Расслабьтесь, вы не в моем вкусе

      В ночь с воскресенья на понедельник город накрыло плотной белой пеленой, и утром улицы покрывал двадцатисантиметровый слой снега. Коммунальные службы не успели среагировать вовремя, и с самых ранних часов все движение в городе встало практически намертво, а навигаторы показывали неутешительные девять баллов.       Маша с Ланой шли пешком по направлению к университету, разгребая ногами снег, то и дело увязая в нем и поскальзываясь. Накануне Соколова позвала новую знакомую к себе в гости, и они проболтали до глубокой ночи, делясь разными историями и обсуждая всех ярких женщин, что встречались им на пути. Учитывая поздний час и снегопад за окном, Мария решила оставить Лану у себя. Девушка была рада, что у нее появилась подруга, с которой у них были, так сказать, общие интересы. Юлька, какой бы понимающей она ни была, по своей природе не могла представить, каково это — любить женщин. Маша, слушая рассказы подруги про парней, только убеждалась, что чувства к своему и противоположному полу имеют несколько разные оттенки.       Девушкам было по пути, и Лана решила проводить Марию до учебы. Разговаривать было тяжело, потому что передвижение по сугробам отнимало слишком много физических сил. Первой парой стояла лекция, до начала которой оставалось всего ничего, поэтому надо было спешить.       Тем временем Алиса тащилась с возмутительно медленной скоростью, собирая на машине все возможные пробки. Обычно она любила приезжать пораньше и проводить какое-то время, настраиваясь на рабочий лад, в пустом кабинете за кружкой кофе. С Александром вместе они не ездили, пользуясь каждый собственным автомобилем, да и занятия у них начинались в разное время. Вот и теперь Алиса Игоревна начинала раздражаться, что не успеет ухватить свою заслуженную порцию уединения и спокойствия. В последнее время женщина все чаще стремилась побыть одна, а не проводить со своим мужчиной каждую свободную минуту. Себе она объясняла это банальной усталостью.       К тому времени, как она, наконец, припарковала машину на стоянке возле университета, настроение было уже ниже плинтуса. Раздражало буквально все. Выбираясь из машины, Алиса, конечно же, зачерпнула снег в ботильоны, и эта, казалось бы, мелочь доконала ее окончательно. День определенно начинался хуже некуда.       Она уже подходила к крыльцу, когда ее взгляд натолкнулся на знакомую фигуру, которую она стала узнавать везде слишком быстро, вылавливая глазами уже будто на автомате. Соколова подходила к университету не одна. А в сопровождении все той же девушки, с которой они были в клубе. Девушки обнялись, как показалось Алисе — слишком крепко, и разошлись. Злость и ненависть ко всему живому, до этого постепенно подогреваемые мелкими неприятностями, вскипели в женщине по-настоящему. Она ускорила шаг, чтобы первой зайти в помещение, не пересекаясь со студенткой.       Когда Алиса Игоревна оказалась на кафедре, до начала занятия оставалась буквально пара минут. У двери аудитории одиноко ждали всего трое человек. Из-за катаклизма многие опаздывали. Запустив студентов в учебную комнату, женщина раздала им задачи и сказала позвать ее, когда соберется хотя бы половина группы, а сама отправилась в преподавательскую, надеясь немного успокоиться и добраться-таки до кофе.       На кафедру ворвался взмыленный Никита. Его настроение тоже, очевидно, оставляло желать лучшего.       — Зря так несся, — усмехнулась Алиса, — думал, порядочные и обязательные студенты прилетят в полном составе к началу пары, когда по всему городу пробки?       — Да ну их, паразитов! — Никита Сергеевич как будто не разозлился, а больше расстроился. — Уже привычка бояться опоздать выработалась. Этим-то что, препод отчитал и забыл. А мы выговоры от заведующего получай за каждое опоздание.       Они разошлись по своим кабинетам, обоим необходимо было перевести дух.       Алиса сидела за своим столом, держа в руках горячую кружку. Аромат кофе ничуть не успокаивал и вообще не радовал. В голове так и крутилась сцена десятиминутной давности. Эта девчонка теперь Соколову и до универа провожает. Явно, они вместе ночевали. А значит и… Женщина не захотела заканчивать эту мысль. Все-таки это отвратительно. Она со стуком опустила кружку на стол. Но размышления не желали менять своего направления. Образы целующихся девушек упорно не шли из головы. Воображение делало эту сцену все более интимной. Бешенство нарастало. Внезапно картинка в голове изменилась — Алиса даже не поняла, как это произошло. Но на секунду она представила на месте той уже ненавистной ей короткостриженой блондинки себя — конечно же, чтобы убедиться в том, как ей это все противно. Но организм отреагировал на это по-своему. Женщина почувствовала, как от этих мыслей бросает в жар, а низ живота предательски сводит приятной судорогой. Лишь мимолетная фантазия, в которой более крепкая, но все же женственная и мягкая Соколова прижимает к себе ее хрупкое тело, заставила сердце Алисы Игоревны забиться чаще.       Женщина не успела прийти в ужас от собственных мыслей, потому что в этот момент в кабинет постучал и, не дожидаясь ответа, заглянул студент, чтобы позвать ее на занятие. От неожиданности, погруженная в себя Алиса подпрыгнула на месте, да так, что разлила по всему столу кофе, чудом оставшись не задетой.       — Мать твою!       Сил на приличия уже не оставалось. Она вскочила со стула и направилась к раковине за тряпкой.       — Ой, Алиса Игоревна, извините, что я так резко, — студент выглядел виноватым, — давайте я помогу!       — Пошел вон! Сейчас я к вам приду! Соскучились как будто за эту неделю.       Бедный парень выскочил за дверь. В плохие дни Алиса Игоревна всегда была той самой стервозной преподавательницей, которая срывается на своих студентов, вызывая в тех волну неприязни и злорадных мыслишек о том, что их с Александром Эдуардовичем интимная жизнь, должно быть, ее несколько не удовлетворяет, если не сказать грубее.       А день был, вне сомнений, плохой.

***

      Лекция, казалось, была еще более нудная, чем обычно. Андреева, убаюканная монотонным голосом лектора, сопела, лежа на парте. Мария же была погружена в свои мысли и не особо обращала внимание на окружающую обстановку.       На подходе к универу она заметила Алису и то, каким взглядом она посмотрела в их с Ланой сторону, прежде чем зайти в корпус. В нем было слишком много неприязни и как будто бы чего-то еще, но девушка не успела это уловить. А значит, даже если Алиса Игоревна извинилась перед ней искренне, внутренне она по-прежнему испытывала отвращение. Этот вывод расстроил Соколову. В последнее время она больше предавалась грустным мыслям, и все они были о преподавательнице физики. Маша думала о ней все чаще, прокручивала в голове последние события и мотивы своих поступков, как, например, в ту ночь в клубе. Достаточно осознанная и склонная к рефлексии девушка долго и упорно отрицала один вполне очевидный факт, но все-таки сдалась: Алиса ей нравится. Хотя, если придираться к словам, эта женщина Марии совсем не нравилась, но дышала к ней девушка однозначно неровно.       «Ну, приплыли» — с этой мыслью Соколова в бессилии положила голову на руки, распластавшись на парте почти как спящая подруга. Такого унизительного увлечения с ней еще не случалось: натуралка, откровенно не принимающая какие бы то ни было романтические отношения между девушками, еще и в серьезных длительных отношениях. Последнее огорчало Марию сильнее всего. Александр Эдуардович был ей неприятен. И то, что Алиса терпела грубое обращение с собой, разочаровывало. Чувство разочарования влекло за собой еще большую тоску.       В то же время эта женщина всегда выглядела либо злой, либо грустной, а в глазах читалась будто бы уже сросшаяся с ней печаль. Хотелось обнять ее за хрупкие плечи и прижать к себе. И увидеть, наконец, хотя бы мимолетные проблески счастья на ее лице.       Что делать теперь со своими чувствами, Соколова не знала. По натуре не ветреная, она влюблялась, что называется, редко, но метко, и отходила потом долго и болезненно. Значит, и теперь ничего хорошего ждать не приходилось. Утешало одно: до конца семестра остался месяц. Зачет будет уже в конце декабря, после новогодних праздников — экзамен, участия в котором молодая преподавательница не принимает, — и все! Ни кафедры физики, ни Алисы Игоревны в жизни студентки больше не будет, и останутся лишь редкие и мимолетные встречи в коридорах университета или, вот как сегодня, на крыльце. А с этим вполне можно будет справиться. На крайний случай Маша решила, что расскажет все Юльке, а та, как самый преданный друг, будет выслушивать все ее страдания и утешать, время от времени говоря, что такая истеричка ее не стоит.

***

      На следующую пару, которой стояла уже ставшая роковой физика, Соколова с Андреевой пришли рано. Юлька хитро посмотрела на подругу и спросила:       — Чего это тебя сюда теперь так тянет, что мы пришли аж за десять минут до начала?       — Не говори ерунды, Юль, это все из-за того, что нас с лекции отпустили раньше.       Девушки стояли возле аудитории, в которой еще не закончилось занятие у параллельной группы. Неожиданно дверь распахнулась, и из кабинета почти вылетела Алиса Игоревна. Весь ее вид говорил, что сегодня она очень не в духе. На секунду застыв и встретившись со стоящей напротив Марией взглядом, она унеслась в сторону своего кабинета, никак не отреагировав на «здравствуйте», которое ей бросили студентки.       Кто-то из выходящих ребят страдальчески взглянул на девушек и посочувствовал:       — Ну держитесь! Она сегодня рвет и мечет, — парень облегченно расслабил плечи, он явно был рад, что пара наконец закончилась.       Подходя к своему кабинету, Алиса надеялась, что Александра там нет, иначе грандиозная ссора была бы неизбежна. Утренняя группа студентов, которая сама по себе была весьма слабой, оказалась сегодня совершенно не готовой к занятию, чем только подлила масла в огонь. Мысли о Соколовой упорно возвращались в голову, как бы она ни старалась думать о другом. А когда студентка неожиданно возникла у нее перед глазами возле учебной комнаты, Алиса почувствовала, как в груди начало разрастаться чувство, близкое по ощущениям к удару током.       К облегчению женщины, кабинет оказался пуст. Сердце колотилось слишком быстро, и остававшийся желанным и недосягаемым кофе теперь совершенно не лез в горло. Нужно было успокоиться и вернуться в аудиторию. Алису разрывало напополам. Одновременно ужасно не терпелось вновь увидеть эту чертову студентку, просто на нее посмотреть — непонятно зачем, ведь это ровным счетом ничего не изменит, и вообще никогда больше не возвращаться к четвертой группе и забыть о девчонке, как о страшном сне.       Выбора, к сожалению, не было, и, сделав глубокий вдох, Алиса Игоревна направилась к учебной комнате.       Первым делом взгляд сам собой устремился к парте, за которой сидела Соколова. Они снова о чем-то болтали с Андреевой. И после того, как группа коротко поприветствовала преподавательницу, они не прекратили своего разговора. «Да сколько можно?!» — Алиса вскипела.       — Соколова! Может, вы со всеми поделитесь тем, что вы так увлеченно рассказываете Андреевой?       Маша от неожиданности повернулась к Алисе Игоревне слишком резко и замолчала на полуслове.       — Ну, раз это не хотите рассказывать, тогда хотя бы распишите всей группе задачу из домашней работы.       Голос женщины был раздраженный и требовательный. И смотрела она на Марию как-то… будто бы мстительно. Девушку это неожиданно выбило из колеи, и она почувствовала нарастающее волнение. Как назло, задача, которую ей предстояло решать, оказалась самой сложной, и с ее решением у девушки возникли некоторые проблемы.       Алиса пользовалась легальным правом таращиться на Соколову сколько угодно. Она скользила по доске невидящим взглядом, не вникая в суть решения. То и дело переключаясь с задачи на студентку, женщина разглядывала ее серьезное и сосредоточенное лицо, темные волнистые волосы, небрежно собранные на затылке. Неимоверных усилий ей стоило сдерживать себя и не опускать взгляд ниже, на шею, участок кожи, который никогда не скрывала расстегнутая на пару верхних пуговиц рубашка, на бедра, крутой изгиб которых удачно подчеркивали обтягивающие джинсы. Алиса не смотрела на фигуру Марии, но прекрасно знала, какая у нее аппетитная задница, потому что до этого уже десятки раз неосознанно обращала на нее внимание.       До этого активно расписывающая решение студентка начала мяться.       — Алиса Игоревна, дальше я не знаю, как решать, — в итоге призналась Соколова.       Чтобы вникнуть в суть, женщине пришлось пробежаться по задаче.       — Что же вы так, Соколова? — Алиса говорила с явной издевкой. — Подозреваю, вы просто недостаточно времени этому уделили. Всегда есть дела поважнее, не так ли?       Маша готова была поклясться, что в этих словах ей послышался намек на Лану, которая провожала ее в универ. Реагировать на подобный тон ответной агрессией было уже привычкой, а потому девушка выпалила раньше, чем подумала:       — Мои дела, Алиса Игоревна, вас вообще не касаются.       Преподавательница прищурилась и заговорила опасно спокойным голосом:       — Вот не дерзили бы мне, я бы объяснила, как решать, но раз так, можете отправляться на свое место с двойкой.       Мария опустилась на стул разозленная до безобразия. Как же Алиса ее бесила. И как же ей, черт подери, нравилось на нее смотреть.       С занятия она вылетела самая первая. Юлька еле за ней поспевала.       — Машка, да подожди ты!       Наконец нагнав подругу, Андреева продолжила:       — Да что ты так бесишься? Чего ты еще от нее ожидала с учетом вашего с ней конфликта?       — Юлька, да в том и дело! Конфликт наш можно было считать разрешенным. Господи, это невыносимая женщина, что у нее вообще в голове?!       — Что?! Когда? Как это произошло?       На Марию посыпался шквал вопросов от возмущенной подруги. Та поняла, что уже не в силах держать в себе свои переживания.       — Идем на лекцию, после все тебе расскажу.       — Да к черту эту лекцию, Маша!       Соколова грустно рассмеялась.       — Ладно, бог с тобой, пойдем куда-нибудь уже сейчас, — произнесла она, уже выходя с кафедры.       У Никиты Сергеевича было окно. Он не спеша разбирался с текущими делами. Дверь его кабинета почти всегда была открыта — всегда был шанс услышать отрывок какого-нибудь интересного разговора. Вот и сейчас до его ушей донесся обрывок фразы: «Господи, это невыносимая женщина, что у нее вообще в голове?!» Подняв глаза, он уже даже не удивился, увидев проходящую мимо все ту же Соколову, которая чем-то делилась со своей подругой возмущенным голосом.       Несколько минут спустя в кабинет ворвалась Алиса, захлопнув за собой дверь. По одному быстрому взгляду можно было понять, что дела у подруги обстоят еще хуже, чем утром.       — Что с тобой сегодня приключилось, дорогая? — Никита наблюдал, как она устало опускается на диван. — Даже Соколова твоя сейчас, когда мимо проходила, на тебя подружке своей жаловалась. Я думал, у вас с ней теперь мир.       Слышать про девчонку даже от Никиты было уже невозможно.       — Да на хрен эту Соколову! — сдерживать эмоции было уже невозможно. — И никакая она не моя!       В последних словах наравне со злостью слышалось отчаяние, близкое к истерике.       — Алиса, солнце мое, — видя состояние подруги, Никита решил оставить на потом шуточки и подколы, — тебе надо выговориться.       Женщине было страшно. Она не понимала себя, ее пугали свои мысли и чувства. Привычное мировосприятие и отношение к жизни, находящиеся в шатком положении последние пару месяцев, начали стремительно рушиться. Что делать — было непонятно. Рассказать обо всем Никите — значит признать, что проблема действительно существует. Но и убегать от себя не было толку. Самый близкий друг ее поймет и поддержит, она это знала. Хоть и в будущем была настоящая угроза быть подверженной стебу при каждом удобном случае.       — Мне сначала нужно будет выпить, — в итоге резюмировала преподавательница.       — Правильно, и плевать, что понедельник, — саркастически прокомментировал Никита Сергеевич, — а вообще, мне, пожалуй, нравится твой подход!       Кажется, он уже догадывался, о чем будет их разговор.