Громоотводчики

— Я скажу тебе кое-что. Дерись и проиграй — вот тогда ты будешь не виноват. Но если ты откажешься даже попытаться, значит это все ты. Ты убил нас всех. Орсон Скотт Кард, «Игра Эндера»

      Ал ждал чего угодно, но только не того, что Марк выскочит из портала через двенадцать секунд ровно. Энди засекал. Этот-то явно ожидал появления напарника, и давно. Рей — тоже. Он очень старался смотреть недовольно, но получалось так себе, его явно куда больше занимали найденные неприятности.       — Сильно прокляли? — деловито осведомился Марк, выскакивая из портала.       Лицо у энергетического мага было уверенным. Даже неграмотный мог прочитать на нём слепую веру в то, что «я ни в какой ситуации не лишний, и вообще, хорошую диверсию Марком не испортить».       — Я тебе где сказал быть? — без особого воодушевления порычал Рей, но вышло опять-таки не слишком убедительно. Со стороны могло показаться, что он не ругался из-за невыполнения команды, а неожиданно потерял память и теперь пытался восполнить пробелы в воспоминаниях.       — Ну, Реюшка, я надеялся, что проклятье уже подействовало, и тебя можно больше не слушаться, — улыбнулся в ответ Марк. — Так тебя сильно прокляли, или я раньше времени обрадовался?       Энди явно очень хотел ему врезать.       Ал, признаться, тоже.       — Не то чтобы очень, — судя по всему, Рей, который до этого собирался убраться побыстрее, посмотрел на их лица и понял, что без вынужденного: «Всё в порядке, и нет, я не умру, ступив за порог» обойтись невозможно.       Ал краем глаза глянул на Марка: Рей мог говорить о своём состоянии что угодно им с Энди, которые силовые потоки видели с трудом и тем более в них не разбирались, но соврать глазам опытного энергетического мага он был не в состоянии. Ко всеобщему глубочайшему облегчению, Марк взгляд истолковал верно и с улыбкой кивнул, неожиданно не пожелав отвесить ни одного комментария. Поистине, день был необыкновенный.       — Не смотрите так, проклятья — слишком сложная, затратная и чаще всего бесполезная магия. Чтобы наложить мощное убивающее проклятье на предмет, нужен громадный резерв и желательно несколько жизней, а это не метода Молний. Чтобы меня смертельно проклясть без такой прорвы энергии, им нужно было как минимум поддерживать тактильный контакт несколько минут, а желательно ещё и моей кровью запастись. А здесь всего лишь…       — Проклятье-условие? — флегматично предположил Марк, с заметным восхищением осматривая его руку.       Рей и сам с неудовольствием глянул на тускло сверкнувший аквамарином камень и поморщился.       — Оно самое. — Смотрел он на Марка, но пояснение явно дал для профанов в магтеории. По крайней мере, Ал насторожился и слушал так, словно обращались лично к нему. — Из разряда «Не выполнишь это-то, пойдёшь туда-то». В данном случае — не исполню данное условие, весь таким кристальным стану. Изящно сделано, конечно, но очень невовремя.       Он не злился и тем более не был напуган, скорее, глубоко задумался. Значит, недоумевал. Из-за поставленного перед ним про́клятого ультиматума? Ожидал чего-то другого? Сам Ал мгновенно представил, как были бы довольны Молнии, если бы смогли в такой же манере донести условие публично капитулировать. Тогда никто бы не удивился и Рей — тем более.       Странным было именно то, что такого финта ушами он явно не ожидал и теперь был заметно растерян. А вот какой «такой» был финт — это пока только требовалось выяснить.       Вопрос задал, как водится, самый любопытный.       — Требуют поднять лапки и бухнуться им в ножки? — невинно предположил Марк. Рей удивлённо сморгнул и оглянулся на Ала. Немой призыв тот понял сразу.       — Сдаться, — перевёл Ал, с трудом удержав рвущийся наружу смешок. Буквалистов-минонцев речью Марка можно было пытать, и эта пытка наверняка бы вошла в анналы истории как одна из самых бесчеловечных.       — А, нет, — покачал головой Рей и как-то странно улыбнулся. А затем он вытянул вперёд руку с впаянным в неё камнем и сжал кулак. — Это действительно забавно. Проклятье-условие — не самые злые чары. Нельзя заставить проклятого совершить невыполнимое. Но невыполнимость всегда относительна: калека не сможет выиграть забег, лекарь не сможет призвать душу умершего, зато полностью здоровый человек или медиум в состоянии справиться с обоими условиями. Веселее всего то, что вещи, на которых для проклятого наложены магические или моральные табу, тоже считаются невозможными. Если условие невыполнимо, проклятье не сработает вовсе. Для меня невозможно сдаться, и какая-то хитрая зараза об этом явно знает. Поэтому условие изначально другое.       — Что, Молнии поняли, что умных людей можно не только убивать, но и использовать? А особо умных — использовать вдвойне? — смешливо ахнул Марк, но разрядить обстановку не смог, разве что Рей едва заметно улыбнулся. Не губами — глазами, как делал это всегда, когда позволял себе не играть на публику, а показать что-то настоящее.       Наблюдать за зримой прогонкой сил всегда было крайне увлекательно. На этот раз белоснежно-золотой ореол Рея стлался куда ближе к телу и большим не казался: маг растратил почти весь резерв. Но то, что осталось, целенаправленно стянулось в энергетические линии и хлынуло к правой руке, к камню. Тот плотоядно облизнулся синим отблеском, с явным наслаждением принимая силу. Вспыхнул ярче и мощнее, бросая сумрачные отблески на пол, а затем дрогнул, чуть проворачиваясь. Судя по гримасе Рея, приятного в этом было мало, и Ал уже хотел было спросить, на кой ему потребовалось «кормить» чужое проклятье, как вдруг от камня потёк вибрирующий низкий звук, складывающийся в едва различимые слова:       «Здравствуй, Дроссвел. Представляю, как много вопросов у тебя сейчас. Всё шатается, всё рушится, кто-то явно выбивается из твоих планов и задумок. Кто-то, чьё появление ты не предусмотрел. Как неосторожно с твоей стороны! Ты хочешь сорвать с меня маску? Хорошо. Я дам тебе эту возможность. Я жду встречи, Реюшка, со всем „Громоотводом“. У вас есть две недели, а потом, в первый день месяца Жажды, ты должен привести свою золотую четвёрку в старый док на пристани Айрэ-Китарса к Часу Менталистики. Прийти одному нельзя, мне нужны свидетели с твоей стороны, такие, кому доверятся остальные. Явиться в неполном составе нельзя. Не пугайте меня, а то буду думать, что кто-то из твоих детишек где-нибудь в стороне готовит ловушку. Не прийти нельзя, я же жду… Очень жду встречи со всеми вами. Продолжим, Дроссвел, нашу увлекательную игру на выживание. Но если проиграешь — уже я сорву маску с тебя».       — Ехидная сволочь, — устало констатировал Рей, опуская руку. Вот только за его вялым негодованием из-за изменившихся условий скрывалось что-то ещё. Что-то, заставляющее нервно вздрагивать.       — И твой Джокер действительно не дурак, — со странным энтузиазмом подметил Ал. — А свидетели ему, видимо, чтобы твою смерть констатировать? Или чтобы во время срывания масок ты не отвертелся?       Рей быстро, предупреждающе глянул на экстрасенса.       — Не это интересно, — хищно улыбнувшись, заметил Марк, и выражение лица у их лидера стало обречённым. Видимо, он ожидал чего-то подобного и хотел уже прервать напарника, но не успел. — Важно другое. Тебе, Реюшка, нужно за две недели найти нам четвёртого громоотводчика — интере-е-е-есно, где же его брать?       Ал старательно делал вид, что не замечал мгновенно метнувшихся в его сторону взглядов всех троих, но внутренне восторженно расхохотался.       — Хватит сил, чтобы нас перебросить в поместье? — прервал неначавшиеся дебаты Рей.       Теперь, когда первая слепая паника схлынула, Ал судорожно схватился за спугнутый потрясениями здравый смысл. Ему нужно было спешно всё обдумать, задать вопросы, помочь — и, желательно, удачнее, чем в первый раз, так, чтобы из-за этой «помощи» никого не прокляли, не убили, не травмировали — нормально, в общем, помочь. И при этом не вылететь с Минона, ведь Рей грозился, в случае успешного выполнения операции, «вознаградить» Ала возвращением домой. «Успешным» их выполнение можно было назвать разве что с большой натяжкой, но радоваться Ал не спешил: мало ли, насколько у громоотводчиков стандарты качества занижены?       Возвращаться домой неожиданно не хотелось. И где-то глубоко внутри Ален радовался этому, как безумный, круша фундамент собственного мировоззрения и восторгаясь размаху ментального вандализма. Ему не хотелось копаться в себе, пытаясь связать воедино взбаламученные мысли и эмоции. Может, считал, что не время. Может, боялся в процессе углублённого самоанализа наткнуться на простой, но кислый, как лимонный сок, вывод, гласящий: всё то время, что Ал ошивался в поместье, он осознанно шёл на всевозможные глупости, пытаясь как можно крепче связать себя с этим удивительным местом. Чтобы, когда придёт миг выбора, загнать себя в ловушку, поставить перед фактом, сделать невозможным возвращение «в аномалию». И сейчас экстрасенс удивлялся, насколько внушительным получился возведённый тупик. В той критической точке, где оказался Ал, уже невозможно было закрыть глаза, отвернуться, уйти, не увидев развязки этой затянувшейся трагикомедии. Рею с упоением подкидывали фрагменты головоломки: кровавый феникс на потолке, о котором Дроссвел до сих пор не желал говорить; умирающие разведчики и связные, связанный с Реем крепчайшими узами Джокер, синий проклятый кристалл, — всё это было кусочками сложного паззла.       Ал слишком любил паззлы, головоломки и логические задачки, чтобы так просто взять и улететь сейчас.       Теперь осталось только убедить в этом Рея. Впрочем, Ал не сомневался, что проблем не возникнет. В задуманном деле у него по умолчанию был союзник в лице Марка, да и Энди в последнее время всё чаще громко думал о том, что «Громоотводу» надоело быть неполноценным отрядом. Против их тройного натиска даже Рей… Впрочем, на что способен оставшийся в одиночестве Рей, Ал не представлял.       — Сила на нулях, — пожаловался Марк до того жизнерадостно, что соотнести интонацию и смысл удалось не сразу. — И не смотри так, Реюшка, даже если прожжёшь дырку, не факт, что это увеличит мой резерв. А вот… Ал?       — Мне в тебе дырку прожечь? — позволил себе вежливое удивление тот.       — Одолжи силу. — Марк с довольным лицом потёр руки. Казалось, мысленно он был где-то очень далеко, расставлял оборонительные рубежи и рыл словесные ямы с копьями в предстоящем «серьёзном разговоре». — Этого хватит.       Нерастраченная сила внутри заинтересованно подняла голову.       — Чтобы перенести четверых? У меня пусть и большой резерв, но…       — При чём тут это? — слегка растерялся Марк, а затем расплылся в довольной улыбке. Слишком быстро расплылся, этого хватило, чтобы уловить в его поведении игру и насторожиться. — А-а-а, ну да. Тебе портальный принцип перемещений не объясняли? Специальность очень от тебя далека, но всё же… Ладно, просто поделись силой, а потом я тебе при случае объясню, как это работает.       Рей, казалось, подавился возмущением. Ал — восторгом.       Несколькими хорошо подобранными предложениями Марк сразу обозначил сторону. Раз в его понимании «потом» всё же будет, значит, Ал останется на Миноне, что бы там ни говорил Рей. Это был завуалированный вызов, требование открыть карты, и Рей вынужден был ему подчиниться. И, даже если он хотел при случае ненавязчиво отослать оппозицию в виде Марка и Энди и поговорить с Алом наедине (что, по мнению самого Ала, было бы наиболее выигрышным ходом: один на один переспорить подавляющего возрастом, опытом и влиянием Рея было крайне сложно), то сейчас поступить так он не мог. Ему практически открытым текстом сказали: все вокруг понимали, о чём рано или поздно пойдёт речь, и никто не собирался в этом споре уступать.       Ал старательно делал вид, что он не понял подтекста. Даже нашёл в себе силы заулыбаться и руку протянуть:       — Буду ждать рассказа с нетерпением.       Энди в стороне едва заметно ухмыльнулся. А Марк, кивнув, взялся за протянутое запястье, устроив пальцы на сгибе, там, где лучше всего прощупывался пульс. И сила, увлекаемая чужими невербальными чарами, начала обратный ток, рванулась из тела, поскользила сквозь Марка, от ладони к ладони. Энергетический маг уверенно ухватился за пространственное плетение и рванул его на себя, открывая зев портала.       Ощущения при энергопередаче были почти как от потери крови: поначалу ничего не отвлекало, только чужие пальцы на запястье ощущались чем-то инородным. А затем неожиданно приходила ленивая, сонная слабость, начинала кружиться голова. В какой-то момент на вдохе Ал заметил, что во рту стало сухо. Воздух, казалось, оседал на растрескавшихся губах и шершавом языке, не попадая в лёгкие, а в глазах постепенно темнело. Судорожные попытки вдохнуть только заставляли подступающую черноту наливаться глубиной, в которую хотелось наконец-то погрузиться и не тратить и без того утекающие силы на бесполезное и не приносящее облегчение дыхание.       — Ой, перестарался, — голос Марка прозвучал над ухом неожиданно, хоть и приглушённо. Ал попытался повернуть голову, но не был уверен, что это ему удалось: темнота вокруг не шевелилась, как бы он ни старался.       — … знай меру! — глухо, словно из-под одеяла, вызверялся Рей.       Ал попытался представить ругающееся одеяло и про себя посмеялся.       А потом перед мысленным взором наивное белое и гротескно пушистое одеяло в ромашках вытянулось, превратившись в длинную толстую полосу. С противным звоном что-то лопнуло прямо в голове, шестое чувство разразилось пронзительным криком, и полоса, дрогнув, начала стремительно наливаться кровью. И эта яркая, насыщенная кислородом артериальная кровь действовала на полосу удивительно странно, заставляя её увеличиваться в размерах и закручиваться в спираль.       — Опять?! — жалобно вопросил пространство Ал, но голоса своего не услышал.       Зато его услышала спираль. Изогнулась, повела головой, как огромная алая змея, торжествующе взвыла и обрушилась сверху горячим водопадом. До одури пахну́ло кровью, огнём и вином, по глазу что-то невидимое ударило с вдумчивой оттяжкой, заставив вздрогнуть и отшатнуться. Но плотный кокон из хлещущей отвесно крови не пускал, сковывая руки и ноги, вкрадчиво нашёптывая что-то на ухо на сотне незнакомых языков.       Ал не понимал ничего и в то же время разбирал каждую фразу в оглушающем призыве.       Во всех языках всех миров панический приказ: «Беги!» звучал одинаково.       Казалось, что вернулось то время, когда кровь приходила, подобно вору, в каждый сон, обращалась страшными, болезненными, ломающими видениями. Словно Ал опять стоял на распутье, и всё внутри противилось какому-то страшному, изначально неправильному выбору. Ему нужно было бежать, бежать, не оглядываясь, но смертельно напуганное чем-то подсознание отказывалось говорить, куда именно: домой, подальше от Минона, от «Феникса» и войны, или, наоборот, к ним, забыв о прошлом, решительно зачеркнув всё, что не было связано с празднично-ярким, нуждающимся в покое, миром.       Кому нужны были видения, не говорящие ничего определённого?       Кровь хлестала. Крик летел, разбиваясь и дробясь о длинные хлёсткие струи, множась внутри черепа, раскалываясь на тысячу голосов.       В переплетениях спутанных видений кружилось маслянисто поблескивающее кольцо. Алая спираль шумела, подобно водопаду, но это не мешало расслышать, что издали, от кольца, доносилось приглушённое влажное чавканье. Словно поняв, что привлекло его внимание, подсознание услужливо выкинуло образ поближе, колыхнуло на чёрных волнах, давая рассмотреть узорчатую чешую и судорожные сокращения сильного тела.       Ал оголтело помотал головой и попытался шагнуть назад, но спиральный барьер не пустил. Не дал даже отвернуться, заставляя широко распахнутыми глазами глядеть на то, как чудовищных размеров змея с упоением вгрызалась в собственной хвост, давясь, хлюпая тёмной кровью, жутко хрустя костями, обхватывая раздвоенным языком края рваной раны, жалобно и отчаянно всхлипывая от боли и в то же время продолжая с рвением фанатика пожирать самое себя. Из-под длинных, в руку Ала, клыков вылетел кусок змеиной кожи. Экстрасенс шарахнулся назад, но снова не смог сделать ни шагу.       Привлечённое движением чудовище скосило глаза и развернулось полностью, немыслимо извернувшись скованным в извечное кольцо телом. Вертикальный зрачок прорезал немыслимо-синюю радужку, и от этого знакомого насмешливого взгляда Алу стало не по себе. Змея гулко заворчала, потянув на себя собственную кровь, глубже вгрызлась в хвост, отрывая клыками куски плоти. А затем почти по-детски зажмурилась от боли. Когда огромные глаза открылись, они уже были серо-стальными.       И тоже очень знакомыми.       Бояться нематериальных образов, своих же психоделических видений было странно, неправильно, но Ал боялся. Тело сковывало безотчётным, льдистым ужасом. Он не боялся, что гигантский Уроборос выпустит свой хвост и кинется на него, и не боялся пятен крови, что стекали из змеиной пасти, оставляя маленькие красные озёра на несуществующем полу подсознательной реальности. Ален, по сути, понятия не имел, что именно его испугало. Но чувствовал, как по телу прокатывалась дрожь, как холодели пальцы, как пересыхало во рту и кричало, разрывая барабанные перепонки, шестое чувство, требуя броситься со всех ног прочь.       От замкнутой в кольцо фигуры извечного змея несло могильным холодом, бесконечным страхом, чередой цикличных ошибок, а ещё — кровью.       Уроборос чуть склонил голову, и Алу показалось, что жуткая пасть изогнулась в подобии ухмылки. А затем змей снова вгрызся в хвост так, что осколки раздробленных могучими зубами костей гротескно полетели во все стороны. И моргнул во второй раз.       Когда Ал нашёл в себе силы взглянуть на змея, он неожиданно понял, что холодные, жестокие гетерохромные глаза были ему незнакомы. Уроборос насмешливо забулькал, чёрный правый глаз его смотрел сочувствующе, небесно-голубой левый молчаливо обещал всевозможные муки тому, кто глянул в него хоть единожды.       И от этих глаз, что от чёрного, что от голубого, хотелось бежать со всех ног. Они были неправильны, нелогичны, то была странная болезнь из тех, что не лечились и только пугали своей приговорной жутью.       «Так беги», — безразлично протянуло что-то глубоко внутри, и Ала выбросило в реальность.       — …ллу позвать?       Ал осторожно, на пробу, вдохнул и тут же закашлялся.       — Парня от простой передачи сил так шатает! И вот как ты думаешь его у нас оставить? — судя по всему, Рей развивал эту тему уже долго.       Осторожно приоткрыв глаза, Ален пару секунд изучал, как открывается под взглядом Рея дверь, и только затем попытался выпрямиться, чтобы не опираться на Марка и Энди. Нечеловеческий страх и настойчивые шепотки интуиции остались где-то позади, глубоко. Слишком глубоко, чтобы докричаться. Экстрасенс мысленно навесил на такие дебри подсознания тяжеленный амбарный замок.       Ему не нужны видения, что не несли пользы, а только пугали.       Ему нужно было попасть в «Громоотвод». Всё остальное могло подождать. Вечность — или сколько там существовал Уроборос?       — С целью закаливания меня можно оставить. Чтобы не шатало от таких глупостей, — предположил Ал и, поймав возмущённый взгляд Рея, мгновенно заткнулся.       Он прекрасно понимал, отчего Рею так хотелось отправить его домой. Там было безопаснее, проще, спокойнее. Одна активация телепортирующей алой спирали одновременно позволяла Рею исполнить данное Алу обещание, обезопасить новичка, ограничить явно что-то задумавшего Марка и удержать относительную, пусть и косную, стабильность в «Громоотводе». То было проявлением вполне разумной заботы.       Но человек — такое премерзкое существо, что даже самая искренняя забота зачастую становилась ему поперёк горла.       Так и Ал, пусть и молчал, пока Марк и Рей переругивались, всё же позиций не сдал и готов был спорить до хрипа. А там уж что победит, лёд или пламя.       — Ты как? — попытался сменить тему Рей, но Ален только отмахнулся, при этом выразительно указав в сторону лестницы на третий этаж, словно намекая, что ему куда больше хотелось поговорить в кабинете на волнующие всех темы, чем обсуждать свои частые обмороки.       — Лучше не бывает, хоть выспался, — неискренне улыбнулся он и показательно потянулся. — А то будят… Всякие.       Рей поджал губы, но ничего не сказал, да так и молчал до самого кабинета. Должно быть, тоже строил план будущего разговора. На этом внеочередном собрании «Громоотвод» не решал «мировых» проблем и на кону на первый взгляд не стояли жизни. Но Ал всё равно волновался, а распахнувшаяся перед носом дверь казалась воротами на дорогу без начала и конца.       — Поговорим? — В жизнерадостность Марка не поверил никто, а Ал так вообще вжал голову в плечи и юркнул в свою любимую тень от пузатого шкафа.       — Поговорим, — обречённо согласился Рей, и уж правдивость его интонаций ни у кого не вызвала сомнений. Он тоже поспешил занять стратегически важную точку, устроившись в своём кресле за рабочим столом.       Окутанный силой своего поместья, Рей снова напомнил мраморную холодную статую. Несгибаемую. Неуступчивую. Спорить с ним не хотелось, эта «статуя» была чересчур тяжела на подъём.       Ал про себя посмеялся, но на лице попытался сохранить непроницаемое выражение. Только вспотевшие ладони почти до хруста сжали прохладную колоду.       — Но мне кажется, что вы в этом разговоре лишние, парни, — с каменным лицом заметил Рей, тяжело глядя на Марка и Энди. И в его голосе что-то дрогнуло — обижать друзей Рею явно не хотелось.       А те только переглянулись и сели рядом на диванчик. Рей тяжело вздохнул.       — Что именно вы слышите, когда я говорю? Тишину? Непрерывное гудение? Магические помехи? Ультразвук?       — У меня есть три варианта ответа, — нахально улыбнулся Марк и с показным сожалением развёл руками. — Но, честное слово, ни один из них тебе не понравится.       Энди, не глядя, коротко треснул его по затылку и, быстро вдохнув, как перед длинной эмоциональной тирадой, неожиданно мягко проговорил:       — Мы всегда тебя слышим. Но не всегда согласны. Хочешь защитить новичка — оставь его в поместье. Пусть помогает, как может. Он ведь действительно может. Не бери его в отряд, если принципы жмут. — Марк приглушенно хохотнул. — К чему отправлять его на Землю? Он и сам хочет остаться.       — Именно, Реюшка, как давно ты начал идти против чужих желаний? — насмешливо протянул Марк и тут же прикусил губу, словно поняв, что формулировка была неудачной.       — Уже лет двадцать как, — огрызнулся в ответ Рей и сцепил пальцы в замок. А затем, словно оба напарника внезапно оказались в его персональном слепом пятне, обратился исключительно к подобравшемуся Алу. — Я понимаю, насколько всё вокруг необычно и интересно, но неужели ты не понимаешь, что сам себя загоняешь в ловушку? У «Феникса» всё плохо, очень, как бы ни мало ты контактировал с нашими проблемами, всё же должен это понимать. Мы проигрываем и теряем людей, наш штаб ищут — а что будет, если найдут? Останется ли моё поместье безопасным? Но ведь ты не хочешь сидеть, как и раньше, в четырёх стенах. Тебе понравились наши рейды? Никогда бы не подумал, что кровь может ударить в голову даже тебе. Да и разве она тебя не пугает? Кровь, смерти? Придётся видеть их чуть ли не каждый день. И как давно тебя не ждут дома? Ты ведь считал дни до возвращения.       — И забросил это дело уже давно, — почти спокойно отозвался Ал. Он хотел убрать дрожь из голоса, не дать ей подобраться к рукам, словно это был маленький непослушный зверёк, которого можно было схватить за шкирку и выбросить прочь. И дрожь подчинялась, так же, как делали это попавшие в поле зрения чёрных глаз живые существа. Только Рей глядел прямо в эпицентр, не моргая, создавая идеальные условия для внушения, и… не реагируя на него совершенно. — Я действительно хочу остаться. Ты же не думаешь, что перебьёшь это желание словами?       Странный то был диалог, подчёркнуто-огромное количество взаимных «ты» не давало перевести разговор в абстракции и малопонятные материи, в извращении значений которых были хороши как Ал, так и Рей. Хождение по чужим больным мозолям, садистское желание уколоть противника, заставить его отвести взгляд и добить — вот чем был их диалог.       — А ты осознаешь, что это говоришь не ты, а сила? — Надо же, Рей пошёл с козырей. И это возымело эффект: Ал вздрогнул и медленно опустил руки, желая отложить карты подальше.       Но козыри, очевидно, оказались не слишком крупными. И случилось то, чего Рей наверняка опасался с самого начала: в словесную баталию змеёй ввернулся Марк.       — Ал, теперь, когда ты уже не ломаешься, — почти пропел он, заставив всех вокруг поморщиться, — может, скажешь, как давно ты хочешь остаться? Не думаю, что это желание резко появилось вместе с изменениями характера. Думаю, все началось гораздо раньше, чуть ли не с первой же недели — или я ошибаюсь?       Ал осторожно выдохнул и с благодарностью посмотрел на него. Марк, заметив взгляд, едва заметно кивнул, словно намекая, что позиции они пока не сдали. И уже уверенно сжал свои карты, тут же почувствовав, как почти замурлыкала от довольства его сила.       — Сила со мной солидарна, — гораздо твёрже сказал Ал, демонстративно окутываясь похоронно-чёрным пологом. Сила обняла кожу ломаными гранями и агрессивно ощерилась осколками. И теперь температура в комнате действительно понизилась, и не на пару градусов, а почти до аномального в этом пламенном поместье холода. Впрочем, никто этого так и не заметил. — Ты сказал, что отправишь меня домой сегодня, «если я захочу». Спасибо, конечно. Но я не хочу. Если тебе так нравится идея вернуть меня домой, можешь поймать и швырнуть в портал силой — но ведь это совсем не твои методы.       — С чего ты это взял? — судя по тону, Рей удивлялся вполне искренне. По спине прошёл холодок.       Первая ошибка. Больше их допускать нельзя.       А он это серьёзно? Неужели Рей действительно такое мог? Рей?..       — Слушай, вот я не понимаю, — снова подал голос Марк, привычно поигрывая ножом, — сколько можно разбрасываться людьми? У тебя же жуткий недобор, а теперь, когда мы несём такие потери, он стал ещё больше. Тут почти обученный маг предлагает помощь, а ты играешь в моралиста. Сколько можно?       — Бери его в «Феникс». Ещё не хватало ломать голову над такими глупостями, — снова подключился обычно отмалчивающийся Энди.       Судя по взгляду Рея, такой подставы от друга он не ожидал. И отступать всё равно не собирался.       — А давайте его сразу в «Громоотвод» возьмём? — ядовито предложил он.       — А давайте, — в едином порыве и с неожиданной синхронностью отозвались остальные трое.       — Единогласно! — с весьма довольным видом протянул Марк.       Вот уж кто откровенно развлекался. Проблемы товарищей огибали энергетического мага по широкой дуге. Колокольня, с которой Марку было плевать на окружающих, по высоте была с Эмпайр-Стейт-Билдинг, не меньше.       — Ты хоть сам осознаёшь, что делаешь?       — Ясен пень, Реюшка. Я делаю то, на что у тебя самого в жизни наглости бы не хватило. Как ты дожил до своих лет, весь такой правильный и наивный?       — С трудом. — Снова ошибка. Впрочем, не смертельная. — Ал, и тебе тоже придётся выживать с трудом, если не перестанешь творить глупости! Подумай головой, это же очень опасно! Зачем идти на поводу у таких глупостей, чтобы угодить Марку?       — А он тут при чём? — улыбнулся Ал, в очередной раз погрешив против истины. Марк всё-таки был «при чём», вряд ли идея остаться на Миноне казалась бы такой заманчивой, не будь над Алом вечного давления этого манипулятора-самоучки. — Я себе угождаю.       — Думаешь, твоя семья такую блажь поддержит?       Как-то неправильно он семьёй прикрывался. Недостаточно пронзительно. Про себя экстрасенс краем сознания отметил, что напоминания о прошлой жизни в данный момент не вызвали ничего, кроме лёгкой светлой печали.       — Родители всегда принимали любой мой выбор, — весомо отозвался он, выделив слово «любой» интонацией, по-реевски чуть понизив при этом голос.       В этот раз развитию мысли помешал не Рей, а Марк.       — «Мам, пап, я хочу участвовать в гражданской войне на другой планете. Это смертельно опасно и я буду в сомнительной компании, но это мой сознательный выбор; Да, милый, конечно, участвуй! Только шапку надень», — неожиданно тоненьким фальцетом протянул он и, заметив мрачный взгляд Ала, тут же разулыбался. — Ну что? Я просто пытаюсь представить ситуацию!       — Иногда я не понимаю, на чьей ты всё-таки стороне, — задумчиво протянул Ал.       — А я думаю, что надо всё-таки вернуться к варианту «поймать и силой швырнуть в портал», — не менее задумчиво отметил Рей. Пальцы его левой руки сбивчиво выстукивали знакомый мрачноватый мотив по столешнице. Выходило это совсем не так ловко, как правой. Видно было, как мешал Рею впаянный в его рабочую руку камень. Ал задумался. Ведь Джокер явно жаждал драки с Реем и сделал всё, чтобы обеспечить себе преимущество. На многое ли был способен контактный маг, фактически лишённый ведущей руки, своего основного инструмента для волшбы? — Хватит нести чушь. Вы как дети, которым поиграть не дают.       — Играешь здесь только ты, — с неожиданно презрительной ноткой бросил Марк и тут же чуть склонил голову. — Нет, конечно, можешь взять его за шкирку и сунуть в портал. И Ал, разумеется, не вернётся обратно. Конечно, если не догадается с помощью своих сил поискать фонящих земных Носителей, за которыми так или иначе явятся. Если не мы, то Молнии, тогда ему достаточно будет просто воспользоваться чужим порталом.       Ален позволил себе усмешку. Рей глядел мрачно.       — Ты и сам видишь слабые места этой своей «защиты», — уже без улыбки, с непривычной серьёзностью и почти с вызовом начал Марк, и нож замер в его пальцах, указывая остриём на Рея. — Ал — экстрасенс, он никогда не научится маскирующим чарам. Значит, чтобы не попасться Молниям, ему нужно не колдовать вообще. А сколько? Год, два? Двадцать? Он так не сможет. Пророческая сила требует выхода, однажды к Алу придёт очередное видение, и он снова расфонится на весь город. Молнии вычислят его, думаю, в первый же месяц. Что, Ал отобьётся от них, что ли? Ведь нет же. Он не сможет прикрыть свою эманацию и потому остаётся в потенциальной опасности до тех пор, пока Молнии летают на Землю за источниками силы. Пока не кончится твоя дурацкая войнушка — до тех пор ему нельзя домой. Если ты считаешь, что перемещение в аномалию его спасёт, обдумай это ещё раз и не делай глупостей.       Ал не знал, блефовал Марк или нет, но удар это был сокрушительный.       Энди в стороне с усилием давил усмешку. Рей тяжело вздохнул, поджимая губы, словно желая сдержать наверняка не самые приятные замечания при себе. Ал прекрасно понимал, что радоваться его поражению было неправильно, всё же Рей не о своих интересах заботился. Но не мог прекратить ухмыляться, предпочитая прятать выражение лица в тени и надеясь, что никто не увидел его чересчур довольного вида.       Огонь проиграл. Лёд торжествовал, серебрясь на солнце.       — Ты же понимаешь, на что именно подписываешься? — мрачно спросил Рей, поворачиваясь к Алу корпусом.       Полная победа.       Экстрасенс с усилием придал лицу нейтральное выражение.       — Вполне. Я хочу помочь.       — Диагноз: совесть повышенная, — радостно оповестил Марк и тут же уточнил. — У вас обоих. Вы обязательно сработаетесь! Хотя такая болезнь, конечно, до добра не доводит.       К Марку Дроссвел принципиально не поворачивался.       — Ну как скажешь, Ал, — наконец негромко выговорил Рей и улыбнулся явно вынужденно, отчего выражение его лица стало странным, неживым. — Я возьму тебя и в «Феникс», и в «Громоотвод», но с условием.       Просто удивительно, как хорошо можно было узнать этого человека всего за два месяца.       — Кажется, я даже догадываюсь, с каким.       — Не сомневаюсь, — мрачно фыркнул Рей, но было видно, что он доволен. «Башковитых магов», как весьма метко выразился Марк, он любил. Ал подозревал, что их светозарный лидер перегорал, и очень хотел найти кого-то, хотя бы нескольких человек, чтобы заручиться помощью и не волочить всё самому. Какие были критерии отбора в эту избранную элиту тактиков местного пошиба, Ал не знал, но старался лишний раз при нём не прокалываться. — Для тебя не новость, что я строю отряды на принципе взаимодополнения сил разных магов. Ни один из нас, каким бы новичком он ни был, не должен являться слабым звеном. Сейчас ты, Ал, у нас именно такое звено, натяни цепь, оно треснет. Я приму у тебя временную клятву. С испытательным, так сказать, сроком, и увеличу программу тренировок. Сможешь за месяц догнать нас и встать с «Громоотводом» на один уровень — останешься. Не потянешь нагрузок — либо вернёшься на Землю, когда я придумаю, как скрывать твои силы от Молний, либо, если такого способа не отыщется, останешься в поместье под полнейшим арестом и больше никогда не заведёшь разговора о помощи и так далее. Принимаешь условия?       Судя по выражению лица Марка, Рей всё же выкрутился, и ловко.       Ален и сам это понимал. Догнать «Громоотвод»? Марка, покорившего две специальности? Энди, невероятно сильного для мага тела и с непривычно большим для этой специальности резервом? Рея, который считался одним из мощнейших ворожеев поколения, установившего золотой, так сказать, стандарт ранее считавшейся нерентабельной контактной магии?       Да ещё и Рей, чёрт его дери, наверняка бы так или иначе объявил через месяц, что «нужный уровень не достигнут». И тогда — поди переспорь лидера! Его Слово так или иначе было весомее долгих аргументированных монологов всей подчинённой троицы.       Догнать «Громоотвод».       Это было практически невозможно.       И будоражило азарт так, что сила бурлила в предвкушении.       Рей явно хотел сбить с него самоуверенность, но вместо этого только сильнее раззадорил. С усилием заставив себя сидеть спокойно, Ал медленно кивнул и с деланной небрежностью пожал плечами:       — Ещё бы.       Марк с Энди переглянулись с одинаково клыкасто-радостными физиономиями.       Рей отвёл взгляд, но только на миг, чтобы нагнуться и вытащить из нижнего ящика стола кулон — алого феникса на чёрной цепочке. Украшение радостно поиграло гранями в холодном освещении, легко легло в руку.       Кулон казался совершенно новым. Если у Марка, а тем более у Рея с Энди он выглядел слегка потёртым, перенял запах и силу хозяев, то этот светился девственной, кристальной нетронутостью. Это было странно, ведь кулон четвёртого, погибшего громоотводчика должен быть ношеным. А потом Ал краем глаза покосился на Рея и только кивнул понимающе. Он ни за что не отдал бы никому знак отличия павшего напарника, и потому заказал новый. Давно заказал, красивая побрякушка пролежала в совершенно пустом ящике стола не один месяц. Ал не знал, откуда он это узнал. Он просто посмотрел на кулон и неожиданно всё понял, и вопросов задавать не стал.       Не требовалось надевать чёрный балахон, хвататься за карты и наглаживать хрустальный шарик, чтобы понять: Рею этот символический момент инициации нового громоотводчика давался тяжело.       По привычке Рей взял амулетик в правую руку, поморщился, когда он соприкоснулся с синим кристаллом, быстро переложил украшение в левую и пустил по телу сгусток силы. Эманация тепло прозмеилась под кожей, мягко вошла в украшение, заставив его замерцать и на мгновение сменить цвет на белый. Затем Рей, не глядя, подкинул кулон на руке и перебросил его Алу.       Экстрасенс, быстро отложив карты, поймал украшение, на миг забыв, как дышать.       То был волнующий, таинственный символ, маленький алый ключик к двери в новое и неизведанное.       На ощупь кулон был гладким и тёплым. Грани, острые только на взгляд, не резали пальцы, а, напротив, поглаживали, давая кожей ощутить каждое тщательно вырезанное пёрышко. От этого амулета несло силой, но очень слабо, словно к нему приклеили заклятье-привязку. Краем сознания Ал, прикасаясь к этой занятной красивой игрушке, ощущал отголоски эманаций всех троих друзей, и от этого отчего-то становилось невыносимо хорошо, словно Ал соприкоснулся с чем-то если не великим, то близким к нему.       То было официальное признание его этой троицей.       Ал покривил бы душой, если бы сказал, что не ждал этого момента всем сердцем.       — Медленно пускай в амулет свою силу, — индифферентно приказал Рей, нервно катая в пальцах собственный кулон. — Слова посвящения знаешь?       Ал кивнул. Он не хотел, но знал: Марк постарался. И, как только экстрасенс подал знак, что готов, от Рея хлынули волны жара.       Обжигающе-горячего, невыносимого. Но Ален снова просто знал, что дрогнуть и выйти из кабинета, в прохладу, нельзя. И он беспрекословно подчинялся, пускал тепло и свет к себе, позволял забраться под капюшон, чтобы высветить лицо из тени. Чувствовал, как жар облизывал кожу сухим шершавым языком, и не шевелился. От пальцев исходило ровное чёрное сияние, и маленький кулон с восторгом поглощал его, ощутимо наливаясь неосязаемой мощью.       Огонь стлался над полом, вспыхивал золотистыми искрами, ерошил ворс ковра. Казалось, кабинет был от пола до потолка наполнен им, невидимым, и не хватало лишь единого неловкого движения, чтобы пламя вспыхнуло уже по-настоящему и разгорелось жарко, плотоядно. Марк и Энди сидели неподвижно, с одинаково безучастными лицами глядя на то, как невидимые трепещущие лепестки ментального костра трепали волосы Рея, добавляя им породистой, дроссвеловской рыжинки.       А потом Рей заговорил, и голос у него неожиданно показался сухим, ломким и трескучим, похожим на треск поленьев в камине. Настоящем, не электронном камине, в который постоянно требовалось подкидывать дрова; в том, что мог по чьей-нибудь опасной небрежности подвергнуть гибели в огне весь дом. То было жаркое, открытое, опасное пламя, то, что кусалось и в то же время иной раз прогревало каждую клеточку тела, дарило одуряющее чувство комфорта.       — Пламя внемлет. Служащий огню полыхает искрой, но, предав, пламенем обращается, чтобы вечно искупать грех. — Ал вспомнил десятки стихийных духов, безмолвных и бездумных, прислуживающих в огромном поместье, и поёжился. А ехидный голосок глубоко внутри проворковал, что, должно быть, господа Дроссвелы из прошлого были не такими уж хорошими людьми, раз их так часто предавали. То есть пытались предать. — Давая клятву огню, ты обещаешь оберегать тайны и искры его, собравшиеся под крылом Феникса, и беспрекословно подчиняться гласу Пламенного Хранителя.       И снова — шестое чувство сегодня поражало готовностью услужить, — Ал знал, что требовалось говорить и делать. Грани кулона заострились, порезали пальцы, и Ален надавил на него сильнее, позволяя крови окропить амулет. Гудела несдерживаемая, живая сила, и по комнате плясали, бросая длинные тени на стену, чёрный и бело-золотой вихри.       — Клянусь, и будет клятва нерушима, пока горит огонь либо пока Пламенный Хранитель не отзовёт её.       Кулон напился крови и теперь полыхал даже ярче, налившись густо-рубиновым цветом. Руки сами собой потянулись повесить амулет на шею.       И, как только фигурка кристального феникса коснулась её, справа на коже с умосводящей болью отпечатался силуэт летящей огненной птицы. Отпечатался, чтобы тут же исчезнуть из глаз, и проявиться где-то глубоко в подкорке. По крайней мере, Ал чувствовал чуть тёплый след магического ожога. Это тоже рождало чувство сопричастности.       Это было больно.       Это было странно.       Это было восхитительно.       — Ты проспорил, Реюшка! — с явным удовольствием оглядывая кулон на шее у Ала, констатировал факт Марк. Энди только смешливо фыркнул, но так многозначительно, что стало понятно: и он что-то подобное предрекал.       — Вы на меня спорили? — искренне удивился Ал.       — Нет, — среагировал Рей.       — Да, — а вот это был Марк.       Возвышающийся над их троицей в своём кровавом кресле Рей казался мрачнее обычного. Он быстро обвёл взглядом свой обновлённый «Громоотвод» и тяжело вдохнул.       — Ладно, спрашивай. Дорвался-таки.       Ал, которому и в самом деле не сиделось, сразу понял, что обращались к нему. Получив, наконец, доступ к запретной ранее информации, Ал отключил эмоции, на сто процентов абстрагировался от пережитых недавно потрясений и решил сразу прояснить то, что не давало ему покоя вот уже несколько дней:       — Кровавый феникс. — Рей заметно поморщился, но кивнул, показывая, что он готов был отвечать. — Ты ничего не говорил о нём, но я не поверю, что не копал в этом направлении. Ты знаешь, кто мог это художество оставить? Зачем? Ведь что-то же этим хотели сказать! Причём именно тебе. Этого феникса вполне можно считать либо подписью, что маловероятно, либо указанием на получателя.       Рей молчал, и только на кончиках его пальцев слабо светились белоснежные искры. Словно Дроссвел так до конца и не отошёл от идеи своего ученика парализовать, скрутить и выпнуть. Вот только Ал смел надеяться, что волновало его в тот момент другое.       — Я работаю над этим, — наконец признал Рей. — Но я и правда не понимаю. Этот рисунок... Его делали второпях. И сказать им могли что угодно. Вскоре после того, как появилось это художество, нам подготовили ловушку. Это могло быть предостережение. Или угроза. Твоя версия о том, что это просьба о помощи, тоже имеет место быть, но кто её оставил? И, погасни моё Пламя, зачем в таком случае убивать людей и рисовать кровью? Во всём этом есть какой-то скрытый смысл, подтекст, но я не могу его уловить.       Подтекст.       Да, подтекст был.       Написанный кровью из разбитых костяшек пальцев, хриплым воплем запертого в тесной клетке существа с дикими серебряными глазами. Он был выведен костями по ещё тёплой золе, хранящей жар тела взмывшего в небо Феникса. В него была вложена смертельно перепуганная душа, дикая, первобытная жажда крови и странная, отчаянная, почти истаявшая надежда.       Ал поспешно встряхнулся, и нематериальный образ растаял перед глазами.       Да что сегодня творилось с его экстрасенсорикой? Она обезумела от счастья?       — Ты в порядке?       Надо же, как пристально Рей наблюдал за ним. Словно ловчая птица, заметившая на равнине одинокую цель.       — В полном, — на выдохе отозвался Ал и с силой сжал карты. Красный кулон на груди ловил отблески света. — Что ты думаешь делать с Джокером?       — А что остаётся? — вопросом на вопрос ответил Рей, снова продемонстрировав «украшенную» кристаллом руку. — Это, разумеется, ловушка — или, как мне кажется, ещё один этап большого капкана, но не пойти мы не можем. Я постараюсь тебя как можно лучше подготовить за две недели, но многого не жди. Ты так или иначе будешь стоять за спинами Марка и Энди…       — Пока Джокер крошит тебя на ленточки, — в том же тоне продолжил Ал, насмешливо оскалившись. Да о чём Рей думал? В груди ворочалось смутное желание его побольнее уколоть. Чтоб очнулся. — Ты как собрался с такой рукой драться? Ты ей и чашку взять не можешь. А если эта дрянь ещё и резерв выпитывает…       — А она выпитывает, — тут же сдал лидера с потрохами добрый Марк.       Энди нехорошо прищурился, глядя на Рея остро и задумчиво.       — Вот и потренирую левую руку, — сумрачно отозвался Рей. Казалось, предстоящая драка его не особенно тревожила, мысли его были где-то далеко. И хотел бы Ал знать, где именно. Но в сознании лидера он раз за разом натыкался на белую непроницаемую стенку иммунитета.       — Ты в порядке? — отрывисто бросил Энди, поведя носом.       Как-то часто этот вопрос звучал в последнее время.       — Кроме инкрустированной кристаллом руки? — усмехнулся Рей и тут же поспешил уверить, правда, не слишком искренне. — Всё нормально.       Интересно, стоило сказать, что Рей бесстыдно врал каждый раз, произнося своё фирменное «нормально», или звание громоотводчика ещё не давало ему прав на такие выходки? Впрочем, Ал не сомневался, что и Марк, и Энди тоже видели фальшь и постоянную манеру Рея недоговаривать. Что-то его тяготило, и сильно, но что — Ален не знал. Ответ скрывался за непробиваемой для него белой стенкой.       Впрочем, тут же напомнил себе экстрасенс, никто не давал ему права лезть к ним в душу. И вместо разоблачения лжи Ал продолжил прерванную беседу:       — А кто он вообще? Твой Джокер?       — Стихийник, — верно истолковал вопрос Рей, странно поморщившись. Странно, до сих пор Ал не замечал, чтобы он стихийников не любил. — Специализация — электричество. Правда, он не очень сильный, не чувствует элемент. А ещё — слишком порывистый, был бы у меня в прошлый раз резерв полнее, может, и обошлись бы без таких проблем…       Марк с Энди синхронно фыркнули. У них наверняка было своё мнение на этот счёт, но озвучивать его никто не решился. А Ал тихо и незаметно закопался в свою мантию, чувствуя приятное тепло от кулона на груди, тасуя в руках тихо шелестящие карты, периодически глядя на выскальзывающий на свет силуэт красно-чёрного джокера и улыбаясь.       Раньше в «Громоотводе» по идеям специализировался Рей. По безумным идеям — Марк. Но теперь, с новым составом, карты перетасовались, и Ал поймал волну, успев выцепить себе роль.       Ему хотелось совершить безумство.       И он совершит его. Осталось две недели.       Джокер, одетый в двуцветные клетчатые одежды, плакал и смеялся, вызывающе глядя в мир с игральной карты.