знаете про людей, которые слышат голоса у себя в голове? Иногда, крайне редко, голоса, которые они слышат — это голоса из прошлых жизней. Ланфир утверждала, что ему известны вещи из нашей собственной Эпохи, вещи, которые были известны только Льюсу Тэрину Теламону. Ясно, что он слышит голос Льюса Тэрина. И нет абсолютно никакой разницы в том, реален ли этот голос. На самом деле, от этого положение только хуже. Даже Грендаль обычно не удавалось достичь полного единения у тех, кто слышал реальные голоса. Я полагаю, что он может впасть в полное безумие… внезапно. Взгляды всех присутствующих были устремлены на него… на них, Льюс Тэрин порой забывал, что видят люди вовсе не его, а овечьего пастуха, за какие-то пару лет умудрившегося стать правителем едва ли не половины мира. Лицо Логайна было сплошной каменной маской, Башир выглядел так, будто до сих пор не мог поверить, Найнив даже приоткрыла рот от удивления. И только Мин продолжала любить своего шерстеголового дурака. Свет, уж лучше бы она сбежала, скольких проблем это позволило бы избежать! В первую очередь, ей самой. Пока решали, что делать с пленными дамани, обыскивающие дом солдаты Башира вернулись с деревянной коробкой, в которой лежала горсть черных металлических браслетов, одни побольше, другие поменьше и смотанные поводки. Найнив охнула. — Ты знаешь, что это? — спросил ее ал’Тор. — Это мужской ай’дам, — сердито проговорила она, потянувшись к косе. — Эгинин говорила, что выбросила эту вещь в океан! Мы поверили ей, а она отдала его кому-то, чтобы его скопировали! Льюс Тэрин не знал кто такая эта Эгинин, да и знать не хотел. Его начало трясти от запоздалого ужаса. Если бы Семираг удалось посадить его на такой поводок, это стало бы катастрофой! Дракон на службе Тени, что может быть страшнее? Им повезло! Им опять невероятно повезло! Мальчишка, кажется, не сознавал насколько. Природа ли это та’верена, о которой по поводу и без твердили Айз Седай или просто счастливое стечение обстоятельств — не важно! Важно, что они живы. Все они. Только вот Ранд ал’Тор не радовался. Творившееся у него на душе не было шоком от увечья — то же, что удалось ощутить этим утром, только гораздо сильнее. Стена, которую мальчик вдруг решил выстроить между собой и остальным миром, стала крепче. Часть его сердца словно… окаменела. — Все… — Молчи! — прорычал ал’Тор. — Умолкни! — Но я… — Льюс Тэрин закашлялся, слова утешения и поддержки застряли в горле. — Не слышишь? Могу повторить. На резкость можно было много чего ответить, но Льюс Тэрин на этот раз решил не связываться, молча вернувшись в тишину своей тюрьмы. Все так же умиротворяющее журчала вода в фонтане, в призрачном свете пронизывающих стены трещин в безмолвном танце кружились пылинки, тут и там валялись обломки перил ведущей на второй этаж лестницы, мелкие и не очень куски камня, кое-где на стенах еще можно было увидеть остатки фресок. В нос сразу же ударил запах затхлости, поразившей все и вся плесени, пыли, от которой сколько ни убирай, все равно не избавишься. Ноги держали на удивление хорошо, но Льюс Тэрин все равно уселся на пол, привалившись спиной к стене. Нужно было подумать. О многом. Взять себя в руки и попытаться, наконец, хоть что-то для себя решить, не прячась малодушно в спасительном дурмане безумия, а здраво оценить происходящее. С ним. Со всем миром. Не то чтобы он не задумывался об этом раньше, но события последних дней… Он безумен — факт, с которым он почти научился жить. Накрывавшие время от времени приступы не стали от этого приятнее, но если постараться, можно научиться отличать их от реальности. Что вообще такое, его безумие? Не сон ли это сознания, а раз так, можно ли проснуться? Нервный смешок скорее походил на воронье карканье, чем на звук, издаваемый человеком. Он и вправду двинулся рассудком, раз считает, что безумие можно взять под контроль. Но ведь Порчу тоже считали вечным проклятием, как и отъединение от Источника. Как бы там ни было, а никто ему не поможет, и нащупывать путь к спасению придется самостоятельно. Илиена считала, что выход есть всегда, нужно лишь хорошенько поискать, чего большинство не считает нужным делать, упрямо упираясь в «самое верное» и «единственно правильное» решение или в освященное веками его отсутствие. Так же думала и Найнив ал’Мира, совершившая то, что даже в его время считалось невозможным. А ведь когда-то они верили, что знают о Единой Силе все! Наивные дураки! Было и кое-что еще, не дающее покоя даже сильнее поразившего мозг безумия. От слов Семираг несложно отмахнуться, не будь она не первой в списке твердивших о смерти Льюса Тэрина Теламона. Ранд ал’Тор, Демандред, Семираг, даже Кадсуане Меледрин не раз и не два проходившаяся по больным для них с мальчишкой местам — все они твердили об одном — он мертв вот уже три тысячи лет. Да и сам он с пугающей ясностью вспомнил день собственной смерти. Но что поделать, если он… здесь: руки и ноги — болят после многочасовых блужданий по коридорам и залам, голова раскалывается от бессонницы и даже сердце бьется как у вполне живого человека? С другой стороны, эта его странная связь с упрямым мальчишкой. В ал’Торе, если приглядеться, найдется немало похожих черт. Можно попытаться объяснить это одним на двоих безумием или происками Тени, но в итоге все сведется к одному: Льюс Тэрин Теламон — проклятый Светом мертвец. В глубине души он давно знал это, осталось придумать, как осознать разумом и не свихнуться сильнее, чем уже есть. Если только это и не есть выход.