Амазонка бросает вызов

- Боюсь, что никогда не добьюсь и близко того, чего добился мой папа, или хотя бы мой брат, - призналась Джоанна.       Мы сидели после завтрака и утренних занятий в беседке, пока все юноши ушли работать в полях и садах монастыря. За завтраком, как и обещала, я присела за столик Сону и Даниэля, поймав на себе взгляд Чимина, который предугадывала, говорящий, что одной ногой я уже из кухни в коридоре. - Не думай об этом, просто занимайся, не подгоняя себя, иначе, в этих сравнениях, станешь переживать, нервничать и сбиваться, - посоветовала я. - Это уже, мне кажется, происходит. - К сожалению, с этим ничего не поделать, да, твой отец был наставником, а брат уже в совершенстве владеет техникой тени, но и они пришли к этому не в один день, когда-то и они сомневались, разочаровывались, обижались на себя, что чего-то не могут. В этом главная проблема боя, да и, пожалуй, самосовершенствования в любом деле – неудачи и не получающееся что-либо. Но это естественные препятствия, необходимые.       Джоанна вздохнула, соглашаясь. Мне было её жалко, на неё давил авторитет покойного Хана, положительные и хвалебные отзывы о Джонхане. Мать у неё была уважаемой госпожой, чьей стойкостью восторгались зрелые выпускники в Сеуле. А девчонка пока была никем, и стыдилась своей никчёмности на фоне даровитой семьи. На ней будто бы лежала двойная ответственность не пасть лицом в грязь, иначе это ущемит память отца, статус брата, надежды матери. Я сталкивалась с таким, с ощущением себя не такой, нелепой, хотя бы на той светской вечеринке, рядом с Чжунэ, когда чувствуешь себя побирушкой и нищенкой, ничего не значащей мелочью среди миллионеров, даже в отношениях с одним из них. Все ждут, что ты будешь представлять собой нечто большее, что на твоём месте должна находиться сияющая звезда, а это всего-навсего обыкновенная ты. И нет никакой уверенности, что когда-либо ты заслужишь одобрение, когда-либо тебя примут на равных. - Если я не буду делать успехов, я не стану продолжать учиться, - расстроено говорила Джоанна. Не сумев победить ни одного мальчишку четырнадцати лет, хотя ей было пятнадцать, она впала в уныние после тренировки. Это я тоже проходила, когда руки опускались, и весь свет был не мил. Потому я и сказала мастеру Ли, что не люблю проигрывать: ощущение при этом сквернейшее. - А чем бы ты тогда стала заниматься? – спросила Джоанну я. Да, ей ещё маловато лет для того, чтобы строить глобальные планы на будущее, но какие-то же интересы и увлечения есть? - Не знаю, - растерялась она. - Ну, что ты любишь делать? Что хочешь делать? – Джоанна неопределенно пожала плечами, раздумывая. Я решила подсказать: - Ты говорила, что хотела танцевать, как Сана, помнишь? Тебе нравятся танцы? - Нет, - удивила она меня отрицанием. Поняв по моему лицу, что ввела меня в недоумение, девчонка снизила тон: - Ты никому не расскажешь, если я скажу? - Обещаю! – подняла я ладонь. - Я бы хотела нравиться противоположному полу. - То есть… кому именно? Этим, местным мальчишкам? – указала я на гору, куда они ушли. - Нет, ну… вообще. Любым. - Всем подряд? – стала догадываться я. - Да! Как Сана… её все парни обожают! - Не преувеличивай, не все, - отмахнулась я, благословляя Шугу и Ви за то, что могу с чистой совестью утверждать это. Я стала понимать, как повезло в этой жизни Джинни. Моей Чжихё тоже, наверное, но Намджун был пьян, и ему, в принципе, всё нравилось, что ему показывали на мальчишнике.       Я хотела напомнить Джоанне о её годах, что мала она ещё, о парнях думать, но не стала. Она замкнётся и больше не будет со мной делиться личным. Лучше не отчитывать и ругать, а пытаться плавно изменить направление мыслей. У кого это я набралась такой педагогической сноровки? Не у Чимина ли, который, благодаря терпеливому отношению к моему общению с Чжунэ, знал всё вперёд всех и был в курсе всего? - Зачем тебе все? – постаралась зайти издалека я. – А как же найти одного единственного? У тебя такой замечательный пример родителей, почему не хочешь встретить и свою настоящую любовь? - Хочу, но… Ты точно не проболтаешься, о чём я тебе говорю? - Я могила, - приложила руку к сердцу я, - мне даже друзья говорили, что я не болтлива, как истинный мужик. - Хорошо. В общем… Я безответно влюблена в одного из мастеров. – «Чонгук!» - сразу же подумала я. – Он, конечно, очень для меня взрослый, и я понимаю, что ничего не светит… поэтому лучше буду нравиться всем, это как-то облегчает неразделённую любовь. - Когда ты только успела в него влюбиться? - Он был пару раз у нас дома в гостях, с папой. А потом я видела его на похоронах. Я для него ребёнок, конечно, но он… знаешь, он идеальный мужчина. – По каким-то признакам я вдруг поняла, что речь не о Чонгуке. Парня лет двадцати пяти она бы не стала называть «мужчиной», да к тому же сказала бы «когда мы ехали в Лог…» и всё такое. - Так… о ком речь? - Возможно, ты его не знаешь… Его зовут Эн. - Да, действительно, со старшими мастерами мне ещё не приходилось встречаться. Но, Джоанна, думается, эта первая влюбленность пройдёт, и ты полюбишь кого-нибудь более достижимого. – Вот так вот! Я тут думаю, что надо нянчиться с несмышлёным ребёнком, а в этом юном сердечке уже загораются взрослые страсти. Видимо, я забыла, что мы, женщины, созреваем раньше, и стрелы Амура задевают нас чаще и болезненнее, чем мужчин. Да, Ку Чжунэ? Будь ты неладен там в своей шикарной квартире и со своим «порше». - Золотые достижимы, - хмуро возразила девчонка. – Разве ты не знаешь, что большинство из них ходит в бордель? - Но не все же? И уж тем более не мастера… или они тоже ходят? – изумилась я, выпрямив спину. - Насчёт них не знаю, я не видела их там за те месяцы, что мама руководит «Пятницей». Но если ходят остальные, почему бы и им туда не заглядывать? - Ох, Джоанна, и ты решила стать куртизанкой, чтобы однажды иметь возможность переспать с мужчиной мечты? - А почему нет? – наивно вспыхнула она. – Невинных девушек они не трогают принципиально – это я знаю, а на посредственных, среднестатистических, никогда не посмотрят, ведь они сами – великие! Как мой папа… Разве за любовь не стоит бороться любыми средствами? - Величия на поприще проституции ты не добьёшься. Не все средства бывают хороши. - Но если они никому не вредят? - Так, давай вернёмся к началу. Кроме того, что нравиться кому-то, ты чем-то заниматься хочешь? Потому что заполучить взаимную любовь – это не занятие, должно быть и какое-то призвание, хобби. - Да нет, так-то я никогда ни чем не увлекалась. Ходила в кружок рисования, но не скажу, что меня это зацепило. А ты, Чонён, разве не хочешь кому-нибудь нравиться? Ты так сосредоточена на борьбе, неужели тебя ничто не отвлекает?       Я что, на самом деле со стороны выгляжу такой целеустремлённой и не подбитой на одно крыло коварным хулиганом? Здорово, да я умничка! Сам себя не похвалишь, как говорится… - Я всегда рассуждала так: своему человеку, тому единственному, для кого ты предназначена, ты понравишься только самой собой, такой, какая ты есть, со своими интересами, со своим стержнем, со своей моралью, короче – с потрохами. Но для этого нужно быть какой-то, что-то собой представлять, что-то, что будет соответствовать твоему внутреннему миру, отражать его. А когда ты стараешься только нравиться, забывая о саморазвитии, ты подстраиваешься под потребности мужчин, моды, общества, критериев, ты растворяешься в заимствованиях, шаблонах и приспособленчестве, и в итоге тебя индивидуальной нет, и человек, ищущий тебя настоящую, тебя не распознает. Как он определит, что твои качества подходят ему, если ты закрываешь их и прячешь за фальшивой картинкой, направленной на то, чтобы угождать всем? Понимаешь? Джоанна, задумавшись над этим, кивнула. Я, вдохновленная накатившим на меня ораторским искусством, продолжила: - Только прислушиваясь к себе, занимаясь собой и своей судьбой, строя её по собственным симпатиям, приоритетам и интересам, ты завоюешь того, который тебе идеально подойдёт. - Но тогда, выходит, люди ничего не должны делать друг для друга? Добиваться и совершать подвиги во имя любви? - Думаю, что подвиги следует направлять на мешающие обстоятельства и преграды, а не на себя или объект вожделения. Вообще, наверное, в каком-то совершенном виде, любовь происходит с первого взгляда, и дальше люди только делают всё для того, чтобы быть вместе. Если что-то не ладится – это повод задуматься. Чонгук как-то сказал, что несовпадение – признак неверного самопонимания, я тогда с ним не согласилась, но, рассуждая после, пришла к выводу, что скорее он прав. - Чонгук умный, - поддакнула Джоанна. - Слишком уж, для своих лет, - вяло покритиковала я его. - Думаешь, рано становиться умным – плохо? - Да нет, это я так… Напротив, чем раньше поумнеешь – тем меньше ошибок наделаешь.       Послышались лёгкие шаги по ступенькам, и мы с Джоанной, посмотрев на звук, увидели идущую к нам Элию. Вся белая, как обычно, она неестественно смотрелась в зелени кустов и вьюнов, оплетающих беседку, совсем как эльфийки на обложках произведений в жанре фэнтези. - Вы тут? О чём болтаете? – видимо, освободившись временно от дел, пришла она передохнуть, забралась на лавочку поближе к нам, и сложила руки на коленях. Элия была общительной и тянулась к людям, в отличие от Заринэ, та возилась с сыновьями и никогда не пустословила. Сначала она показалась мне самой старшей из нас, и я здраво рассудила, что ей неинтересны молодые девчушки, но за завтраком я поизучала её лицо, и пришла к выводу, что она едва ли намного старше меня. Уточнив это у внучки настоятеля, я услышала подтверждение: Заринэ была старше меня всего на год! А Лео, вроде бы, мужчина уже давно за тридцать… Лишь бы Джоанна не провела аналогию (если уже не в курсе всей истории) и не уверовала в то, что мастера и юные создания – прекрасные пары, ещё не хватало, чтоб она пыталась в свои пятнадцать соблазнить почтенного воина, ведь Заринэ, выходит, учитывая, что Хо три года, стала матерью… Ё-моё, как всё запущенно! Ещё монастырь, называется. Ладно, что это я? Не мне судить, меня тут не было, подробностей я не знаю, со свечкой не стояла, и вообще не моё дело. О чём там Элия спросила? Ах, да! - Об интересах, любимых занятиях, - постаралась я обозначить всё так, чтобы не солгать, - вот у тебя есть какое-нибудь увлечение? Призвание, так сказать. - О, я всегда хотела работать в медицине! – живо отозвалась альбиноска. – Но в Тибете, где я выросла, не было даже школы, поэтому я получила аттестат о неполном среднем образовании поздно, рассчитывала с ним поступить на медсестру, но не сложилось. Теперь я тут, заведую дедушкиной аптечкой, лечу от вывихов, растяжений, ушибов и простуд адептов. Пусть я и не реализовала свою мечту о том, чтобы стать медиком-специалистом, но то, что считала своим призванием от меня никуда не ушло. - Классно! – Я дотянулась до плеча Джоанны и потрепала за него. – Вот видишь, в Тигрином логе можно найти себе столько дел! У тебя впереди месяц, чтобы присмотреться, привыкнуть ко всему. - Шер!!! – раскатисто раздалось сверху, прерывая стройность и однолинейность нашего диалога. Мимо беседки, ковыляя и каждый второй шаг чуть ли не падая, спешил вниз, сбежав от матери, непоседливый мальчуган, пока та кричала ему от столовой. – Стой! - Я поймаю! – подскочила Джоанна, и, пулей выбежав из беседки, догнала Шера, подхватила на руки, и понесла наверх, обратно под надзор Заринэ. - Он когда-нибудь её доведёт, - посмеялась Элия в кулак, - ничего не заставляет его угомониться, а внизу-то обрыв! Мы постоянно поглядываем, чтобы он туда не чебурахнулся. Вот Хо – образцовый ребёнок, скажешь «сиди», так он никуда не уйдёт, пока не получит разрешения, а этот – сорванец. - Заринэ так рано стала матерью, - стараясь не придавать голосу негодования, сказала я, - ей бы ещё погулять… - Ты что! Нет, она бы не стала гулять, да и как? Там, откуда её забрали, женщины не гуляют, а от рассвета до заката занимаются ещё более тяжёлым трудом, да притом не имеют права выбора. А тут… Ты думаешь, её кто-то ставил тут ответственной по кухне или остальному хозяйству? Ничего подобного, она считает это своим святым долгом, и смотрит на ребят, как на дикарей, когда те стирают или готовят себе что-то сами. Она не любит говорить о том, что было до её попадания сюда, но как-то обмолвилась, что первый раз её выдали замуж в двенадцать лет. - Двенадцать?! – чуть не упала я набок, поперхнувшись возмущением, опешившая, огорошенная. - Неужели такое ещё бывает в двадцать первом веке? - Да, в её глуши, в селе, из которого она, это нормально. Ей, наверное, повезло, что она не родила там ещё раньше… Заринэ намекнула, что её поколачивали там. Я не могу себе представить ужасы, которые происходят где-то, в каких-то частях нашей планеты, и им невозможно противостоять. Что может двенадцатилетний ребёнок, если его отец отдаёт какому-то мужчине за… не знаю, за деньги? Или десяток голов скота? Страшно, Чонён, как подумаешь… Конечно же, после этого Лог ей рай земной, ну, а Лео – он никогда не поднимет на неё руку. Он же золотой. - А как же его звериные приступы? - Я ничего такого не застала, но, судя по детям… - покраснев, заулыбалась Элия, - всё решается без рукоприкладства, вполне полюбовно. Учитывая, как Заринэ ждёт каждого его приезда, и с какой тоской поглядывает иногда на ворота – не появился ли? – её всё не только устраивает, но даже радует. Будда! – девушка приложила ладони к щекам. – Бесстыдно обсуждаю чужую личную жизнь, я плохая. - Да ладно, это всего лишь невинное сплетничанье, - подмигнула я. – Должна же я откуда-то брать информацию о том, что тут происходит? Заринэ со мной совсем не разговаривает. - Ей не нравится то, чем вы с Джоанной собираетесь заниматься, - поведала мне Элия, – у неё, похоже, предубеждения против воинствующих женщин. - Она сказала об этом? - Прямо – нет, только обтекаемо, что это неправильно, и вы ничего хорошего не делаете… Иногда в Заринэ просыпается старая бабушка, это нормально, - засмеялась внучка настоятеля. - Она и одевается, как бабушка. Эти длинные юбки, платки на голове… - Не вини её, ведь таково её воспитание. К тому же, некоторые наши ребята, - шепнула Элия, - на неё порой почти влюбленно поглядывают… Под этими закрытыми одёжками-то она очень миленькая, фигуристая. Будь на ней что-то приталенное или более откровенное, думаю, адептам бы лишние хлопоты явились в виде соблазна. Разве это надо? - Нет, конечно, в таком смысле всё логично, - согласилась я. Помолчав, я вспомнила о своей нужде, которую держала в голове ещё по пути в Лог: - Слушай, у меня сёстры не знают, куда я на самом деле поехала, я сказала, что это спортивный лагерь и, само собой, они ждут звонка, а одна из сестёр в положении, и ей никак нельзя волноваться, поэтому я должна как-то связаться с ней. Намджун говорил, что настоятель может разрешить? - Не сомневаюсь, но лучше спроси у дедушки сама. - Да как-то неудобно тревожить его… - Брось, дедушка не кусается, и у него не стоит очередь в приёмной. Постучись к нему и спроси. - Составишь мне компанию? – попросила я Элию, и мы вместе направились в так называемую «башню», где обитал старик Хенсок. Аудиенция не заняла много времени, разрешение было получено, и, хотя настоятель не был строгим или грозным, отнесясь с пониманием и ведя себя тепло, по-отечески, я была благодарна Элии за присутствие. Кроме Чимина, она пока что была единственной здесь, кто не заставлял меня следить за собой, задумываться о каждом своём слове и жесте. С ней было просто. А я любила людей, с которыми просто.       Дедуля сказал мне, что аппарат связи имеется у привратника, в его сторожке, а поскольку на территории монастыря технологии индустриального и постиндустриального развития не приветствуются, то мне следует заодно выйти на площадку за калитку, чтобы поговорить. Запомнив инструкции, я направилась к Мингю, и, кажется, меня ждало испытание посложнее, чем с настоятелем.       Элия пошла в другую сторону, махнув мне и попрощавшись до обеда. Её ждала уйма дел, которая, как оказалось, ни на кого тут в приказном порядке не возлагалась, все брались за то, что считали пригодным для себя, по своим силам. Размышляя о том, кем могла бы стать во всей этой системе Джоанна, если не стремилась к борьбе (не проституткой же, ну правда?), я подошла к облаченному в тёмное привратнику, поднявшемуся мне навстречу. Я до сих пор ещё не видела его лица, только острые, глядящие насквозь моей рубашки глаза, которые не то улыбались, не то хитрили, не то замышляли что-то каверзное. - Настоятель Хенсок сказал, что у тебя есть мобильный. Мне надо позвонить, он разрешил мне это сделать, - объяснила я своё появление. Мингю кивнул, поднялся по трём ступенькам, открыл дверь в сторожку, вошёл в неё и где-то там стал возиться. Повозившись, вернулся и протянул мне сотовый телефон, после чего отодвинул щеколду на калитке, видимо зная, что внутри стен этим порочным цивилизованным предметом не пользуются.       Переступив порог, для чего пришлось пройти мимо громады роста Мингю, в его раскидистой тени, я набрала по памяти номер Чжихё и, с радостью услышав голос сестрёнки, принялась рассказывать: выдуманное описание лагеря, выдуманные соседки, выдуманные соревнования по тхэквондо, выдуманные истории. Я же уже территориально была вне Лога, так что враньё – наше всё. У Чжихё с Намджуном всё тоже было прекрасно, её почти перестало тошнить, хотя «котя» всё равно не давал покидать ей квартиру без него (у них когда-нибудь друг для друга ласковые эпитеты закончатся? Мне бы такую фантазию). Поугукав, я пообещала ещё как-нибудь позвонить, оправдавшись тем, что связь здесь не ловит, а моя мобила вообще «крякнула». Позвонив Сынён, я подождала с десяток гудков, но та не подняла. Она должна была уезжать на съёмки сериала, куда её устроил Гынсок, скорее всего, сейчас стояла перед камерой и не могла ответить. Я бросила ей сообщение, что у меня всё отлично и я позвоню в другой раз. Подняв лицо от экрана и клавиш, я увидела, что Мингю стоит по эту сторону порога, прислонившись к стене и, закидывая в рот по одной семечке из пригоршни, внимательно меня изучает, сняв с себя скрывающий облик платок. Так вот какой он… Сразу и однозначно описать внешность привратника я бы не смогла, ещё мешало некое представление о нём, которое сложилось до увиденного, достаточно абстрактное, но сбивающее с толку. Но чем дольше я на него смотрела, тем лучше проявлялся волевой подбородок, ровный, классический нос, хищные губы, которые кусали одной ухмылкой, обнажающей ряд идеальных белоснежных зубов, щёлкающих семечки. А каким я его представляла до этого момента? Неуловимая картинка, смутно прорисованная воображением без подробностей, набросок черт, распалась, уже невосстановимая. Этот молодой человек был таким, и иным быть не мог.       Лузга отлетала от него так же, наверное, как отщёлканные им девицы. Блеск в глазах говорил о склонности к волокитству, да Мингю и не скрывал этого ещё при первой же встрече. Неужели среди золотых бывают такие… как драконы? Чимин был бабником, допустим, но в каких-то рамках, что ли, а здесь я сомневалась, что в фантазиях, стоявших за взглядом, остановившимся на мне, рамки существуют. - Парень есть? – без прелюдий спросил он меня. - Это нетактичный вопрос, - попыталась поставить его на место я, без ярости или других эмоций, спокойная, уравновешенная, выше всего этого дешёвого кокетства. - Извините, миледи, я парень провинциальный, манерам не обучен. – Не прекращая щёлкать семечки, не прекращал он и пялиться на меня. Я знала, что на мне скромный тобок, и нигде ничего не торчит, меня смутить пылкими очами было трудно. - Да? А я думала золотых тут как раз этому и обучают, заодно воспитывают. Ты разве не адепт Лога? - Был им, выпустился полтора года назад, до этого отсвистел почти четыре тут, от звонка до звонка. - Но это на тебя мало повлияло, да? Ты откуда такой взялся, и зачем пришёл в монастырь, если настолько… невежливый? - Я? Невежливый? – удивился он, раскусив последнюю семечку и отряхнув опустевшие ладони. – Я думал, что внимание к девушке – это вроде как комплимент, я же тебе ничего обидного не сказал. - Допустим. Так что ты забыл в монастыре? Среди золотых? - Важно не то, что я тут забыл – или не смог забыть - а то, что нашёл. Немного мудрости, сноровку, технику боя. Хорошие цели, верных друзей. Интересную жизнь. Да много всякого приобрёл, а забыл… забыл я тут прежний образ жизни. Я был бандитом в Сеуле, пока там не покончили с преступностью. К слову сказать, именно золотые. Я крал, убивал, резал, вымогал, бил, вытряхивал из должников деньги, иногда угрозами, но чаще пытками. Как думаешь, стоило оставлять это и приходить сюда? – подойдя ко мне ближе, задал он вопрос, упрямо воззрившись глаза в глаза. Руки его, к счастью, сомкнулись за спиной, а то бы я занервничала, сама не знаю почему. - Как же ты узнал о Тигрином логе? - Брат привёл, двоюродный. - Он тоже золотой? - Да, но он тут не обучался. Его дракам научила улица, тхэквондо он занимался в обычных школах боевых искусств, какие есть почти в каждом городе, а развил мастерство уже позже, беря уроки у друзей, выпускников Лога. - Я смотрю, среди преступного мира богатая почва для набора в золотые… Это как-то странно. Бывшие бандиты – и вдруг благородные воины? - А почему нет? Во-первых, в нелегальные дела идёт мало трусов, поэтому в поисках храбрецов – туда надо лезть, там искать. Во-вторых, там появляется определённый опыт, который очень пригождается, от банального умения драться до связей и знаний о преступниках покрупнее, которых на свою сторону уже не перетащишь. В-третьих, зачем превращать в достойных и благородных и без того достойных и благородных? Они живут себе счастливо, женятся, плодятся, им ни к чему что-то подобное золотому братству. Золотые – не политическая партия, красавица, это что-то вроде духовного ордена, а в такие общины только и уходить тем, кто хочет замолить грехи. - Мне нравятся твои аргументы, - убежденная, покивала я. – Но не называй меня красавицей. - Почему? - Это выглядит как подкат. - Может, это и есть подкат, что в этом такого? Я уже два месяца торчу на воротах в ожидании смены, знаешь, как тоскливо без женского общества? - Но ты в мужском монастыре! - На данный момент я в оффшорной зоне, - ухмыльнулся он, указав взором нам под ноги, на землю, которая уже не являлась территорией Тигриного лога. - А, ну, хорошо, - замечая за собой, что начинаю волноваться в присутствии Мингю, попыталась я прошмыгнуть мимо него к калитке, но он поймал меня, ухватив за талию. Я вцепилась в его руку и, пытаясь выкрутить её и заломить, как когда-то сделала это с Чжунэ, напоролась на куда более серьёзного противника. Парень с лёгкостью вышел из захвата, попытавшись сам взять меня в сцепку, но я увернулась. Мы ввязались в сражение.       Не знаю, как так вышло, у меня не было намерений оттачивать на нём свои знания, да и у него если и были желания, то явно не связанные с борьбой, однако мы начали лупиться в лучших традициях восточных единоборств, и если бы не моё дикое, необузданное стремление проучить его, показать ему, что я не просто девушка, но и воин, он бы уделал меня в два счёта. Но я до того энергично сопротивлялась, ощутив в себе дополнительные силы, а он до того вошёл в азарт битвы, как будто бы специально продлевая её, чтобы позлить меня, что мы успели выдохнуться, прежде чем он взял меня в плен и пришпилил спиной к монастырской стене. - Охранять врата ставят лучшего после мастеров ученика из присутствующих, - расплылся он губами, находящимися в опасной близости от моего лица. – Ты ввязалась в авантюру, заранее обреченную на провал. - Но если я не буду ввязываться в такие авантюры, то не сдвинусь со своего боевого уровня, - не печалясь, вздёрнула я голову. Посмотрела на него смелее и с вызовом. Значит, Мингю круче Даниэля? И уступает только Чимину из всех, кто находится в Логе? Нгуен не в счёт, он, может, и лучше в теории, но из-за отсутствия руки другим мастерам не соперник. Итак, я попыталась обуздать одного из самых умелых золотых, находящихся в пределах досягаемости? Неплохой опыт. - Так… парень-то у тебя есть? – продолжая прижимать меня собой к стене, повторил вопрос Мингю. Был у меня парень, но говорить о нём совсем не хотелось, потому что я пришла сюда, чтобы забыть его. Как там недавно сказал сам Мингю? Неважно, что тут забыл? А мне вот как раз очень важно оставить тут воспоминания. А чем заменяются старые, как не новыми? На ум пришла тренировка с Чонгуком, единственный раз, когда я его завалила, потому что попыталась поцеловать. Я могу сейчас убить двух зайцев одним выстрелом: обезоружить Мингю и перекрыть тоску по поцелуям Чжунэ. Я же для этого здесь? И монашкой я пока что не называлась.       Приподнявшись на цыпочки и благодаря тому, что Мингю и сам склонился ко мне, я дотянулась до его губ и впилась в них. Не удивляясь и не протестуя, он сразу же, с жаром ответил, перехватив инициативу поцелуя. Досчитав до трёх, я резко сделала выпад ногой, чтобы подкосить молодого человека и завалить, но, к моему изумлению, выброшенную вперёд ногу он с лёгкостью поймал, не отрываясь от поцелуя, и прижал к своему бедру, задрав ещё выше. Словно знал, что я попытаюсь сделать! Поняв, что план не сработал, я начала отбиваться, уже не очень-то по-воински, а как капризная девчонка – поколачивая руками его плечи. Мингю отпустил меня, засмеявшись. - Но-но, перестань! Будь спокойна, Лог на меня всё-таки повлиял, встреться ты мне до него, я бы не остановился при таком сопротивлении. - Как ты угадал, что я хочу воспользоваться поцелуем, как манёвром? - Это расхожий женский приём. - Не всякий даже опытный боец его знает, - не называя имени Чонгука, сказала я. - Опытный в бою – нет, опытный с женщинами – да, - подмигнул мне Мингю. - Так, ладно, - я сунула телефон из кармана ему в ладонь, - держи, а я пойду. У меня ещё занятия. - Я правильно расшифровал твой ответ – у тебя нет парня? – взяв мобильный, упорно любопытствовал он. - Какая разница? Ты – золотой, вам нельзя заводить девушек. - Это по желанию, вот мой кузен в прошлом году женился. И даже успел стать отцом. – Игнорируя его комментарии, я развернулась и направилась к калитке. Стоило это сделать, как он шлёпнул меня по заднице. Я развернулась: - Эй! - Всем швейцарам положены чаевые. Я взял свои. - Да чтоб тебя… - махнула я на него рукой и побрела в монастырь. - Телефонная будка работает круглосуточно, если что – заглядывай! – бросил он мне в спину. Ага, как же, буду я заглядывать! Чтобы вновь быть облапленной и… Впрочем, поцеловала я его сама.       Дойдя до первой лестницы, ведущей вниз, я на миг притормозила и, шаловливо улыбнувшись, тронула кончиками пальцев свои губы, пахнущие летом и подсолнечником. Вкус не кружил голову, но пробуждал аппетит. А что? Было не так уж плохо. Понял, Ку Чжунэ? И без тебя найдутся те, с кем я себе что-то позволю! Ты думал, один такой будешь в моей жизни? Никогда. Ты думал, ты один будешь ветреный и гулящий? А вот фиг тебе. У меня теперь есть «звонок другу». Какому угодно другу, лишь бы был повод для звонка.       День пронёсся как-то незаметно, в остальном мало отличаясь от предыдущего. После обеда я прилегла на кровать и, попытавшись сконцентрироваться на тех самых эрогенных зонах, которые рекомендовал развивать Чимин, вырубилась на целый час, разбуженная приходом Джоанны, которая успела сходить побиться палками с Самуэлем. О чём она начала рассказывать, как только заметила, что я открыла глаза.       Ночное занятие с Чимином прошло ровно (в смысле, постельные темы были отложены или вовсе изжиты), на этот раз он тренировал мой слух, заставляя угадывать, с какой стороны раздаётся шорох, ориентироваться в темноте, не теряясь, не сбиваясь. Было ещё сложнее, чем чувствовать кожей! Акустика будто создавала иллюзию, и я делала шаг не в ту сторону, где шаркал ногой мой тренер. Это злило и расстраивало, я хотела стать и ночным способным бойцом тоже! Вместе с Верноном, Даниэлем, Джунхуэем и остальными.       Из-за того, что в полдень перехватила сна, на кровати я лежала ворочаясь, то и дело укладываясь на спину и смотря в потолок. В голову лезло много мыслей, и о том, что осталось в Сеуле, и о том, что окружало меня здесь. С одной стороны, меня терзала история Заринэ о замужестве в двенадцать лет и бесправном положении женщин в ряде уголков Земли. К её истории можно было добавить истории адептов – сколько несправедливости, сколько зла творится в мире! Мне ещё больше захотелось стать сильной и могущественной, исправить максимум недочётов, спасти максимум людей, подарить максимум свободы и счастья тем, кто их заслужил. Я понимала Чимина, но только для меня в приоритете были не женщины, а все обездоленные. Чем хуже мальчишки, остающиеся сиротами, или которые попадают под негативное влияние и вынуждены заниматься чем попало? Быстрее бы стать воином, присоединиться к золотым, делать что-то! «Что-то значимое» - ещё недавно не имеющее конкретики, теперь обозначилось. Я узнала точно, что имеет вес, что имеет значение, каким образом я смогу творить важное, а не бессмысленное.       С другой стороны, я не могла выбросить из головы случайно оброненную в столовой фразу о том, что все знания, лекции о хрупких и беззащитных девчонках – коту под хвост. Что, если мы с Джоанной разрушим мировоззрение золотых и их идеальную, гармоничную структуру, где мужчины точно знают, что в них нуждаются, что без сильных, праведных и благородных, какими им необходимо быть, всё покатится под откос? Сынён раньше часто меня отчитывала за пацанство потому, что в испорченности мужчин винила феминисток, которые борются за свои привилегии, выбивают себе все возможности, качают права доводами из серии возгласов пятилетних детей «я сама!» и «я большая!». И что потом? Мужчины уступают, уступают, уступают… сжимаются, мельчают, становятся бабообразными, и в конце концов мужского в мужчинах не остаётся – оно всё перекочёвывает в женщин. Так рассуждала Сынён. Я же всегда противостояла ей, заявляя, что когда все права у мужчин – они превращаются в тиранов и моральных уродов. Вот, пожалуйста, подтверждением этому общество, из которого спасли Заринэ. Разве назовёшь тех мужчин настоящими мужчинами, хотя ни о каком феминизме там и речи не идёт?       В сравнении всего и анализе, я всё ярче и ярче видела ту уникальность золотых, которая цепляла. По их уставу, или законодательству братства, или как там это нечто ещё назвать, главенство безусловно было у мужчин, но при этом вся их власть имела законность только в том случае, если она направлялась на благо женщин, детей и слабых. Это удивительно, особенно если верить тому, что им несколько тысячелетий, что присваивающие силу, могущество и разнообразные возможности мужчины не превращаются в самодуров и диктаторов, как в каком-нибудь арабском или исламском государстве, а чтут самоотверженность и слабый, прекрасный пол. Не разрушу ли я, или такие, как я, последнюю возможно подобную школу мужских чести и достоинства в мире? Как стать среди них равной, не заставив их чувствовать себя ненужными?       Через проход, такая же не спящая, лежала Джоанна, менявшая один бок на другой и, судя по дыханию, о чём-то думающая. Она подтвердила мои подозрения тихим: - Ты спишь? - Не-а, - громче отозвалась я. - Чонён, я долго рассуждала над твоим вопросом. - Каким? - Чем бы я хотела заниматься. Я перебирала всё, пыталась определиться, найти занятие по душе, но… - Но? - Ничего не нашлось, - голосом, снежной лавиной срывающимся на минорные ноты, она бормотала, - я никакая. Никакая! Я никому не смогу понравиться… - Не придумывай, тебе просто пока что пятнадцать лет, я в твои годы тоже ещё ничего о себе не знала, - ляпнула я, и поняла, что соврала. Сколько себя помню, столько я знала, что хочу заниматься борьбой и спортом. Но… но я же чтобы успокоить девочку ляпнула, я же не очень плохо поступила? Ох, лучше держать язык за зубами. Даже своей попыткой помочь разобраться Джоанне в будущем, я усугубила её внутренний конфликт, и теперь она считает себя «никакой». Мм-да, педагогика моя не сработала. Зато я сделала открытие, в какую профессию мне точно не стоит подаваться: в учителя.