i'm lovin' it

«Еще» случается на следующий же день. Юнги идет быстрым шагом в уже привычном направлении, минуя знакомые улицы и дома, и в этот раз точно знает, куда и почему спешит. В проходе он уступает двум выходящим девушкам, которым на вид не больше тридцати, и за одной из которых плетется счастливый мальчик дошкольного возраста, вертя в руках новую игрушку. Юнги одаривает мамашу недобрым взглядом, но ему слишком лень тратить себя на замечания. Ребенок остается в помещении, когда женщина, ни на секунду не отвлекшаяся от своего телефона и тупой болталии с подругой, скрывается за большими стеклянными дверями. – Привет, – Юнги здоровается с Сокджином, так, будто они закадычные друзья, ну или, по крайней мере, хорошие знакомые, – где этот, ну… – Он с ужасом понимает, что даже не знает имени того, из-за кого так спешил. – Белобрысенький этот… Сокджин вскидывает брови, но не может позволить себе нагрубить, потому что он по ту сторону прилавка и вообще клиент всегда прав. Да и они, вроде как, почти знакомы. – Чимин? – Уточняет Сокджин, вымученно улыбаясь. – Переодевается. – Посчитай мне две большие картошки, – внезапно начинает заказывать Юнги, понимая, что люди позади него явно недовольны, – три самых дешевых бургера, два сока, хотя нет, две колы, больших, и… – Я скажу ему, что ты пришел, – встревает Джин, пока Юнги обдумывает свой заказ, – на неделю закупаешься? – И мороженое, – добавляет Юнги после того, как, обернувшись, все еще видит мальчишку, оставленного своей нерадивой матерью. – Всё? – иронично уточняет Сокджин, даже не спрашивая «здесь или с собой» и достает поднос из-под прилавка, – Чимин не ест такое. – Эмм, – новое имя все еще режет слух, не успев отпечататься в памяти как «то, как надо называть белобрысенького», а замечание кассира заставляет Юнги почувствовать раздражение, – я для себя. Сокджин ничего не отвечает, называет лишь сумму и приступает собирать заказ. Он проскальзывает мимо вертящихся коллег, открывает дверь в раздевалку и, даже не удосужившись проверить, находится ли там Чимин, бросает коротко «твой шепелявый пришел», чем заставляет Пака тут же подскочить и начать переодеваться в ускоренном темпе. Парень быстро переоблачается в простую серую футболку и песочного цвета шорты, но крутится у зеркала еще несколько минут, пытаясь уложить непослушную копну волос в какую-то более или менее нормальную прическу. Она безнадежно испорчена из-за дебильной кепочки, которую Пак ненавидит больше всего из комплекта его «робы». В основном из-за того, что ее приходится носить козырьком вперед, а если бы даже разрешили и козырьком назад, то она не стала бы менее дурацкой. Когда Чимин выходит в зал для посетителей, Юнги уже жует второй бургер, а рядом с ним стоит девушка, хотя Чимин и не уверен насчет возраста, потому что она стоит спиной к нему и лицом к ЕГО предназначенному. К самому парню прижимается маленький ребенок и сквозь слезы выкрикивает громкое «мама-а» по крайне мере раз в пять секунд. Чимин теряется перед таким зрелищем и хочет уже вернуться обратно в раздевалку, но Юнги очень вовремя его замечает, чувствует, и подзывает к себе жестами. Он больше не обращает внимания на особу противоположного пола, всё внимание посылая Чимину. И он даже не представляет, что этот парень успел напридумывать в своей голове за недолгие двадцать секунд. Когда недоеденное мороженое остается лежать на столике рядом с подносом, наполненным едой, а незнакомка уводит ребенка за ручку, презрительно фыркая и отпуская в сторону Юнги что-то вроде «что за молодежь пошла», Чимин выдыхает. Не то, чтобы он все это время не дышал вообще, просто этот конкретный выдох он ощущает лучше других. – Ты всерьёз собираешься стать айдолом? – Вместо приветствия спрашивает Юнги, когда Чимин, наконец-то подходит к нему и присаживается напротив, с ужасом рассматривая обертки, крошки и еще не тронутые булочку, порцию картошки и упакованную в бумажку трубочку возле стакана с колой. – Смотри, что эти люди делают с другими людьми. Она забыла про своего ребенка! До младшего наконец-то доходит вся суть произошедшего, но на вопрос Юнги он не отвечает. То ли потому что он какой-то слишком риторический, то ли потому что Чимин забывает, какой именно был вопрос. И вообще это его сейчас волнует меньше всего. Потому что, к счастью, это была не девушка его предназначенного, или, упаси Господи, жена. И точно не его ребенок. – Ты собрался все это съесть? – Переводит тему младший. – Конечно, не для тебя же я все это купил, – врёт Юнги. – Ну я все равно такое не ем, мне нельзя, – печально вздыхает младший, косясь на картофельную соломинку, исчезающую во рту у Юнги, – столько калорий, а газировка плохо влияет на горло. А ты с чего вдруг столько ешь? Булимия? Вместо ответа Юнги допивает остатки колы из первого стакана, распаковывает новую трубочку, вставляет в центр полного и протягивает Чимину, заранее зная, что тот откажется, но делает это просто так, для приличия. Чимин только демонстративно достает бутылку воды из рюкзака и делает пару глотков, цепляя-таки двумя пальцами картофельную соломинку и быстро, пока не передумал, отправляет в рот. Следующее действие Юнги Чимин не смог бы предугадать, даже если бы ему дали целую вечность, чтобы он попытался. Потому что какой вообще нормальный человек задерет тебе майку чуть ли не до шеи, когда вы сидите в общественном месте средь бела дня. – Эй! – Чимин отталкивает руку Юнги, изгибая брови в недоумении. – Ты что совсем?! Что это было? – Фух, я наелся, – отвечает Юнги и поглаживает свой живот, расслабленно расплываясь по стулу, – наконец-то. Я на всякий случай старался не есть слишком много вредного, а то вдруг бы это сказалось не только на мне. – Серьезно? – До младшего обычно всё быстро доходит, хотя он зачастую и воспринимает всё неправильно сначала. Возможно, потому что некоторые люди ведут себя не так, как надо бы себя вести, чтобы их сразу понимали правильно. – Все настолько плохо, что твое тело решило взять у моего пресс? Ха-ха-ха-ха-ха! Юнги игнорирует издевки. Он вспоминает, как впервые обнаружил у себя шесть кубиков, с ужасом понимая, что ему, наверное, достанется девушка-бодибилдерша, а к тому времени, как они встретятся, она разрастется до размеров Ван Дамма. Но ему почему-то было как-то совестно перед предназначенным, кто бы им не оказался. Юнги почему-то решил, что может каким-то образом повлиять на чужое телосложение, и если бы он подумал побольше, то давно бы забил. Потому что он в жизни не ходил в спортзал, а за полгода без тренировок давно бы уже «сдулся». Так что теперь, когда перед ним сидит совершенно точно его предназначенный, пусть и парень, Юнги это устраивает куда больше, чем та картинка, которую он рисовал себе на протяжении семи с половиной месяцев. – Покажешь? – Чимин кивает, указывая взглядом на нижнюю часть тела старшего, все еще не переставая посмеиваться. – Что? – Округляет глаза Юнги. – Чувак, полегче, я еще не готов к такому! – Э-эй, – тянет Чимин, прищуриваясь, – я про пресс говорю. – Я тоже! – Восклицает Мин, тут же соображая. – А ты о чем подумал? И кто еще из нас «совсем»? Я даже имени твоего не знаю. Хотя Сокджин уже и сообщил Юнги имя его предназначенного, но не то, чтобы он не поверил или забыл его, а просто нужно было как-то нормально познакомиться. И ему наконец-то удалось вывернуть разговор в этом направлении. – Пак Чимин, – тут же реагирует младший, протягивая руку для рукопожатия, придерживая ее другой в районе локтя. – Мин Юнги, – мгновенно реагирует старший, и тоже протягивает руку. И хотя это не первый их физический контакт, но оба чувствую какое-то странное волнение. Юнги думает, что у него просто начинается изжога, а Чимин уверен, что вчера перестарался на ежемесячной проверке, и именно поэтому у него жжет в горле, а вовсе не потому, что какой-то парень, с которым он только что познакомился, смотрит на него так, будто всю жизнь ждал этого момента.