Несмотря на то, что Хосок безумно любил своего младшего брата, он редко его навещал. Это не связано с Юнги, совсем нет. Он не боится встретиться с ним где-нибудь на лестничной площадке или в подъезде дома. Ему глубоко похуй на этого мальчишку, по крайней мере он себя в этом убеждает со времён старшей школы.
В тот день, когда пригласил Мина на вечеринку, всё было уже известно. Не нужно быть экстрасенсом, чтобы понять, чего ждать от Чонгука.
Чон с детства был крайне жесток, особенно к детям, которых считал «мусором общества». И к несчастью, Юнги не по своей вине, оказался в этом списке.
Зная брата, Хосок не сомневается, что Мину достаётся каждый день, потому что Чонгук не остановится, пока жертва не будет молить о пощаде, целуя ноги. Но даже в этот момент Чон не пощадит его. Ему нравится чувствовать физическое и моральное превосходство над своей жертвой и будет добивать её, потому что это словно наркотик по венам. Он ловит от этого кайф.
Всё же Хосок пересиливал себя и навещал брата раз в три-четыре месяца. В этот раз, он боялся встретить одного человека, очень боялся.
И при всём своём желании, не сможет забрать у брата его игрушку. Никогда не мог этого сделать.
Слава всем богам, Хосок не встретил Юнги и уже сидит за кухонным столом в квартире Чонгука.
Брат сам на себя не похож, но на все расспросы сухо отвечает, что всё нормально и ему кажется, но старшему брату совсем не кажется. Лезть и пытать вопросами он не будет, это бесполезно, Чон с детства упрямый, как баран.
Можно было не приходить вовсе. Младшему явно не до него и допив кофе, Хосок решил уйти.
Чонгук также сухо попрощался с братом, на что старший просто сказал, чтобы он берег себя и не болел. Неприятный осадок всё же остался, но у них в семье не принято размениваться нежностями, уж простите.
Только закрыв за собой дверь, Хосок тяжело вздохнул и прикрыл глаза. В подъезде стоял противный запах сигарет, который они с Чоном с детства ненавидели, не зная точной причины этого. Открыв глаза, его чуть удар не хватил.
На лестничной площадке сидел, прислонившись к стене и куря, Юнги. Выглядел он, откровенно говоря, хуево. Очень хуево.
Если вы думаете, что вас «жизнь помотала», то вы не видели Мина. Тогда вы поймёте, что на самом деле обозначает это выражение и что все ваши несуществующие проблемы полная хуйня. Хосок много в жизни видал, но такого ещё нет. Ему в кошмарах теперь будет сниться этот пустой безжизненный взгляд, полный боли и одновременно безразличия. Безразличия ко всему, и к себе, в первую очередь.
Бледный, с красными глазами и чёрными кругами под ними, черты лица, как у мертвеца, щеки совсем впали и кажется, что кожа стала серой. Хосок помнит эту темно-синюю клетчатую рубашку на Юнги, она висит на нем, как на вешалке, хотя раньше была практически в обтяжку. В такие моменты неожиданно просыпается совесть и начинает душить тебя, потому что как бы Хосок не сопротивлялся, он понимает, что отчасти виноват в таком состоянии Мина. И Чонгук тоже виноват, если только это не он его довёл до такого, а это очень вероятно. Как почувствовав, что последнего вспоминают, дверь за спиной резко открывается и из неё выходит злой и нервный Чонгук.
— Приятно видеть воссоединение семьи, — голос Юнги режет слух, слишком надломленный и измученный. Хосоку жутко от него.
— Пришли добить или придумали новый способ пытки? — Мин смеётся и надрывно кашляет, ещё секунда и лёгкие порвёт. Это невозможно слушать и на него невозможно смотреть.
Чонгук молчит и сверлит взглядом бедного Юнги, который, видать, решил в самоубийцы податься, раз решился вывести Чона. А терпение у него далеко не железное.
— Ты… Мы… Юнги… — Хосок пытается слова подобрать и сказать что-то, но какое это имеет, блять, сейчас значение. Какое?! Вот именно, что нихуя не имеет. Человек в шаге от могилы, а свели его туда два кровных брата. Чону, походу, до лампочки, но нет, он огнём чуть ли не дышит и Хосок вовремя успевает его за плечо поймать и остановить. Чонгук от такой выходки брата злится пуще прежнего. Пусть он его старший брат, но указывать на его действия не смеет и тем более препятствовать.
— Ты вроде уходить собирался, братик, — Чон скалится, как волк в предупреждающем жесте, что он не посмотрит на то, что Хосок его старше.
— Чонгук, успокойся. Не трогай его, — старший пытается сдержать Чонгука, потому что его брат в таком состоянии опасен, для таких, как Юнги — абсолютно беззащитных и уязвимых. От Мина, с его отчаянием, тоже можно всего ожидать. Они оба словно мины, дотронься и взрывная волна уничтожит все вокруг.
Чон молчит и предупреждающе смотрит на брата, чтобы тот уже ушёл и не лез.
— Какие же вы оба конченые. Надеюсь, вы ещё долго будете в аду вариться, — Юнги кидает эту фразу, совершенно наплевав на то, что в случае чего, он даже убежать не сможет и только тяжело поднимается со ступеньки, держась за стену и тихо шаркая ботинками, идя к своей двери. Она с громким стуком захлопывается и такое ощущение, что этот звук пробивается куда-то под кожу и сворачивает все внутри.
— Надеюсь, теперь-то ты съебешься, куда там тебе было нужно? — Чонгук смотрит сверху вниз и еле сдерживается, чтобы не ударить собственного брата.
— Чон, я очень разочарован. Это переходит все рамки, — Хосоку ничего не остаётся, как выплюнуть младшему в лицо своё мнение, словно на Чонгука это подействует. Но он, правда, не имеет сил, чтобы бороться со своим младшим братом.
***
Юнги трясёт от холода вторые сутки. В квартире ужасный дубак и никакие одеяла и горячий чай не спасают. Он стоит по сорок минут под душем и хоть как-то греет свои промерзшие насквозь кости.
После ванной в два раза холоднее, чем обычно. Гуляющий по квартире ветер быстро пробирает до костей. Мин одевается, как капуста, в сто слоёв более или менее тёплой одежды, которая у него есть, но это тоже мало спасает.
Он уже неделю не ходит в универ и это не самая правильная идея, учитывая, что скоро сессия, а у него долгов целый вагон и тележка. Но сейчас как-то похуй, может сдохнет раньше.
Мин за шкирку себя вытаскивает на улицу, чтобы дойти до магазина за сигаретами и пачкой чая, и больше не выходит, пока одно или другое не кончится.
Чонгук не видит Юнги несколько дней, он считает дни и это нихуя не нормально. У него ломка, самая настоящая ломка, как от наркотиков. Это больше всего пугает.
Дома Мина подловить тоже не получается, а опять ломиться к нему в квартиру не будет. В последний раз это плохо кончилось. Их вообще нельзя оставлять наедине друг с другом, он боится, что не сдержится и сломает пополам эту белую куклу.
Впервые стена кажется слишком толстой, потому что Чон не может и звука уловить за ней. А может, Юнги давно уже сдох за этой проклятой стеной, упал в обморок от голодовки, так и остался лежать и разлагаться.
Чонгуку страшно.
Он на секунду это представил и все внутри скрутило, его самого сейчас вывернет. Это какой-то дурной сон или чья-то злая шутка. В реальность всего происходящего, хочется верить меньше всего. Лучше закрыть глаза и все забыть, жаль, что это не поможет.
Чон считает до десяти и говорит себе, чтобы сидел на жопе ровно и героя из себя не строил. Что всё сплошной фарс. В груди не болит, под рёбрами всё мертво и ничего не крутит, ему это кажется. Он будет до последнего себе это твердить.
Чонгук слышит за стеной тихий грохот и все, что он только что надумал, свои же убеждения летят далеко и надолго. Чон опять отключает голову, ему совсем не нравится эта новая функция.
Он слишком быстро для самого себя оказывается перед дверью чужой квартиры и уже долбит в неё и мечтает разнести в щепки.
Его сосед, как будто специально играет на его нервах и не идёт открывать. Кровь закипает мгновенно. Чон в первый и последний раз предупреждает хозяина квартиры, что в случае, если ему сейчас же не откроют, то он снесёт дверь к херам.
***
Юнги по своей природной неуклюжести выронил из рук свой излюбленный чайник, который был доверху наполнен водой, ну чтобы по сто раз не наливать её туда. Вся вода разлилась по кухне и намочила ноги. Мин лишь раздраженно выругался, потому что нужно быстрее её собирать, как бы все это море не затопило соседей снизу, потом проблем не оберёшься.
Только блондин хотел начать вытирать, как в дверь стали звонить и буквально выламывать её. Догадаться не трудно, кого там принесло. По фирменному почерку устрашающих звуков понятно, что это его сосед.
