Милый мой

POV Лёша Каждую сложную ситуацию в своей жизни я решал одним способом - бегом. В прямом и переносном смысле. Спорт до недавних пор был всем для меня, угораздило же меня искать приключений. Адреналина мало было, "экшена". Сейчас же драмы было слишком много. Я всего-то хотел продолжать валять дурака и жить по кайфу. Но нет, так бывает только на экране. Все чаще меня тошнило от наигранных трагедий, съемки давались сложно. Но я же сам выбирал себе путь. Никто не тащил меня на тот кастинг. Семейные проблемы падали взрослым грузом. От меня хотели понимания и прямого участия. А я просто хотел, чтобы они перестали выяснять отношения и были счастливы. Разве так сложно: признаться самому себе, чего хочется, и не впутывать детей. Или, например, смоделировать идеальную вселенную с праздником 24/7. Но мне и там было бы хреново. Потому что это же я, Леша Лукин, король драмы. Но кто же предупреждает о том, что выбросит эта долбаная жизнь? По фактам. Домой не хотелось, да и Сёму не желал больше обременять. Мы прекрасно уживались, этот человек и был причиной того, что я не сошел с ума, но всему нужно знать меру. Поэтому я решил посвятить свободный день спорту. Пустой стадион никогда меня не пугал. Огромные незаполненные трибуны вписывались в атмосферу пасмурного дня. Большие, пустые и темные, как моя душа. Как ни странно, тишина мне всегда нравилась. Счастье, как говорят великие, любит тишину. Для меня самым большим счастьем в тот момент было забыться. Хвала всему, мой тренер по старой дружбе одолжил ключ. С громкой музыкой в ушах, на спорте я чувствовал себя королем мира. Приятная боль в мышцах отвлекала, пот смывал всю дурь. Но мысли продолжали переплетаться блядскими нитями и оплетали гребаную душу, заполняя пустоту резким нытьем. Время от времени я просто залипал в одну точку. "Да уж, и как я вообще раньше концентрировался на тренях пять-шесть часов? Нужно срочно возвращаться в спорт, хотя бы к треням, и бросать курить (но это не точно). Одышка ни к черту." Мысли не давали никакого шанса на успех этой спортивной авантюры. Поэтому я не нашел выхода лучше, чем сделать селфи на фоне стадиона, и пообещать себе большое возвращение в зал. Облокотившись об дверь раздевалки, я старательно выбирал фильтры. Стоп. Испуганные глаза, "Если ты сейчас поцелуешь меня, наша дружба закончится", тяжелое дыхание. Сёмка, черт. Одно воспоминание охуительней другого. "У меня окончательно поехала крыша. Но он ничего не сказал, значит, все в порядке. Не шастает от меня, все в норме. Перешел грань, с кем не бывает. Ну особый вид у меня дружбы такой. Дружба гэйская отборная, только у нас, только самые низкие цены и высшее качество: объятия, поцелуи в щеку и сижки. Слово такое прикольное - гэйская". Актерский опыт, детка. Было так неудобно и даже немного стыдно. Это надо же быть таким отбитым пьяницей - к Сёмке сосаться полезть. Мое внутреннее самобичевание нарушил приход Федора Станиславовича, моего бывшего тренера: - Что, Леша, как тренировка? Ноги помнят ремесло? - командирским тоном спросил он, чем-то Станиславович смахивал на режиссера. Хотя в их профессиях можно найти много общего. - Помнят-помнят, только голова не тем забита, чем нужно, - вяло ответил я, настроение было ни к черту. - Она если забита чем-то, это уже хорошо. Плохо, когда пусто, а так можешь извилины тренировать, - свойски похлопал меня по плечу мужчина. - От дурных мыслей и тренировки мозгам так себе, - парировал я. Он посмотрел с, уместным в тот момент, сочувствием: - Лешка, я как был молодым, у меня от этих мыслей голова всегда пухла. Вечно ходил балагуром, а как сяду бывало размышлять о жизни, никто не узнавал. Но это иногда очень полезно, если в меру, - ох, уж эти "Станиславские" сказки. - А если покоя от них нет? - рассказ-то меня зацепил. - Тогда на тренировку: десять кругов вокруг стадиона, пятьдесят отжиманий, пресс там, пасы отработать, - это было предсказуемо. - Тогда будем видеться чаще, - уверял его, хотя сам же понимал,что это необходимо. "Голова она же от безделья бесится", тьфу, думал уже этими батиными цитатами. Кстати, о батях. В тот день я таки набрался смелости добраться домой. В ссорах принимать участие не хотелось, но Сёмина идеальная семья с каждым днем внушала мне ненависть к себе. Ох, уж это чувство вины. Мама постоянно обрывала трубку, а я дарил ей только краткое "Я в порядке. Скоро приеду". Вот и настало время ехать. POV Сёма Звонок от Лешиного отца в двенадцать часов ночи значил одно - друг опять натворил хуйни. - Здравствуй, Сёма, Леша у тебя? - встревоженный голос подтвердил мои предположения. - Здравствуйте, Владислав Иванович, нет, что случилось? - Он час назад убежал из дома. На звонки не отвечает. - Вас понял, - расспрашивать о причине его побега было бы моветоном, - я найду его. - Сём, позвони обязательно, если что-то будешь знать. Я пока еще обзвоню друзей. Может, ты знаешь, - я прервал разговор, времени дослушивать не было. Эта шальная голова могла натворить что-угодно. Я почти незаметно вышел из дома. Благо всему, родители спали. Пока ждал такси, думал, что крыша поедет, и куда мне поехать с этой поехавшей крышей? Вариантов было немного, ведь я знал этого "лирика", как облупленного. - Куда едем? - К Пушкинскому мосту. Чертов дождь придавал ситуации кинематографичности. Я ехал, сердце трепетало, вода стекала по окну эстетичными узорами, а я думал об идеальном саундтреке к этой сцене. Вселенная любит меня стебать, с магнитолы трещала песня группы Либидо "Твой пол мужской". И я ловил себя на том,что жиза. Очень жиза. Я имел в виду эпичную мелодию. Уже издали я увидел его угрюмую бестолковую голову. Леша сидел на лавочке, уставившись в одну точку, мрачнее всех мрачных. Расплатившись с водителем, я выбежал к нему на набережную. - Ну и что ты здесь делаешь? - я активно размахивал руками и выражал свой ахуй, ибо в такое время в большом городе с ним могло случится что-угодно. Он начал подавать признаки вербальной жизни. - Сём? - Лукин явно не ожидал меня увидеть. Стоп, это что, слезы? Леша всхлипывал и прятал глаза. Всем болит, почему ты этого стесняешься? Я крепко прижал его к себе. Друг дрожал, как лист Чернобыльской осины. Лукин опустил голову мне на плечо. Я начал массировать эту бестолковую башку. Он прижимался все ближе. Я был не против. Лишь бы полегчало. "Ну давай - заматерись, закури, закричи! Не молчи, ну!" - Почему жизнь такое дерьмо? - промычал мне в плечо Лукин. - Леш, что случилось? - Почему люди делают друг другу больно? Почему нельзя честно признаться в своих чувствах? Почему мы боимся этого? - громкий шепот чеканил фразы прямо в уши. А я не знал, что противопоставить, кроме банальностей, этим "Почему". Вот он настоящий Лукин - сначала ржешь с ним до упаду, а потом не знаешь, что ответить при серьезном разговоре. - Опять родители? - перевел разговор в менее философское русло я. - Да нет, ну, то есть да, - или все же нет? Глупо как-то. Все мы имеем право быть слабыми, это не постыдно. Все то, что он держал в себе неделями, выливалось фонтаном разных эмоций - от гнева до равнодушия. Мы прошли по эмоциональной шкале три раза за полчаса. Оказалось, что мама с его младшей сестрой решила уехать к родственникам в Подмосковье на ПМЖ. Женщина просто поставила сына перед фактом. Его семья рушилась, я прекрасно понимал парня. - Леш, какое бы дерьмо сейчас не происходило, завтра будет легче. Поехали ко мне, завтра решим что да как, - я укутал Лукина в свою куртку. - Спасибо, Сём, братан, извини за это всё, мне стыдно, - он начал вытирать скупые мужские слезы. - Не извиняйся, братан, - я всегда тебя пойму.