Двое

Подумать только. Сецуна действительно привязана к Мамору настолько, чтобы прибежать по первому его слову. Мне не было ее жаль. Я всегда считала ее достаточно мудрой, чтобы позволить быть зависимой от мужчины. Она смотрела на меня, не отваживаясь начать беседу, хотя прекрасно понимала, о чем идёт речь. — Сец, ты… — Я попыталась начать разговор, но была ею перебита. — Харука, нет. Я многое отдавала. Ради стражи врат времени я отказалась от нормальной жизни. Я всегда жертвую всем, но Мамору я не отдам. — Сецуна, он мужчина, а не домашний зверёк, которого можно отдать. Он решает. Решает, как жить, что делать. Так же, как все остальные. Мы — существа с сознанием, мы живем так, как решаем сами. Мы не можем просто взять и присвоить человека. Мы можем полюбить, но отношения — игра двоих. Ты можешь решить за себя, а за него нет. — Я люблю… — А мы любим тебя. А почему ты себя не любишь? Почему не можешь позволить себе роскошь полюбить того, чьё сердце будет принадлежать тебе? Почему ты осознанно идёшь на эти муки? Почему позволяешь мужчине тебя унижать? Не специально, но это унизительно быть у ног, а не в объятиях. С щеки хранительницы времени скатилась слеза. — Хару, прости. — Она опустила глаза вниз. — Это похоже на безумие. Я всегда знала, что нас ждёт и была согласна на то малое, что мы могли себе позволить. — Ты ведь понимаешь, что это было вынужденно, если живёшь в море Усаги? Можно все сделать иначе. Иначе распоряжаться своей судьбой. Мы- не ее хранители. Мы — это мы. И имеем полное право жить ради своего счастья, а не ее капризов и иллюзий. Сецуна упала в мои руки, и я впервые увидела, как она рыдает, задыхаясь. Сквозь всхлипы и завывания она проговорила: — Я не знала, что можно по-другому. Я не предполагала, что будет только хуже. Харука, прости, я не… Мне больно за Малышку, я хочу, чтобы она была. Харука, спасибо, спасибо, что принимаешь, а не отталкиваешь. Я усадила Сец на диван, а сама поставила чайник. Ей нужно что-то горячее. — Ты расскажешь мне свою историю? — Я усмехнулась. — Кажется, я стала банком этих историй, но они нужны мне, чтобы действовать правильно. — Я понимаю тебя. Прости, я не буду вам мешать действовать, но и на вашей стороне я быть не смогу. Я не буду помогать Усаги, вообще не буду вмешиваться. Если я это сделаю, все может рухнуть. Моя сила — это время, я не могу им играться в чьих либо интересах. Однажды я допустила эту ошибку, познакомила вас с человеком из будущего. Это не принесло ничего, кроме несчастья. — Я пойму тебя. Просто расскажи, кто такая Малышка. Укутавшись в принесённый мной плед, приняв облик человека, а не воина, она расслабилась за чашкой чая. Сецуна перестала судорожно трястись, просто проливала немного слез. — Вас никогда не смущало, что Малышка совсем не похожа на Усаги? У неё мой цвет глаз, повадки Мамору… — Хранительница времени начала свой рассказ. — Все случилось совершенно спонтанно. Король Эндимион часто выходил к вратам, потому что таким образом пытался скрыться из мира, в котором был несчастным загнанным человеком. Мы все верили в свет Лунной принцессы, поэтому решили, что нет лучшего выхода, чем отдать ей возможность построить светлый мир будущего. Она же никогда не заморачивалась. Самым простым решением был гипноз. И чем она лучше Берилл с Металией? Я всегда спрашивала себя об этом. Она лишила людей воли, как и они. Правда, все это было во имя мира, не для войны. Этим я себя и тешила. А потом увидела, как все страдают, но было поздно. Воительницы были просто символом. Напоминанием, что когда-то они были нужны, а сами прозябали в бесконечной тоске. Эндимион был просто предметом всеобщего восхищения. Серенити — светочем в темноте. Но так как никто никогда этой тьмы не видел, никто не понимал, что за идею она несёт. А она несла идею всеобщей беззаботности и инфантилизма. Это удобно. Никто не хочет войны, никто не конфликтует, нет никаких внутренних и внешних проблем. А потом появился клан Темной Луны. Они не ждали этого нападения, поэтому, как это положено Серенити, она впала в сон и всех остальных отправила туда же, заморозив планету. Разве это решение? Но у неё был один козырь, который она не берегла, как бы ни старалась полюбить. Малышка. Девочка, которую она по наивности и своей слепой доброте назвала дочерью, узнав о ее существовании. Ей было важно, чтобы она стала воином, чтобы защитила планету. Плутон сделала глубокий вдох, оставив рассказ о жизни на всей планете. Она переключилась на свою собственную жизнь. — Эндимион нашёл в разговорах со мной отдушину. Мы часами сидели у Врат времени, разговаривая о том, каким мы хотели видеть жизнь. Мы предавались мечтам, которым не суждено было сбыться в той реальности. Однажды он пригласил меня в свой домик. Единственное место на Земле, где росли нормальные зеленые деревья, пели птицы. Это было единственное место, которое можно было назвать Землёй. Остальное было изменено действием кристалла. Холодное, стерильное, прозрачное. Это место- подарок Серенити, чтобы он наслаждался тем, что любил — своей планетой. Странно, ведь он был правителем, но так, как хотел он было только на небольшом участке. Так вот, в тот вечер я оставила Врата. Мы настолько сблизились, что упустили тот момент, когда чувства захлестнули нас. Мы нашли друг в друге опору, пытались за неё удержаться. Эти встречи повторялись, а Серенити не замечала ничего, ведь я возвращала себя и Эндимиона в тот момент, когда он оставлял ее. После одной из таких встреч у меня осталась частичка его самого, дав начало жизни Малышки. Тогда пришлось раскрыть карты, ведь двух Хранительниц быть не должно. Серенити приняла решение, что ребёнок станет ее. Мне было запрещено покидать Врата и видеться с ним после рождения. Эндимион был прощён, ведь она считала его своей собственностью. Так, мы погрузились в ещё большее уныние и безысходность. Девочка росла, но ее силы не проявлялись. А ещё девочку страстно тянуло к Вратам времени. Она шла ко мне неосознанно, интуитивно. Серенити всеми силами пыталась полюбить девочку, и ей это удалось. Сделав ее максимально похожей на себя, она силой внушила себе, что безгранична привязана. Хотя, в периоды, когда она видела в ней мои черты, она обращалась с ребёнком с излишней жесткостью. Сецуна положила голову на мое плечо, вытерла слезы с глаз. — Все остальное ты так или иначе знаешь. Малышка стала весомой фигурой в нашей истории. Но, стоит признаться, я уже видела мир, в котором ее не существовало. Мы находимся в первом и последнем круге времени, в котором ее помним. После того, как этот круг замкнётся, ее место займёт другой ребёнок. Временное пространство восстановится только в том случае, если после появления того, другого, дитя не произойдёт никаких изменений. Чтобы пространство восстановилось, вы с Мамору должны быть полностью и целиком уверены в своём нынешнем выборе. Ты хочешь, я покажу тебе наглядно? Поверь мне, это нужно для твоего понимания серьезности и ответственности. Вы, ребята, сошлись, будучи взрослыми. Отношения ваши завязаны не на гормонах, а со стороны Мамору изначально на сухом расчете. Ты собираешь крупицы истории, чтобы принять решение. Я не покажу тебе будущее, я покажу тебе то, что зависит от вашего благоразумия и ответственности. В истории очень многое изменится. В том числе, ваша с Мамору значимость во всем, что будет дальше битвы с Фараоном 90. История переписана. Нужно, чтобы она больше не изменялась, иначе… — Да поняла я всю серьезность! — Не выдержала ее тирады я. — Для себя я уже все решила, но я не знаю, правильно ли мое решение. Сец еле заметно улыбнулась. — Неправильных решений не существует, но будь готова, после всего, что произойдёт в ближайший год, это будет новый, совсем другой мир. Изменится все. История с Цирконией и Нехеленией, битва с Галаксией. Вы сейчас совершаете виток, после которого ничего не будет так, как мы помним сейчас. Она перевоплотилась. Но стала не Сейлор Плутон. На ней не было пошлой Сейлор-фуку. Передо мной предстала Владычица времени, Ее Величество, Пеллар. — Просто подумай об этом. Это проще, чем обращаться воином. Это проявление — ты. Для того, чтобы быть собой не нужно особых усилий. Я оказалась в синем воздушном платье с великолепной вышивкой из цепей. На голове оказалась массивная корона, украшенная сапфирами. Я не успела отойти от изумления, когда услышала: — Пройдемте, Ваше Высочество. И мы очутились перед величественными воротами — Вратами времени.