В медленном вальсе

Холодный искусственный свет, подобный сканеру, пронизывает до самой последней косточки. Такие же лишённые жизни стены, на которых главенствующую роль занимают различного рода награды, грамоты, защищенные стеклом с рамой. Таких собралось, ни много ни мало, 7 рядов. Стул, словно, чуть мягче кафельного пола. И гнетущий взгляд директора, что и есть самое худшее в этой ситуации. Случись с Авой это впервые, она бы провалилась под землю, что являлось бы лучшим решением, но она-постоянная гостья кабинета. Такая гостья, которую в любом окружении стали бы называть родной, предлагая чай с кексами и спрашивая, как поживают ее друзья, она сама, но не в этом случае…Тишину, заполнившею все пространство, разбавляет только звук нерасторопного, но верного, соприкосновения подарочной стальной ручки и тонкой писчей бумаги, которая стопками хранилась в темных шкафах, поджидая своего часа. Как ни странно, он настал! Венцом заполнения стала вычурная роспись. Многочисленные завитушки в мгновение очутились на нижнем правом углу документа, вот-вот готовые разорвать прозрачную «кальку» заострённым концом. -Кхм.. Ава, ты ведь понимаешь, по какому поводу я позвал тебя сюда, не так ли? Ты-довольно..кхм… сообразительная девочка, умная, но вот твои увлечения все сводят на «нет». Поджег петард в классе, опрокидывание на учащихся ведер с крашеной водой, порча чужого имущества… И это только за последние два дня! Но то, что ты сделала сегодня, меня повергло в шок. Пожарные, полиция, медики!! Все были здесь! Это твое последнее предупреждение, Ава…Если ты не сможешь себя контролировать, нам придется тебя исключить…-так же занудно, как и всегда, проговорил пожилой мужчина в очках. -Так исключи меня наконец, старый пердун!!-говорит на автомате Айре, так же демонстрируя средний палец левой руки, ноготь которого был покрыт алым лаком, потрескавшимся в местах. Плетеная корзинка опрокинулась из-за контакта с тонкой рукой, на кафель упало 3 красных яблока, одно из которых, словно прячась, закатилось под застекленный шкаф. Девушка знала, что «слово-не воробей», знала это лучше, чем таблицу умножения, ведь слово-это не какая-то там птица, а опасное оружие, которое в этот раз сыграло злейшую шутку с «мечницей». -Пожалуйста, подожди за дверью, пока я приготовлю документы к твоему отчислению. Момент, и малорослая бунтарка уже сидит на мягком синем кресле в приемной. Находится в таком положении, да и под надзором секретарши, не являлось хобби девушки. Все, что она могла делать, так это рассматривать и перебирать руками многочисленные, подобные друг другу, флаеры, которые посоветовал захватить с собой директор. «Наш «Институт благородных девиц им. М. Тайтн» поможет каждому, до единого, гадкому утенку перевоплотиться в прекрасного, грациозного лебедя». Так гласит оглавление раскладной потертой бумажонки индийского красного цвета. Так Ава гадкий утенок? Она, конечно, понимала, что она не королева красоты, но у нее даже было несколько поклонников, которые восхищались бунтарским духом девочки в яркой юбке-пачке. Что, конечно же, не служило им защитой от «праведного гнева». Да и не хотела она, какого-то там магического преображения… Как только волокита с многочисленными бумагами, удостоверяющими личность девушки, закончилась, проказницу направили в комнату, дверь которой было украшено числом «13», в комнату Авы. Хоть комната и предполагала, что в ней будут ютиться как минимум человек 5, она довольствовалась лишь одной хозяйкой. Некоторых, крайне суеверных, сразу же отгоняло злосчастное число, как никак «чертова дюжина», оставшееся же множество просто сторонилось такой соседки, о которой ходили не самые лестные слухи. Все в них верили, вторили их, как молитву, как только появлялись новые «уши». Айре села на кровать у стены в правой стороне комнатки, которая так и воняла скукой. Это зловоние сильнейшим образом контрастировало с «Нарнией» Авы, как она любила называть свое местечко. Стены увешаны плакатами с известнейшими деятелями мира классической музыки: вот Людвиг ван Бетховен, словно, пронзает очами соседнюю стенку; вот ласковый дедушка Антонин Дворжак; и многие-многие другие. Хоть они и давно мертвы, но они часто приходили во сны девочки, дабы устроить там неповторимый концерт, сопровождаемый фуршетом с мороженым в хрустале. Ради таких снов жить и хочется. Помимо плакатов стену украшали сделанные из папье-маше объемные красные маки, старые фотографии, которые сопровождали Аву всю ее жизнь. На затертых изображениях еле виднелись незнакомые мужчины, женщины и владелица карточек в младенчестве, заплаканная, точно в данный момент. Она начала очищать стены от украшений, доставать светящиеся в ночи пластмассовые звездочки, которые она умудрилась приклеить к потолку, собирать одежду, которая занимала меньшинство места ее чемодана. Как только все замки были закрыты, а полки пусты, девушка повалилась набок. От злости и одновременной горести закрыла глаза так сильно, что, вероятно, вся вселенная ощутила силу давления верхнего века на нижнее. -Хм, на этот раз «Tempo di valse», Антонин?