Двадцать первое декабря. Университет:
— Тебя не учили, что подслушивать не хорошо? — пауза. А я, словно гнилое бревно не могу произнести и слова в свое оправдание. Но, нужно ли искать отмазку, чтобы отвязаться от этого парня. Ему мне не хочется врать. Мысли сбегают прочь, будто крысы с тонущего корабля. Стою столбом, просто вперившись взглядом в предмет собственного обожания. — Ты язык проглотила? — спокойный тон, призывающий хоть к каким-нибудь действиям. — Д-да… — чуть заикаясь, произношу почти шепотом, но, отчего-то, уверена в том, что Юнги слышит. Чувствую, как начинаю дрожать. Тело в один миг перестает меня слушаться, затевая какую-то странную и непонятную игру. А парень, ни на секунду не выпуская моего запястья из своей теплой ладони, словно чувствуя мое желание сбежать, разворачивается, уводя прочь с балкона. И я, еле успевая за ним, уже перебрала в своей голове все известные мне способы расслабления и сейчас пытаюсь применить их в свой адрес. Постепенно успокаиваясь, начинаю обдумывать всю ситуацию на, относительно, свежую голову. Но страха перед этим человеком больше не испытываю. Идем, минуя лестничные пролеты и нижние этажи. Но парень резко останавливается, видимо, достигнув «пункта назначения», коим оказывается небольшой ботанический сад, разбитый за зданием нашего университета. Сюда многие приходят расслабиться и отдохнуть от повседневных проблем. И именно он стал нашим персональным местом. Юнги подталкивает меня ближе к одной из многочисленных лавочек, заставляя повернуться к ней спиной. А затем чувствую его руки на своих плечах. Надавливает, заставив меня присесть. И вдруг отворачивается, спеша исчезнуть в неизвестном мне направлении. Оглядываюсь, совершенно сбитая с толку, и обнимаю себя руками, поежившись от неприятного ощущения одиночества. Кажется, Юнги был сейчас ко мне непозволительно близко. И, будучи моим персональным источником света в моей самодельной реальности, даже не заметив этого, обжег. Отчего-то что-то острое колит внутри, не давая нормально вздохнуть. Оборачиваюсь, решив окончательно довести себя до пика расслабления. И спокойно устроившись на лавочке полу-боком, бросаю задумчивый взгляд на университет. Панорамный вид здания, от которого перехватывает дыхание, и все мысли мигом растворяются в его величии. Оно чарует собой, не оставляя равнодушным никого. Собираюсь подняться, чтобы покинуть столь желанное временами место, но я не успеваю даже подумать об этом, как парень вновь появляется на горизонте, окончательно вгоняя меня в неопределённую субстанцию раздумий о происходящем. — Я не знал, что ты будешь, поэтому взял кофе, — вздрагиваю, чувствуя как волнение, недавно покинувшее мое тело, вновь наполняет его, заставляя пульс забиться под кожей в ускоренном ритме. Парень садится на лавочку чуть поодаль от меня, протягивая напиток в пластиковом стакане. Но я не люблю этот противный горький привкус во рту. Эта жидкость просто создана для Мина, по её собственным словам. А я отдаю свое предпочтение шоколаду со сливками. И принимаю решение не открывать баночку, ведь все равно не сделаю и глотка. В воздухе виснет неловкое молчание, которое мне так не хочется нарушать. — С-спасибо, — перебарываю стеснение, противными червяками кишащее внутри, и благодарю парня. Постепенно чувство расслабленности заполняет меня изнутри. И вот я уже привыкаю к присутствию этого парня рядом. Несмотря на тишину, вновь плетущую кокон вокруг нас, во мне не возникает никакого ощущения неловкости. Сейчас я бы хотела остановить слишком быстрый поток времени и зафиксировать этот момент в вечности. Снять его на камеру и навсегда сохранить в собственном сердце. Кидаю мимолетный взгляд на Юнги, чей потупленный взор направлен в пустую реальность. Туда, где нет ничего и никого. И в моей голове вдруг зарождается вопрос о том, что значит для него молчание со мной. Что он чувствует. Есть ли в нем хотя бы капля симпатии ко мне, или же я просто часть окружающего мира, который его не интересует? — Ты тоже его ненавидишь? — несколько длительных минут, и Мин рушит тишину своим грубоватым голосом, мелодию которого готова слушать всю свою жизнь. Но мне становится не по себе, ведь всегда считала его таким же немногословным, как я сама. Может, просто надоело? — Неловкое молчание, — объясняет, видимо, решив, что я не понимаю. И дергаюсь, вдруг сообразив, что слишком долго смотрю в его сторону. — Почему людям обязательно нужно говорить о чем-то, чтобы почувствовать себя в своей тарелке? — Не знаю, — пожимаю плечами, хоть и уверена, что парень не заметит моего жеста. Слышит ли он меня вообще? Или же просто ему необходимо говорить, чтобы не ощущать вязкую неловкость? — Мне и так неплохо, но ты задал хороший вопрос, я подумаю над ним, — замолкаю, не решаясь озвучивать свой вопрос. Но, всё же, набрав в легкие побольше кислорода, подсознательно надеясь на то, что это поможет мне собраться с мыслями, произношу: — Почему Мина была с Чживоном? — чувствую, как лед под ногами трескается. Это слишком весомая и неприятная тема для Юнги, поэтому сглатываю, осторожно покосившись в его сторону. Наблюдаю за тем, как парень непроизвольно напрягается. Руки сжимаются в кулаки, а вены на шее вздуваются. Было слишком рискованным шагом — интересоваться подобным. Но, к сожалению, слово — не воробей… — Почему? — пауза. И я не знаю, что последует дальше. Но, чувствуя его напряжение каждой клеточкой своего тела, я согласна на что угодно, только бы успокоить Юнги. — Лучше я тебе задам вопрос. Что происходит с Мина? — Она просто волнуется за Тэ, — смотрю на пластиковый стаканчик в своих руках, не осмеливаясь вновь взглянуть на парня. — Но причём тут Чживон? Всё из-за того, что он глава вашего клуба? — Ты же её подруга… — замолкает, но чувствую недосказанность. И мне вдруг кажется, что это происходит по причине незнания моего имени. Чуть улыбаюсь, произнося: — Сора. Кан Сора, — негромко и очень аккуратно вставляю своё имя в пробоину возникшей тишины. А парень усмехается, глубоко вздыхая, отчего внутри меня всё переворачивается, а по спине ровным строем скользят неприятные мурашки, сковывающие сознание странным льдом неприятного напряжения, от которого хочется тот час же избавиться. Надеюсь, что мои слова не разозлили парня. Не очень бы хотелось наткнуться на его гнев. Но одергиваю себя, разгоняя прочь подобные мысли. Вмиг все теряет свою четкость, оставляя противное ощущение кайфа, которое обычно возникает у наркоманов. И мне начинает казаться, что я во сне. В самом прекрасном, но кто-то крутит его в замедленном действии у меня в голове. — Я знаю твоё имя, Кан Сора. Твои родители известные люди, — вот именно родители, но не я. Ребёнок, старающийся скрыться в тени собственной семьи, чей отец владеет большой частью пакетов акций немецкой фирмы BMW, а мать заведует корейской империей СМИ. Всегда чувствовала себя Ахиллесовой пятой своих родителей. Слишком они любят меня, поэтому стоит кому-нибудь лишь косо посмотреть в мою сторону, и они уже готовы отдать все на свете, дабы подобного не повторилось вновь. — Я её подруга, но не знаю, что её связывает с Чживоном, — расправляю плечи, в буквальном смысле, бросаясь в огонь раздора. Я решаю продолжить развитие данной темы. И осознавая всю опасность этого развития событий, не могу заставить себя заткнуться и оставить свое любопытство неудовлетворенным, — Кто он для Мина? — Осторожно слежу за реакцией Юнги, стараясь понять не было ли это лишним, но его лицо не выражает никаких эмоций. Пусто. Слишком спокоен снаружи, но спокоен ли ты так же внутри? — Точнее, кто для него Мина, — доставая сигареты из внутреннего кармана пиджака и прикуривая одну, он продолжает. Но его голос становится тверже. — Он любит её, — дыхание парня сбивается, окончательно выбивая меня из колеи спокойствия, и он давится табачным дымом. Его глаза, в глубинах которых загорается нечто недоброе, утыкаются в землю. — Только Мина его не любит, — осторожно констатирую факт. Только Юнги отрицательно мотает головой из стороны в сторону, давая понять, что я ошибаюсь. — Она тоже любит его, хоть и отрицает. — Опровергает мои слова таким уверенным тоном, что я не берусь ему возражать, — Она разбивает ему сердце, а он позволяет ей его разбивать. Усиленно пытается создать впечатление бесчувственного барана, у которого в груди ничего не бьётся. — Она тебе нравится, — Мертвая тишина кристаллами виснет над нами. А затем разбивается, вмиг обращаясь в звенящую и привлекая внимание нас обоих. Замираю, вдруг осознав, что я только что ляпнула. И мысленно бью себя по голове чем-нибудь тяжелым. Чем я думала в тот момент — не знаю, но сейчас необходимо срочно исправлять ситуацию. Но нить контроля над ситуацией уже вылетела из моих рук, поэтому решаю просто покинуть опасную зону, — П-прости, я сказала, не подумав…. М-мне пора, — поднимаюсь со скамейки, быстрым шагом направляюсь в сторону университета. Тянусь к дверной ручке, дабы распахнуть двери, но кто-то с силой надавливает на её поверхность, вновь заставляя захлопнуться. Не оборачиваюсь, наперёд зная того, кто меня останавливает. Стою спиной к Юнги, поэтому не могу видеть его эмоций. Его сбитое дыхание щекочет мой затылок, отчего волосы, в прямом смысле, встают дыбом. Наклоняется к моему уху, обжигая кожу теплом своего присутствия, и шепчет: — Милая Сора, если кто-то узнает об этом, то ты очень сильно пожалеешь, — добрый Юнги исчез, растворившись в собственной роли. Истинная сущность парня открылась мне только сейчас. Его слова прозвучали, как угроза. Сглатываю, замерев на месте. А парня позади уже и след простыл. Но всё ещё не решаюсь уходить. Повторно сглатываю, сражая собственный страх и все-таки распахивая университетские двери, заходя внутрь. Прохожу по длинным знакомым коридорам, но, оказавшись в главном корпусе, понимаю, что пара уже давным-давно началась, поэтому решаю не заходить в аудиторию, а просто отсидеться в библиотеке. Заодно и обдумать все то, что только что случилось. Достаю телефон, только сейчас замечая, как сильно трясутся мои ладони. И дрожащими пальцами пытаюсь поскорее набрать сообщение Мина, но получается с трудом, ведь руки, буквально, ходят ходуном. И, всё же справившись с этой непосильной задачей, нажимаю на кнопку «отправить». И уже хочу спрятать телефон обратно в карман. Но не успеваю даже подумать об этом, как вдруг слышу звук, оповещающий о пришедшем SMS-сообщении. Озадачено смотрю на дисплей своего мобильника. Но прихожу к выводу, что этот звук издал не мой аппарат. Оборачиваюсь, натыкаясь глазами на запыхавшуюся подругу, её вид смело можно назвать потрепанным. Её хмурый взгляд направлен в её же телефон. Глаза бегают по строчкам, видимо, она читает мое сообщение. — Как Юнги? Ты сделала то, что хотела? — задаю вопросы, обращая внимание подруги на себя. Полностью поворачиваюсь к Мина, растягивая губы в улыбке и получая от неё ответную. — Д-да, — немного неуверенным голосом отвечает. Снимает со своего запястья резинку, собирая волосы в высокий хвост, который практически сразу же разваливается из-за слишком короткой длинны. — Он проведёт нас на вечеринку, — смотрю на неё, вдруг осознав, что нашим универсальным билетом на это мероприятие станет не Юнги, а Чживон. — Ты сегодня ко мне? — интересуюсь у подруги, которая направляется в сторону большого коридора, где расположены большие и удобные диваны для отдыха. — Нет, думаю, сегодня я поеду домой. Родители вновь поссорились — хочу узнать, что на этот раз, — киваю головой в знак того, что услышала её, и иду следом за ней. — Почему они вечно ругаются? — задаёт риторический вопрос Мина. А я молчу в ответ, понимая, что именно на это она и рассчитывает.***
Зайдя в свой родной дом, останавливаюсь прямо на пороге. Прислушиваюсь, различив несколько голосов, доносящихся из гостиной. Один из них принадлежит моей маме, а другой, тоже женский, но доселе мне неизвестный. Распознаю в нем некоторые нотки надменности, отчего становится не по себе. В который раз за сегодняшний день я испытываю этот странный холодок, пробежавшийся между лопаток. Разуваюсь, просто выкинув этот факт из собственного сознания. И направляюсь к лестнице, ведущей на второй этаж. Моя комната, в стенах которой всегда прячусь от проблем внешнего мира. Моя обитель, куда запрещено входить кому бы то ни было. Даже прислуга не имеет на это права. Никто. Заскакиваю в душ, решив смыть с себя остатки сегодняшних происшествий. Пусть вода унесет все воспоминания об этих непонятных и непривычных для моего обычного существования ситуациях. Закончив водные процедуры, слышу стук в дверь, а после — голос дворецкого. Мужчина передаёт мне просьбу матери. И даже несмотря на свое нежелание, я все равно спускаюсь вниз, покидая свое убежище. Прохожу в большую гостиную, где сидят две женщины, чьи голоса я уже слышала, когда вернулась. Огромная комната с большими окнами, сквозь которые в помещение льется дневной свет. Дамы, по всей видимости, сплетничали о своем светском обществе, поэтому искренне не могу понять причину, по которой меня сюда пригласили. — Здравствуйте, — сгибаюсь в уважительном поклоне, ненадолго замирая в подобном положении, а затем перевожу взгляд на мать, полностью игнорируя присутствие посторонней. Присаживаюсь рядом с женщиной, воспитавшей меня. — Ты звала? — задаю вопрос, на который заведомо знаю ответ. — Вы не похожи, — подруга моей мамы оценивающе рассматривает меня, отчего мне хочется спрятаться. Забиться в какой-нибудь самый неприметный угол, где бы меня никто не смог отыскать. Даже с собаками. Не люблю повышенный интерес к своей персоне, особенно в тех случаях, когда не могу понять, чем именно он вызван. Хотя раньше я уже встречала эту женщину, известную не только в кругах богатых людей, но и среди простого народа, но ничего о ней толком не знаю. — Думаешь? — мама смеётся, погладив своей аккуратной ладонью мои волосы, — Сора пошла полностью в папу. Она наше сокровище, — молча глотаю лесть в свой адрес, не вставляя ни слова, ведь видно, как мать хвастается мной. — Завидую, я бы тоже хотела иметь дочь, — женщина подхватывает наигранное веселье. Но я не проникаюсь этой атмосферой, чувствуя себя откровенно лишней. Мне бы сейчас запереться в своей комнате, полностью погрузившись в канитель какого-нибудь фильма. — У тебя прекрасный сын и муж, — мать пытается подбодрить подругу, но эта противная вязкая фальшь, которая сочится из их улыбок. Мне так неприятно наблюдать за их "облизыванием" друг друга. Но уйти. К сожалению, пока нет возможности, ведь никто так и не озвучил мне причину, по которой я здесь нахожусь. — Согласна, — она изящно поднимает кружку со стола, демонстрируя свои восхитительные манеры. Подносит предмет к губам, делая небольшой аккуратный глоток, а затем возвращает его на место. — Сора, — обращается ко мне, вцепившись своим цепким взором, — Я надеюсь, ты придёшь на музыкальный благотворительный вечер, который я организовываю. А то твоя мама убеждает меня в том, что ты проявишь грубость, — она намерено акцентирует на этом внимание, — и не посетишь сие мероприятие. Ты же не хочешь, разочаровать свою семью? — манипуляция. Она хочет, чтобы я согласилась, поэтому давит на слабые места. Великолепная игра. Годы тренировок, по всей видимости, не прошли даром. Она, определенно, преследует какую-то цель. Но какую? И как бы мне не хотелось сейчас разочаровать эту женщину, я вынуждена проявить уважение. Ведь если тебя пригласили лично, то отказ — высшая форма оскорбления. — Конечно, я приду, — натягиваю на лицо фальшивую улыбку, всё-таки вступая в эту грязную игру. И мне вдруг хочется вновь залезть в душ и смыть с себя всю эту ложь. И уже открываю губы, решив продолжить «дискуссию», но чувствую болезненный толчок в спину от матери. Указательный палец руки, которая всего несколько минут назад так нежно гладила меня по волосам, сейчас врезается куда-то между лопаток, вызывая поток нескончаемо-неприятных ощущений. Но мое положение спасает внезапно раздавшийся телефонный звонок на мой мобильный. Взволнованно смотрю на экран, где высвечивается номер подруги. И, извинившись, поскорее покидаю гостиную, вновь оставляя женщин наедине. — Алло, — отвечаю, уже поднимаясь по лестнице обратно в свою комнату. — Что-то…. — но закончить не успеваю. Голос из динамика перебивает меня, не позволяя вставить и коротенького слова. — Не хочешь сегодня напиться? — Мина задает вопрос, прекрасно зная, что я не откажу ей. И вновь чувствую это вязкое противное тепло где-то в желудке, ведь мне бы хотелось сейчас уединиться. Но со вздохом понимаю, что сегодня никто в покое меня не оставит.***
От лица Ким Мина: — Чживон, я сверну тебе шею. Ты ведь обещал — не принимать Тэ в ваш чертов клуб. — Он сейчас слишком близко. Настолько, что дыхание сбивается. Но стараюсь этого не показывать, быстро поднимая свою ладонь и пальцем надавливая на его лоб, заставляя парня сделать небольшой шаг назад и отстраниться. — Так объясни мне, будь добр, почему я застукала его на одном из этих странных испытаний, а? — Прости, — Ким отходит от меня, извлекая из пачки одну сигарету. Быстро прикуривает её, вдыхая этот аромат никотина, который так ему идет. И мне не отвратно сейчас стоять рядом с этим человеком. Я могу миллион раз обманывать Тэхёна или Сора, но вряд ли смогу солгать себе. — Он показывает свою храбрость и осторожность, но, видимо, со вторым не вышло, — парень пожимает плечами, словно ничего страшного не произошло. — Ты знаешь, от храбрости до глупости — один шаг, также как и от осторожности до глупости, — мы оба понимая смысл сказанного, хотя любой посторонний вполне мог бы потерять смысл нашего разговора. Когда-то его осторожность превратилась в самую настоящую трусость, по причине этого он натворил столько ошибок, что если бы они были материальными, то из них можно было бы построить вторую Корею. — Мина, не вороши прошлое, ведь что было — то прошло, — слишком легко и непринужденно бросает эти слова. — Ты боишься этого прошлого, Чживон, — выпрямляюсь, подходя ближе к парню и заглядываю в глаза. Пытаюсь рассмотреть хоть что-нибудь человеческое в его душе. И, кажется, будто у меня получается.— И даже если ты его забудешь, то я нет. Мне так противно вспоминать все те события. Ты даже представить себе не можешь. Знаешь, после всего того, что произошло, слово любовь стало таким ненавистным и отвратительным. Невыносимо, — отворачиваюсь от него, собираясь уйти, но ладонь парня вдруг оказывается на моем плече. Сжимает, резко разворачивая к себе лицом. И сейчас мы действительно непозволительно близко друг к другу. — Тогда я сотру все твои воспоминания, — его холодные пальцы сдавливают мой подбородок. Шепчет эти слова прямо в губы. Его горячее дыхание опаляет кожу, заставляя пылать. Но сейчас я готова даже сгореть дотла, — И перепишу для тебя слово любовь, — Чувствую это сладкое прикосновение, которого тайно, где-то глубоко в душе, ждала. Поцелуй с привкусом никотина. Моя рука непроизвольно оказывается в его темных волосах. Пальцы путаются, когда оттягиваю их. Чувствую, как оказываюсь прижатой к холодной стене. Чживон на несколько мгновений отстраняется, заглядывая в мои затуманенные глаза. И вновь впивается в меня. Сминает мои губы своими. Дурманит мне голову своим присутствием. Я ощущаю его сердцебиение, ведь он сейчас так близко. И я наслаждаюсь моментом, поймав его. И парнем, так беспощадно рушащим всю мою стойкость.