oxygen

the most beautiful moment in life

Кто-то снова душит его. Опять. Каждую гребаную ночь. По нескольку раз за. Сокджин просыпается и первым делом хватается за кислородный баллон, вдыхая. Прошло уже чуть больше года с тех пор, как он начал задыхаться. Это было ожидаемо. Все этого ждут. Но Сокджин все равно никак не может привыкнуть. Каждую гребаную ночь. По нескольку раз. Каждый гребаный день. Всегда. Постоянно. Он не может дышать. Кислородный баллон становится чем-то вроде новой части тела, но Сокджин все равно не может привыкнуть. Он не хочет привыкать. - Юнги-я. Сокджин зовет тихо, зная, что его услышат. - Юнги-я. Младший не откликается, так что Джин просто подгибает ноги, скрючиваясь на боку, и ждет, когда Юнги проберет «ломка». И это случается совсем скоро, минут через десять. Сокджин слышит до боли знакомый звук вдыхаемого кислорода и тихий выдох Юнги после. - Юнги-я. - Ну чего? Шуга понимает, что теперь уже не отвертится, и что придется выслушивать Джин-хёна, теряя драгоценные минуты сна. Для Юнги прошло чуть меньше года с тех пор, как он начал задыхаться. - Пошли в Парк. Юнги обреченно смотрит на только что сменившееся на 05:32 на телефоне, но мычит вроде бы как одобрительно. Сокджин понимает это, когда младший шуршит одеялом, и совсем скоро показывает свои худенькие плечи. Другого времени для прогулки у них не бывает, потому что они не просто люди. Не просто соулмейты, не нашедшие свои родственные души. Потому что они еще и айдолы. Потому что если прийти в дневное время суток, то никакого баллона не хватит. Фанатки задушат, наваливаясь толпой. Фанатки будут глушить своими вечными криками «оппа, я не могу дышать без тебя! Я твоя предназначенная, оппа-я!!». Хотя в Парк и не пускают кого попало. Потому что это Парк Предназначенных. И туда пускают только тех, кто достиг того самого возраста, но все еще не встретил своего соулмейта. Без удостоверения личности и проверки у доктора в Парк не пускают. Разве что только таких, как Сокджин и Юнги, чтобы не привлекать лишнего внимания, но они все равно всегда показывают удостоверения и уже привычно кивают охраннику. Мужчина лет 30-ти иногда, вместо приветствия, подносит к лицу кислородный баллон, и это, вроде бы, уже настолько привычное зрелище, но именно оно заставляет разувериться в сказках со счастливым концом. Потому что, если человек, который пропускает ежедневно тысячи людей возле себя, так до сих пор и не нашел соулмейта, то думать о хорошем и светлом будущем никак не выходит. Парк оцеплен колючей проволокой, словно там, за воротами, тюрьма. Хотя Сокджину именно так и кажется. Тюрьма. И все, кто бродит там, заключенные. Дайте им полосатую робу и номера еще. Юнги не любит Парк, но приходит сюда ради Сокджина. Ну и совсем немного – ради себя. Это не единственное место, где ты можешь встретить свою родственную душу, но именно здесь собираются все «нуждающиеся». Те, кто уже достигли того самого возраста, когда ты либо дышишь только благодаря кислороду из баллона, либо только рядом с предназначенным. - Я тебя не понимаю. Сокджин говорит это каждый день, когда они с Юнги сидят в уже привычном кафетерии в Парке Предназначенных. На самом деле, это место уже больше похоже на город в городе. Город для тех, кто еще НЕ нашел, НЕ встретил, НЕ может дышать без кислородного баллона. Слишком отрицательное место. Юнги не нравится. - Рано или поздно это случится, зачем так отчаянно искать? Юнги приходит сюда только ради Сокджина, потому что отпускать его одного в это место ну никак нельзя. И совсем немного – ради себя. Потому что он все еще не встретил свою родственную душу. - А что, если не случится? Сокджин ставит маленькую чашечку на блюдце и смотрит на Юнги таким серьезным взглядом, будто и правда собирается стать первым человеком, который не встретит свою, только ему предназначенную, половинку. - Хён! - Да знаю я, знаю. Я плохо учил историю. И даже пусть он и правда плохо учил историю в школе, зато Юнги – хорошо. И он много раз рассказывает, что и как, заверяя Сокджина, что обязательно настанет тот день и час, когда его половинка найдется. Баллоны совсем уже привычно лежат на столике рядом с шарфами и перчатками. За окном зима, уже вторая для Сокджина зима с баллоном в руках. И первая для Юнги. И они оба надеются, что последняя. Работница кафе переворачивает лист календаря, оповещая миру, что прошла уже половина февраля. А это значит, что зима скоро закончится. Что у Юнги будет скоро годовщина. И что через несколько дней в Парк они смогут брать с собой Хосока. - Знаешь, на самом деле, я был бы даже рад, если бы мы с тобой оказались предназначенными. Сокджин улыбается криво на такое заявление, хотя он тоже был бы не против. Ему, на самом деле, уже все равно, кто это будет, лишь бы был. Но тогда, когда приходило время Юнги, Сокджину еще не было так тоскливо, потому что, если бы было, он наверняка молился бы, чтобы Юнги оказался «его». Но он не оказался. Не окажется и Хосок, который через несколько дней будет сидеть рядом с ними в уже излюбленном старшими кафе, попивая зеленый чай и шумя немного сильнее, чем это дозволено по утрам. Не окажется и кто-либо еще из этих тысяч проходящих мимо людей. Но эта зима и правда окажется для Сокджина последней зимой с баллоном в руках.