***
— Вы сегодня быстро, — Минсок, сделав последнюю затяжку, бросил окурок в урну и поднялся со скамьи, поспешив открыть дверь гостям. — Могли бы еще быстрее, если б он не сюсюкался с девчонкой, — Чонин тряхнул волосами, которые не мешало бы подстричь. Трое спустились на цокольный этаж по узенькой лестнице и направились к кухне, что скрывалась за темной дверью. Сехун, тащивший на плече средних размеров спортивную сумку, тут же небрежно скинул ее на широкий железный стол и размял шею. — Сегодня дебоширил? — Минсок, аккуратно открывая сумку, бросил взгляд на Чонина, что уселся на столешницу недалеко от мойки и начал болтать ногами. — Неа, сегодня все тихо и мирно, — парень сверкнул глазами, — дорожки подчистили, остатки тельца спрятали. Нас даже никто не заметил. Серая сумка, хранившая в себе еще теплый пакет, была отодвинута в сторону. Парень развязал плотный черный полиэтилен и внимательно осмотрел содержимое. Чонин, словно ему больше всех надо было, с любопытством вытянул шею, наблюдая за действиями старшего. — Ну, наконец-то! — Резкий возглас вбежавшего на кухню паренька заставил троицу обернуться. Он оставил дверь открытой, из-за чего нетрудно было разглядеть, что творится в зале клуба. — Я думал, вас там загребли. Тороплюсь, вообще-то, побыстрее нельзя было? — А я-то и вижу, у тебя тут целая толпа народу, — язвительно выдал Сехун, обводя рукой кухню и указывая на абсолютно пустой зал. — Мы и без того рано вернулись. — Ты соображаешь, сколько нужно времени, чтобы выпарить запах из мяса? — Бэкхен, явно нервничающий, мигом оказался возле пакета и сунул в него руки. — Опять худую притащили? Просил же, не носите вы эти суповые наборы, толку с них никакого. — Зато красивые, — наигранно протянул Сехун, разглядывая собственные пальцы, чуть наклонив голову вбок. — Были, — добавил Чонин и, спрыгнув со столешницы, направился к выходу. — Я сваливаю. Дайте знать, если понадоблюсь. Никто ему не ответил, впрочем, как и всегда. Внимание оставшихся было устремлено к нескольким крупным кускам красного мяса, что Бэкхен уже успел переложить из пакета на поднос. Парень ощупывал кожу с едва заметными тонкими волосками, отмечая ее мягкость и упругость. Костей, как известно, уже не было, что значительно облегчало процесс обработки. — Ей около двадцати с небольшим, — констатировал Бэк, принюхиваясь к вырезке, от которой тянулся слабый шлейф парфюма, — явно на свиданку топала. Я прав? — Его взгляд устремился на Сехуна. — Я знаю что ли? Кай меня так торопил, даже имя не успел узнать, — возмутился парень, — это тебе виднее, куда и зачем она шла. Минсок, наблюдая за действиями обоих, мельком глянул на часы, которые напоминали, что пора бы открываться. Ни слова не сказав, он покинул кухню, закрыв за собой дверь, чтобы спрятать помещение от посторонних глаз, и не спеша вышел на улицу, но уже через главный вход. Черный всегда будет закрыт для посетителей. Ночной Каннам встречал всех нелюбителей спать своими яркими огнями и неоновыми вывесками, что прекращали мигать только с первыми лучами Солнца. Многие заведения здесь открывались именно после полуночи, зазывая жаждущих раскрасить ночную жизнь. Днем — элитный район с застекленными кофейнями и милыми закусочными, где все снуют, одетые в дорогущие костюмы, со стаканчиками эспрессо, и не выпускают телефоны из рук, не прекращая решать какие-то вопросы срочной важности. Ночью — пестрящий огоньками, уходящий ниже первых этажей сгусток улиц, затягивающий в пучину непрекращающейся музыки и выпивки, в котором уставшие, но с развязанными руками люди кричат громче, толкаются сильнее, полнее и слаще ощущают жизнь. Как и район, люди в нем играли две роли, меняясь в зависимости от времени суток. Минсок, будучи баристой в прелестной кофейне днем, сейчас готовился спуститься в клуб и стать барменом на всю ночь.1.
7 ноября 2017 г. в 07:40
Ночь, бесстыже развалившись на крышах высоток, прятала и иногда выпускала на волю бледную Луну, то закутывая ее в крошечные облака, то оголяя всем напоказ.
В такое время суток город все еще не спал, люди сновали туда-сюда, машины не прекращали движения, а многочисленные туристы выползали поглядеть на утопающие в свете фонарей и неоновых вывесок широкие улицы.
Центр города — самое шумное, но самое безопасное место, где каждый уголок под непрестанным контролем, охраняется службами безопасности. Но стоило очутиться чуть ближе к окраинам, где узенькие улочки на склонах переплетаются между собой, образуя лабиринт, как надзор постепенно смывался тенями закоулков, образуя «слепые зоны». Именно в таких ловушках и застревали любители бодрствовать по ночам и таскаться по выученным дорожкам.
— Держи, держи ее, мать твою, — прошипел высокий парень, чье лицо было скрыто под маской.
— Я пытаюсь, — второй, явно негодуя, шикнул в ответ, крепче стягивая тонкие запястья заржавевшей проволокой.
Девушка, на голове которой трепыхался черный пакет, жалобно поскуливала и пыталась вырваться из пут, но только больше стирала колени об асфальт. Ее легкое платье чуть задралось, оголяя худые бедра, а пиджак, что был накинут на плечи, валялся где-то у ног, испачканный в пыли.
— Ну, чего колупаешься? — Возмутился второй парень, удивляясь напористости своей жертвы, которая не переставала дергаться всем телом.
— Да иду я, иду, — первый подошел ближе, присаживаясь напротив девушки и стягивая с головы пакет, — красотка.
Напарник усмехнулся, чуть толкая ее вперед, чтобы первому было проще дотянуться до застежки на платье. Когда собачка молнии медленно поехала вниз, оголяя спину, девушка сильнее выпучила глаза и попыталась что-то пропищать, но завязанный рот помешал повысить громкость голоса.
— Надо было ему позвонить, — второй закатил глаза, наблюдая, с каким любопытством напарник осматривал жертву.
— Заткнись, просто заткнись. Я справлюсь, дай полюбоваться, хоть раз.
— Я не для того прибежал сюда, чтоб лицезреть, как ты наслаждаешься очередной куклой. Просто руби уже.
— И когда вообще ты успел стать таким холодным?
— Твои хобби не по мне.
Первый, понимая настроение парня, не проронил в его сторону больше ни слова, все внимание обращая на женское лицо перед собой: светлая кожа с едва заметным слоем пудры, подведенные черным глаза и теперь уже слипшиеся от слез ресницы, челка, прилипшая ко лбу, — все вызывало неподдельное восхищение, переходящее в отвращение, и неприятный трепет где-то на дне желудка. Такую красоту хотелось забрать и никому не отдавать, спрятать подальше от глаз людских, запечатать, не выпускать. Парень аккуратно сдернул платье настолько низко, насколько позволяли скрещенные сзади руки, открывая вид на ключицы и изящную линию шеи. Бретельки лифчика послушно последовали за тканью одежды, не встретив сопротивления.
— Тебя, наверно, парень ждет, м? — Юноша прошептал девушке на ухо, наклонившись так близко, что темные длинные волосы коснулись его щеки. — Как жаль, что не дождется.
— Заканчивай, алё, — напарник явно нервничал.
— Печально, что время поджимает, я бы, может, познакомился с тобой поближе.
— Ага, чтобы узнать, от какой части тела ты не прочь отказаться в первую очередь, — послышался едва заметный смешок.
По лицу девушки стало вполне понятно, что она вот-вот шлепнется в обморок. Ждать времени не было, поэтому парень, чуть пережав горло жертвы, снял с нее повязку, освободив рот. Но она так и не успела сделать желанный вдох, потому что глотка оставалась передавленной чужой крепкой ладонью. Юноша, сильнее сжимая пальцы, подхватил леди, почувствовав, как ее тело начало обмякать и скатываться вниз. Напарник сзади распутал прутья проволоки и обогнул чуть выше талии, плотно прижимая руки к спине. Тонкая нить, впившись в кожу, тут же образовала темно-красный след, норовя вспороть.
Парень, отлепившись от шеи девушки, что успела отключиться, сплюнул на асфальт и приставил вынутый из чехла нож к месту, пережатому проволокой.
— На счет три? — Хмыкнул напарник.
— Много чести, — лезвие, столкнувшись со стальной нитью, тут же исчезло под кожей.