Моя очаровательная воровка

Киллиан тщетно пытается успокоиться, но мелкая дрожь не отпускает его рук, делая процесс набора номера достаточно трудоёмким. Он уже трижды нажал не на ту цифру, а ведь это первый номер в череде номеров! Когда Голд сказал ему, что Эмма в больнице, Киллиан вздохнул с облегчением, что она хотя бы жива, но теперь тревоги захлестнули его с удвоенной силой. В больнице? Почему? Что Реджина с ней сделала? Насколько плохое её состояние? Что ей угрожает? Возможно, Лерой или Руби что-то и знают, но до тех пор, пока Георг ищет его, Киллиан не может подставлять их под удар. Так что он сидит в крошечном номере гостиницы, оплаченном с кредитной карты Милы, и пробует разобраться во всем сам. — Общеклиническая больница штата Массачусетс, — раздается, наконец, в трубке приятный женский голос. — Эм… — Киллиан не знает, с чего начинать. — Доброе утро… — Здравствуйте, — терпеливо отзывается медсестра. — Я могу вам чем-нибудь помочь? — Да, можете, — отвечает Киллиан, встречаясь со своим отражением в треснутом настенном зеркале. Синяки под глазами, трехдневная щетина, отрешенный взгляд и дрожащие руки. Ему бы самому сейчас к врачу — промыть рану, по новой зашить её, принять успокоительное. — Говорите. Голос женщины возвращает его в действительность. — Я ищу женщину, — наконец говорит он. — Блондинка, на вид лет тридцать… стройная, примерно метр семьдесят, может ниже. Киллиану больно вспоминать каждую деталь её внешности, это лишний раз напоминает, что она не рядом, не с ним. — Имя? — голос медсестры немного напряжен. Естественно, первым делом они заносят имена в свои карточки. — Джейн Доу, — говорит Джонс, припоминая слова Роберта Голда. — То есть, вы не знаете, как её зовут? — переспрашивает женщина. Какой глупый у них получается разговор! — То есть, я предполагаю, что вы не знаете, как её зовут, — чуть не рычит Киллиан в трубку. — Я не знаю, кого вы ищите, но Джейн Доу в больнице не было уже более полугода. Извините. Разговор обрывается, и Киллиан облегчённо выдыхает, радуясь, что он подошёл к концу. Но уже через секунду приходит уныние — Эммы в этой больнице нет. Будет ли легко найти её? Час спустя Киллиан вычеркивает последнюю больницу города, включая детские и психиатрические. Что бы с Эммой ни произошло, в городе её нет. Киллиан вооружается справочником штата и ещё на протяжении трёх часов атакует больничные телефоны. — Да, к нам поступила Джейн Доу прошлой ночью, — отвечают, наконец, из маленькой Нью-Йоркской больнички. Киллиан ощущает, как сердце подпрыгивает в груди, застревая где-то в горле. — Мне жаль, но сегодня утром девушка умерла. Умер… что? Джонс не верит в это. Эмма жива. Да, она, вероятно, не в лучшем состоянии, но она жива — его сердце чувствует это. — Могли бы вы назвать мне её приметы, чтобы я сказала наверняка… Слова медсестры возвращают Киллиану самообладание. Это все ещё может быть не она. — Блондинка, метр семьдесят, стройная, — сбивчиво перечисляет он приметы, которые повторял на протяжении четырёх часов. — На пальце кольцо с жёлтым камнем. Наступает пауза. — Насчёт кольца я не уверена, — говорит, наконец, женщина. — Но я могу уточнить для вас у патологоанатома. Киллиан представляет себе Эмму, бледную и холодную, лежащую под белой простыней. Вскрытие наверняка уже было проведено, и теперь её прекрасное обнажённое тело искажает жуткий шрам. Её ребра выворачивали наружу, ей вырезали органы, касались её сердца. Сердца, которое его любило. Сердца, которое любило маленького сына и верных друзей. Взгляд её насмешливых глаз навсегда потух, а улыбка не тронет её губ. Больше нет. Киллиан осознает, что плачет, лишь когда горячая слеза падает на ладонь, держащую телефон у уха. — Мистер, с вами все в порядке? Киллиан отключается. Он не в порядке, но это вовсе не обязательно кому-либо знать. Он молча собирается, захватив только вещи первой необходимости, и особо не заботясь о возможной слежке, направляется на автовокзал. Всю дорогу до Нью-Йорка он тупо глядит в окно, лишь время от времени моргая. Слёзы просохли, но душа его обливается ими с лихвой. Он винит себя, винит Реджину, винит Голда. Если бы вчера он не потратил уйму времени на этот фарс с документами, то мог бы раньше найти её. И пусть не спасти, но провести с ней последние минуты её жизни. Его сердце больше не уверено, что это ошибка. Ведь глупое сердце может и ошибаться, внушая ему пустые надежды. Киллиан боится верить в чудо. Он чувствует, что его «долго и счастливо» уже никогда не наступит. Для людей его класса «долго и счастливо» измеряется лишь размером банковского счёта. Любовь? Видимо, им не суждено любить. Киллиану вспоминается Голд и его слова о том, что его любовь закончилась смертью. Смерть — это та цена, которую человечество снова и снова вынуждено платить за короткий миг счастья. Когда автобус тормозит на станции Нью-Йорка, припускает сильный ливень. Дождь — словно отражение его чувств. Словно продолжение его внутренней тоски и боли. Киллиан выходит на вокзал, не озаботившись о головном уборе. Он даже не ловит такси, пешком идёт через несколько кварталов. Жизнь в городе бурлит, она более быстрая, чем в Бостоне. Больше народу, больше машин, больше шума. И чем больше всего этого вокруг, тем сильнее Киллиан ощущает себя одиноким. У него осталась лишь мать, умирающая от рака, и это её экспериментальное лечение едва ли способно продлить её жизнь более, чем на несколько лет. И что будет тогда? Без матери? Без Эммы? Петля? Дуло в рот? Шаг с небоскрёба? Дождь застилает глаза, заставляя жмуриться. Киллиан едва различает вывеску маленькой больницы. Вывеска покосившаяся, краска с неё давно облезла. Здесь окончила свои дни Эмма Свон, совладелица модного дома «Миллскорп»? Джонс вздрагивает, ощущая себя более беспомощным, чем когда-либо. Он думал, что готов сделать это: просто войти и опознать её. Но проходит более двадцати минут, а он все ещё стоит перед дверями, не в состоянии решиться на последний шаг. За спиной загораются огни скорой, Киллиан словно пробуждается ото сна, словно получает пощёчину, возвращающую в реальность. Избегая смотреть на карету скорой помощи, Киллиан делает тот последний шаг, оставляя хаос мира за спиной, и входит в обитель смерти и вечного покоя. В обитель Эммы. — Могу я чем-то помочь? Этот голос Киллиан узнаёт сразу. Женщина, которая говорила с ним по телефону. Она могла бы показаться милой, но в глазах Киллиана она — исчадье ада. — Я по поводу Джейн Доу, — говорит он надломленным голосом. — На опознание. Он старается держаться, но ком в горле выдаёт его боль. — О… — медсестра смущённо опускает взгляд. — Я… мы ждали вас. Она оставляет свой пост на более старшую подругу и ведёт Киллиана по длинному холодному коридору, вниз, туда где воздух ещё более холодный, освещение ещё более тёмное, а пустота ещё более звенящая. Запах формалина бьёт в нос, вызывая приступ тошноты. Киллиан крепче сжимает кулаки и закусывает щеку до боли. Он не хочет быть здесь. Он не хочет, чтобы Эмма была здесь. Хочется кричать, что-то разбить. Просто упасть и не вставать. Киллиан идёт. Механически. Словно внутри не плоть и кровь, а бесчувственные шестеренки и металл. — Она здесь. Киллиан проходит в маленькое помещение. Слишком яркое для такого места. Мужчина с выбеленными волосами стоит в стороне и лишь кивает, когда Киллиан встречается с ним взглядом. — Хотите, чтобы мы сделали это для вас? — спрашивает медсестра, подходя к столу, на котором под простыней лежит тело. — Не надо, я сам, — Киллиан не узнает свой голос. Слишком мрачный, потухший и хриплый. Он берётся за ткань и тянет вниз, и слеза, которая до этого стояла где-то у него в горле, медленно скатывается по щеке. Светлые волосы, бледная кожа, крепко сжатые губы. — Это… не она… Киллиан касается щёки незнакомой девушки, мысленно благодаря её за то, что она не Эмма, извиняясь за то, что этот факт вызвал в сердце ощущение радости, и принося свои соболезнования, что её жизнь кончилась. Жизнь женщины, которой от силы исполнилось тридцать лет, и которая умерла так, без родных, без имени. — Тогда… почему бы вам не покинуть помещение? — мягко предлагает медсестра. Ей кажется, что мужчина перед ней в шоке. — Вы узнаете её имя? — спрашивает Джонс. — Рано или поздно… Да, мы чаще всего узнаем их имена, — сбивчиво отвечает женщина. — Узнайте её имя, ладно? — он набрасывает ткань на безмятежное лицо. — А вы… найдите свою Джейн Доу, — желает медсестра. — Найду. Обязательно найду, — уверенно говорит Киллиан. К нему снова возвращается надежда. Его Эмма где-то там. Она жива. Жива. И он найдёт её. Джонс поднимается из подвала на ватных ногах. Он не уверен, что чувствует. Решимость? Радость? Уныние? Тревогу? Пустоту? — Мистер, извините, — все та же медсестра догоняет его у самого выхода. Киллиан медленно поворачивает к ней голову. — Думаю, вам стоит знать, что пятнадцать минут назад к нам перевели ещё одну Джейн Доу из сельской больницы. Поступила к ним вчера вечером, блондинка. Я не заметила, был ли жёлтый камень в её кольце, но кольцо точно было. Киллиан отказывается верить. Это не может быть так просто. Эмма? Здесь? Сейчас? А если судьба решила, наконец, сыграть на их стороне? Киллиан не замечает, как взбегает на пятый этаж. Он даже не стал ждать лифта. Возможное счастье подарило крылья, и эти крылья способны доставить его куда угодно. — Вам сюда не… Он забегает в палату, не обратив внимания на предостережения врача. Эмма. Это Эмма! Безмятежно спит, и лишь дыхательная трубка у её рта напоминает Джонсу, что они в больнице. — Родная… — он падает у кровати и осыпает поцелуями её руку. — Душа моя… — Вы… — только и говорит доктор. — Хорошо. Родственник? Киллиан кивает. Если он скажет, что не родственник, его выведут за дверь. — Мы собирались пожениться, — убедительно лжет он. — Эмма, её зовут Эмма. Доктор утвердительно кивает и заносит это в карточку. — Скажите нам её полное имя, дату рождения и группу крови, если знаете. Киллиан знает, что её имя называть нельзя, оно как маяк для Реджины и Георга. — Эмма Кэссиди, пятнадцатое мая восемьдесят шестого (да простит Эмма, что он дал ей новый день рождения), группу крови, увы, не знаю. — Он смотрит в её безмятежное лицо и лишь теперь догадывается спросить: — Что с ней? Она ведь спит, да? Доктор медлит с ответом. — Так ведь, доктор? — Об этом пока рано говорить. Все зависит от того, проснётся ли она в ближайшие несколько часов. Если нет, мы будем говорить о коматозном состоянии. Кома. Нет, Эмма проснётся, скоро проснётся. — А что могло спровоцировать это состояние и насколько оно опасно? — спрашивает он напряженно. Доктор сверяется с записями. — В ее крови обнаружена незначительная концентрация яда, но он пока не опознан. Ей промыли желудок, так что если повреждение не коснулось жизненно важных органов, она очнется. Если же нет… — Если же нет? — Киллиан крепче сжимает ладонь Эммы в своей. — Мы будем обследовать её, пока не поймём причину. Киллиан кивает. Он понимает, что ей нельзя находиться здесь. Им обоим нельзя. Но он также знает, что не может забрать Эмму сейчас. Для её же спасения, она должна оставаться под присмотром врача. — Мы должны также обратиться к полиции, — говорит доктор. — Если речь идёт об отравлении, то мы должны узнать, кто… — Я знаю, кто сделал это, — рычит Джонс. — И я знаю, что это повторится, если кто-то узнает, что она здесь. Прошу вас, сохраните её присутствие в тайне хотя бы на сутки. Пока мы не будем знать наверняка, очнется она или… нет… Киллиан переводит взгляд на Эмму. — Прошу вас, всего один день. Доктор медлит. Если вдруг он решит все же вызвать полицию, Эмма сразу после больницы загремит в тюрьму. Нет, Реджине такой радости доставлять нельзя. — Двенадцать часов, — говорит доктор строго. — Мы обязаны сообщать о подобных случаях в полицию. — Я понимаю, доктор, спасибо. Доктор отвечает кивком и выходит. — Здравствуй, родная, — Киллиан целует Эмму в лоб. — Мы снова вместе. Скоро ты проснёшься и… Дверь открывается, уже знакомая Киллиану медсестра входит в палату с металлическим контейнером. — Я должна взять кровь для определения группы. В той больнице, куда она попала, не было вообще никакого оборудования. Она подходит ближе, Киллиан отступает, чтобы не мешаться под ногами. — А где ее нашли? — спрашивает он. Медсестра отрывается от шприцов. — На трассе, в паре километров от города. Кто-то выбросил её из машины, судя по всему. Киллиан скрипит зубами. Ещё одна галочка в списке причин ненавидеть Реджину Миллс. — Выходит, это её привезли, когда мы с вами направлялись на опознание? — спрашивает он, вспоминая о подъехавшей скорой. Женщина кивает. — Ещё пара минут и вам бы не пришлось проходить через весь этот кошмар. Да, ещё пара секунд, и он бы увидел свою Эмму… А он решил не оглядываться на машину. Что, если бы медсестра не сказала ему о новой Джейн Доу? Он просто упустил бы Эмму? Страшно представить. — Ну ничего, — успокаивает женщина, — скоро приедет полиция, и ваша невеста окажется под защитой. — Полиция? — переспрашивает Киллиан. — Ну да, её вызвали ещё до прибытия кареты скорой. Они прибудут через час, когда у нас будут готовы результаты анализов. Кончено же, для Джейн Доу не могли не вызвать полицию. Почему же доктор его не предупредил? Почему пообещал двенадцать часов? Киллиан наблюдает за тем, как женщина выкачивает кровь в большой шприц, и думает о том, что Эмме ни в коем случае нельзя оставаться здесь. Когда медсестра уходит, он пишет сообщение Дэвиду, но друг при всем желании не в состоянии успеть так быстро. Стук в дверь раздается прежде, чем Киллиан успевает что-то придумать. Он в панике мечется по палате, но отсюда нет другого выхода. Дверь, между тем, открывается.