В поисках себя

Около недели Пенелопа приходила в кафе, по крупицам собирая информацию о своём прошлом. Но как бы голубоглазая ни старалась роллеры не спешили делиться с ней своими воспоминаниями о Луне Валенте. В один из таких дней Грин лениво потягивала через трубочку напиток и смотрела видео с присутствием себя. Да, девушка ничего не вспомнила, зато многое узнала. Даже после общения с друзьями, после прогулок по любимым местам и просмотра видео ни одно воспоминание не вернулось к блондинке. Единственный к кому не смогла подступиться девушка был Бальсано. Итальянец всегда был рядом, будто следил за бедной Пенелопой. Но стоило Грин подойти к нему, как шатен огрызался и уходил. — Пенелопа — к ничего не подозревающей блондинке подошёл Гастона. Он сел рядом с девушкой, заглядывая в планшет — До сих пор интересуешься Луной. А знаешь, ты чем-то похожа на неё. Когда мы впервые встретили Луну, она вела себя как ты. — Ты первый, кто рассказал мне хоть что-то о ней — как-то грустно сказала Пенелопа — вы не доверяете мне? — Нет, мы доверяем тебе. Я доверяю тебя — чуть тише добавил Перида, обнимая девушку на плечи — Ты не катаешься, ведь так? Давай я научу тебя кататься на роликах, а потом расскажу почему никто не говорит тебе о Валенте. Грин еле заметно кивнула головой и пошла вслед за шатеном в раздевалку. Через пару минут светловолосая сидела на пуфе, а Гастон одевал ей на ноги белые ролики. Завязав шнурки на бантик, Перида вручил девушке шлем и защитную экипировку. Держа голубоглазую за руку Перида выехал на каток. Наблюдая за этим Маттео начал злиться. Непросто злиться, а ревновать. Да, он не был уверен, что Пенелопа — это Луна, но всё равно чувствовал в блондинке что-то родное и знакомое. И Бальсано очень не нравилось видеть лучшего друга, постоянно мельтешившего рядом с Грин. Карие глаза с яростью наблюдали, как Гастон учит кататься блондину, как он держит её за руку, обнимает за талию, прижимает к себе. Всё это было неправильно. Так недолжно было быть. Похоже так думал не только итальянец, но и голубоглазая, потому что при выполнении любого действия девушка падала. Не выдержав этой пытки Маттео подъехал к парочке. Он положил ладони на плечи Пенелопы, прижав к себе. — На неё слишком много экипировки — сказал Бальсано снимая всю защиту с девушку включая шлем — она не сможет кататься в такой броне. Голубоглазая немного побаивалась кататься без защиты и посмотрела в карие глаза Периды, на что он подъехал к бортику и принялся ждать. Итальянец по-прежнему стоя за спиной светловолосой одной рукой обнял её за талию, а другой сжал ладошку девушки. Он легко заскользил вперёд, утягивая за собой Пенелопа. Он показывал ей лёгкие элементы, которая Грин смогла довольно-таки быстро освоить. Единственное, что было для блондинки неправильно, были её ролики. Это не её ролики. Это не те ролики с видео, а другие. — Расскажи про Луну, это ведь она твоя девочка-доставка — спросила девушка, катаясь рядом с парнем. — Да — на лице итальянца расцвела мечтательная улыбка — Луна Валенте она самая лучшая во всём мире. Тебе разве про неё не рассказали? — Никто ничего о ней не говорит. Я пыталась разузнать, но всё бес толку — Грин тяжело вздохнула и перевела взгляд с поверхности катка на собеседника. — Значит для меня стараются — подумал Бальсано, а затем начал говорить — Луна Валенте самая яркая и солнечная девушка на свете. Она никогда не унывает и никогда не сдаётся. А ещё она жутко упрямая, но безумно милая. — Ты до сих пор любишь её? — с какой-то надеждой в глазах спросила блондинка. Итальянец продолжая улыбаться кивнул и посмотрел на девушку. Сейчас за стёклами очков он ясно видел зелёные глаза возлюбленной. Но пару раз поморгав он снова увидел лишь небесные глаза Пенелопы. Грин нежно улыбнулась и развернулась к музыканту, но не рассчитав силы споткнулась о ролики Маттео утаскивая его за собой вниз. Бальсано быстро подложил руку под голову светловолосой, чтобы та не ударилась головой. Блондинистые волосы с зелёными кончиками разметались по глянцевой поверхности катка. Зрачки голубых глаз были слегка расширены, а дыхание сбивчиво. И лёгкий румянец завершал эту картину. Прямо над ней в каких-то жалких миллиметрах был Маттео.