***
Руки — оружие в них так привычно — Не замирайте даже на миг: Если не будете вы безразличны, Холод и твердость найдутся в других.
… Хирузен, тяжело вздохнув, опустил голову почти на стол, замерев над сложенными крестом руками. За его спиной в окно светило мягкое послеполуденное солнце, золотые лучики прыгали по кабинету, но даже их свет казался тревожным и вымученным. Уже неделю Третьего Хокаге, буквально, терроризировали. Сначала АНБУ. Они всего лишь исполняли свой долг, докладывая то, что требовалось, но, увы, новости были совсем не хорошими. А потом присоединился Данзо со Старейшинами, и уже они истрепали правителю почти все нервы. Причиной волнений в верхах Скрытого Листа был намечавшийся на горизонте переворот. Даже не гражданский, а государственный. И организатором его должен был стать клан Учиха. Несмотря на то, что все предпосылки к этому Хирузен заметил еще несколько лет назад, ему все равно было трудно поверить, что все может так обернуться. Он помнил войну, помнил, как Учихи собственными спинами прикрывали деревню. Что такого могло случиться, из-за чего клан, безгранично преданный Конохе в прошлом, теперь встрепенулся, как проснувшийся хищник, и обратил свой гнев против тех, кого защищал? Конечно, нельзя отрицать, что вина правительства в этом тоже была. Учихи — люди со сложным характером, что нельзя недооценивать. Когда-то лучший друг Сарутоби, Кагами Учиха, поведал ему тайну шарингана и всего клана в целом. Чувствительное сердце, умело прикрываемое нескончаемыми конфликтами и иллюзией поиска силы — вот что есть в каждом представителе этого клана, и их жизнь в любом случае будет отражаться в шарингане. Третий не мог не признать свои ошибки и ошибки своих советников. Однако он слишком поздно осознал, что поступал неверно, и недовольство Учих уже разрослось, как вирус, поражая даже самые юные умы. Самыми сильными в клане по праву считались Фугаку, Шисуи и Итачи. Один из них даже владел особым шаринганом, что от деревни не скрывали. И именно Шисуи был против восстания и каких бы то ни было политических разногласий, но воспользоваться этим, как и подобным желанием у второго гения Учих, Итачи, Хокаге не мог. Просто не знал, как это сделать. Перед Третьим на столе были разложены свитки с расписанными заданиями. По большей части, их ранг не превышал B или C, с такими впору справляться нынешним генинам. Но те, что принадлежали к A- и S-рангу, были отложены в отдельную стопку, чтобы чуть позже рассмотреть их более тщательно. Внезапно Хирузен вздрогнул, пристально взглянув именно на эту категорию. Задания, собранные в ней, были либо очень опасными, либо длительными, и поручать такое можно было только чуунинам, джоунинам или АНБУ. Если отправить на пару из них самых сильных Учих, не работающих в полиции, возможно, это отодвинет переворот на некоторое время, а значит, Сарутоби успеет придумать, как избежать того, чего он так боялся. Идея не казалась Хирузену чем-то неисполнимым. Хокаге пересмотрел все дела, какие были в наличии, отметая миссии, которые можно поручить шиноби другого уровня. Наконец, в его руки попала бумага, которая тянула даже не на ранг S, а выше. Миссия, в которой могут быть задействованы все качества шиноби на максимум. Миссия, которую Сарутоби мог доверить только одному своему подчиненному. АНБУ, вызванный Хокаге, появился в кабинете мгновенно. Собравшись с духом, Хирузен твердо распрямил плечи, сжимая в руках документ, и произнес: — Позови мне Учиху Итачи. … Юный капитан АНБУ, тринадцатилетний гений шарингана, наследник клана, которым гордились все. Итачи был тем шиноби, кто мог бы стать непобедимым оружием Конохи. Если Шисуи боялись и избегали, едва засекая его чакру или замечая шаринган, то его последователю, работавшему в тени, это только предстояло. Подросток явился в кабинет всего через десять минут после отправления посланца. Хирузен задумчиво посмотрел на Учиху. Мальчик был довольно хрупкого сложения, с чуть девчачьим лицом, которому придавали еще большее сходство с противоположным полом длинные волосы. Не то чтобы в Конохе мужчины не отращивали волос, скорее, у некоторых, даже из тех же Учих, пряди были еще длиннее и зачесывались очень тщательно. Но в Итачи присутствовало нечто другое, более изящное, что, возможно, исчезло бы с возрастом, но сейчас проявлялось во всей красе. Сарутоби настолько погрузился в свои мысли, что вспомнил о миссии, только когда сам юноша, стоявший, преклонив колено, негромко прокашлялся, привлекая его внимание. Старик, неловко вздрогнув, прикрыл глаза, формулируя в голове то, что собирался сказать, и, наконец, обратился к подчиненному: — Итачи, ты ведь знаешь, что государственный переворот запланирован на ближайшие несколько дней? Учиха пытался казаться сосредоточенным и безэмоциональным, чему неплохо обучился за годы службы, однако Хирузен заметил легкое напряжение, отразившееся лишь в почти невидимом изломе черных бровей. — Да, Третий-сама, — ответил подросток, — Клан все еще не изменил своих планов. Я не хожу на собрания, но знаю это. Хокаге печально прищурился. Итачи не говорил «Фугаку» или «отец», в его понимании за восстанием стоял именно состав клана, который, скорее всего, даже давил на главу. — Что ж, — старик сделал паузу, находя в себе силы предложить эту миссию юноше, — Тогда у меня есть способ, как решить эту проблему. Опять эмоции Итачи выразились в совсем незначительных движениях. Только натренированный глаз Хирузена мог уловить, как от радости, охватившей подростка, дрогнули острые плечи и локти. Вновь взяв в руки бумагу, Третий еще раз внимательно прочел ее содержимое, не брезгуя даже мелким шрифтом и оборотом листа, и, едва убедившись в том, что все изложено ясно, без «подводных камней», продолжил: — Я хочу отправить тебя на задание. Оно будет проходить в Стране Леса и, в случае успешного завершения, даст тебе шанс вступить в Совет Страны Огня. — Третий-сама… — Учиха был ошеломлен. Никто из представителей клана, даже его отец, никогда не становился больше, чем претендентом на должность Каге. Да и ему самому было всего тринадцать. — Я понимаю твое замешательство, — сказал Сарутоби, чуть усмехаясь, — Ты очень молод, не исключено, что ты не уверен в своих возможностях. Но, если рассуждать здраво, это — наш единственный шанс успокоить Учих. Ты — тот, на кого я могу положиться. Твое стремление к миру и справедливости, твой ум и рассудительность — незаменимые качества для советника Дайме Страны Огня со стороны нашей деревни. Итачи задумался. Если миссия действительно давала такие преимущества, то ее сложность заранее была не важна: для Учих, несправедливую дискриминацию которых даже шиноби, стоящий на стороне противника, видел, — для них открывались неслыханные свободы. Добившись признания для одного, еще и такого молодого, Учихи, деревня могла примириться со всем кланом. Риск провала был. Но он был всегда, во всех миссиях, и Итачи бы предал себя и свои прошлые победы, если бы отказался, просто боясь проиграть. Сарутоби чувствовал себя человеком, смотрящим на табло электронных часов. Точно отсчитываемые секунды, которые отображали неоновые полоски-цифры, мелькали перед глазами так явно, как если бы и в самом деле находились здесь. И вот напряжение разрушил голос Итачи: — Какова суть миссии? Хокаге сглотнул. Начиналось самое сложное. Ему не так сильно хотелось отправлять туда подростка, но он был единственной подходящей кандидатурой. — Все будет происходить в Стране Леса, — пересилив себя, начал Сарутоби, — Эта страна уже много раз проявляла свое недоверие к другим, которые пытались создать с ней альянс. В том числе, было отвергнуто предложение о мире с Конохой. Ты, наверное, и сам помнишь, как они были настроены два года назад? Учиха не забыл ту миссию. Это было его первое задание в АНБУ. Пусть все и видели, как юноша прекрасно справился и спокойно держался, ночью он без конца просыпался от кошмаров, плакал и боялся каждого шороха. Итачи не верил в призраков, но ему все еще казалось, что каждая тень обвиняет его или порицает убийство тех АНБУ. — Нам необходимо выяснить, что за цель преследует Страна Леса, — продолжал Третий, и с каждым словом его голос становился немного извиняющимся и неуверенным, — Как ты сам понимаешь, в первую очередь, это миссия проникновения и слежки. Как только возникнут подозрения — мигом покинуть столицу и доставить информацию в Коноху. — Покинуть столицу? — переспросил Итачи, недоуменно глядя на Хокаге снизу вверх. Конечно, сориентироваться по ситуации он сможет, если уж совсем критическое положение. Но, насколько было известно юноше, в Деревне Скрытой Звезды оборона и патрульные службы по компетентности занимали третье место после Облака и Конохи. — Да, — Сарутоби скрестил пальцы рук, что делал обычно в очень деликатной ситуации, — Собственно, для этого существуют некоторые детали, которые я подробно рассмотрел и добавил в ход выполнения миссии. Старик еще раз глянул на лист перед собой, но тут же мысленно себя упрекнул: он уже дважды увильнул от сути разговора. Время, потраченное впустую, могло очень дорого стоить. — Тебе придется использовать хенге, — наконец, перешел к главному Третий, внимательно следя за реакцией Учихи, — И перевоплотиться в девушку. В какие-то моменты Хокаге немного тормозил. Он боялся затронуть чувствительные темы, которые не только вызвали бы отказ от миссии, но и подорвали бы доверие Итачи к Листу, что само по себе чревато последствиями. Не получая возражений, Сарутоби заговаривал снова: — Имя вымышленной девушки — Тори, она из Деревни Водоворота. После разрушения этого селения многие члены клана Узумаки и жители, принадлежащие к другим кланам и заключившие союз с создателями Водоворота, переселились в другие деревни. Кто-то не сменил гражданство, подтвержденные случаи известны каждому феодалу. Так что в легенду о куноичи исчезнувшего селения, не прошедшей экзамен на чуунина, странствующей сироте в поисках работы, должны поверить. Затем Тори пробирается в Страну Леса и пересекает границу Деревни Звезд, и там ее хватают патрульные. Причина — любая, от низкого уровня навыков до чакроистощения. И то, и другое, естественно, нужно только инсценировать. Третий не видел никаких изменений. Итачи слушал эту информацию так, словно миссия заключалась в доставке груза из одной деревни в другую, еще и в пределах Страны Огня. — Далее есть два варианта развития событий, — произнес Хирузен, — Если незаконную гостью проводят в обычную допросную, она должна ответить максимально двойственно. Иными словами, сыграть дурочку, но так, чтобы спектакль был убедительным. В таком случае, ее оставляют на попечении шиноби, который проводит с преступницей один или два дня на территории деревни. Задавая наводящие вопросы, он пытается что-то узнать, но девушка может выдать только нейтральную информацию о Деревне Водоворота, опять же, изображая наивность и непонимание хотя бы сорока процентов значения вопросов. Ты, как лучший инсценировщик (слово «актер» к ниндзя Сарутоби старался не применять), сможешь справиться с этим. — Да, — кивнул Итачи, не меняясь в лице. — Затем, когда самое главное будет узнано, Тори внезапно становится нисколько не ослабленной, в твоем случае, накладывает на надзирателя гендзюцу, желательно, со стиранием памяти. Ну, а скрыться незаметно — не проблема. — Конечно, — подтвердил Учиха, пару секунд подождал, а затем, не дождавшись продолжения, спросил, — Но вы говорили, что есть две версии. — Да, — согласился Хирузен, сцепив пальцы в замок, — Тебя могут отправить в пыточную, наподобие той, которой заведует Ибики. Тогда использовать шаринган придется еще раньше. — Разве это не поставит под угрозу задание? — после такого вопроса старик поморщился, благо, АНБУ смотрел в пол. Объяснять юным и принципиальным шиноби то, что Хокаге находится на тонкой грани между идеально выполненной миссией и безопасностью подчиненных, всегда было трудно. — Ты сможешь узнать что-нибудь, поймав во время побега и также с помощью гендзюцу проконтролировав сознание любого другого тамошнего ниндзя. Но рисковать твоим здоровьем и жизнью я не имею права, тем более, я сам создал тебе условия для этого риска. Лучше вернись целым и невредимым, а миссии с такими же привилегиями у меня всегда найдутся. — Ясно, — сказал Итачи, и колебания его души чуть исказили его голос, — Еще кое-что, Третий-сама. Хокаге, чуть приподняв брови, приготовился выслушать все предложения подчиненного. — Я буду один? — уточнил юноша, и Хирузен уловил в его тоне слабое волнение. — Вовсе нет, — поспешил заверить подростка в его безопасности старик, едва не теряя официальность и торжественность, — С тобой отправятся двое АНБУ из очень сильного отряда. Учиха не надеялся, что сопровождающими будут Тензо и Какаши. Эти двое должны были завтра только вернуться с миссии, а судя по цели задания, его выполнение рассчитывалось на ближайшее время. Сарутоби точно так же не надеялся, что юноша согласится. Он мало что знал об Итачи, но нетрудно догадаться, что уважающий себя шиноби не согласится стать подсадной уткой, еще и в женском обличье. Хирузен едва не уверовал в Удачу, когда Учиха, подумав достаточно времени, проговорил: — Я берусь за эту миссию. На какой день она назначена? Хокаге выдохнул. Когда дело касалось предотвращения разборок клана и деревни, решение Итачи было глупо ставить под сомнение. Он был вечным слугой Конохи, ничто не могло заставить его отказаться от деревни. — На завтра, сбор у ворот в 7:00 утра, — пояснил Сарутоби, в последний раз оглядев склонившегося перед начальником подростка. Сердце старика сжалось: это юное создание так много перенесло. Порой казалось, что лучше бы Итачи вырос немного наивным и эгоистичным, как все дети, и соответствовал своему возрасту. И о чем только Фугаку думал, когда привел его на поле боя в четыре года?.. — Можешь идти готовиться к миссии, — нарушил наступившую тишину Хокаге, и Учиха с коротким «Вас понял» покинул кабинет. Бесшумно и быстро, как и любой в АНБУ. Смотря на место, где только что стоял Итачи, старик все больше мрачнел. Видит Бог, он не хотел подвергать опасности ребенка. «Итачи, вернись живым. Большего от тебя не требуется.». … В квартале Учих цвела поздняя весна. Сакура росла в других районах деревни, но здесь тоже было несколько деревьев, не менее красивых в пору цветения. Ароматы некоторых создавали целые участки с особым запахом, либо просто приятным, либо еще и вкусным. Итачи возвращался домой, как обычно, по крышам. Он не любил общаться с соклановцами, за редким исключением. Ни Изуми, ни Шисуи в деревне пока не было, поэтому дорога до дома прошла в одиночестве. Приземлившись перед дверями, подросток педантично отряхнул одежду, после чего отодвинул седзи, входя в прихожую. На кухне что-то готовили, очевидно, мама уже вернулась с рынка. — Я дома! — сообщил юноша, разуваясь и проходя в общий коридор. Кое-как отговорившись от предложенного Микото обеда, Итачи снял с себя снаряжение АНБУ и уже в домашней одежде принялся собираться на миссию. В чем-то из своих сомнений Третий был прав. За симпатичную внешность и довольно двусмысленное имя Итачи в детстве иногда дразнили «девчонкой». Конечно, подросток, еще с семи лет слишком рассудительный и серьезный, не отвечал и особо не обращал на это внимания. Но вот то, что имя у него и в самом деле женское, да и с возрастом в лице начали больше проявляться черты мамы, игнорировать не получалось. Итачи старался не зацикливаться, в конце концов, и то, и другое ему было дано без его согласия, значит, упрекать себя или ненавидеть попросту глупо. Но иногда все же хотелось обрезать как можно короче длинные, много лет усердно отращиваемые волосы. Может, это лишило бы Учиху доли женственности. Слава богу, пока что к нему еще пьяные мужчины не приставали. По сути, Итачи редко бывал там, где их можно было встретить, даже праздники, отмечаемые всем отрядом АНБУ, он пропускал. Поэтому страх перед домогательствами юноша в себе еще не обнаружил. Сложив кунаи в подсумок, Учиха, на всякий случай, приготовил тканевые наручни с печатями. В них были сюрикены и кунаи с лесками. Уже почти родная катана с идеально заточенным лезвием лежала на столе, рядом с еще несколькими наборами оружия. Несмотря на то, что Итачи был опытным шиноби, все снаряжение заняло у него время до самого вечера. Что-то непонятное велело ему готовиться максимально тщательно. После ужина, на который подросток не спустился, его вызвал к себе отец. Фугаку, как и просил Третий Хокаге, ничего не знал не то что о самой миссии — о ее существовании, поэтому сын заранее знал, что скажет. — Итачи, это уже немыслимо! — рассердился капитан полиции. Такие вспышки гнева в последнее время были нередкими между двумя Учихами, хотя отец позволял себе только повышать голос, — Это уже третье собрание клана подряд, на которое ты не приходишь! — У меня завтра миссия, — спокойно объяснил юноша, сидевший напротив, не глядя на мужчину, — Секретная миссия капитана АНБУ. Она очень важна для всего подразделения. Итачи знал, куда делать акцент, чтобы отец не злился слишком или, по крайней мере, не пытался ослабить значение карьеры АНБУ в жизни подростка. Стоило сказать, что задание действительно важное, и можно считать, что больше ничего не нужно: Фугаку и сам понимал, насколько трудно быть командиром, особенно в первые годы. Но в этот раз, все же отвлекшись от гнева на эту сторону работы Итачи, капитан полиции ненароком заметил нечто странное. Раньше, когда подросток говорил о своих миссиях, пусть даже самых жестоких, он держался прямо и непоколебимо, вся его юношеская фигура выражала уверенность и точность. Это было поводом для лишней гордости мужчины. Но сейчас что-то будто пошатнулось внутри АНБУ. Его опущенный, бегающий взгляд, временами поджимаемые губы, немного присогнутые локти и ссутулившиеся плечи — всего этого не мог не заметить человек, вырастивший этого шиноби и знающий если не все его привычки, то, по крайней мере, большинство. Фугаку был жестким и строгим шиноби, но он был и отцом. И странные изменения в поведении сына насторожили его, а интуиция, к которой мужчина часто прислушивался, и вовсе пробуждала какой-то неясный страх. — Ты уверен, что эта миссия так необходима? — если бы Итачи был хоть немного меньше сосредоточен на своей завтрашней мысли, он бы заметил, что в голосе отца мелькнуло такое неожиданное беспокойство, — В чем ее суть? — Уверен. Но сказать не могу, я ведь уже объяснил, что она засекречена, — родительская внимательность и активированный шаринган окончательно подтвердили догадку Фугаку — что-то здесь явно было не так. Итачи немного сильнее сжал пальцами ткань штанов над коленями, чуть подался вперед… Для постоянно держащего себя в руках ниндзя это — уже верный признак смятения. Разубеждать в чем-то юношу капитан полиции не решился. Смирившись с тем, что завтра сына не будет на собрании, он отправил Итачи готовиться к миссии. Когда юноша чуть задержался в дверях, в сердце Фугаку вспыхнула слабая надежда: может, все-таки расскажет? Ведь юный гений никогда не сомневался в миссиях, на которые соглашался сам. Но вот закрылись седзи, и младший Учиха все же вышел. Стук его шагов в коридоре еще не успел стихнуть, а отец уже решил: даже если он подорвет свой авторитет среди других Учих, мужчина все равно завтра придет к Хокаге и узнает, что за миссию выполняет его сын. … Возле дверей комнаты Итачи наткнулся на еще одного члена своей семьи. Обычно Саске не приближался к апартаментам старшего брата, по крайней мере, с тех пор, как поступил в Академию. Но сегодня он стоял рядом с «запретной» комнатой и выжидающе смотрел на Итачи. Когда последний остановился напротив мальчика, Саске, не дав брату пройти, первым заговорил: — Нии-сан, ты сможешь завтра потренироваться со мной? Пожалуйста! Мы уже несколько лет не тренировались вместе, а в Академии скучно, там уже все то, что я знаю! Смотря в большие, полные желания и мольбы глаза, Итачи вдруг подумал, что стоило бы отказаться от миссии и посвятить день младшему брату. Во всяком случае, именно этого ему хотелось не меньше, чем самому Саске. Но в ушах снова прозвучал голос Третьего. Если все пройдет удачно, и клан, и младший брат будут в безопасности. Нужно просто завершить одно задание, а потом будет сколько угодно времени и на тренировки, и на общение. Всего одна миссия… — Прости, — Итачи уже по привычке щелкнул мальчика по лбу, и ребенок, отступив от двери, обиженно потер лоб. Аники, заходя к себе в спальню, улыбнулся, — Может, после миссии получится. Когда дверь закрылась, Саске еще немного постоял, обдумывая слова Итачи, а потом, засмеявшись, побежал в свою комнату. «Нии-сан сказал, что сможет потренироваться со мной после миссии!» — ликовал мальчик, залезая под одеяло. Уже одного уточнения вместо призрачного «в другой раз» было достаточно. Однако ночь казалась вовсе не предвкушающе-спокойной. Наоборот, в доме висела странная тревога, и Саске никак не мог понять, откуда она взялась, до тех пор, пока не заснул. Это была последняя ночь, когда семья могла просто поспать. …