Ruptura (Разрыв)

*** Пароход шел быстро, направляемый умелыми руками моряков и изрядной долей магии. Северное море для февраля было удивительно тихим, и Агне надеялась, что они обогнут Данию к вечеру следующего дня, но вмешалась погода. У побережья стало значительно холоднее, и море у берегов кое-где схватилось нестойкой коркой льда. Встречались ледяные глыбы и подальше – они медленно переваливались с волны на волну, и серый цвет облаков, отражавшийся в их скользких льдистых боках, сливался с серой свинцовой водой. Сигнальные чары, конечно, оповещали обо всех мало-мальски опасных препятствиях, встречавшихся на пути, но для спокойствия пассажиров экипаж парохода значительно снизил скорость. Агне жаловалась, что приходится часто обновлять согревающие чары, а ветер на палубе просто сносит с ног, и старалась найти предлог, чтобы подольше остаться в чемодане. Грейвзу чудилось, что время не движется, произвольно включаясь и выключаясь, как искусственное солнце в вольерах. После бессонной ночи, ловя на себе смущенно-обеспокоенные взгляды Криденса, который, казалось, не мог решить, чего боится больше – смотреть на Грейвза или отвести от него глаза хоть на секунду, - он с удивлением осознал, что спокойствие, нахлынувшее на него внезапно под утро, не являлось результатом одной лишь бессонницы. Цели, стоящие перед ним, не изменились, но словно исчезла застилавшая их пелена, и они наконец-то обрели четкость, стройность и главное, достижимость. Грейвз не загадывал далеко. Приоритетной задачей было без приключений добраться до Растенбурга, полагаясь на помощь Агне и поддерживая легенду о своих тесных связях с Гриндевальдом. При этом очень желательно было не вызвать подозрений у местного аврората и не дать зацепку Барвеллу, который наверняка уже в курсе, что в Британии их нет, а, значит, пристально следит за сводками с континента. Он - главный аврор, если верить Агне, и возможность оперативно получить информацию о всех подозрительных происшествиях для него проблемы не составит. Поэтому успех или провал зависели исключительно от того, привлекла ли Агне к себе повышенное внимание, или ее поспешный отъезд списали на что-то банальное. И к тому, удастся ли ей без лишних расспросов переправить чемодан в Растенбург. В любом случае все упиралось в Агне. Только от нее зависело, попадут ли они в нужный город и найдут ли схрон, упомянутый Экриздисом. Дальше Грейвз предпочитал не загадывать, да и роль Агне, как проводника и помощника, на этом заканчивалась. Дальше они справятся сами. Оставалось только понадежнее обеспечить ее лояльность. Наутро после кошмара перед выходом из их с Криденсом общей «спальни» Грейвз внезапно обнял его, явно застав врасплох, но уловив вспыхнувшее в глазах радостное удивление, - ведь раньше он всегда ждал знака, негласного разрешения на прикосновение. - Это все временно, - тихо сказал Грейвз, повторяясь, и это звучало как эхо вчерашней ночи. – И вызвано необходимостью. Помни об этом, хорошо? И так же внезапно отстранился. Криденс, обескураженный и взъерошенный, уставился на него во все глаза, но Грейвз только покачал головой. Разговоры ему и без того предстояли, и от одной мысли об этом горло сводило спазмом. Агне и Ньют пили чай, о чем-то беседовали и смеялись. Вернее, смеялась Агне, подперев ладонью подбородок и покачивая ногой, обутой в остроносый ботинок, а Ньют оживленно жестикулировал, чуть склонив голову набок, и улыбался. Грейвзу вдруг пришло в голову, насколько непринужденно и естественно смотрелась Агне среди искусственных вольеров и диковинных зверей – словно за несколько дней успела полностью освоиться и совершенно не ощущала себя здесь чужой и незваной. Что касалось Ньюта, нельзя было с уверенностью сказать, тяготился ли он ее обществом. Впрочем, в компании смешливой, легкой в общении девушки можно было в самом деле найти много плюсов. Все же наравне со смутной благодарностью Грейвз не мог не почувствовать укола зависти – Ньют без умолку болтал с ней на отвлеченные темы и, кажется, не имел с этим никаких проблем. Изобразив на лице самое благодушное выражение, Грейвз подошел к ним, поздоровался и присел на свободный стул. Агне, не скрывая интереса, тут же уставилась на него блестящими темными глазами – выжидательно и чуть удивленно. Ньют вежливо кивнул и взмахнул палочкой, призывая из хижины еще одну чашку. Взгляд у него при этом был хитрый, но сочувственный. - Рада, что вы присоединились к нам, мистер Грейвз, - дружелюбно сказала Агне. Грейвз рассеянно отметил, что от улыбки на ее щеках появлялись трогательные ямочки. Словно не было последнего неловкого разговора, словно они не пытались покалечить друг друга совсем недавно, словно Агне не стала преступницей в глазах закона магического общества, взяв с собой чемодан с беглецами. - Чаю? – спросил Ньют, подзывая чарами заварочный чайник, исходивший паром. - Спасибо, не откажусь, - согласился Грейвз. Чай Ньюта в самом деле был вкусным – пряным и бодрящим, настоянным на невообразимой смеси трав, от которой, Грейвз был уверен, любой преподаватель гербологии пришел бы в ужас. - У нас не было возможности серьезно поговорить раньше, - сказал Грейвз Агне, когда чай был тщательно размешан, и остатки заваренных трав улеглись на дно. – Я искренне благодарен тебе за самоотверженную помощь, но, полагаю, у тебя есть вопросы. Агне бросила быстрый взгляд на Ньюта и фыркнула. - Не стоит благодарности. Конечно, я вам помогла, как же иначе! Я даже понимаю, почему вы до сих пор мне не доверяете, - она повела плечами, намекая на алую аврорскую мантию, в которой ее впервые увидел Грейвз. – На вашем месте я бы тоже не доверяла. Ньют утверждает, что вы слишком подозрительный, но осторожность никогда не бывает лишней, уж я-то знаю. - Рад, что ты понимаешь мои опасения, - осторожно сказал Грейвз, наградив Ньюта мрачным взглядом. Тот в ответ принял самый невинный вид и в притворном удивлении поднял брови. Агне, заметив их переглядки, прыснула в кулак. - А вы забавный! Знаете, я совсем не так себе представляла сильных магов, вроде вас или герра Гриндевальда. Наши авроры – сплошь молодняк, а среди английских магов я совсем недавно и мало кого знаю. - Считаешь меня сильным магом? – Грейвз пригубил чай. Сравнение с Гриндевальдом, хоть и вполне ожидаемое, отозвалось холодом в груди. - Я прочитала все существующие публикации о побеге герра Гриндевальда, - с достоинством ответила Агне. – И видела колдографии американского Министерства магии… вернее того, что от него осталось. На это способны немногие маги – пусть даже вы действовали не в одиночку. - И все же ты швырялась в меня заклинаниями, - напомнил ей Грейвз. Агне вздохнула и поболтала чаем в чашке. - Попробовала застать врасплох. Не думайте, что я всерьез надеялась достать вас… хотя все мои наставники что в Растенбурге, что в Лондоне в один голос утверждали, что у меня талант к боевой магии, - добавила она не без гордости. - Ты все время рассказываешь о школе авроров и своей работе в аврорате и вместе с тем утверждаешь, что поддерживаешь идеи Грин… наши идеи. Тебя не смущает, что среди твоих коллег они считаются преступными? - Всего лишь официально, - презрительно протянула Агне. Потом склонила голову набок, в раздумье закусив губу, но все-таки продолжила. – Вас же это не смутило. Думаете, только в Америке глава аврората признает справедливость слов герра Гриндевальда? Только там понимают необходимость перемен? Думаете, в Европе среди авроров мало разумных магов, которые сыты по горло министерской бюрократией и беспомощностью? - Уверен, что нет, - совершенно искренне ответил Грейвз. Холодная тяжесть в груди росла с каждой минутой. Отрешенная улыбка Ньюта стала больше напоминать судорожную гримасу. Взгляд стал колючим и острым, совершенно преобразив его лицо. К счастью, Агне теперь смотрела только на Грейвза. - Ты знаешь конкретные имена? Кроме твоего напарника, разумеется, - холодно спросил Грейвз. Агне сердито и обиженно тряхнула головой. - Фидо еще совсем мальчишка. Я знаю магов и ведьм, которые говорят о необходимости перемен, но слишком слабы и нерешительны, чтобы в самом деле что-то изменить. Они трусливо прячутся и покорно ждут, когда в очередной раз придут нечары и сравняют их дома с землей. Или пока не появится кто-то, кто сделает все за них, подарит им счастливый безопасный новый мир. Я надеялась, что в Англии найду магов, готовых защищать себя и своих близких от угрозы нечаров, и стану для них своей. Герр Гриндевальд говорит, что не важно, какого ты происхождения и откуда родом, главное – твоя сила и твой талант. Поверьте, я талантливая ведьма, - Агне стиснула чашку с такой силой, что побелели кончики пальцев. Исчезли смешливость и полудетский задор. Глаза Агне горели, как два темных агата. – И я нашла вас. Грейвз скептически хмыкнул и сделал вид, что обдумывает ее слова, на самом деле едва сдерживая облегченный вздох. Агне не знала никого, кто всерьез был бы связан с Гриндевальдом – и убедиться в этом наверняка было нелишним. Чай остыл. В наступившей тишине Грейвз чувствовал на себе прожигающий взгляд Агне и понимал, что она ждет ответов на все невысказанные вопросы, накопившиеся за последние дни. - Ты, наверное, знаешь, что Геллерт Гриндевальд, в отличие от многих, не боится обращаться к так называемой темной магии. Агне закивала. - Сильный волшебник не должен бояться силы заклятий, - уверенно сказала она. - Именно. Разумеется, использовать их – это риск, но эффект древнего заклинания, на которое министерские чиновники наложили запрет, порой оказывается выше всяческих ожиданий, - Грейвз задумчиво перевел взгляд на Ньюта. – Современные запреты весьма причудливы. Скажем, магические звери, о которых так беспокоится мистер Скамандер. - В Америке, например, они под запретом. Даже самого безобидного нюхлера держать нельзя, не говоря уже о разведении, - подтвердил Ньют. Его настороженность никуда не делась, но во взгляде, мельком брошенном на Грейвза, сверкнуло понимание. – Угробы на грани вымирания. Во время войны популяция драконов во всей Европе сократилась на треть. Помнишь Пикетта? На его сородичей охотятся контрабандисты, на черном рынке лукотрусы ценятся очень высоко. Чиновники из Министерства обычно закрывают на это глаза, потому что до зверей никому нет особого дела. Пикетт, словно почувствовав, что речь идет о нем, высунул свою зеленую мордочку из кармана скамандеровского жилета. Агне протянула к нему руку, но лукотрус тут же нырнул обратно. Ньют глянул на нее с извиняющейся улыбкой. - Он еще не отошел от истории с Гнарлаком. Судя по всему, об истории с Гнарлаком Агне была уже наслышана. - Они тоже несвободны, - сказала Агне. – Хотя тоже обладают волшебным даром. Ньют небрежно повел плечами – ни да, ни нет. - Я надеюсь, когда-нибудь это изменится, - сказал он. - Скоро. Скоро все изменится, - убежденно ответила Агне, и вновь перевела взгляд на Грейвза. – Вы хотите найти в Растенбурге темно-магический артефакт? Или что-то… что-то еще, связанное с темной магией, да? - Заклинание. Формулу заклинания знает только один волшебник, которого много лет назад заточили в Азкабан. Нам и Геллерту Гриндевальду пришлось навестить его в камере и расспросить. К несчастью, дементоры помешали нам закончить разговор как полагается, поэтому о заклинании известно по-прежнему немного. Но я уверен, что его формулу и описание нужно искать в Растенбурге. Если у нас получится воссоздать его, в наших руках окажется огромная сила, которая позволит магам стать сильнее, - пояснил Грейвз. – Намного сильнее. Это заклинание позволит увеличить магический потенциал волшебников и ведьм – не временно, а навсегда, - и даже превращать сквибов в полноценных магов. Он надеялся, что этого объяснения хватит. Агне слушала, затаив дыхание, с круглыми от изумления глазами. Стало тихо – даже звери, казалось, примолкли в своих вольерах, когда она вдруг резко хлопнула в ладоши и прижала стиснутые кулаки к груди. - Если маги станут сильнее, им не придется больше прятаться, - проговорила она, с каждым словом расцветая все более счастливой улыбкой. Словно Грейвз только что пообещал ей долгожданный подарок на день рождения. – И никто не больше не сможет цепляться за устаревший Статут, если мы захотим показать нечарам, на что способны. Никто не сможет нас остановить! Грейвз осторожно расслабил сведенные напряжением плечи – кажется, пока все шло неплохо. Он покосился на остатки чая в чашке и лениво взмахнул палочкой, подзывая к себе чайник и молочник, но Агне в своем нездоровом возбуждении и не думала останавливаться. - Поэтому вы таскаете с собой сквиба? Чтобы проверить на нем действие заклинания? – спросила она, отбросив вежливость и разумную осторожность, которую до этого проявляла в общении с Грейвзом. Чайник едва не рухнул на столик. Грейвз не сразу понял, кого она имеет в виду, а когда до него дошло – едва удержался от искушения наложить на Агне Силенцио. Для начала. Аккуратно налив себе чай, он отлевитировал чайник поближе к Ньюту и только тогда поднял нечитаемо-спокойный взгляд на Агне. - Ты имеешь в виду Криденса? - Да, его, - Агне, казалось, ничего не замечала. – Он странный и, как я думала раньше, бесполезный. Он же сквиб. Бесполезный. Грейвз вспомнил дементоров, тянувших к Криденсу свои костлявые лапы в Азкабане, и Гриндевальда, распятого в вихре обскура. Вспомнил, как Криденс тащил его, полумертвого, в бруклинскую ночлежку, и поил зельями, вздрагивая от каждого ночного шороха. Вспомнил, как они плыли на «Птице», и как Криденс заставил его дать обещание остановить опасность, живущую в нем, любой ценой. Дрожащий голос, но твердый взгляд. Холодные руки, доверчивое прикосновение к ладони. Завивающаяся прядь волос над ухом. Сухие губы и яркие пятна румянца на щеках. В чае сама собой образовалась воронка, увлекая чаинки в водоворот. Ложечка стала мелко позвякивать о край чашки, и только тогда Грейвз с удивлением сообразил, что бурлящая вокруг магия – его собственная. Странно, ведь ему казалось, что он вполне держит себя в руках. - Ты права, Криденс сквиб. Когда он был ребенком, от него отказалась семья, посчитав, как и ты, совершенно бесполезным, - Грейвз задумчиво смотрел на успокоившийся чай. – Отверженный магическим миром, он попал в мир не-магов, который тоже не сумел его принять. Он был особенным, а его сторонились и опасались. Он был беспомощным, а его наказывали за то, кто он есть, и за это же ненавидели. Он не мог защититься, не зная ничего о магии, и искренне считал, что ненависть и презрение окружающих его не-магов заслужены. Они отравляли его душу год за годом, пока эта ненависть не переродилась… - Персиваль, - предостерегающе сказал Ньют, и Грейвз наконец оторвал взгляд от чашки с чаем. Ньют смотрел на него так, словно только что сказанные слова были для него таким же откровением, как для Агне. - …не переродилась в ненависть ко всем не-магам. Магов он тоже не очень-то жалует, как ты могла убедиться, - почти без паузы продолжил Грейвз. – Наверное, Геллерт Гриндевальд был первым, кто дал ему почувствовать себя нужным, значимым, дал надежду на перемены к лучшему. И это было чистой правдой. Агне выглядела сбитой с толку и немного ошеломленной. Она то и дело переводила взгляд с Ньюта на Грейвза, силясь понять, что происходит. Очевидно, в ее системе ценностей сквибы стояли на самой нижней ступеньке, поэтому она никак не могла взять в толк, зачем сильному магу Гриндевальду Криденс. - Ты в самом деле считаешь, что человек, в котором течет кровь многих поколений волшебников, заслуживает такой участи? Даже если он по какой-то причине не может колдовать? – зачем-то спросил Грейвз, как будто ему действительно важно было услышать ее ответ. Агне нахмурилась и тряхнула головой. - Извините, я не знала… Нет, конечно, - пристыженной, впрочем, она не выглядела. – Никто не заслуживает жизни среди нечаров, даже сквибы. Все-таки маги не должны бросать своих. Несчастья случаются у всех, но семья… не должна бросать беспомощных. Родители Криденса поступили хуже нечаров, - сурово добавила она. - Агне… А твои родители? – спросил вдруг Ньют. – Ты, кажется, упоминала о бабушке… Агне уткнулась в свою чашку с давно остывшим чаем, как Грейвз пятью минутами раньше. - Они умерли, - глухо ответила она. – Давно, сразу после большой войны всех со всеми. Мне было одиннадцать, когда нечары пришли в нашу деревню. Я тогда с бабушкой и родителями жила в Литве, мы со дня на день ждали ворона с приглашением в Дурмштранг. Было, конечно, опасное время, но войну нам удалось пережить почти без потерь. Мы были настороже, повсеместно пользовались чарами ненаходимости, да и авроры из ближайшего города приглядывали, отводя глаза слишком настойчивым нечарам. Но война закончилась, и начался кошмар, - Агне вздохнула и поболтала ложечкой в чашке. – Нечарам в России оказалось мало того, что они сотворили со своими сородичами, попутно стерев с лица земли два крупных магических поселения просто потому, что они подвернулись им на пути. В нашей стране они решили действовать так же. Им было плевать, маги перед ними или такие же нечары – убивали они всех одинаково. Бабушка потом рассказывала, что они вроде бы поймали Хранителя чар ненаходимости нашей деревни. Не знаю, что с ним делали, но чары действовать перестали. Нечары пришли ночью. Я мало что помню… огонь, крики, звуки выстрелов… нечаровское оружие, которое стреляет так быстро, что наши защитные чары не справляются. Агне замолчала. Грейвзу казалось, что с каждым произнесенным словом она все ниже склоняется над столом, становясь все меньше ростом. - Все произошло слишком быстро. Мои родители, как и все остальные маги и ведьмы, пытались сражаться. А бабушка схватила меня в охапку и бросилась бежать, не дожидаясь окончания схватки. Она все-таки была мудрой ведьмой. Мои родители были простыми фермерами, не обученными боевой магии. Они слишком полагались на авроров и на чары ненаходимости. Нечары перебили всех, выжили только мы с бабушкой. Потом еще много дней прятались в лесах и болотах, пробираясь к западной границе. Вы когда-нибудь видели магов, расщепленных после неудачной аппарации? – вдруг зло спросила она, поднимая голову и глядя на Грейвза прищуренными глазами. - Да, - спокойно ответил он. И это тоже было чистой правдой. Агне на мгновение растерялась. Наверное, она уже рассказывала эту историю раньше в кругу своих более благополучных сверстников – хотя бы тому же Фидо, - и реакция была совсем другой. Но надо отдать ей должное, Агне быстро взяла себя в руки. - Да, конечно, - пробормотала она себе под нос, а потом сказала уже громче, – тогда вы понимаете… Но мне было одиннадцать. Это ужасное зрелище, и я… После этого я долго не могла спать – перед глазами сразу вставали изувеченные тела. Многие пытались аппарировать, когда поняли, что с нечарами и их диковинным оружием не справиться. Может, и мои родители тоже… - она зажмурилась и захлебнулась воздухом. Ньют сочувственно положил руку ей на плечо, и Агне благодарно кивнула. Она не плакала, как можно было ожидать, только отчаянно кусала губы. - Я клялась себе снова и снова, что никому больше не позволю застать меня врасплох. В Дурмштранг я все-таки попала, но на год позже. А потом – сразу в аврорат. Бабушка была против, хотела, чтобы я вернулась к ней. Считала, что в городе небезопасно. Так что, думаю, она будет рада, что я возвращаюсь, - неуклюже закончила она с кривой усмешкой. И добавила вдруг, блестя глазами. – Я вас не предам, поверьте. Мне можно доверять. Я буду сражаться на вашей стороне, только дайте мне шанс. Впервые в ее голосе прорезались умоляющие нотки. Грейвз осторожно откинулся на спинку стула, помня о том, что ненадежная скамандеровская мебель может развалиться в любой момент. Сама по себе история Агне его не удивила – он ожидал чего-то подобного, - но от этого судьба девушки не стала менее трагичной. - Безусловно, ты проявила… целеустремленность и отвагу, - наконец сказал он. – Я этого не забуду. Но заслужить доверие Геллерта Гриндевальда не так легко, он очень осмотрительно выбирает тех, на кого может полностью полагаться. Агне торопливо кивнула. - Я понимаю. Но если я сделаю все, как надо… Если вы найдете, что ищете, в Растенбурге… - Тогда получишь возможность встретиться с ним лично. Лицо Агне стремительно посветлело – словно не она пару минут назад едва сдерживала слезы. - Спасибо, - шепнула она, улыбнувшись на этот раз открыто и искренне. В широко распахнутых темных глазах вспыхнула надежда и что-то подозрительно похожее на восторг. Грейвзу немедленно захотелось оказаться как можно дальше отсюда – это желание не покидало его с первых минут разговора, но теперь оно сделалось нестерпимым. Он отодвинул опустевшую чашку, медленно поднялся из-за стола и кивнул сначала Ньюту, потом Агне: - Что ж, прошу меня извинить. И только повернувшись к ним спиной, позволил маске сдержанной доброжелательности соскользнуть с лица. Челюсть удалось расслабить с трудом, а висок неумолимо наливался стреляющей болью. Он шагал, не разбирая дороги - просто, чтобы двигаться, а не стоять на месте, пока не оказался во влажных тропических джунглях. Рубашка мгновенно прилипла к спине, в нос ударил сладковатый запах каких-то растений, и Грейвзу мучительно захотелось оказаться вне чемодана, подставить лицо резкому морскому ветру, самому увидеть впереди узкую полоску чужого берега. За возможность короткой прогулки по палубе он, наверное, согласился бы отдать чужую палочку, которой пользовался до сих пор, чтобы не вызывать у Агне лишних вопросов. Никогда еще чемодан не казался ему таким похожим на тюрьму. Шагов сзади он не слышал, но не вздрогнул, когда ощутил на плечах прохладные ладони. - У тебя скверная привычка подслушивать, - тихо сказал Грейвз. Криденс пробормотал что-то неопределенное и уткнулся лбом ему в затылок. Теплое дыхание, щекотавшее Грейвзу шею, казалось еще горячее на контрасте с холодом ладоней, по-прежнему лежавших у него на плечах. Грейвз прикрыл глаза и немного откинул голову назад, прижимаясь ближе. Поворачиваться к Криденсу лицом он пока не хотел. - Знаешь, что самое страшное? – спросил он. – Что ее история – одна из многих сотен. Статут больше не защищает магов так надежно, как раньше. Раньше у нас было неоспоримое преимущество – магия и сплоченность, позволявшие если не игнорировать не-магов полностью, то хотя бы делать наше сосуществование максимально комфортным и безопасным для нас. Мы не учли, что их становится все больше, они придумывают все новые и новые способы уничтожать друг друга, и масштабы разрушений приобретают такой размах, что неизбежно задевают нас. Маги слишком консервативны и слишком верят в силу заклинаний. Грейвз глубоко вздохнул. Он вспомнил вечера, проведенные в разговорах и спорах с Пиквери, когда они закрывались в Малом зале заседаний после бесконечного рабочего дня, пили контрабандный огневиски и обсуждали все на свете, отойдя от повседневных ролей Президента и главного аврора. Хотя обычно эти разговоры все равно сворачивали на рабочие темы, одинаково беспокоящие их обоих – политику МАКУСА, закон Раппапорт, аврорские будни, неповоротливость бюрократической машины и постоянную угрозу, которую представлял растущий как на дрожжах не-маговский Нью-Йорк. - То, что мы упустили тебя, уже говорит о многом, - хрипло сказал он с горечью. – Никто не знает, сколько еще волшебников, рожденных в семьях не-магов, понятия не имеет о своей природе. Существующий учет стихийных детских выбросов, как оказалось, несовершенен. Криденс вдруг скользнул лбом вбок и вниз, одновременно прижимаясь ближе всем телом и обнимая Грейвза поперек груди. Теперь он стоял, уткнувшись Грейвзу в шею, и тот невольно вздрогнул – кожа Криденса была холодной, несмотря на жару, царившую в тропическом вольере. - Вы не виноваты, - глухо пробормотал Криденс в плечо Грейвза. – Не виноваты в том, что случилось со мной. Грейвз невесело усмехнулся. - Конечно. Во всяком случае, не больше, чем Президент МАКУСА или члены Конгресса. Вина каждого из нас, может, и незначительна, но вместе с тем – вполне достаточна для того, чтобы случилось то, что случилось. Он резко развернулся в руках Криденса и поцеловал его почти вслепую, не давая себе времени размышлять и сомневаться. Губы Криденса были обжигающе холодными, как будто он долгое время простоял на зимнем ледяном ветру. *** На следующий день Агне появилась с вороном – большой старой птицей с загнутым клювом и умными блестящими глазами. Он недовольно косился по сторонам, топорщил угольно-черные перья и попытался клюнуть Ньюта, неосмотрительно наклонившегося к нему слишком близко. - Черныш, - с гордостью представила его хозяйка. – Он отвезет послание бабушке о том, что я возвращаюсь. Это значило, что до Кенигсберга остался всего день пути. Грейвз убеждал себя, что абсолютно спокоен. Он не заводил с Криденсом тяжелых разговоров об обскуре, не расспрашивал его о самочувствии и не провожал тревожным взглядом. Очевидно, Криденс не хотел поднимать эту тему. Он вел себя как обычно. Грейвз не заметил ни приступов внезапной бледности, ни слабости, ни особой встревоженности. Кроме неестественно холодной кожи не было никаких признаков того, что обскур голоден – а в том, что он голоден и скоро потребует новую порцию чужой магии, Грейвз не сомневался. Ньют, кажется, тоже чувствовал неладное. Грейвз несколько раз ловил его задумчивый взгляд, обращенный на Криденса, но поговорить с глазу на глаз им все никак не удавалось – мешала Агне и сам Криденс, который вполне мог их подслушать. Впрочем, всплески тревоги у Ньюта были настолько мимолетны и каждый раз сменялись периодами кипучей деятельности, в которую он старался втянуть всех, кто оказывался поблизости, что Грейвз порой сомневался, не почудилось ли ему. Перед Агне Ньют, по крайней мере, довольно убедительно разыгрывал чудака-магозоолога, которого в жизни интересовали только фантастические звери, угнетаемые жестокими магическими законами. Кенигсберг встретил их ледяным дождем. Вернее, встретил Агне, потому что Грейвз, Криденс и Ньют по-прежнему сидели в чемодане. Грейвз и Криденс даже не пытались больше делать вид, что чем-то заняты. Не сговариваясь, они столкнулись у хижины – оба одетые в пиджаки и жилеты, с шарфами, намотанными на шею, и пальто, перекинутыми через руку. Ньют в это время, видимо, бегал по вольерам, на всякий случай проверяя зверей и заготавливая им еды впрок – никто не знал, что с ними случится в ближайшие часы, когда придется покинуть чемодан и получится ли вернуться. - Ты никуда не идешь, - тут же сказал Грейвз, увидев Криденса, явно собравшегося наружу. Они обсуждали это – Агне должна была попасть в прусское Министерство, воспользоваться камином и оказаться в ратуше Растенбурга, где не-маговские службы соседствовали с магическим архивом. Там их пути расходились – Грейвз выбирался из чемодана, еще раз благодарил ее за помощь, обещал протекцию Гриндевальду и дальше действовал по обстановке, но уже без Агне. Криденс и Ньют при этом должны были оставаться в чемодане из соображений безопасности. Криденс чуть заметно нахмурился. - Это на всякий случай. Вдруг что-то пойдет не так, - сказал он. – Ньют тоже собрался, я видел. Грейвз отрывисто кивнул. Это было разумным. Судя по всему, Агне уже должна была быть в Министерстве, и Грейвз искренне надеялся, что ожидание не растянется. - Присядем, - предложил он, кивнув на ступеньки. Криденс устроился рядом – так близко, что они соприкасались плечами. Грейвзу чудилось, что сквозь ткань двух пиджаков и рубашек просачивался холод, исходивший от Криденса. Это было невозможно, Грейвз понимал, но все-таки с трудом сдерживался, чтобы не коснуться его открытой кожи – щеки, ладони, лба, - просто в нелепой надежде, что на этот раз пальцы встретят обычное человеческое тепло, а не мертвенный холод. Беспомощность его убивала. Пришел Ньют и молча опустился рядом, по другую сторону от Грейвза. Никто из них не произносил ни слова – все было уже сказано, а повторяться не было смысла. Сгустившееся напряженное ожидание окутало их плотным коконом. Грейвз мог только предполагать, что сейчас происходило наверху, много прошло времени или наоборот мало – и сколько еще понадобится Агне, чтобы без проблем оказаться в Растенбурге. Когда откуда-то сверху раздался условный стук, он тотчас вскочил на ноги. Криденс и Ньют тоже. Они смотрели на него с одинаково застывшими неживыми лицами. - Удачи, Персиваль, - сказа Ньют, делая неубедительную попытку улыбнуться. - Удачи… Персиваль, - эхом повторил Криденс. Он часто моргал, словно Грейвз был ярким источником света и резал ему глаза. Вдруг показалось, что радужка у него стала как будто светлее, подернулась белесой мутью, и на секунду Грейвзу стало страшно. Ободряющий ответ застыл где-то в горле, но у него уже не было времени ни на что. Условный сигнал повторился, на этот раз резче, отрывистее и беспокойнее. Первое, что бросилось Грейвзу в глаза, едва он откинул крышку чемодана, - это растерянное лицо Агне. Второе – пыль, которая плотным слоем лежала на полу. Кругом царил полумрак, скрипели рассохшиеся половицы, вдоль стен странного душного помещения громоздились какие-то шкафы и полки, уходившие под самый потолок. - Где мы? – требовательно спросил Грейвз, одним плавным движением оказываясь на ногах. Чужая палочка привычно легла в ладонь. - В Растенбурге. В лавке герра Хьелмеера, - откликнулась Агне. – Он аптекарь, я его давно знаю. Он разрешает пользоваться камином, и не раз выручал меня, когда нужно было быстро и незаметно улизнуть. - Почему не в ратуше? – судя по всему, в лавке не было никого, кроме них с Агне. Входная дверь и окна оказались закрыты плотными ставнями, а небольшая дверца в конторской стойке заперта на изящный новенький замок. - Я не смогла туда попасть, - виновато ответила Агне. В ее голосе явственно слышалось нервозное недоумение. – В Министерстве все прошло удачно, мистер Шульц разрешил мне воспользоваться камином. Я два раза бросала летучий порох, называя ратушу Растенбурга – и ничего. Пришлось отправляться сюда. - Ратуша далеко отсюда? Грейвз подошел к двери, по пути сотворив невербальную Алохомору, не тратя времени на слова. Ставня отлетела, дверь издала протестующий скрип, но послушно открылась. Судя по топоту за спиной, Агне рванулась следом. - Вниз по этой улице, она как раз выходит на площадь. Здесь недалеко, я могу… - Оставайся тут, - не глядя, бросил Грейвз. Растенбург приветствовал его легким снежком и европейской провинциальной важностью. Красные черепичные крыши невысоких домов были укрыты белыми шапками. По мостовой неторопливо шли люди, одетые, в отличие от Грейвза, по-зимнему тепло. Никто не обращал внимания на девушку в мантии и мужчину без шапки и пальто с потертым чемоданом, выбежавших из помещения, явно запертого снаружи. Несмотря на царившую вокруг безмятежность, тяжелое предчувствие чего-то непоправимого не давало Грейвзу дышать. К ратуше он почти бежал, даже не оглянувшись, послушала его Агне или нет. Все его надежды и цели сошлись в одной точке, и вот наконец-то он был от нее всего в нескольких минутах пути. Дома вдруг разошлись в стороны, и Грейвз оказался на площади. Небольшая, грязная, несмотря на свежевыпавший снег, - в нее, как в озеро, впадали четыре главных улицы города, расположенные строго по четырем сторонам света. А в центре гордо высилась городская ратуша – вернее то, что от нее осталось. Черный остов здания, почти полностью уничтоженного давним пожаром, уродливо торчал на мостовой, как гнилой зуб. Крыша провалилась, часовой башни просто не было, сквозь проломы пустых окон виднелись обугленные балки, присыпанные снегом. Кирпичи, деревянные доски и прочий мусор кто-то заботливо собрал в кучи возле стены и прикрыл брезентом. В памяти Грейвза бились, распадаясь на отдельные слова, крики Экриздиса: - Пруссия, Растенбург, ратуша, магический схрон, первая секция, двадцатый стеллаж. Огонь, огонь, огонь! Здесь действительно похозяйничал огонь. И, судя по всему, довольно давно. Разрыв, уникальная формула, уничтожавшая обскура и не вредившая обскуриалу, сгинула в нем навсегда.