Двадцать девятое декабря
Мир бывает слишком жестоким по отношению к человеку. Иногда всё то, чего ты хотел, что планировал — рушится, как карточный домик, на диком ветру. Суть сказанных слов отбивает весь аппетит, и кусок в горло не лезет. Меня воротит от одного взгляда на еду. Отец — человек, которому доверяла, просто взял и в одночасье сломал все мечты. В голове пусто, и ни одна мысль не способна пробиться в мое сознание. Всё вдруг становится таким размытым, и я уже ничего не вижу и не слышу. Отец что-то воодушевленно рассказывает, не обращая внимания на мой стеклянный затуманенный взгляд. Официант проносит мимо нашего столика чей-то заказ. Его идеальная осанка навевает мысль о твердом душевном стержне. Но так ли это на самом деле? Или же просто восхитительная игра на публику, за которую после заплатят?За две недели до этого:
Пятнадцатое декабря. Дом семьи Ким Мина:
— Давай, ты должна встать, — девушка, чем-то напоминающая уставшего хомячка, мирно посапывает на кровати, совершенно не реагируя на мои попытки её разбудить. По всей видимости, она совершенно не горит желанием покидать мягкое и нагретое местечко. Но кровать не подарит ей ничего, кроме превосходной способности «лень». Поэтому я принимаю самые кардинальные меры, стягивая с подруги одеяло, отчего та молниеносно съёживается в позу эмбриона, обнимая колени, — Мина-а-а-а, — тяну её имя противным голосом, пытаясь вызвать раздражение и тем самым заставить, наконец, встать, — поднимайся, иначе я уйду без тебя. В меня летит подушка, но, в итоге, не достигает своей цели, в виде лица. А затем до моего слуха доносится кряхтение, охи, вздохи и ворчание, будто моя подруга в одночасье обратилась в старую бабку. Для Мина подъём — это извечная проблема. До тех пор, пока её организм сам не проснётся и не захочет встать — будет бесполезно ждать нормального полноценного утра. Абсолютное отрицание будильников — основной принцип её существования, поэтому я служу ей живыми часами. Всегда приезжаю или же названиваю девушке, чтобы она вовремя открыла глаза и соизволила поднять свой зад с кровати.***
С опозданием, но до университета мы добираемся в целости и сохранности. Мы напитываемся знаниями в лучшем учебном заведении Южной Кореи. Учреждение, куда можно попасть лишь двумя способами: знания и деньги. Тридцать процентов студентов — это дети, которые не спали ночами, грызя гранит науки и ломая об него зубы. То, что они обучаются здесь — полностью их заслуга. Добились этого самостоятельно, без посторонней помощи. Сами. Оставшиеся проценты принадлежат избалованным малышам с золотой ложкой во рту. Хотя, быть может этих ложек намного больше, чем кажется. Они уже получили своё место под солнцем, фактически просто появившись на свет. Что ещё они сделали для собственного будущего? В то время, пока одни будут сражаться за престол, не досыпая ночами и нанося, наверное, непоправимый вред собственному здоровью, другие уже наслаждаются этой жизнью, не сомневаясь в своем праве на корону. Они с каждым разом всё больше и больше упиваются своей внушительной и неопровержимой непобедимостью, когда кто-то трепает себе нервы, портит глаза и убивает себя самым медленным и изощренным способом из всех возможных. Тихо, как мышка, осторожно открываю дверь с другого конца лекционной аудитории, буквально заползая внутрь. Подруга передвигается подобно мне, следом. Стараемся не привлекать к себе внимания, но почему-то, видимо, следуя небесному закону подлости, судьба именно сейчас поворачивается к нам спиной, руша весь план в одно мгновение. Согнувшись в коленях вниз по лестнице, ведущей к свободным партам. И в какой-то момент времени, такой незаметный и, в то же время, роковой для меня, моя рука случайно не находит ожидаемой опоры. И я с грохотом валюсь на пол, разумеется, приковывая к себе всё внимание присутствующих. Осторожно поднимаюсь, всё ещё продолжая надеяться на волю случая, но зря, ведь в следующее мгновение замечаю перед собой темно-коричневые туфли. Постепенно скольжу глазами вверх, впервые в жизни так сильно возжелав галлюцинаций. Но злой взгляд профессора отрезает все мои мечты о чудесном спасении, отрезвляет мысли и обрекает на неизбежное. — Мисс, — преподаватель, представляющий из себя коренастого сухенького старичка, поправляет очки, слегка съехавшие вниз, и смотрит на меня сверху, отчего чувствую себя маленькой провинившейся двоечницей, — Кан Сора. Смотрю, вы любите эффектно появляться. Уверен, что вы так же блистательно ответите на мои вопросы, как растянулись на лестнице. К доске, — отворачивается, направляясь к своему столу, а я, сложив вещи на парту, около которой всего несколько минут назад так «удачно» приземлилась Мина, следую за ним, склонив голову. Поворачиваюсь лицом к аудитории, смотря на своих однокурсников, вовсе незаинтересованных в происходящем. Быстро отыскиваю глазами подругу, которая, по всей вероятности, вовремя словила момент и воспользовалась моим промахом. Подсев к какому-то парню, чьего имени я даже не знаю, Мина теперь показывает мне большой палец, стараясь подбодрить. Но, увы, её попытки тщетны, ведь день безнадёжно испорчен. Дважды опозорившись, вряд ли смогу почувствовать себя лучше сегодня. Упав, как тюлень, я, вдобавок ко всему, не в состоянии связать и двух слов у доски. Великолепное начало дня. Просто замечательное. Думаю, его уже можно выкинуть в мусорное ведро, пустив на самотек.***
Мяч врезается в пол, вновь оказываясь в ловких руках парня, чья игра завораживает абсолютно и безвозвратно. Как же он прекрасен. Круглый предмет летит в корзину, принося кому-то ещё одно очко. Юнги — мой принц, слишком шикарный для этой реальности, но я благодарна судьбе за то, что она подарила мне сие прекрасное творение. Чёрные, как смоль, волосы вступают в идеальный контраст с пепельно-бледной кожей. Наблюдаю за движениями его длинных пальцев, которыми он молниеносно бросает мяч, безупречно точно попадая в цель. Слов нет. Я живу лишь эмоциями, когда он находится рядом. Восхитительность его манипуляций на поле вызывает сладостную тошноту, от которой всё внутри сводит, но в тоже время от неё не хочется избавляться. Ей можно лишь наслаждаться. Человек, чьи глаза в один короткий миг поглощают тебя в сладострастную пучину его чар. И ты, в буквальном смысле, тонешь под безграничным взглядом его обаяния. Боже, да ему ничего толком делать не надо, чтобы соблазнить свою жертву. Одного взгляда будет достаточно, чтобы она уже пала к его ногам, молясь на него, словно к демону-искусителю. Хотя, давно уже канула в бездну его очарования — моё сердце и разум полностью принадлежат ему. И глупо отрицать тот факт, что я выгляжу со стороны полнейшей дурой, у которой мозг сжался под давлением влюбленности. Уверена, что тот, кто создавал меня, сделал это исключительно по одной причине — ради того, чтобы я любовалась этим прекрасным парнем. Так что всё. — Сора, — хитро тянет над моим ухом подруга, слегка прищурившись, — может, мне познакомить тебя с ним, — краем глаза замечаю, что лицо Мина озаряет лучезарная улыбка, — Иначе, твой влюбленный взгляд не оставит от него ничего, кроме горстки пепла, — присаживается рядом, откупоривая бутылку воды и делая из горлышка небольшой аккуратный глоток. Сейчас пар нет, поэтому мы заседаем на спортивных трибунах, любуясь группой экономистов, у которых в данный момент физкультура. Прекрасное занятие — смотреть на спортивных мальчиков, пуская на них невидимые слюни. — Мина, успокойся, он слишком красивый для меня, — не отрывая взгляд от баскетболиста, который очень быстро перемещается по площадке то принимая, то вновь передавая мяч своим согруппникам. — Господи, серьёзно?! — берёт моё лицо в свои теплые миловидные ладошки, заставив тем самым мою многострадальную голову повернуться на девяносто градусов и отвлечься от созерцания прекрасного. Наши взгляды пересеклись, и по моей спине пробежался ощутимый холодок при виде азартного огня в ярких глазах подруги, — Я буду твоей свахой, и ты родишь от него детей, — давлюсь собственной слюной от услышанного, сдавленно кашлянув. Чего-чего, но не этого я ожидала от Мина. Детей? Господи сейчас от смеха живот лопнет. Я об этом не смела задумываться в своих самых сокровенных мечтах, а девушка напротив не побоялась озвучить подобную мысль вслух. Моих ушей коснулся мелодичный голос, заставивший меня обернуться, ведь в сказанном различаю имя подруги. Юнги машет нам рукой с баскетбольного поля. И в душе просыпается маленький червячок ревности, ведь я понимаю, что смотрит он лишь на Мина. — Прекрати, — легонько убираю её руки со своего лица и опускаю глаза, а подруга лишь улыбается в ответ на мое смущение. Девушка поднимается на ноги, собираясь спуститься к парню, ожидающему внизу. Но я хватаю её за запястье, заставляя обернуться. — Мин, пообещай, что ты ничего не будешь делать в отношении меня и его, — тихо произношу, с некоторой долей мольбы смотря на нее снизу вверх. — Хорошо, — она глубоко вздыхает и поднимает руки в знак поражения. После паузы, она добавляет. — Но знай, если что, я готова тебе помочь, — направляется к ступенькам, по которым собирается спуститься к предмету моего воздыхания. Тот, кто занимает все мои мысли сейчас так близко, что, кажется, протяни руку и смогу коснуться такой желанной нежной кожи. Но, к сожалению, это лишь фальшивая иллюзия, в которую мне так хочется верить. На самом деле, нас разделяют миллионы километров. И эту дальность я вряд ли когда-нибудь преодолею. Хотя, могу найти сейчас несчитанное множество дурацких причин, чтобы спуститься вслед за подругой, ведь из чистой человеческой вежливости она не сможет проигнорировать мое присутствие и представит баскетболисту. Но имею ли я на это хотя бы малую толику морального права? Вопрос на который у меня, пока, нет ответа. Поэтому на данном этапе решаю просто отсидеться в стороне, ведь если получше присмотреться, то разглядишь то, что я бы предпочла никогда не замечать. Слишком больно. Если моё сердце принадлежит экономисту, то его сердце отдано Мина, которая так ярко ему улыбается и по-дружески теребит тёмные волосы. Что-то колит внутри, будто самой острой иголкой, которую уже никакими щипцами невозможно извлечь оттуда. Из сердца. Он для неё всего лишь друг детства. Близкий человек, она не видит в нем большего. Она же для него — воплощение мечты всех самых сокровенных желаний. То как он смотрит, как ведёт себя с ней. Моя подруга, определённо, автор его снов. Слишком уж я уверена в том, что моя подруга для него та самая. Единственная, с которой он бы хотел проводить больше времени. И мне стыдно от этого противного чувства с привкусом горечи, что зовется ревностью. Хотя во мне не возникает желание вырвать ей волосы, но гадкое ощущение все же портит моё бесхитростное существование. Но ничего не могу с собой поделать. Мое знакомство с Мина зародилось три года назад, продолжаясь и по сей день. И практически всегда в наших разговорах фигурирует Юнги. Друзья детства — они зависимы друг от друга. Способна ли моя любовь победить их крепкий союз? Нет. Категорично. Не желаю себе врать. Если только произойдёт чудо. Просто свалится на меня сверху, проломив голову безграничной порцией счастья. Но. Он и Она — Идеальная пара. И это больно. До безумия. Такого безгранично и тяжёлого, что нет сил с ним бороться. Медленно умираю, разбиваясь на тысячи мельчайших осколков, когда вижу его улыбку, адресованную не мне. Но хочу обратного. Противоречие. — Господи, помоги мн…. — складываю руки в, так называемый, замочек, сильно зажмурившись. Может, где-нибудь там, на Небесах, кто-нибудь добрый, пропитанный состраданием к таким, как я, услышит мою мольбу, сотворив поистине настоящее волшебство. Но даже до конца договорить эту фразу мне не дает назойливый знакомый голос, раздражающий до мозга костей, а сейчас ещё и символизирующий, ко всему прочему, абсолютную глухость неба к моим тяжким молитвам. Двуличный избалованный хитрец, добивающийся от окружающих желаемого посредством обмана, что мне не по душе. — Помочь? С чем? — вырастает передо мной, как гриб после дождя. Но высокий парень отнюдь не похож на этот особый вид жизни. Его светло-русые волосы беспорядочно спадают на лицо, чуть прикрывая глаза. Всегда одетый с иголочки, он, только поступил на первый курс, но уже успел заполучить расположение преподавателей. Скольжу взглядом по его фигуре, которую сейчас идеально подчеркивают зауженные темно-синие брюки и белая рубашка. А образ показательного студента дополняли круглые очки, подобные тем, что носил главный герой романа Роулинг, но служившие имиджевым аксессуаром, нежели средством, улучшающим зрение. Неудивительно, что многие падали ниц с вершин пред ним. Но фальшь, сочащаяся изо всех углов его гнилого существования не может быть утаена от друзей. В эту сладкую, приятную на вкус, ложь поверит любой, даже самый проницательный на свете человек, но только не друг. Те, кто приближён к «золотому» мальчику, знают, насколько этот человек испорчен и избалован жизнью. И сейчас приземлив свою пятую точку рядом со мной, он достаёт телефон, активно что-то печатая на дисплее. — Так что? С чем тебе помочь, барашек? — не отрывая глаза от мобильника, он задаёт мне вопрос, делая особенный акцент на обращении, вызывая легкую волну раздражения. — Не называй меня так! — высказываю свое возмущение, хотя этот позывной вот уже второй год, как какой-то, никому ненужный ярлык висит на мне. Парень, будучи уверенным в своих правах и возможностях, приклеил эту непонятную кличку на меня с первой встречи. Слегка вьющиеся волосы стали ключом к разгадке странного обращения. И это ещё одна причина, по которой мне каждую секунду хочется укоротить непослушные, вечно спутанные локоны. Чтобы больше не мучиться. — Тэхён, я же тебе сказала, чтобы на глаза ты сегодня не попадался, разве нет? — за его спиной внезапно появляется Мина, которая, видимо, вернулась после разговора с баскетболистом. Её голос был пропитан угрозой. Она очень эффектно выросла здесь, словно из-под земли, с претензиями к брату, а я даже не заметила, как подруга поднималась по лестнице к нам. Она почти вплотную приблизилась к парню, что сидел рядом со мной, и резко вдохнула его запах. Этот ритуал она проделывает каждый божий день по нескольку раз, тем самым проверяя наличие горького никотинового запаха. Ким прекрасно знает, что её брат злоупотребляет сигаретами, причём очень часто и в больших количествах. Но теперь он курит лишь после того, как сестра проведёт свою проверку. — Прости, — парень улыбается мне своей фирменной улыбкой, а после разворачивается в сторону сестры, которая, в свою очередь, смотрит на него раздраженным взглядом. По одному её виду понятно, что над парнем нависла грозовая туча, готовая вот-вот прорваться и свалить на его симпатичную голову нервотрепку и ещё одну лекцию о том, как следует жить. Видимо, где-то он уже успел накосячить. — Ты всё ещё обижаешься? — вопрос уже адресован не мне, но продолжаю прислушиваться к разговору, заинтересовавшему меня. — Она сама ко мне лезла. — Ага, и в твою машину она сама залезла и штаны она твои тоже сама сняла, — Мина резко берёт брата за галстук, заставляя подняться на ноги и заглянуть ей в глаза. Но парень даже не дергается, ни одной эмоции не промелькнуло на лице, словно только что произошло нечто обыденное. Ему плевать. Экстремальное безразличие, которое из него никак не вытравить. — Заканчивай это дерьмо, Тэ, — отпускает его, слегка отпихивая от себя, отчего парень плюхается обратно на сиденье рядом со мной. Берёт свой рюкзак, мирно покоившийся до этого на сидении рядом, переведя на меня взгляд, — Пошли, а то меня сейчас стошнит от этого приторного запаха его духов, — Мина специально выделяет последние слова, чтобы уколоть парня, который совершил уже не первую ошибку за эту неделю. А тем более, как я поняла, в любимой машине подруги. Сам себе могилу роет. Семья Ким очень влиятельна в Южной Корее. Их мать владеет сетью отелей «The Shilla», что распространены по всей Южной Корее и Японии, а отец владеет компанией «S-oil»*. Родители Мина слишком властны и строги не только в бизнесе, но и по отношению к детям. Господин Ким ЧжоХон занимает четвёртое место в рейтинге самых богатых и влиятельных людей страны. Считая себя их наставниками, родители слишком многого требуют от детей, на мой взгляд. Для меня остается загадкой тот факт, что Мина, до сих пор, не разучилась растягивать губы в милую улыбку. Хотя, наверное, не трудно догадаться, что девушка просто прекрасно адаптируется в обществе. И если здесь, в стенах университета, она просто ангел во плоти, дышащий полной грудью и смеющийся, как дитя, у которого совершенно не бывает забот или проблем, то дома лишь редкий счастливец получает её искренние эмоции, расценивая их, как высшую награду. Большинство посетителей званых обедов и ужинов удостаиваются только холодного надменного взгляда пропитанного грубостью и враждебным настроем. Господин Ким гордится своей дочерью, уважая и прощая девушке многое. Мина его слабое место, ахиллесова пята. Но его отношение к моей подруге вовсе не мешает ему быть к ней более требовательным, чем ко всем остальным. Но окружающие уже давно поняли, что сеть отелей достанется Тэхёну, в то время, как Мина займет место нефтяной принцессы. Парень, второй ребёнок в семье. Младший. Но это не дает ему каких-либо привилегий, ведь с рук ему сходит гораздо меньше. Ко всему прочему, сестра вздумала взять его под свой зоркий контроль с тех самых пор, как он переступил порог нашего учебного заведения. Они похожи, но слишком разные. По крайней мере, для меня. Я в них вижу две абсолютных противоположности. «…Они сошлись. Волна и камень, Стихи и проза, лед и пламень, Не столь различны меж собой…» — единственное, что приходит на ум, когда я думаю о них. Если парень идеально играет отведенную ему в обществе роль, отравляя всех своей фальшью, то его сестра иногда совершает ошибки, нарушая установленные её семьёй правила. Она может сказать лишнего, накричать, не сдержавшись, или же быть настоящей. Тэхён же никому не открывает своей истинной сущности, скрываясь ото всех. Лишь немногие видели его лицо без этой потрескавшийся маски. Он знает, как и кому необходимо улыбнуться, что нужно сказать и когда это следует лучше сделать. Каждое его движение продумано до мелочей. Но. Да, это противное, вездесущее «но», без которого ничего не обходится. Практически каждую ночь, Мина вытягивает его за уши из дерьма, в котором он так норовит погрязнуть. Да, возможно, он просто спешит убежать от реальности, скрыться в пелене алкогольного опьянения. Но сам он просто отмахивается, спихивая все на обыкновенное желание расслабиться. Но сейчас я постепенно становлюсь той, кто также является свидетелем его оплошностей. Почти целый год он заявляется ко мне домой по ночам, умоляя ничего не рассказывать его сестре. И я молчу. Треплю себе нервы, но продолжаю хранить молчание. Я его запасной спасательный круг. Постоянно оступаясь, он особенно не заморачивается по этому поводу, вешая свои проблемы на других. Ему достаточно просто попросить прощения. Для него процесс извинений, как ритуал, после которого можно наделать новых глупостей и ошибок. Но только передо мной ему извиняться проще, ведь обо мне он волнуется меньше, чем о сестре, которая также переживает за него. Девушка заменила ему родителей, когда тем было некогда нянчиться с сыном. Не сразу конечно, ведь разница в возрасте отнюдь небольшая. Всего лишь год. После, когда дети стали старше, они даже не заметили. Как стали незаменимой опорой друг для друга. Поэтому для Кима младшего гораздо проще поиздеваться надо мной, чтобы после с чистой совестью отправиться домой и искренне посмотреть в глаза сестре, словно ничего не произошло. Я для него запасной вариант, всего лишь кнопка, на которую можно нажать и она вмиг сотрет ненужную информацию в порошок, отправив в «корзину». Может, для кого-то это неправильно, но только не для него. Именно поэтому я понимаю, почему подруга не скрывает зависти при виде моей счастливой семьи, в которой царят любовь, забота и уют. Мы ждем друг друга, а главное — доверяем. И ей сложно без содрогания сердца смотреть на эту картину, ведь она мечтает о подобном. Но её удел, к сожалению, лишь несбыточные сокровенные желания.***
Дом семьи Кан Сора:
— Ты что-то сказала? — поворачиваю голову в сторону подруги, смотря на неё с непониманием и встречаясь с легким раздражением в её глазах, в который помимо всего прочего читается выражение, а-ля «Ты издеваешься?!» — Сора, ты опять витаешь в облаках, — она начинает размахивать ладошкой перед моим лицом, — А-у-у-у, мир вызывает Кан Сора. Как ты можешь вести машину, и думать о своём? Никакой безопасности, подруга, — Мина усмехается, отворачиваясь к окну. — Я всё слышала, — надеваю на лицо обиженное выражение, мельком смотря ей в глаза, где плещется вопрос: «Что я говорила только что?», а затем возвращаю все своё внимание дороге, — Ты говорила, что недовольна своей новой помадой. — Нет! Я говорила о вечеринке у Кима, — она осеклась, сообразив о своей оговорке, — Другого Кима, который «крутой Боббан» или, в простонародье, Чживон. — Нас же не звали, или я что-то путаю? — заворачиваю к воротам своего дома, которые автоматически открываются перед машиной. — Нас не звали, но, — она сделала паузу, хитро улыбнувшись, — Юнги позвали, а он проведёт нас. Умно, не правда ли? — внутри её взгляда, где-то в глубине, я замечаю азартный огонёк, так похожий на тот, что загорается в глазах Кима младшего перед очередным «крестовым» походом. — Я вот понять до сих пор не могу, — припарковав машину и заглушив её, поворачиваюсь лицом к подруге. — Твой брат, поступил в этом году и стал одним из самых горячих парней в университете, твой друг детства тоже желанный кусочек, причём состоит в клубе джентльменов, твоя семья одна из самых влиятельных в стране, так почему ты ведешь себя, будто изгой общества? — А ты? Почему ты так же себя ведёшь, Кан Сора, — она выходит из машины, раздраженно хлопнув дверью и оставив меня внутри тёплого авто, на радаре которого белым ярким свечением уже загорелась снежинка, оповещающая о понижении температуры. Почему я веду себя так же? Потому что очень трудно жить в мире фальши, похоти и обмана. У нас редко бывают друзья. Настоящие. Те, кому можно довериться. Люди, общающиеся с тобой не из-за туго-набитого кошелька или влиятельных родителей. Таких очень мало, вот поэтому в первую нашу встречу ни я, ни Мина не говорили друг другу, кто мы. Девушки с улицы — просто гуляли, ходили в кино, посещали забегаловки быстрого питания. Просто наслаждались общением друг друга. Но даже если я так думаю, мне кажется, что причина, по которой Мина общается со мной несколько иная. Когда наш общий обман о положении в обществе раскрылся — дружба лишь укрепилась, став прочнее. Если две овцы попали в мир волков, то они должны держаться вместе и научиться подстраиваться под правила хищников. В противном случае…