Амазонка бросает вызов

      Сев на лавочку рядом с бельём, которое отложила Элия, бежавшая встречать своего доблестного воина, и пристроив сверху моё, я никак не могла заставить себя подняться, идти, жить и действовать дальше, даже на самом примитивном уровне. Прострация и немой шок охватили моё существо, я уставилась в одну точку и сидела в ожидании, когда щемящее чувство отпустит сердце. Побывший со мной некоторое время Мингю вернулся на пост у калитки. Я осталась в тишине, сопровождаемой отдалёнными звуками, настолько далёкими, что они не пробивались сквозь ту пелену пустоты и несчастья, которая укутала меня. Будто вернулся тот день, когда мне сказали, что наши родители погибли, разбились в страшной аварии. Я снова, как и тогда, не заплакала, но от этого, возможно, было ещё больнее. С тех пор я убедила себя, что сильная, выносливая и крепкая, и добросовестно исполняла обязанности данного образа, но с той трагедии и не приходилось вновь сталкиваться со смертью. Оказывается, она подкашивает всегда одинаково, если ты человек. В смысле, если ты не потерявший человечности человек, которому совсем не всё равно на то, что происходит с другими. И короткая разлука иногда способна причинить страдания, а смерть – это разлука вечная, необратимое исчезновение, она пугает, душит, придавливает. Незнание и неизвестность того, куда уходит умерший, всю историю волновало людей, без отгадки никто не может быть спокоен, потому что надежда одновременно как бы есть, и как бы её нет, как растиражированный кот Шредингера. Кто-нибудь когда-нибудь обязан сделать точное научное открытие с доказательствами, куда деваются умершие души и деваются ли вообще. Религия с попытками убедить и заставить людей верить не даёт необходимого – уверенности, она как строгий родитель, который запирает ребёнка дома, плотно занавешивая все окна, рассказывает о том, что за дверью, на улице, но не даёт взглянуть ни глазом, чтобы увидеть и убедиться, ты всё должен знать только со слов. Но и дураку понятно, что описанное каждый воображает по-своему, тогда как реальность сильно может отличаться от наших фантазий, возникших пусть даже на очень подробном описании. Но всё-таки, каково там, чувствуют ли ещё что-то те, кто оставил бренный мир, видят ли нас? Удовлетворены ли посмертной славой и благодарностью потомков, или жалеют, что не пожили ещё, ведь их вклад на протяжении столетий ничего не меняет? Или всё-таки их награждает загробный мир? Как? Чем?       Достаточно быстро башню настоятеля покинули двое парней, что прибыли с Ви. Сами же Ви с Элией ещё находились внутри, а я продолжала сидеть, с виду всё такая же спокойная, без слёз и шмыганья носом. Мои эмоции уходили всё глубже, пробуждая мысли о моём будущем, о будущем выпускников Лога, ребят, что выходят отсюда. Кто из них доживёт до старости? А я? Как сложится моя судьба? Я как-то сказала Чимину, что соглашусь рисковать собой, если попробую максимум, какой можно взять от жизни. Что успел попробовать Кидо? Какой он был? Как все эти невозвратные потери угнетают и убивают дух! Разве существует медитация, упражнение или лекция, которые помогли бы закалить его, чтобы он не реагировал на подобные горести?       Какое-то время спустя, всё так же за руки держа друг друга, из башни настоятеля вышли Элия и Ви. Они увидели меня и направились ко мне. У них, как и у вышедших до этого молодых людей, урны в руках не было, наверное, её оставили у старика Хёнсока до какого-то момента. - Чонён, - назвала меня по имени Эя, просто чтобы я шевельнулась. Я повела плечами и приподняла подбородок. - Всё нормально, я сейчас отомру, - пообещала я, потормошив волосы и тряхнув головой. – Это… было неожиданным, и выбило меня из колеи. - Такого никто никогда не ожидает, - сказал Ви, - но к такому мы привыкли быть готовыми.       Его глаза немного пообсохли, не без поддержки Элии, конечно, но были по-прежнему немного красными. - Как… как это случилось? – не сумела я преодолеть любопытства. Зачем-то в своём моральном мучении мне хотелось дойти до конца. - Как и всегда – внезапно, - опустил взгляд Ви. - Я не об этом. Его застрелили? - Да, снайпер. Нас было семеро, мы пытались через перевал оказаться в Синьцзяне. Я с Джеро и Хансолем, Хоуп с Серином и Чонгуком, и Кидо. Высоту мы взяли, но вот… не без потери. - Давайте обойдёмся без подробностей, пожалуйста, - попросила Элия. – Я не хочу думать об этом… Я и так не в силах отпустить тебя туда, - сжала она пальцы на ладони Ви. - Ты снова туда вернёшься? – спросила его я. - Да, послезавтра надо выдвигаться обратно. - Ох, Будда… - сокрушенно шепнула Элия. - Всё будет хорошо, - улыбнулся ей нежно молодой человек, стараясь приободрить, - на мне же защитная магия. - Перестань, если бы я могла, - смущено уткнулась девушка ему в плечо. - А ты и можешь, не сомневайся. – Ви посмотрел на меня. – Можно будет тебя сегодня немного напрячь? - Меня? – окончательно вышла я из подвешенного состояния, заинтересовавшись. – Можно, а что такое? - Скажи, - попросил золотой Элию. Она покраснела ещё гуще и, уже улыбнувшись сама, обратилась ко мне: - Чонён, я хотела тебя попросить… Мне только что сделали предложение, - до крайности поалев, она даже приложила свободную руку к щеке, покосившись мельком на спутника. – Дедушка дал согласие. Ты будешь подружкой невесты? - Я?! – Ничего себе! Не успела надуматься* о похоронах, как меня огорошили свадьбой. В последний раз я была на мальчишнике, и разве что не посаженым отцом у сестры, а тут предлагают абсолютно девчачью функцию. – Даже не знаю, никогда не приходилось… Я справлюсь? - Ничего делать не надо, - заверила Элия, - буддийские свадьбы просты до крайности. Как такового и обряда-то не будет, но всё-таки если уж будет свадьба, то надо как-то её обставить… Будда, у меня даже платья ни одного тут нет! Ви, ну вот что ты выдумал? Могли бы и без свадьбы обойтись. - Не могли, я золотой, меня не так воспитывали, - серьёзно сказал он. Они переглянулись, поймав глаза друг друга, и засияли невидимым светом. - Платья есть у Заринэ, - напомнила я, - наверное, можно позаимствовать? - Точно! – кивнула Элия. – Только я худее, надо будет успеть ушить по мне… Чонён, поможешь? - Я не умею шить, - призналась я честно. - Да это неважно, просто… просто одёргивай меня и собирай в кучу, я так растеряна, - забегала она взглядом вокруг. – С чего начать? За что взяться? Ви, вот ты мне задачу выдал… - Ты с ней справишься, Медведьма, - назвал он её странным прозвищем, передавая её ладонь из своей в мою. – Чонён, идите за платьем, хорошо? У вас впереди полдня, мы с настоятелем договорились, что организуем обряд в храме после отбоя, когда младший класс уйдёт спать. Так что не торопитесь.       Я взяла чуть дрожащую руку Элии в свою и поднялась. Повела её вниз, искать Заринэ. - Идём, нарядим тебя подобающим невесте образом. - Невесте… - повторила она, едва приходя в себя от всего происходящего. – Никогда не думала… Как вошла в этот монастырь, так и решила, что не выйду замуж никогда… Да и зачем? Ладно бы я была невинной девицей… - замолчала на этом Элия. Ей что-то вспомнилось, и она немного помрачнела. - Ви же сказал, он – золотой, неважно, невинная девица или нет, - пожала я её руку, - они всегда берут на себя ответственность за тех девушек, которых любят. Намджун – муж моей сестры, которого тут все зовут Рэпмоном, - рассказывала я, чтобы отвлечь подругу от проблем и суеты, - когда влюбился в Чжихё, сразу сделал ей предложение, и за два месяца, что они встречались до свадьбы, не делал никаких намёков и не приставал к ней. Ну, правда, она всё-таки была невинной девушкой… - Вот видишь! Я и говорю, что это имеет смысл, только если… только если имеет смысл. - Ты же понимаешь, почему Ви на самом деле хочет свадьбу? - Понимаю, - погрустнела она, - ему возвращаться послезавтра туда… - Ты видела кровавую пустыню. Кидо погиб. Не волнуйся, всё уже сбылось, - начав доверять видениям внучки настоятеля, напомнила я. – Он просто страхуется, всем свойственно бояться, даже после десяти, двадцати лет опасности и боевых действий. - Для пустыни, полной крови, одной смерти мало, - вздрогнула она и, помолчав, добавила: - Я слышала женские крики и плач, а Ви сказал, что их там было семеро мужчин… - Возможно, у Кидо остались мать, сестра, девушка, кто-то, кто будет безумно горевать, и именно их голоса ты слышала во сне. - Возможно. Надо будет спросить у ребят.       Мы нашли Заринэ и, объяснив ей, что нам требуется, не стали дожидаться, когда она закончит убираться в домике мастеров, а дружно ей помогли. Препоручив присмотр за детьми адептам, персиянка зашагала во главе, ведя нас к их с Лео дому за кладбищем. Я оказалась на этой тропе впервые, огибая обрыв и приближаясь к ступам. Самые крупные были древними, очень древними, настолько, что казалось – камень способен крошиться, однако нигде не было ни одного сколотого угла, ни одна ступа не заросла травой и не была оплетена плющом, за ними ухаживали. Кроме этого были и скромные надгробные плиты. Но ни там, ни там не было надписей и табличек, чтобы знать, кто похоронен или в честь кого воздвигнут тот или иной монумент. Я притормозила у ступы, выглядевшей самой новой. Она была чуть выше меня ростом, на передней части квадратного основания красовался барельеф – тигр, застывший перед прыжком (в общем-то, и на старинных надгробиях повсюду были тигры в той или иной позе, спокойные или умиротворенные, спящие или сражающиеся с какими-то чудовищами). Затем шли каменные ступеньки, образующие как бы пирамидку, на которой размещалось что-то вроде каменного горшка с углублением, внутри него сидела статуэтка Будды. Ступа заканчивалась сужающейся к верху башенкой с набалдашником. - Это могила мастера Хана? - Да, - ответила Элия, и указала на соседнюю ступу. – А тут Джунвона, легендарного предводителя, сумевшего расширить возможности золотых, возродить их. Его убили семь лет назад. - Так у золотых всё-таки есть предводители? Помимо наставников. - Ну… они не обладают полнотой власти. Как мне объяснили, это очень древний род, восходящий к основателям самого братства, поэтому они негласно и являются вожаками, мужчины из этой семьи. Но как таковой особой должности не существует.       Мы пошли дальше, но я никак не могла избавиться окончательно от настроения, появившегося при виде урны в руках Ви. Войдя в калитку, на территорию жилища Лео и Заринэ, я немного расслабилась. Уличная, сложенная из камней печка, натянутые верёвки для сушки пелёнок, корыто под ними и тазы, маленькие качельки перенесли меня из монастыря в деревенский быт. Оставив обувь на пороге, мы вошли в маленький домик на две комнаты. Правая была закрыта – супружеская спальня, а главная, левая, в которую как бы сразу и попадаешь, объединённая с крошечной прихожей, представляла собой детскую. Люлька, кроватка, разбросанные на полу деревянные лошадки, тупые мечи, глиняные воины. Заринэ суетливо стала наклоняться, подбирать и укладывать всё в коробку в углу, чтобы мы не наступили ни на что ненароком. - У меня только нет ярких платьев, - сообщала она, не глядя на нас, - нет красного, нет светлого.       Убрав лёгкий бардак, она поправила платок и провела нас в запретную зону – их с Лео спальню. Кровать там не была достаточно широкой, но, пожалуй, двое взрослых людей умещались нормально. Из обстановки не было ничего, кроме тумбочки и стула с одной стороны, и большого сундука с другой. Над сундуком висело зеркало, а над стулом были прибиты крючки-вешалки. Заринэ подвела нас к сундуку и открыла крышку. - Выбирай, что больше понравится, - разрешила она Элии. Платья всех оттенков синего и фиолетового иногда перемешивались с черными. Они были разложены тремя стопками, которые, как папки с документами, стала приподнимать Эя. Листая одно за другим, она обрадовано ахнула и потянула: - Вот! – В её руке победно зазеленела ткань. Не слишком яркое, но и не тёмное, глубокого изумрудного цвета платье окончательно превратило в моих глазах Элию в эльфийку, стоило только представить, как она наденет это облачение. – Мне пойдёт, а, Чонён? - Думаю, это будет идеально, - честно заверила я.       Усевшись за работу (вернее, две девушки-то принялись штопать и трудиться, а я служила подмастерьем «принеси – подай»), мы разговорились. Рассказали Заринэ о случившемся, о Кидо. Она начала сетовать и горевать, совсем как профессиональная плакальщица. Я всегда дивилась умению некоторых людей соболезновать и сочувствовать, потому что лично я не умела делать этого вообще. Когда у кого-то было горе, я ощущала неловкость, зная, что слова не помогут, и не представляя, как случайно не задеть ещё больнее, а другие могли присоединяться к слезам, причитать и сокрушаться, и выглядеть органично в чужой беде. Такой была и Заринэ. Наверное, для такого таланта действительно стоит вырасти в селе, набираясь опыта у старых бабушек-соседок, наблюдая их поведение.       Потом Элия вспомнила о цветах. Из них делают гирлянды на шеи новобрачных, но на Каясан красивые и пышные бутоны росли лишь в клумбах настоятеля. Мы с ней оставили Заринэ дошивать платье под нужный размер, и поспешили испросить разрешения на срезание букета. Конечно же, дедушка не отказал единственной внучке, да и не поголовно же мы собирались уничтожить все его цветники. Элия задумала сделать две гирлянды и венок себе на голову. Делясь тем, как она видит предстоящее торжество, девушка проникалась идеей свадьбы, которую сначала чуть не отвергла. Какими бы не были чувства возлюбленного, проверенными и крепкими, какими бы не были счастливыми отношения, редкая девушка не захочет священного обряда венчания, прекрасного момента, соединяющего две жизни.       Мы вернулись на примерку, Элия влезла в платье и завертелась в нём, уже почти подходящем ей, только чуть висящем на плечах. Заринэ прислонилась к стене, окидывая её чёрным взором. - Хоть посмотрю, как здесь свадьбы выглядят, - вздохнула она. Я услышала в её голосе тоску, перекрывающую зависть. Сложенные на животе в интуитивном жесте руки показывали, что Заринэ вовсе не несчастна и имеет что-то большее, чем все мы, но грусть, возникшая в связи со свадьбой, выдавала тайное желание персиянки. - А почему вы с Лео не сделаете так же? – поинтересовалась я. Заринэ подошла к Элии и стала закреплять иголками те места, где ещё надо убрать ширину. - Он после смерти хочет быть вольным тигром, - сказала она, не отвлекаясь на меня, - ему нельзя душу привязывать. - Вот как… - А я не знаю, куда я пойду после смерти, - отмахнулась она, выпрямившись и отойдя от Элии, чтобы та снова сняла платье. – Если в плохое место? Не могу его тянуть за собой. - Когда любишь, не всё ли равно уж куда следовать, лишь бы с любимым человеком? – заметила я. - У меня дома, там, где родилась, - развернулась ко мне Заринэ, - все считают, что попадут в ад или рай, так учат, так там все говорят, другого не знают. И я думала, буду плохо себя вести – пойду в ад, а что не делала, всё говорили – плохо. А иногда думала, разве уже не в аду? Очень уж тяжко было жить. И голодно бывало, и били, и облегчиться нельзя было поплакав – ещё били за это, чтобы не ныла. Казалось, из ада в ад – и нет выхода. Руки на себя наложить? Ещё хуже будет – пытки, раскаленные котлы или кожу сдирают в аду. Такого дома, конечно, не было, поэтому я боялась. Боялась, что хуже ещё будет. А потом я тут оказалась. Всё равно, что в раю, уже в раю, хотя ещё не померла. Но тут про рай никто не говорил, никто в него не верит, все говорят про другую жизнь, следующую. А у меня уже такое ощущение, что я заново родилась. Или повидала и ад, и рай. Выходит, всё одно и то же, только люди называют по-разному? Думала, много думала. Потом решила, какая разница? Люди живут и умирают, а рай и ад то есть, то нет, и люди в них то попадают, то выходят оттуда. И зависит всё не от нас, а как Всевышний решит. Говорят, за страдание воздаётся, но я не единственная страдала на этой земле, а мне Господь послал спасение, а кому-то не присылает никогда. Почему Лео спас именно меня? – Заринэ замолчала, усаживаясь и кладя платье себе на колени, чтобы продолжать шить. Взявшись за иголку, она сказала: - Когда любишь, не обязательно следовать за ним, когда любишь – надо позволять ему следовать своим путём. Муж хочет всегда спасать, куда бы ни попал после смерти, а мне остаётся только надеяться, что если я вновь окажусь в аду или дурном перерождении, меня найдут и спасут снова благородные люди, как он.        Задумавшись над её словами, я почесала затылок. - А что, если ты сама когда-нибудь будешь способна спасать? – Заринэ засмеялась. - Тогда я буду молиться, чтобы Господь вывел меня на мужа, и я бы сделала всё для его счастья. - Но ведь в другой жизни память не сохраняется, - присоединилась к нашей философии Элия. – И ты, Заринэ, можешь стать в иной раз мужчиной. - Нам замыслы Создателя не могут быть ведомы, - отмахнулась она вновь, ловко штопая, - давайте не будем о том, чего не можем знать. - И то верно, - согласилась я. – Сегодня у нас совсем другая задача, и мы должны выполнить её на высшем уровне!       Элия вспыхнула от того, что внимание вновь возвратилось к ней. Смущение, радость, счастье и ещё не отошедшее горе, которое заставляло стыдиться собственного веселья. Но разве могла она попросить подождать и помедлить, отложить спешку, когда Ви отправлялся в Синьцзян снова уже через два дня? Я бы тоже на её месте отринула приличия и не носила траура. Наверное, мы думали все в одном направлении, потому что Заринэ спросила: - А когда будут хоронить Кидо? – Из нас троих она единственная его видела, когда он ещё был жив. - Дедушка сказал, что завтра, после обеда, - успокоилась немного Элия, беря себя в руки и стараясь обходиться без эмоций. – Как обычно, все подобные вещи должны проходить втайне от младших мальчишек, чтобы их миновали знания не по возрасту.       Как жаль, рассудила я, что трагичная участь, в отличие от знаний, когда-нибудь кого-нибудь из них всё-таки не по возрасту настигнет. Слишком некстати, слишком не вовремя. Слишком рано.        Остаток дня мы тихо и незаметно от ребятни организовывали свадьбу, готовили всё необходимое. Кого-то из старших поставили на дежурство у общежития, чтобы никто из детишек не выбежал, нескольких адептов посадили читать молитвы-мантры в храме, призывающие очистить светлый путь жениха и невесты в будущее, привлекающие удачу и счастье, прогоняющие беды и напасти. Помогавший расставить жертвенные подносы с орехами, рисом, финиками и цветы, мастер Ли подспудно объяснял, что в буддизме нет понятия венчания, потому что брак считается личным делом людей, а не религиозной компетенцией, но там есть вот такие церемонии, которые можно употребить и в другом праздничном или важном случае, когда необходимо некое благословение. В строгом смысле души скрепляться таким обрядом не могут, поскольку в буддизме нет явления души, как таковой (что мне когда-то и растолковал Чонгук), но поскольку Лог – особое место, и здесь есть вера в духов и перерождение, то всё же к браку как к таинству относятся с должным почтением. - А что, в этом храме когда-то уже проводили свадьбы? – удивилась Элия. - Давно и редко, - кивнул мастер Ли, - а последняя на моей памяти была связана с тобой напрямую. Тут поженились твои родители. Альбиноска застыла. Её голубые глаза замерли на алтаре, они словно читали прошлое с его немеркнущей позолоты. Наверное, она представляла, как это всё могло бы быть, какими могли бы быть её родители, мама и папа, которых она не знала, не могла помнить, разлученная с ними в младенчестве. - Что ж, тогда я рада, что соблюдаю семейную традицию, - сказала Элия.       В горах темнело. Началось вандальное, но санкционированное срезание цветов. В другой раз подобное я бы обозначила хулиганством, но когда администрация на твоей стороне, то любое безобразие сходит за благоустройство. Мы ждали как можно дольше, чтобы розы и хризантемы не успели подвять к основной части торжества. Ви, Чимин, Хансоль и Джеро (те самые, с кем он приехал сегодня, мне пришлось попросить их напомнить свои имена, извиняясь за своё нетрезвое состояние на мальчишнике) спустились в храм, чтобы ждать невесту. Заринэ ушла укладывать детей, мы с Джоанной помогали во всём Элии. Торопливость и спешка, с которой всё делалось, так внезапно придуманное и вдохновлённое бракосочетание, заставляющее импровизировать каждый шаг, ничего не разрушало в нас ощущение важности и серьёзности момента, чего-то долгожданного и правильного. Да, сложилось вот так, что некогда было планировать и назначать дату. Вся жизнь золотых состояла из случаев и случайностей, им некогда было расшаркиваться и сомневаться в таких ситуациях. Я смотрела за приготовлениями Элии, осторожно нанизывая белые и нежно-розовые бутоны на нитку, и решала для себя, что в отличие от тех городских свадеб с помпой, какие я видела не раз, эта мне нравится больше. Где-то далеко от всего мира, в древнем храме, в кругу избранных воинов и мастеров, с чувством, что завтра может никогда не наступить, да и не желая его наступления, высоко в горах, я бы и сама согласилась пойти замуж. Вот так, без громоздкого белого платья и банкета, без слезливых тётушек, желающих молодым побольше детишек. Здесь детей никто желать не станет, все понимают, что их можно не успеть сделать, а можно и оставить бедняг несчастными сиротами. Да и вообще, уважение к самостоятельным решениям в личной жизни среди золотых не позволяло лезть с советами и пожеланиями, если никто не спрашивал. Я со своей стороны успела узнать от Элии, что она не хочет детей, переживая, как бы они не унаследовали её способностей.       Младшие ученики ушли спать. Нгуен и Джунхуэй были посланы следить, чтобы никто из них не побрёл вдруг в храм. И если первого выбрали, поскольку он был их воспитателем, то Джунхуэя, я не сомневалась, из-за того, что он сумеет придумать такие отговорки, почему нельзя куда-то ходить, что комар носа не подточит.       В Тигрином логе не было яркого фонарного освещения, и сегодня никто не стал делать исключения, зажигая огни, чтобы не привлекать внимания. На Каясан опустилась ночная прохлада, но воздух в своей свежести не был слишком влажен, небо было чистым, без единого облака, и звездный атлас посверкивал над головами. По кустам трещали цикады, где-то повыше, в стороне садов, издавал свои мистические звуки сыч, тот самый совиный посвист, от которого мурашки бегут по коже, будто это разбойнический сигнал или звук потустороннего создания. Эта ночная птица регулярно доносила свои громкие крики до монастыря, но сегодня я ещё лучше её слышала.        О том, что час начинать настал, сообщила вернувшаяся Заринэ. Элия поправила венок на белоснежных волосах. Длиной чуть ниже плеч, они раньше были ниже поясницы, как сказала девушка, но после попытки себя сжечь, больше половины сгорело. Теперь они отрастали заново. Чтобы соответствовать невесте, мы с Джоанной прикрепили и себе по цветку за ухо, будто отдыхали где-то на Гонолулу. Сборы проходили на первом этаже башни настоятеля Хенсока, где и жила Элия. Дедушка сидел на её кровати всё это время и ждал, когда мы закончим. Увидев, что внучка уже третий раз расправляет идеально севшее по ней платье, не решаясь тронуться с места, он спросил: - Готова?       Скорее всего, от волнения у неё перехватило дыхание, потому что Элия не смогла ответить вслух, только повернулась к нему и закивала. Он поднялся и отставил в бок руку, призывая взять его под локоть. Заулыбавшаяся девушка ухватилась за него, и они очень медленно вышли. Мы: я, Заринэ и Джоанна – пошли следом. Нам доверили нести гирлянды, пышные и ароматные, не успевшие понуриться, как мы и рассчитали. Оказавшись на лестнице, я увидела мерцание лампад и свечей внизу. Храм, как и всегда, был открыт, но в эту ночь он не был пуст, там собрались почти все старшие адепты, ночные занятия были отменены. Никому не хотелось пропустить то, что бывает в Логе раз в двадцать лет. А, может, больше никогда и не повторится, если поставка сюда девушек налажена всё-таки не будет. Впрочем, наполнись обитель такими, как я, то заключение браков тоже будет под вопросом. Одним словом, все мы собирались присутствовать при том, чего никогда уже возможно не произойдёт. Наши тихие шаги спустили нас к храму, у которого все разувались, прежде чем войти. Заринэ откололась от нашей компании и, быстро найдя глазами мужа, или скорее чутьём находя его всегда и везде не глядя, она подошла к нему и встала рядом, передав ему гирлянду для жениха. Лео в свою очередь передал её мастеру Ли. Я кивком поинтересовалась у Чимина, единственного, чей взгляд поймала в этом полумраке, куда мне девать мою гирлянду? Он пожал плечами и, без уверенности, кивком указал на старика Хенсока. Тот подвёл внучку к алтарю, где был постелен богато вышитый коврик. Элия опустилась на колени, а вместе с ней и Ви, вручивший ей маленький букетик полевых цветов. Она перехватила его в одну руку, и они взялись свободными ладонями. Прежде чем опуститься, Ви успел встретить возлюбленную взглядом и оглядеть всю сразу, как-то не водя глазами, а обхватив целиком. Его лицо выразительно вещало о том, что никого прекраснее он не видел, и что он вообще не видит больше никого, кроме неё. За такой взгляд от любимых глаз можно и душу продать. Думаю, Элия почувствовала себя на седьмом небе, и если на неё Ви так смотрит регулярно, то не сомневаюсь, что ей стало всё равно на собственный внешний вид, худая она или бледная, красивая или не красивая, главное это то, какой она была в этих глазах напротив. Губы молодого человека только беззвучно и округлились в современном «вау», резонирующем со старомодностью всего, что было вокруг.       Несколько адептов, в числе которых Ямада и Себин, Сону и Даниэль, надев оранжевые тоги, напоминающие о том, что они монахи, беспрерывно читали негромкие мантры. Скудное освещение не давало мне рассмотреть всех присутствующих, но вскоре я нашла у одной из колонн Вернона, сразу же мне подмигнувшего. Я ему незаметно махнула, но тотчас была сконфужена тем, что ко мне подошёл настоятель. Он протянул руки к гирлянде, и я с удовольствием отдала её, не зная, когда именно следовало ей распорядиться.       Не осведомленная, сколько продлится «венчание» (обычно подобные церемонии длятся около часа), я настроилась на что-то долгое и невразумительное, когда будут окуривать благовониями, водить круги или напевать на санскрите. Но всё пошло совсем не так, как я ожидала. Настоятель Хёнсок вышел вперёд, к алтарю, и, что-то молитвенно прошептав в его сторону со сложенными ладонями, обернулся к жениху и невесте, чьи спины могли видеть все мы. - Я не любитель длинных речей, дети мои, вы все это прекрасно знаете. Всю свою жизнь я предпочитал дело слову, однако, никогда не умалял возможностей слов. Сегодня, когда этот юноша, мой воспитанник, которого я больше десяти лет люблю, как сына, произнёс одну короткую фразу с просьбой отдать за него мою единственную внучку, и когда я увидел в их глазах то, что хочется видеть в глазах всех желающих вступить в брак, я ощутил силу возможностей этих слов, и ни на минуту не усомнился, что дам своё согласие, и я его дал сразу же… - Не правда, - пробормотал под нос Ви, - вы потрепали мне минут десять нервы, делая вид, что можете отказать.       Элия засмеялась, пытаясь закрыть смех букетом, а её дедушка развёл руками. - Плох тот купец, что не набивает цену своему товару. Но Элия для меня бесценна, Тэхён, мой мальчик. Она – всё, что у меня есть. И хотя мне тревожно доверять её кому-либо, кроме себя самого, я знаю, что тебе я могу довериться. Это ты вернул мне её, и ты вправе взять её себе. У меня лишь одно условие – дай ей счастья, столько, чтобы даже меня сносило ударной волной, - захихикал настоятель. Я не могла не улыбаться его шутливой манере, в которой он пытался укрыть свои действительные дедовские сентиментальные чувства. - Я сделаю всё, что в моих силах, настоятель, - опустил покорно голову Ви, но старик Хёнсок всё равно легонько отвесил ему затрещину: - Не смей хоть раз не вернуться, негодник, ясно? Я всё сказал, - тише пробубнил настоятель и, надев Элии на шею цветочные бусы, ушёл в тень. Все догадались, что ещё бы чуть-чуть и он, наверное, всё-таки не выдержал и сорвался, явив если не слёзы, то хотя бы грусть и печаль.       Переждав немного, его место занял мастер Ли. Он был спокойнее и умиротворённее. В храме никто ничего не решался говорить, кроме тех, кому было положено, видимо, что-то сказать, и если бы не монотонное звучание мантр из уст монахов, в зале бы звенела острая тишина. - Я помню ту ночь, когда родилась Элия, - повествовательно начал наставник, и мне показалось, что сейчас расскажут очень красивую сказку. О настоящей любви и со счастливым концом. История Элии и Ви на самом деле походила на неё даже теми обрывками, которые я успела ухватить, разве что до конца было ещё очень далеко. – Было полнолуние, золотая листва осыпалась с деревьев. Я помню и тот день, когда впервые увидел Тэхёна, одиннадцать лет назад, когда ему было шестнадцать. Летний, жаркий августовский день. У нас с ним сразу возникло взаимопонимание, и я рад называть себя его духовным отцом. Сегодня сошлись вместе два этих воспоминания. Когда я познакомился с Тэхёном, то подумал: «Какой солнечный мальчишка!», а Элию её мать называла лунной девочкой. Вы кажетесь разными, дети мои, но внутри вас роднит одно – чистота. Свет, который вы несёте, лунный он или солнечный – неважно, он не способен быть омраченным. Пожалуй, где-то в небесной книге вам было предначертано соединиться, и это произошло. Вы знаете, что по нашим правилам, никакой обряд связать насилу не может, единственное, что может держать вас возле друг друга – это чувства и желание быть вместе. Для чего же мы тогда собрались здесь? Уж точно не засвидетельствовать, чтобы подтверждать, что скрепление двух судеб было. Главный свидетель для любого золотого – его совесть, и всё, что я хочу сказать сейчас, сын мой, это напутственное слово, - мастер Ли обращался уже конкретно к Ви, вешая ему на шею гирлянду: - Ты выбрал эту девушку, ты взял её в жёны, отныне и до тех пор, пока ты будешь в своём уме, сохранять принципы и достоинство, ты несёшь за неё ответственность, ты хранишь ей верность и никогда не посмеешь её обидеть. Если же ты изменишь своему выбору, то… - Перестану быть золотым, - отчеканил Ви, воспользовавшись дарованной паузой. - Да, так и будет. Золото – металл, посвященный Солнцу, а серебро – Луне. Спутниц золотых, которые когда-то, по легендам, существовали, и которых мы решили попытаться возродить, прежде называли серебряными. Луна и Солнце необходимы Земле, чтобы на ней была жизнь, чтобы на ней был свет, чтобы на ней было тепло. Два светила дают гармонию, когда устаёт одно – появляется другое. Вы теперь муж и жена, вы должны быть образцом гармонии, чтобы все вокруг могли ровняться на вас, знать через вас о любви, преданности и заботе. Вы должны быть образцом постоянства. Брак – это не только соитие тел и душ, брак – это ответственность перед людьми, для которых вы становитесь единым целым. Никаких единоличных решений и эгоистичных поступков. Плохо одному – плохо другому. А если плохо вам, то страдает всё вокруг. Вы – часть всего. Никогда не забывайте об этом. И ты, Тэхён, не забывай особенно, что если Луна светит скверно, то она всего лишь отражает свет Солнца! А лечить, как известно, нужно причину, а не симптомы.       Ви, настоящее имя которого я узнала, улыбнулся, и послушно кивнул. Мастер Ли отступил спиной назад на шаг: - Если вы хотите принести какие-то клятвы, или сказать что-то – пожалуйста.       И, пока молодожёны, судя по всему, уже новобрачные, поднимались и придумывали, что сказать собравшимся, я на какой-то миг перенеслась мыслями в Сеул. У Чжунэ скоро будет свадьба. Какой она будет? Что на ней будет? Как они с его невестой будут смотреть друг на друга? Любят ли они один другого хоть немного так же, как это делают Ви и Элия? Нет, не станет любящий парень заводить интрижку где-то, пока невеста далеко. Я хорошо помнила, как Ви уснул под сексуальный танец Саны. Вот истинные чувства, вот что такое любовь. Если бы я когда-нибудь с кем-то вновь и завела отношения, я бы хотела, чтобы он в своих чувствах ко мне был так же однозначен и определён, чтобы засматриваться на других не приходило в голову, а вернее, чтобы любовь не позволяла срабатывать животным мужским инстинктам. Когда-то я сомневалась, что существуют мужчины, способные хранить верность, но встреча с золотыми поменяла моё убеждение. - Я хочу сказать, - решился Ви, продолжая держать руки Элии в своих, - что благодарен всем за присутствие, я всем вам брат, а Эя, я знаю, сразу же стала вам доброй сестрой, когда прибыла в Лог. Конечно, ничего не изменится от того, что мы с ней теперь будем мужем и женой, но я бы хотел, чтобы вы вели себя с ней поскромнее, - максимально строго окинул взором стоявших в храме Тэхён, - а ещё я хочу сказать… - Ви повернулся к возлюбленной и, не отрываясь от её глаз, произнёс: - Я никогда тебя не обману, никогда не оставлю, никогда не перестану думать о тебе. Не перестану любить. Я люблю тебя, Элия. - Я тоже тебя люблю! – на последнем дыхании вышептала Элия и, брызнув слезами и продолжая радостно улыбаться, обняла Тэхёна за шею, прижавшись к нему. Никаких поцелуев – это монастырь. Никаких криков и свиста – младшие адепты спали. Даже аплодисментов не было. Только тихий голосок Джоанны подле меня промолвил: - Я бы хотела так же.        Как обычно откуда-то взявшийся рядом с ней Самуэль так же тихо заметил: - Выходи замуж за золотого – и всё будет. - Может и выйду, - вся в своих мечтах, не поворачиваясь к юноше, кивнула дочь покойного мастера Хана.       Я вздохнула, не заметив, когда перестали читать мантры. Пара как бы обвенчавшихся стала двигаться на выход, все поздравляли их, но ничего не желали. Всё закончилось достаточно быстро. Мы высыпали на паперть – площадку перед храмом. Настоятель обнял обоих, и внучку, и своего воспитанника. Когда он отошёл, Чимин стал пожимать другу руку и секретничать о чём-то на ухо. Хорошо, что Мингю стоял у ворот, уверена, этот тут бы наговорил пошлостей. Элия ненадолго отошла к нам – девчонкам. - Ну вот, я теперь жена, - хихикнула она, - и испугаться не успела. - Это скорее было красиво, чем страшно, - прокомментировала Джоанна. - Мне понравились слова мастера Ли, - призналась я. - Мне тоже, - сжала Элия мою руку и заговорщически наклонилась вперёд, чтобы только я и слышала: - Первая брачная ночь, Будда, у меня аж коленки трясутся… - А разве… разве можно, в монастыре? – растерялась я. - А мы выйдем, - она указала за плечо, на калитку, ведущую в поля и сады, - вон туда пойдём. Под открытым небом, у костра… Ви романтик, но я надеюсь, что попы мы свои не заморозим, - снова посмеялась она. – Ночи в горах студёные. - Любовь согреет, - пообещала я.       Новоиспеченный муж подошёл забрать свою такую же жену и, желая всем спокойной ночи, они удалились за калитку, на которую охранным псом встал Даниэль. Видимо, зная характер неугомонной юности, наставники перестраховались и поставили всё-таки стража для спокойствия молодожёнов. Мало ли, какие шутки взбредут адептам в голову? А если их просто разберёт любопытство? Они же тут без интернета и телевидения, вдруг захочется пикантное что-нибудь увидеть? Да, они вымуштрованы и научены терпению, но, как приходилось убеждаться, сорваться иногда ещё могут. - Эй, серебряная, - вывел меня из дум голос Вернона, - о чём загрустила? - Да нет, не загрустила. Красиво это всё… здорово. Тебе понравилось? – Мы с ним тронулись прочь, выходя из редеющей толпы. - Вполне. Красота в простоте, и церемония это доказала. Тебе замуж не захотелось, глядя на них? - Мне? Ещё чего. Нет, я не склонна хотеть что-то только потому, что у кого-то это уже есть. Я ищу свой путь, я хочу делать так, как считаю нужным для себя. - Неужели не хочется, чтобы какое-нибудь солнышко озарило тебя светом? – пошутил он, опять, видимо, намекнув на себя. Я в ответ задрала голову и посмотрела на луну. - Как-то это не по мне, отсвечивать, а не светить самой. - Я знал, что ты скажешь что-нибудь в этом роде. Ты, стало быть, не серебряная, а платиновая какая-то. - Блондинка что ли? – хмыкнула я. - А что, тебе бы пошло, мне кажется. - Да? Ну тогда решено, как вернусь в Сеул – сразу же покрашусь. Добрых снов!       Ошарашенный немного Вернон остался стоять, переваривая, пошутила ли на этот раз я, а меня ноги понесли наверх, в нашу с Джоанной келью, чтобы развалиться на кровати и поспать. День выдался безумно суматошным.