тернии

Райан совершенно не понимает, как именно он до этого дошел, но его руки прямо сейчас слишком плотно стягивает широкий кожаный ремень, а слишком наглые губы Даллона Уикса забирают у него весь воздух из легких, и он пытается, он правда пытается подумать о чем-то хорошем. Его свитер валяется где-то за широкими плечами парня, и, знаете, это единственное что волнует Симана. И он не хочет привлекать к себе еще больше внимания, но его связанные ладони плотно прижаты к впалому животу Уикса, и Райан не хочет, но Даллон замечает. — Ты уверен, что готов к этому? Симан молит Бога снова забыть половину происходящего, а Даллон улыбается до жуткого оскала и делает какую-то штуку, так что теперь его язык в чужом рте совсем не знает границ позволения и возможностей. Симан мямлит что-то не очень похожее на «Уверен», но никому из них сейчас нет до этого дела, и в голове Райана высвечиваются яркие картинки того, что, возможно, будет немного позже. Даллон кажется ему слишком взрослым для всего этого дерьма, которое они (вместе) творят прямо сейчас, потому что парень, который помогает их маме готовить рождественские кексы и пунш и максимум называет себя самым-лучшим-братом-на-все-века-и-при-любых-обстоятельствах, именно в этих обстоятельствах реально делает все слишком хорошо и слишком… По-взрослому. Потому что у него широкий ремень из кожи (которому завидует даже его отец) и он завязал его вокруг запястий Симана, до фиолетовых пятен, и, кажется, самому Уиксу сейчас кажется это все слишком ненормальным. Райан стонет, его кисти холодеют, а контрастное тепло голого тела Уикса, заставляет его пару раз вздрогнуть и прогнуться вперед. Уголки его губ немного поднимаются вверх и сразу же опускаются, когда он чувствует, как его ребра по-странному нежно дрожат под широкими ладонями Даллона, он отстраняется, ради секундного вздоха, и цепляется пальцами за края черных вельветовых брюк, которые Уикс так сильно любил носить на музыкальные занятия. Он всем своим видом показывает, как сильно его щеки съедает смущение, но желание продолжить начатое съедает его здоровое мышление намного быстрее, так что он пытается разобраться с дурацкой пуговицей на чужих штанах, пока Уикс кусает его ключицы и рвано дышит на ухо. С его языка срывается резкое «Блять», когда он приступает к борьбе с молнией, и Даллон сразу забирает это слово себе, невольно отмечая, как все-таки горячо милый маменькин сынок матерится, а потом он снова что-то делает, распускает дешевый ремень с джинс Симана и оставляет Райана в одном только нижнем белье. — Ебаный огонь, Райан, как долго ты собирался скрывать эту красоту от меня? По правде говоря, Даллон не следит за тем, что творит его речь, но какая разница, ведь они здесь одни, и вероятность быть услышанными составляет меньше одной десятой процента, и, кажется, Райан читает его мысли (не всегда хорошие и невинные, к слову), потому что он просто по-настоящему стонет, громко, и Уикс понимает, что он больше не может терпеть. Одним прямым движением он затыкает ему рот своим, заводя связанные кисти над головой, прижимая к стене и придерживая одной рукой, и Райан очень шумно дышит. Он пытается хоть как-то мычать в ответ, когда вторая рука Уикса перемещается на его бедра, но Даллон целует его слишком громко, и это, черт возьми, отвлекает. Уикс проводит вниз чуть ли не до колен, потом поднимается до живота, и чуть поддевает резинку трусов, только чтобы подразнить. Он смотрит в глаза, наблюдая реакцию, и только тогда, когда Райан начинает заметно дрожать, он проникает под ткань. — Ну же, сделай это для меня. Райан закусывает губы, намереваясь их просто тупо прокусить до крови, но в области его паха неожиданно становится очень горячо. Он открывает глаза и смотрит вниз, и ровно в этот момент чертов влажный язык чертового (и такого влажного) Даллона контактирует с его членом. Симан начинает судорожно вспоминать все известные ему имена Богов, но на ум приходит только Даллон (ДаллонДаллонДаллон), и он шипит со злости на все это дерьмо. Когда он успел перейти черту того, что его сводный брат в один прекрасный день просто возьмет и начнет ему отсасывать? Чертова ладонь Уикса сдерживает над головой его связанные руки, препятствуя осуществлению агрессивного желания закопать их в темные волосы и сжимать при каждом удобном моменте. Райан снова любопытно опускает глаза, встречаясь с виновато-синими внизу, и это неприятно засыпает его чувством стыда. Его губы начинают болезненно кровоточить, и он запрокидывает голову, ударяясь затылком о стену и буквально проглатывая стон. Горячий и даже не влажный, а мокрый язык Уикса огибает головку, проходит по всей длине, чувствуя каждую выпирающую венку, и Райан непроизвольно напрягается всем телом, словно это совершенно не то, чего он так сильно хочет. Он задерживает дыхание, выгибаясь, и его ребра становятся еще более заметными под тонкой кожей. Даллон втягивает щеки и скользит губами назад, темные виски Райана начинают невероятно пульсировать, все сильнее с каждой прошедшей секундой. Он хватает ртом воздух, его покрасневшие веки совсем не могут открыться, как будто между ними застыл супер-клей, а холодные пальцы Уикса сзади обхаживают его спину, проходясь до лопаток и обратно, в то время как его язык снова двигается по всей длине. — Господи, Даллон… Райан протягивает глухое «М» и, почему-то, обращается в одном предложении к одному и тому же человеку два раза. В кармане брюк Уикса подло вибрирует телефон, и, конечно же, Даллон «отвлекается». Он указывает связанному Райану жестом, что ему нужно заткнуться, но это не совсем получается, поэтому он просто берет и зажимает ему рот своей ладонью. На экране высвечивается короткий неопознанный номер, и женщина в трубке говорит, что их родителей случайно сбил фургон.