Второй шанс

Семья Ким переехала в новый дом после того, как узнали о беременности, чтобы не давать пищу для сплетен старым болтунам, обитающим на лавочках возле подъезда и перемывающие косточки всем без исключения. Джин корил себя за то, что не подумал о возможной беременности раньше, но глядя на повеселевшего Чимина, который, как будто, светился изнутри, перестал себя изводить. Беременность проходила легко. Ни токсикоза, выворачивающего желудок от запахов, ни странных капризов в еде Чимина не беспокоили. Такое ощущение было, что судьба легкой беременностью пыталась компенсировать мальчику все страдания, что он перенес. Намджун договорился с директором школы, что Чимин будет обучаться дома, посещая школу лишь для сдачи выпускных экзаменов. Тэхён таскал другу конспекты, и они делали домашние задания вместе, тем самым позволяя Чимину не отстать от программы и готовиться к выпускным экзаменам. В школе ни одноклассники, ни учителя не знали, что выпускные экзамены Чимин сдавал на седьмом месяце беременности. Живот у него был еще маленький, а он и раньше не вылезал из безразмерных толстовок. В школе Тэхён еще больше вертелся вокруг Чимина, предупреждая все его желания и отваживая слишком любопытных одноклассников, которые интересовались новым запахом, который исходил от Чимина. Этот запах. Запах жареных кофейных зерен. Раньше Чимину он нравился, и когда Джин заваривал молотый кофе, Чимин долго еще наслаждался ароматом, который витал потом в квартире. Но сейчас он его безумно бесил. Это был запах альфы-насильника, и Чимин часто чувствовал его из-за метки. Несмотря на то, что альфа был в тюрьме далеко от своей жертвы, запах его был стойкий и нервировал не только Чимина, но и его близких. Вначале Чимин пытался перебить его одеколоном, но от смешения запахов у него начиналась мигрень. Был еще медикаментозный способ заглушения, но Джин запретил пить лишние таблетки во время беременности, так как они могли навредить ребёнку. И Чимин терпел ненавистный запах. А потом он заметил, что когда он думал о малыше или разговаривал с ним, или просто поглаживал живот, то запах его совсем не беспокоил, а то и вообще пропадал на некоторое время. А на девятом месяце Намджун почувствовал запах малыша — аромат свежескошенной травы. Он идеально сочетался с запахом Чимина, и этот коктейль сводил с ума Тэхёна. Он хвостиком ходил за Чимином, всё своё свободное время отдавая ему. Тэхён был тактильным маньяком, ему постоянно нужно было прикасаться к чужой коже хоть на секундочку. Раньше и Чимин этим страдал, и они часто держались за руки и обнимались, но после трагедии Тэхён боялся притронуться к Чимину. Он боялся, что тому будет это неприятно, и он не хотел пугать друга. Чимин, на самом деле, первое время не позволял даже папе трогать себя без надобности, отталкивал ласковую руку, не позволяя гладить щеку или трепать волосы. Но со временем Чимину стало не хватать ласки, и, в один прекрасный вечер после ужина, он вначале обнял папу и поцеловал в щеку, а затем погладил по руке Намджуна. Когда же Чимин обнял Тэхёна, тот долго потом носился по дому и пищал от радости, вызывая смех у Джина и нарываясь на едкие замечания Намджуна, который после тяжелого рабочего дня жаждал тишины и покоя в собственном доме. После этого Тэхён с еще большей неохотой отрывался от Чимина, чтобы идти в школу или домой. Мелкий, во время очередного киносеанса, обнимал руками и ногами неповоротливого Чимина, который в такие моменты перебирал пальцами волосы Тэхёна. Тот утыкался носом в шею старшему и со счастливой улыбкой наслаждался теплом и нежностью. Тэхён часто гладил живот Чимина и разговаривал с малышом. А Чимин был совсем не против такого времяпрепровождения, купаясь в ласке и заботе близких. Роды прошли легко, явив миру замечательного кареглазого крепкого омежку. Чимин разглядывал малыша и, с замиранием сердца, радовался тому, что оказался прав — малыш ни капли не был похож на биологического отца. Ребёнок мгновенно влюбил в себя Джина с Намджуном. Они ворковали над малышом, совсем забыв при каких обстоятельствах он был зачат. Младенец был очаровательный, и он был сыном их любимого сына, а всё остальное больше не имеет значения. Тэхён захлёбывался от восторга, глядя на ребенка, бережно прижимая его к себе. — Гуки, Гуки… Чонгук-и, — лепетал Тэхён, водя пальцем по нежной щечке. Он повернулся к Чимину, который с улыбкой наблюдал за другом. — Почему именно Чонгук? — Не знаю, — пожал плечами Чимин. — Мне просто нравится это имя, — откинувшись на подушки, он заснул под лепет и агуканье друга. Чонгук оказался очень спокойным ребёнком, плакал редко. Джин нарадоваться не мог на малыша, вспоминая, как маленький Чимин мучил его, крича по любому поводу и не давая спать всей округе. Чимин не мог надышаться на своего сына, он постоянно целовал малыша и ворковал ему всякие нежности. А недавно заметил странную особенность — Гуки редко спал у него на руках. Как только Чимин брал его на руки, малыш сразу же просыпался и во все глаза смотрел на папу, реагируя на любое изменение в мимике или голосе, что безумно забавляло Тэхёна, а старшие изумлённо переглядывались. Если Чимин хмурился или повышал голос, малыш начинал махать руками, если смеялся и говорил ласково, то мелкий смеялся в ответ, сверкая карими глазенками. Дальше стало еще интереснее: когда Гуку пошел четвёртый месяц, и он уже мог сам переворачиваться со спинки на живот, то он всегда так делал, когда слышал голос Чимина, но не видел его. Он приподнимался на неокрепших ручонках и, шатаясь, оглядывал комнату, пока не находил искомый объект, а потом весело начинал гулить, привлекая внимание папы. Чимин всегда подходил к малышу, беря его на руки, целовал и что-то ему рассказывал. Из-за беременности, родов, которые пришлись на первое сентября, и период восстановления, Чимин пропустил первый год обучения в старшей школе. Да ему и не особо хотелось просиживать там штаны. Посоветовавшись с родителями, Чимин решил пропустить три года старшей школы и готовиться сразу к поступлению в университет. Отпраздновав свое шестнадцатилетие с близкими, Чимин принялся готовиться к экзаменам. Джин успевал помогать во всём — и в учебе, и с ребенком, и про домашние дела не забывал, и мужа лаской не обделял. Чимина интересовал маркетинг и, выбрав специальность «Реклама и связи с общественностью в коммерческой деятельности», без проблем поступил в университет. Предстояло учиться целых пять лет, точнее четыре плюс год практики в какой-либо компании, а затем выпускные экзамены и защита проекта. Вначале Чимину было сложно без Тэхёна, который учился во втором классе старшей школы и каждый день жаловался на то, что ему там не нравится и на то, как его достали пустоголовые одноклассники. Чимин сторонился одногруппников, всегда занимая место в первом ряду, который многие студенты обходили стороной, придерживаясь мнения, что на задних рядах, подальше от преподавателя, учиться легче. На этот же ряд всегда садился еще один студент. Как потом узнал Чимин, его звали Че Хёнвон, омега, девятнадцать лет. Высокий, как для омеги, худой и красивый молчаливый парень, тоже не горел желанием общаться с одногруппниками. Сам он ни к кому не обращался и другим отвечал, только если с ним лично заговаривали. Впрочем, как и Чимин. Они несколько раз пересекались взглядом, но никто из них не делал первый шаг к знакомству. Только через пару месяцев учебы и сидения в первом ряду, они случайно в столовой сели за один столик. Ели они в молчании, не надоедая друг другу пустой болтовней. На следующий день все повторилось в точности один в один. Через день они уже искали друг друга взглядом в столовой, а через неделю шли в столовую вместе. Чимин наблюдал за тем, как Хёнвон ест — это было потрясающе эстетическое зрелище, каждое его движение было элегантным и неторопливым. Чимин отложил палочки и, улыбнувшись, сказал: — Меня зовут Ким Чимин и мне семнадцать лет. Можно я буду называть тебя «хёном»? Хёнвон в изумлении поднял одну бровь и посмотрел на Чимина, обдумывая ответ. Затем его лицо приняло обычное выражение, и Чимин подумал, что он не ответит ему. — Можно, — вдруг прозвучал ответ. С этого и началась новая дружба. Хёнвон оказался веселым и общительным парнем с разносторонними интересами. Просто он тяжело сходился с людьми, пряча за холодной маской отчуждения, стеснительность и ранимость. Тэхён, узнав о новом знакомом Чимина, жутко ревновал его, закидывая друга на парах sms-ками, а в перерывах раскаляя телефон от звонков. Вечером же Тэхён не отходил от Чимина ни на шаг, выспрашивая о новом знакомом и о том, чем они занимались весь день. Ревность разрывала его на куски, заставляя реветь в подушку по ночам. Он безумно боялся того, что Чимин перестанет дружить с ним, с обычным школьником, и променяет его на взрослых друзей-студентов. Чимин же улыбался, гладил Тэхёна по голове и заверял, что ни на кого его никогда не променяет. А затем предложил познакомиться с Хёнвоном. Тэхён с радостью согласился, так как сам уже давно строил планы по слежке за Чимином и его новым другом. Только вот в университет его без пропуска не пускали, а за его территорией они вместе не появлялись. Хёнвон не пришел в восторг от предложения и долго отказывался от встречи, мотивируя тем, что не хочет знакомиться с гиперактивной малолеткой, которая и вздохнуть не дает спокойно Чимину. Чимин посмеялся с такого точного определения характера его лучшего друга и продолжал настаивать на встрече. Хёнвон все-таки сдался, и они договорились встретиться в субботу в парке аттракционов. Неожиданно для всех троих, Хёнвон и Техён понравились друг другу, и они втроем провели веселый выходной. У них стало традицией собираться втроем каждую неделю в каком-нибудь месте: кафе, кинотеатр, летняя площадка, театр, роллердром, парк и прочие места. Несмотря на то, что Чимин подружился с Хёнвоном, он не рассказывал ему о своей жизни. Тот только знал, что он живет с родителями. Чимин привык прятать метку под одеждой с длинным воротником или толстовкой зимой, а летом под рубашкой застегнутой на все пуговицы. Запах прятал с помощью таблеток. О ребенке и метке одногруппники узнали совершенно случайно, после чего и поползли мерзкие слухи. Однажды, как во всех слезливых омежьих дорамах, у Чимина на день раньше началась течка, а таблеток с собой не было. Почувствовав себя плохо, Чимин сразу же отпросился у преподавателя и быстро направился к выходу из университета. Коридоры к счастью были пустые, так как шла пара. Но, как это бывает всё в тех же глупых дорамах, ему на пути попался альфа-старшекурсник, у которого снесло крышу от запаха течного омеги, и он потащил бедного Чимина по коридору, выискивая пустую аудиторию. Чимин в панике забился в руках альфы, крича во все горло, чтобы тот отпустил его. Когда альфа повернулся к Чимину и схватил того за толстовку, омега вывернулся оставляя ее в руках агрессора, и побежал обратно в свою аудиторию, громко прося о помощи. Влетев в аудиторию, Чимин захлопнул дверь и, весь дрожа, зашелся в рыданиях. Смесь ароматов сирени и кофе наполнил аудиторию, и присутствующие альфы заволновались, а вот омеги с интересом разглядывали метку на шее ревущего одногруппника. Хёнвон, который пытался успокоить Чимина, тоже заметил метку, но потом, накинув на него свой свитер и получив освобождение от преподавателя, повел тихо всхлипывающего Чимина домой. В такси они ехали молча. Джин, узнав о происшедшем, всполошился, бегая вокруг Чимина и заламывая руки. Чимин же, успокоившийся сам, теперь пытался успокоить папу, уверяя его, что с ним все в порядке и, что из-за этого случая он теперь никогда не забудет таблетки дома. Взяв себя в руки, Джин стал ухаживать за гостем, угощая его чаем и вкусными пирожками. Вдруг из соседней комнаты раздался детский плач, из-за которого Хёнвон чуть не подавился пирожком. Чимин сразу же убежал в комнату из которой доносился плач, а затем вынес зареванного и моментально затихшего малыша. — Хён, познакомься, это Чонгук, — Чимин повернул малыша лицом к гостю и прижался губами к виску ребенка. — Очень приятно, — расплылся в улыбке Хёнвон. Он подошел к Чимину и погладил малыша по руке. — Это твой брат? — Нет. Это мой сын. Хёнвон по инерции поглаживал маленькую ручку, пока до него не дошел смысл сказанного. Он вытаращился на Чимина и в шоке на него смотрел, шевеля губами и соображая. Чимин сел на стул возле стола и придвинул к себе бутылочку с соской, наполненную детским питанием, которое приготовил Джин. Устроив ребенка на левой руке, он правой придерживал бутылочку и следил за малышом, который смачно сосал соску, причмокивая и жмуря глазки. Джин допивал чай, наблюдая за шокированным гостем, который не отрывал взгляд от Чимина с ребенком. — Но… как же так… тебе же всего семнадцать… когда же ты?.., а как же?.. о, Боже… — Хёнвон выдохнул, проведя рукой по лицу. Затем он сел рядом и залпом допил теплый чай. — А где твой альфа? — В тюрьме. И навещать я его точно не собираюсь. И он не мой. Хёнвон хотел еще что-то спросить, но тут раздался звонок в дверь. Джин открыл дверь и впустил в дом Тэхёна, который чмокнув старшего в щеку, мгновенно подлетел к Чимину, обнимая того со спины и прижавшись щекой к щеке Чимина, заглянул через плечо к малышу, корча тому рожицы. Малыш выпустил соску изо рта и заливался смехом, смотря на рожицы. Чимин пихнул друга локтем, пробурчав, что он мешает Гуку кушать, и Тэхён послушно отошел, наконец-то заметив гостя. Дремавшая ревность вновь проснулась, и младший, сжав кулаки, угрюмо посмотрел на Хёнвона. — Что он здесь делает? — глядя исподлобья на гостя, спросил Тэхён. — Ой, Вишенка, этот милый парень помог сегодня Чимину, — Джин взял Тэхёна за руку и усадил его подальше от Хёнвона, налил ему чай и придвинул пирожки. — Ты кушай, голодный, наверное. У Чимина на день раньше началась течка, и Хёнвон проводил его домой. — Затем наклонившись к уху Тэхёна, он зашептал так, чтобы слышал только он: — Перестань ревновать, мой сын никогда тебя ни на кого не променяет. Тэхён покраснел, как помидор, и чтобы скрыть румянец принялся пить чай и жевать пирожки. Чимин, поглощенный ребенком, ничего не заметил. Почувствовав, как в ушах зашумело и кровь прилила к лицу, Чимин дрожащей рукой поставил бутылочку на стол и извинился перед гостем, сказав, что ему нужно прилечь. Джин тут же засуетился возле сына, трогая лоб рукой и причитая, что у него поднялась температура. Забрав малыша из дрожащих рук Чимина, он передал его Тэхёну и увел сына в спальню. Тэхён положил ребенка себе на плечо и гладил по спинке, чтобы вышел лишний воздух, который малыш проглотил во время еды. Но Гуки не захотел просто лежать и, выпрямившись на держащих его руках, трогал маленькими ладошками лицо старшего и смеялся каждый раз, когда тот губами пытался поймать его ладошки. — Как давно вы дружите с Чимином? — спросил Хёнвон. — Всю жизнь, — ответил Тэхён и, прижавшись к личику малыша, посмотрел на гостя. — М-м-м… тогда мне понятна твоя ревность. Не волнуйся, я не пытаюсь занять твое место в сердце Чимина. Просто мне тоже нужен друг. А может и два. Мы ведь друзья с тобой? Тэхён спрятал лицо на груди у малыша и наслаждался тем, как Гуки копошился в его волосах, обдумывая услышанное. Хёнвон нравился ему, они втроем проводили весело время. Но Тэхён не мог контролировать свою ревность, которая мгновенно пробуждалась при мысли о том, что Чимин целыми днями проводит с ним, уделяя Тэхёну лишь вечера. А теперь он еще сидит у них дома и знает о ребенке. Заглянув в чистые карие глазенки, Тэхён прижал малыша к своей груди. Он вспомнил слова Чимина и Джина, которые сказали почти одно и то же: Чимин никогда не променяет Тэхёна на другого. И, решив заткнуть свою бушующую ревность, Тэхён улыбнулся и сказал: — Да, хён, мы друзья. Вот только о ребёнке я тебе рассказывать ничего не буду. Чимин сам расскажет тебе, когда будет готов. Не дави на него и не рассказывай никому в университете. Хёнвон согласно кивнул и подошел к ним, заглядывая малышу в лицо и поглаживая маленькую ручку. На кухню вошел Джин, сообщив, что Чимин заснул и проспит до вечера. Хёнвон, вспомнив о своих делах, вежливо отказался от приглашения на ужин и ушел, поблагодарив за вкусный чай. Джин погладил Тэхёна по голове, приглаживая взъерошенные волосы, затем поцеловал Гука в щечку и принялся за готовку. А через неделю группа Чимина гудела вовсю, смакуя новости не только о его метке, но и о его ребенке. Только вот узнали они о нём не от Хёнвона, а от болтливого альфы из их группы, брат которого работает в детской консультации. Он разболтал своему брату о том, что видел там Чимина с сыном на плановом осмотре, а тот разнес всей группе, приправив новость выдуманными слухами. Чимин вначале растерялся от злостных разговоров и насмешек, и часто тихонько плакал в туалете, но благодаря поддержке Хёнвона перестал обращать внимание на болтовню, и до того не интересных ему одногруппников.