***
Чтобы Иккинг не ходил пешком, дядя Пит подарил ему первый мотоцикл. Это была Honda Hornet двухтысячного года сборки, не самая быстрая, но очень надежная машина. Именно на ней парень и учился водить, а вот в школу на нем ездить не стал. Когда Хэддок осознал, что скорость — это его жизнь, когда его личность разделилась на две противоположности — таинственную, популярную Ночную Фурию и хлипкого ученика двенадцатого класса Бруклинской старшей школы Иккинга Хэддока, пришлось распрощаться со многими вещами, чтобы сохранить личность ночного призрака в неизвестности. Это и здоровый сон, и нормальная одежда, которая хоть на секунду могла выдать в нем Фурию, а также поездки на мотоцикле без перевоплощения в неуловимого дорожного дракона. Иккингу казалось, лишь увидев его на мотобайке, все сразу догадаются, кто он. И, естественно, пришлось пожертвовать своими друзьями, хотя зачем врать, их у парня и так не было. Винить Фурию в своей замкнутости и кротости Хэддок не собирался. Отношения с суровым, но справедливым Стойком Хэддоком, своим отцом, парень тоже испортил сам. Но здесь нужно было очень хорошо подумать, кто же все-таки виноват — отец, который целыми днями пропадает на работе в полицейском участке, или сын, не особо-то и стремящийся наладить общение с отцом. И это Стойк еще не знает, что каждую ночь, уже два года, он охотится на своего собственного сына, разъезжающего по улицам Нью-Йорка на черном мотоцикле. Его жизнь разделена на две половины — дневную и ночную, иногда Иккинг хочет, чтобы первой не существовало.***
Хэддок быстро шагает по улице, перекинув через правое плечо лямку своего рюкзака, и смотрит по сторонам. Вот маленький парк, мимо которого сегодня ночью пронеслась Фурия, вон дом Диксона, того самого, постоянно вступающего в перебранки с призрачным драконом, неподалеку расположилась автомастерская, в которую Фурия иногда заглядывает по ночам. Нет, он не крадет запчасти, хотя именно на кражу это и похоже. Иккинг забирает нужные инструменты, болты, гайки, а иногда даже шины, но обязательно прямо на кассе оставляет деньги, в два раза больше чем требовалось. Ну, а что еще остается делать? Если заявиться в автомастерскую в костюме Ночной Фурии, работники же мгновенно вызовут полицию. А если часто наведываться в своем обычном виде, то рано или поздно кто-нибудь что-нибудь заподозрит, ведь Иккинг Хэддок не водит ни машину, ни мотоцикл — зачем же ему тогда запчасти?***
Вот его любимая обитель знаний — старшая школа Бруклина. Место, в котором ломаются детские надежды и мечты. Полная атмосфера грубости, жестокости и унижения, особенно для тех, кто хоть чем-то не угодил местной «Элите». В самой школе учатся школьники с восьмого по двенадцатый классы, что очень удобно — не приходится ходить по коридорам, прижимаясь к стенам в опасении того, что тебя собьет с ног бешеный пятиклассник. Зато, если ты не вышел лицом, телом, умом, а в большинстве случаев, не родился в богатой семье — то милости просим в Ад. Тебя будут запирать в шкафчике, а головой в унитазе успеешь побывать несколько десятков раз, и, если сильно не повезет нарваться на глуповатых качков из двух старших классов, то тебя еще и неслабо изобьют, и молись, чтобы не сломали нос. В целом — как и в большинстве школ: подростки бывают очень жестоки. Иккинг тихо проходит по парковке, вытащив наушники из ушей, чтобы ненароком не попасть под колеса чьего-нибудь пикапа или мотоцикла. Но сегодня парень не был обречен на успех: — Смотри куда прешь, Хэддок! — на Иккинга чуть не наезжает красный мотоцикл, чей наездник моментально стаскивает с головы шлем и начинает кричать. — Глаза свои протри! — И тебе доброе утро, Стив! — спокойно отвечает парень, пытаясь не выводить одноклассника из себя еще больше. — Пошел ты! — Йоргенсон припарковывает свой байк и направляется ко входу в школу, где его уже ждет четверка таких же популярных, как и он сам, ребят. Иккинг лишь тяжело вздыхает — утро начиналось как обычно, с наезда со стороны Стива Йоргенсона.***
Стив — один из самых популярных парней школы. Вокруг него всегда толпой вьются разные девчонки от пятнадцати до восемнадцати, а ученицы восьмых и девятых классов, которым не повезло родиться на пять лет младше своего идола, лишь томно вздыхают и хлопают длинными черными ресницами, когда в поле их зрения появляется обожаемый Йоргенсон. Ну, еще бы, какой девушке не понравится высокий, широкоплечий черноволосый парень, чьи голубые глаза сурово смотрят прямо в самую глубину души. Романтичные юные натуры млеют, лишь заметив взгляд Стива, направленный на них. Спортивные успехи черноволосого лишь добавляют ему очков в глазах влюбленных в него девушек. Парень является капитаном школьной команды по лакроссу, и, когда он бегает по полю, сжав в руке стик, сбивая соперников с ног, все трибуны наполнены восхищенными зрителями. Но, хотя парень гордится своим телом, умом он, по мнению Иккинга, не вышел. А десятки ему ставят авансом за будущие победы школьной команды, хотя Йоргенсон не способен решить простейшее логарифмическое уравнение, совершенно не разбирается в литературе, путает между собой пары химии и физики; в то же время остальные ученики получают честные оценки, возмущаясь нечестным успехам Стива, а учителя даже не пробуют возражать. И в этом деле явно не обошлось без участия старшего Йоргенсона — Спайка, который, владея многими зданиями в Бруклине и Гарлеме, имеет очень внушительный авторитет, а сфера его влияния на происходящее в Нью-Йорке не ограничена. Поговаривают, что он связан с бандой «Берсерки», распространяющей наркотики по всему миру; вкладывая в них множество средств, старший Йоргенсон требует безоговорочной преданности и карает за неподчинение. Но, как было сказано ранее, это всего лишь мерзкие сплетни. Стив Йоргенсон пользуется всеми благами, которыми обеспечивает его богатый отец: дорогой мотоцикл, постоянные вечеринки, лучшая одежда и обувь. Парень собрал вокруг себя особую группу из таких же спортсменов и подростков, имеющих богатых и влиятельных родителей. В тесный круг общения младшего Йоргенсона входят уже знакомые нам блондинистые близнецы — Зара и Зак. Семья Торстонов известна тем, что владеет сетью пятизвездочных отелей, расположенных на побережье Гудзона. Подростки, явно обделенные вниманием работящих родителей, стараются его привлечь, используя многие, в большинстве случаев, незаконные способы. Что бы они ни делали — магазин обворовывали, уничтожали общественное имущество и многое другое — все сходило им с рук, естественно, при материальной помощи родителей. Но на что не готовы пойти дети, лишь бы обратить на себя внимание матери и отца? В конце концов, плюнув на все затеи, решив жить, наслаждаясь всем, близнецы занялись организацией незаконных уличных гонок, что у них получалось вполне сносно. В защиту близнецов стоит упомянуть, что из всей «Элиты» они более приближены к простым смертным учащимся и общаются с ними, в том числе — с Иккингом. Именно поэтому Ночной Фурии намного проще воспринимать близнецов и общаться с ними как с хорошими знакомыми, пусть они и не знают кто он. В компании Стива есть те люди, дружбой с которыми даже он сам не особо гордится — это некоторые особенные спортсмены, чья агрессия, ненависть к другим и высокомерие переходит все дозволенные границы. Сэм Штайн, Джон Винс и Терри Морганс — люди, который давно бы пора выкинуть из учебного заведения. Но, благодаря влиянию их баснословно богатых родителей — на большинство их проступков закрывают глаза. Именно спортсмены чаще всего причиняют большинство неудобств другим учащимся, ломая их вещи или вымещая злость. Среди друзей Стива резко выделяется один парень — крупный пухлый блондин — Роберт Ингерман. Этот человек знает все, имеет лучшие оценки в школе, побеждает во всех олимпиадах. Поэтому совершенно не понятно, как этот ботаник находится в окружении Йоргенсона, не получая кулаком в лицо от агрессивных дружков самого Стива и не выслушивая обидных насмешек и оскорблений. Вероятнее всего, это благодаря бизнес-партнерству между родителями.***
Первая пара еще не началась, но ученики медленно стекались в аудиторию, занимая свои обычные места. Иккинг уже сидел за последней партой у окна, слушая музыку, рассматривая уличный пейзаж, уже выученный наизусть: ветки дерева, стучащего об стекло, спортивное поле и небоскребы вдалеке. Когда делать было совершенно нечего, Хэддок принимался пересчитывать их, в голове припоминая названия каждого. Башня Свободы, Эмпайр-стейт-билдинг, Башня Банка Америки, Третий Всемирный торговый центр, Крайслер-билдинг и, конечно же, Нью-Йорк-Таймс-билдинг — одни из его любимых. А проезжая мимо них на огромной скорости в экипировке Ночной Фурии, Иккинг всегда восхищался ими, словно видел в первый раз. Блестящие отраженными огнями стеклянные гиганты возвышались над ним, смотрели на него, как будто за что-то осуждали, но подросток все равно любил их всем свои сердцем. В класс с громким смехом зашли семь человек, включая Стива Йоргенсона. От их компании сразу же отделилась высокая блондинка с заплетенными в косу волосами и уселась за свое место, достала из парты письменные принадлежности, готовясь записывать лекцию по математике. Зеленые глаза Иккинга сию же секунду обратились на нее. Астрид, Астрид Хофферсон. Самая лучшая, по мнению Хэддока, девушка в школе, в Бруклине, нет, во всем Нью-Йорке. Голубоглазая блондинка привлекала своим внешним видом всю мужскую половину школы, включая самого Стива Йоргенсона, хотя это её мало волновало. Сколько попыток было пригласить Астрид на свидание — не сосчитать. Хотя девушка и состояла в «Элите», общалась она с ними не так уж и часто, предпочитая одиночество большим компаниям. Как и Иккинг. Может быть, поэтому она и нравилась ему еще больше. Хэддок был влюблен в неё с восьмого класса, когда Астрид проводила все свободное время с друзьями, улыбаясь невероятно живой улыбкой, смеялась заразительным смехом. Она была не только красива, но и очень умна, а этим может похвастаться далеко не каждая. С каждым годом чувства Иккинга пылали все сильнее и сильнее; но куда ему до Астрид Хофферсон? Может быть, и стоило подойти к ней, пригласить в кино или, например, просто погулять. Но шансы на успех слишком малы — в середине одиннадцатого класса Хофферсон словно оледенела, отстранилась ото всех, включая свою лучшую подругу — Зару Торстон. Никто не видел, что блондинка резко изменилась, кроме Иккинга, конечно. Все считали, что популярной девчонке лишь нужно немного личного пространства. Только рыжий одноклассник заметил, что ярко-голубые глаза девушки посерели и остекленели, практически утратив изначальный цвет, а улыбка, появлявшаяся на пухлых губах, больше не искрилась счастьем. Но подходить к блондинке бесполезно — Сэм Штайн, имеющий не нее свои виды, все равно не позволит; тем более Хэддок уверен, что девушка-то и имени его не знает. Оставалось лишь наблюдать за ней издалека, чем и занимался сейчас парень. — Эй, Хэддок! Ты что, совсем обнаглел? — Сэм, пребывая в ярости, направлялся в конец класса к Иккингу. Парень так увлекся созерцанием возлюбленной, что даже не обратил внимания на вопрос одноклассника, а может даже не услышал его, забравшись в самую глубину своей души, отбросив абсолютно все чувства, включая слух. — Да ты серьезно ненормальный! Прекрати, — Штайн, сжав кулак, ударил парня прямо по правой щеке. — Не смей пялиться на мою девушку! Иккинг просто развернул голову и посмотрел в глаза разъяренному спортсмену; щека ужасно пылала, зубы ныли, хотелось прислонить руку, но этого делать нельзя — так, по мнению черноволосого Штайна, поступают лишь трусы. А если ты трус — получай еще добавки в виде ударов. Хэддок очень часто становился боксерской грушей спортсменов, ему часто доставалось — то нос сломали, то порвали одежду, то избили за школой, сломав ребро. Давно пора бы рассказать отцу, чтобы Сэм и его дружки получили по заслугам, но парень никогда не жаловался — не хотел становиться стукачом. На следующий день рыжий просто приходил в школу, слегка прихрамывая или держась за ушибленное место, скрывая синяки и ссадины под очень свободной одеждой. Можно было бы обратится к в врачу, но тут бы возникли проблемы с объяснением обстоятельств получения других травм — тех, которые доставались Призраку. Поэтому парень продолжал молчать об агрессии со стороны одноклассников. А как только Штайн прознал, что ничего за свои деяния не получит — количество побоев только увеличилось. Но хоть парень и не был самым умным — всегда бил только туда, где после не заметно синяков. А тут на — по самому лицу! Ему жутко хотелось вскочить со стула, врезать обидчику в ответ, бить того, пока ненавистное лицо не поздоровается с полом, пока на теле не останется ни единого живого места, но он сдерживается и лишь дерзко смотрит Сэму прямо в глаза. Обычно Иккинг любил высказать какую-нибудь остроту, но сегодня решил обойтись просто выразительным взглядом. — Дар речи потерял, мешок с костями? — спрашивает Штайн. — Видать, я тебе так сильно врезал, что выбил твои покореженные мозги! — черноволосый взрывается смехом, а его дружки вторят ему, взвизгивая каждый раз, когда открывает рот. Даже Йоргенсон обратил внимание на разгорающийся конфликт. Сам он обычно не пачкал руки — мог только пару раз ударить кого-то, но только за дело, да, и Иккингу от него пару раз досталось, но тот заслужил — высказывал слишком язвительные комментарии в сторону Йоргенсона. Стив и сам был не в восторге от большинства действия своих полоумных дружков, поэтому наблюдал, готовый при первой возможности разнять драку. Астрид слегка поворачивает голову, и то, не потому что ей интересно, а чтобы просто понаблюдать за происходящим, убив скуку, заняться ведь больше совсем нечем. Иккинг видит взгляд серых глаз, отчего желание врезать Сэму становится просто невыносимым, кулаки уже чешутся, и парень вскакивает с места, выдергивая из ушей новые черный наушники. Все в классе сразу обращают взоры на разгорающуюся драку. — О, Хэддок, а ты у нас, оказывается, — самоубийца! — Штайн хватает парня за водолазку на шее, словно пытаясь удушить, и притягивает ближе к себе, а правой рукой выдергивает наушники из плеера, разрывая провод на две части. — Что, решил полезть на меня? Не пытайся, ничего у тебя не выйдет! Рыжеволосый лишь бьет по руке противника, обхватывающей его тонкую шею, чтобы сбросить; Сэм его отпускает, отталкивая от себя, словно какой-то мусор. — Живи, хлюпик, пока я тебе разрешаю, — отряхивает руки. — И больше не смей, слышишь меня, не смей, смотреть на Астрид, ты меня понял?! Я тебе запрещаю! — Астрид тяжело вздыхает и отворачивается, показывая, что ей не интересно. — А она сама знает, что ты ее парень? — вырываются слова из губ Иккинга, а затем он моментально замолкает, отворачиваясь и садясь за свой стол, понимая, что если Сэм это услышал, то очередных тумаков ему просто не миновать. — Ну-ка повтори! — блондин, уже успевший сделать пару шагов в сторону своей парты, оборачивается, хрипя и задыхаясь, произносит эти слова; рыжеволосый молчит. — Все, ты напросился. Сегодня, после пятой пары, рядом с заправкой, за два квартала отсюда.***
«Вот же идиот, зачем вообще злил Сэма, знал же, что ничем хорошим это не закончится?! Из-за церемонии награждения дяди Пита придется уйти из школы после второй пары, а глуповатому качку этого не объяснить, теперь будет еще и трусом считать!» — возмущался про себя Иккинг, сидя на тесте по математике. Произошедшее до первой пары все не выходило из головы, мешая сосредоточиться на тонкостях теории вероятности. Но эта тема совсем легкая, поэтому, порешав все задания за двадцать минут, парень просто осматривал одноклассников. Вон Кара Рикс списывает задачу у своей лучшей подруги Сары — не вышла умом девчонка, раз не в состоянии решить задачи десятого класса; Пол Джонс не отводит взгляд со шпаргалки, лежащей прямо на столе; Джон Вотерс глазами уже съел учителя, а Эрик списывает с телефона. Роб Ингерман тоже сидит без дела, рассматривая внимательно свои пальцы, видимо, нашел в них нечто интересное; Астрид с сосредоточенным лицом решала предоставленные задания, а Йоргенсон считал трещины на потолке, решать то ему ничего не надо — все равно высший балл получит. Штайн и его дружки сидели с полностью отсутствующими взглядами. «И что же мне со всем этим делать?» — подумал Хэддок, как прозвенел звонок. Все моментально повскакивали со своих мест, быстро кинув тесты на стол учителя, и вышли в коридор, Иккинг поспешил сделать так же. Сейчас парень шагал к выходу, ведь пора было отправляться домой, чтобы переодеться, а затем сесть на метро и доехать до Куинса. Спускаясь по лестнице, подросток расслышал знакомые голоса, раздававшиеся на нижнем этаже — Йоргерсон с Ингерманом, Астрид и близнецы Торстон. Блин, теперь придется ждать, пока они удалятся: Стив не упустит своего шанса нагадить Иккингу, обозвав того крайне неприятными словами. Хотя подслушивать ему ужасно не хотелось, парень притаился, практически вжавшись в стену, и стал слушать, о чем говорят члены «Элиты». — Ну, Астрид, детка… — Сколько раз тебе говорила не называть меня так, Стив? — перебила парня Хофферсон; в ее обычно спокойном голосе мелькали нотки еле различимого раздражения. — Прости, милая, больше не буду. Ну, так что, ты решила? — Не могу, прости, занята, — Иккингу лишь оставалось гадать, от чего отказывалась девушка. — Ты уверена? — Йоргенсон продолжал настаивать на своем. — Еще как! — голос Астрид снова стал спокойным, безразличным ко всему. — А может, я тебя до дома на моем малыше подброшу? — От этого не отказалась бы, но я занята! В разговор резко вклинилась Зара Торстон: — Эй, подруга! А может, наведаешься сегодня на гонки, которые мы с братом устраиваем, может даже Ночная Фурия приедет! — Иккинг усмехнулся, понимая, что сестра Зака нагло врет, стараясь заставить Астрид заинтересоваться гонками, чтобы отвлечь ее от надоедливого Йоргенсона. — Приду, конечно! Всегда хотела увидеть Фурию, — самооценка рыжего резко поползла вверх: Астрид хочет увидеть его, но подсознание резонно напомнило, что девушку интересует не какой-то задохлик-одноклассник Иккинг Хэддок, а популярнейший гонщик Нью-Йорка. — Так этот черныш точно приедет? Я хотел бы показать ему свой байк и навыки управления им! Буду участвовать в гонке и обязательно обгоню эту зазнающуюся ящерицу! — надменно произнес Стив. — Я тоже проедусь! — быстро произнес, заикаясь, Роберт, молчавший до этого. — Плата за участие пять сотен, — сказал Зак, а сестра пихнула его в бок, хотя Иккинг этого не видел, но ясно слышал; Торстон произнес, обращаясь к своей двойняшке. — Ну, а что ты хотела, кризис, цены меняются! — замер на секунду парень, затем сказал уже Хофферсон. — Ты только не сильно надейся на его приезд. Ночная Фурия не слишком часто не гоняет за деньги. — Ничего, я все равно приду! — Иккингу показалось, что в ее голосе проскользнуло разочарование, лишь показалось. — Хочешь, подброшу? Звонок не дал парню, стоящему на лестнице этажом выше, расслышать ответ Астрид. Рыжий подождал, пока компания людей удалилась на третью пару, и направился домой, чтобы переодеться.***
Иккинг в рубашке и простых джинсах спустился в метро, практически расталкивая толпу руками, но это еще ничего — час пик то уже закончился, поэтому в вагонах можно было наблюдать только безработных, студентов, прогуливающих пары, и людей, которым никуда не надо спешить. Парень, успевший забежать в магазин электроники неподалеку от дома, уже слушал музыку в очередных новых наушниках. Какую пару за месяц уже порвал Сэм? Третью или пятую? Хэддок слегка нервничал — в его груди сейчас перемешалось столько чувств. Ожидание завтрашней расплаты Штайна за пропуск назначенной стрелы, легкое волнение за оценку по тесту, гордость за дядю Питера, который скоро получит награду, жгучая ярость по отношению к Сэму и его друзьям за сегодняшнюю выходку и гордость за Ночную Фурию, понравившуюся самой Астрид Хофферсон. Он мог поклясться на крови своих предков, что при упоминании ночного дракона возлюбленная проявила интерес! Может удастся сблизиться с Астрид, если он будет Ночной Фурией? Эта мысль никогда не давала покоя, а сейчас застилала собой все остальные. Сколько всего надо сделать до вечера: посетить церемонию награждения, прибраться в комнате, сделать домашнюю работу по химии, а, еще по биологии, прочитать несколько сонетов Шекспира, заданных по литературе, выпытать у отца или у других офицеров, где же будут сегодняшние патрули, потом необходимо сообщить эту информацию близнецам Торстонам, сходить в спортзал, уже два дня ведь в нем не был. И самое главное — заправить мотоцикл и приготовить новичкам гонок приветственный сюрприз. Несмотря на то, что сегодняшний заезд будет на деньги, призрак решил — он в нем сто процентов участвует!