До конца осталось 60 дней

А как, ты думал, все будет, Майк? Думал, что гадкий мир вдруг изменится в лучшую сторону? Думал, люди умнеют? Похоже что не смотря на все свои познания в физике и астрономии, ты все же не понимаешь, как устроена эта вслеленная. А пока до тебя не дошло, чувствуй боль от удара в живот, нанесённого только что Троем. Смотри в его безумные глаза, разъедающие взглядом пространство. Плачь, как маленькая девочка, потерявшяся в огромном магазине; плачь, как-будто Одиннадцать снова отпихнула тебя и ушла во мрак. Давай же, плюй слюни с кровью на грязный школьный линолеум, потому что так надо, потому что вселенная жаждет баланса и стабильности. Перечитывай Толкина и рыдай из-за смерти Борамира снова и снова, пока щеки не опухнут от слез, потому что в своей маленькой комнате ты один, совершенно один. Чувствуй эту боль, потому что ты не Вейдер, не Палпатин, не Саурон, не Смауг, не Магнито… Ты положительный герой, а они чувствуют боль постоянно. Натяни улыбку сегодня вечером, стоя перед Одиннадцать. Такую широкую, словно Трой не бил тебя утром в кладовой ногами. Прячь свои синяки, гематомы, ссадины, потому что твоё тело слабое и жалкое. По крайней мере, в глубине души ты так думаешь. — С тебя хватит на сегодня, Уилер! — Трой с друзьями плюнули на лёжащее на полу тело.

***

Майк бросил рюкзак в угол и упал на кровать. Все тело ужасно болело и самое главное-это чтобы все кости были целы, ведь если не так, придётся ехать в больницу и рассказывать о том, что произошло. На кухне мать разговаривала с отцом Лукаса, кормя свою младшенькую йогуртом. Мистер Уилер, как всегда, сидел в своём кресле, почитывая газету и смеясь над глупыми анекдотами. Оди была у Ненси в комнате: занималась. Готовилась к поступлению в самое херовое место на планете с такой радостью на лице, будто выиграла джекпот. Майк закрыл лицо руками и пока никто не зашёл проведать его, позволил себе выпустить пару слезинок, горячих и соленых, стекать по высоким скулам и впалым щекам. Жизнь-дерьмо. Он слегка вздохнул и сел на кровать. Нащупав плед, прислонил его к глазам и промокнул их. Но все только начиналось. Расчувствовавшись окончательно, он закрыл рот пледом и стал рыдать. Несмотря на ткань, всхлипы все равно получались слишком громкими. Глаза покраснели, а сердце учащенно билось об хрупкие рёбра. " Ты такой жалкий…уродливый…трус» Майк чувствал себя ещё ничтожней, чем обычно бывает. Да, возможно для Оди он и герой, но лишь потому что она не знает, что происходит иногда по ночам или же в ванной комнате. Дверная ручка со скрипом, медленно повернулась. Парень, услышав это быстро вытер лицо и ещё раз промакнул глаза. Схватив первую попавшуюся книгу, он сел, как ни в чем не бывало и стал нервно перелистывать страницы. Когда Оди появилась в дверном проёме, он даже не подал виду, что заметил её. Девушка тихо прошла по комнате, села рядом на кровать и положила свою маленькую тёплую руку на его ледяное предплечье. — Привет, Майк, ты как? — её голос звучал подозрительно тихо, — О, привет, да я тут…читаю…все хорошо. — Ты давно вернулся? — Да… — А почему не зашёл? — У меня много домашки…и вот я…мне нужно почитать, Оди, правда! — он одернул руку и отстранился. — М…Майк, ты плакал? — Что?! Нет конечно, о чем ты? — Твои ресницы мокрые. — Оди, все хорошо, честно. — Друзья не врут. — Но… — Друзья не врут, Майк. — Создавалось впечатление, что она сама сейчас расплачется. Уилер тяжело вздохнул и посмотрел ей в глаза, затем легонько коснулся её запястья дрожащей рукой и уткнулся лбом в девичье плечо. Сначала он просто громко дышал, но затем стал всхлипывать и сжимать тонкие руки. Как бы Оди хотела забрать его боль, хоть как-то ослабить её, разделить. Но она лишь слушала рваные вдохи, чувствовала, как дрожит его тело и смахивала слезы свободной рукой. Она не может смотреть. Поставьте на паузу, а лучше сожгите кассету. В начале таких фильмов должно звучать предупреждение и возрастное ограничение. Воздух словно пропах детскими обидами и разочарованием в жизни. Самым страшным разочарованием. Земля уходит из-под ног, когда ты видишь, что человек сломлен. Как из него сочится уродство этого мира, запиханное кем-то другим. Как чувствуешь подергивания его хрупкого тела, гребанной оболочки, тянущейся тысячами сантиметров плоти. В такие минуты хочется убежать так далеко, чтобы ты сам не знал, где находишься. Только бы не видеть это бледное лицо, мокрое от чьей-то злости. Оди поняла, что произошло без лишних слов. Просто приняла к сведению. Просто Трой больше никогда не сможет сделать нечто подобное.