Восхождение Джека Безариуса

— Ты ещё долго? Надо уже закрываться, ночь на дворе. В дальнем конце читального зала, за самым незаметным, угловым столиком раздался грохот. От не слишком ловкого движения небольшая кипа книг полетела на пол, а белобрысая голова шлёпнулась аккурат об стол: — Человек создан для… ой, — Потирая ушибленный лоб, Джек рассеянно озирался по сторонам. Слова не очень давались спросонья. — А? Уже? Я же только на минутку… — Кажется, вы и сами не заметили, как уснули, молодой человек. — С улыбкой ответил крупный пожилой мужчина при длинной седой бороде и в неизменном тёмном фраке, библиотекарь. Он всегда чем-то напоминал Безариусу этого, как его… доброго духа Рождества, который радует всех подарками. — А, — Парень рассеянно улыбнулся в ответ, глядя на подошедшего к нему старика. В зале действительно больше никого не осталось. — Извините, это всё работа. — От него не ускользнул витающий вокруг собеседника аромат табака. Сам Джек никогда ещё не пробовал курить, да и пить, помня горький опыт матери, отказывался наотрез, но в чужой монастырь со своим уставом… даже если не нравится, иногда нужно просто потерпеть. В нынешней жизни ему много что не нравилось, но… так уж было нужно. Он отложил книгу, закрыл её, потянулся, поднялся. — Ещё раз простите за доставленные неудобства, мистер Моррисон. Уже ухожу. Моррисон внимательно взглянул на обложку чтива, не удержался: — «По Лезвию Любви»? Да ей же грош цена… Я имею в виду, по тому, как часто и как много Вы здесь обитаете, мне казалось, Вам интересно нечто более… — О, я читаю всё. — Рассмеялся Безариус. — Никогда не знаешь, что может пригодиться.

***

Он ходил сюда около двух лет, почти каждый день с того самого, как решил начать новую жизнь, посему уже не удивлялся, что его знают и помнят. Однако разговоры с местными Джек мог пересчитать по пальцам. Потому что обычно приходил не разговаривать — скорее, слушать и запоминать. Ещё бывало, как сейчас, немного поспать в тишине. Да, его фамилия, безусловно, намекала на дворянское происхождение, однако во всём остальном… Семь классов местной школы. Травили — потому что полукровка, да и за прочие грешки матери. Ходил на учёбу редко, пока не забросил совсем, проводя всё больше времени… уже не важно, где и как. Никогда не бывал на светских мероприятиях, даже не видел. Повадки больше выдавали его за побитого жизнью, озлобленного деревенского мальчика для битья, коим тот от части и являлся. И с этим надо было что-то делать. Джек читал — читал всё, от дешёвых бульварных романов до тонкой сатиры, от научных трактатов до детских книжек с картинками — всё, что подвернётся. Иногда читал нехотя и через несколько страниц уже бросал, порой пробегал между строк, стараясь вникнуть в суть да дело, бывало, затягивался в трёхтомные романы с головой и пропадал там неделями. Джек успел едва ли не выучить место для каждой книги, с лёгкостью отмечая, что пропало уже несколько месяцев назад, а какие взяли только вчера. Ему важно было узнать как можно больше — кто такие аристократы, как проходит их жизнь, о чём они ведут разговоры, КАК ведут разговоры, чем занимаются… что вообще происходит в мире. Теперь он мог поддержать любую беседу и почти из каждой, если придётся, выйти победителем. Места для тренировки тоже было достаточно. Идея была для него столь же отвратна, сколь и интересна, и всё же почти весь свой «стартовый капитал» Джек тут же потратил на поддельные документы. Потому как нужно быть совершеннолетним, если ты хочешь работать по ночам в… борделе. Да, Джек накрепко запомнил слова Лейси о том, что мог бы использовать своё тело для заработка, идея эта по-прежнему была противна ему. Он пошёл туда разнорабочим, кем-то вроде мальчика на побегушках, интим не предлагать. Жалование скромное, условия те ещё, зато… Есть возможность узнать всю подноготную. Как низко может пасть человек? Красивые романы в блестящих обложках зачастую показывают далеко не все грани людской натуры, а за самым интересным и животрепещущим надо спускаться вниз, всё дальше и дальше… ему было интересно и это. Таким образом, у Безариуса со временем получилось неплохое такое досье… да много, на кого. В том числе и людей весьма влиятельных. Он мог только порадоваться, что ни разу не встретил на работе кого-либо из родни. За них. Его пытались купить. — Эй, красавчик, — Выпустив ввысь небольшое облачко сигаретного дыма, Миссис Розенштейн пожирала вожделеющим взглядом нашего маленького, скромного уборщика. Красное, вызывающее платье держалось на ней, как на вешалке. А длинные тёмные, седеющие волосы уже были растрёпаны, но, видимо, очень уж хотелось добавки: — Пошли наверх. Считай это только авансом. — В него прилетели пять сотен. Джек поднял на неё взгляд, подарив самую безобидную на свете улыбку: — Думаю, вашему мужу понравятся такие новости, и он действительно будет с Вами… пожёстче, моя госпожа ~ — Хам! — Алый след пощёчины остался расцветать на его щеке. Но так продешевить он не мог. Парень даже улыбнулся, представив себе первый выход в свет: «Добрый день, Милсдарь, я — Джек Безариус, третий сын Виконта, и меня можно купить за пять сотен сейчас, остальное — в рассрочку». «Это совершенно не годится». Его пытались напугать. — …Уж я молчать не стану! Этот мальчишка — совершеннейший придурок. Или он больше у вас не работает, или я скажу, куда надо, и вам всем тут не поздоровится! — Джек сам не понял, чем насолил этой вусмерть пьяной мадам, но, похоже, держать язык за зубами она не собиралась. Здоровый, статный, с сигарой в зубах, перед их парочкой уже стоял хозяин заведения, внимательно выслушивая и, так сказать, мотая на ус. — Я всё! Решайте сами! — Хлопнув дверью, дебоширка была такова. — Ну? — Мужчина с недоверием посмотрел на нерадивого работника. Кажется, он начинал выходить из себя. Скандалы редко доходили до него, а если и доходили — это был очень, очень плохой знак. — Что мне с тобой делать? — Я не знаю, сэр, — беспечно отозвался Джек. — Вы можете послушать жену бакалейщика, самого важного человека в городе, а можете не волноваться попусту. Сами посудите, где вам ещё найти работника, который не опустошает бар, не пристаёт к… коллегам и столь самоотверженно предан своему делу? Эту карту начальству крыть было нечем. Его пытались унижать. — Эй, паренёк! — Один из набравшихся в дальнем углу зала здоровяков который раз уже привлекал на себя внимание Безариуса, отрывая того от протирки столов. Наконец, работник обернулся. Увидев его реакцию, друзья «нового приятеля» подняли дикий хохот. — Я приходил к твоей мамаше! Она не запрещает тебе гулять в таких местах?! Снова гогот. Кажется, к ним прибавились новые голоса. — Вот вы и спросите. — Губы собеседника растянулись в холодной улыбке, он посмотрел на мужчин. Видимо, главный весельчак и его приятели нашли в этом взгляде нечто такое, что, как по мановению волшебной палочки, вмиг оборвало всё веселье. Толпа притихла. Да, смерть его матери ни для кого не была секретом. Официальная версия уже устоялась, но догадки? Они могли быть самыми разными, у каждого. Никому не хотелось влезать в это. Вот так и шли месяцы, годы, между библиотекой и борделем, как между двумя жизнями. Джек надеялся, что это временно, он выжидал, не смыкая глаз, но в целом… Двухразовое питание — ужин и завтрак — на работе. А уж на сытный обед в процессе дня полученных, хоть и небольших, денег более чем хватало. Спать он мог там же, в борделе, на небольшом диване в специально отведённой каморке, ключ от которой всегда носил при себе, реже — в номерах, но сам как-то больше предпочитал общество книг. Да, сперва оставался дом. В одну из первых ночей, когда сомнения относительно правильности выбора его предстоящей жизни были ещё велики, Джек… сжёг его. Дотла. Никаких сожалений, никакого пути назад. Но жить было можно. Да что там, он даже начал потихоньку откладывать на тот зелёный камзол, так отчаянно манящий за одной из красивых витрин где-то в центре города. Ещё полгода, и парадный костюм будет у него в кармане!