Million reasons

      Бэкхён разминал в ступке травы, сидя на стуле в кухне своей квартирки. Выходило скверно, потому что сил на это почти не было.       Яркий солнечный свет заливал помещение, словно и не середина осени за окном. Из форточки дуло прохладным ветром с запахом прелой листвы и влажной земли. Бэкхён кутался в толстовку, но упрямо не закрывал окно. Последние два дня с тех пор, как он очнулся проклятым и с меткой связи на запястье, его не отпускало чувство, что он на грани между жизнью и смертью. Чондэ оттянул на себя часть проклятия, но оно было достаточно сильным. А может, это просто Бэкхён слишком слаб, чтобы бороться.       Настойки и заговоры помогали слабо, лишь ненадолго облегчая состояние. Ведьма не знал, сколько времени понадобится, чтобы яд проклятия вывелся из его крови. И из крови его партнёра. Бэкхён горько усмехнулся. Наверняка Чондэ знатно перекосило, когда оказалось, что спасти ведьму может лишь связка. Чёрт его знает, Кёнсу и словом не обмолвился о произошедшем, и Тэхён, забегая за настойкой для Чондэ, молчал об этом — судя по всему, в этом опять замешан некромант. А остальных Бэкхён не видел с того самого дня.       Травы в ступке не сминались в кашицу ни через пять, ни через десять минут слабых манипуляций. Бэкхён раздражался всё больше, но продолжал своё дело. Кёнсу заглянет только через пару часов, к тому же ненадолго, да и ему нужен пузырёк для капитана, следовательно, нужно быстрее готовить зелье.       Лечить самого себя было труднее, чем других; был вариант уехать к Ёнджэ в другой город, чтобы попросить помощи у его хорошего друга-ведьмы, но тогда бы пришлось оставить Чондэ без лекарства. Больше ведьм Бэкхён не знал, а доверять незнакомцам не хотелось. Ведьмы по жизни держались друг от друга подальше, и, несмотря на свой дружелюбный характер, Бён тоже предпочитал существовать обособленно.       Психанув окончательно, Бэкхён вывалил измочаленную кучку трав в блендер. Наговор сделает потом, сил на традиционный способ приготовления снадобья нет, сойдёт и так.       Мысли не отпускали. Ведьма делал всё на автомате, пока в голове варилась каша из разных предположений и умозаключений. Чондэ переступил через себя, чтобы спасти его, потому что он благородный человек. Чондэ теперь ненавидит его ещё больше. Если вдруг они случайно когда-нибудь встретятся, Чондэ даже не заговорит с ним. Они вообще больше никогда не увидятся. Когда проклятие будет снято, Чондэ поднимет старинные фолианты и найдёт способ, как разорвать связь, чтобы никогда больше не иметь дело с ним.       Неудивительно, что в конце зелье получилось с иным эффектом.       — Как, чёрт возьми, из лечебного получился сильный афродизиак?! — воскликнул Бэкхён, но, вместо того, чтобы вылить получившееся снадобье, отставил его в сторонку. Время прихода Кёнсу стремительно приближалось, а настойку надо было начинать делать заново. — Чёрт, чёрт, чёрт!       Из-за нервов и уменьшения действия принятого вчера противоядия Бэкхёну становилось всё хуже, руки дрожали, в глазах мутнело, на лбу выступил пот, но он выгнал посторонние мысли из головы и сосредоточился на приготовлении зелья.       Когда входную дверь открыли запасным ключом, а за спиной склонившегося над раковиной Бэкхёна раздались шаги, он уже закупоривал бутылёк со снадобьем пробкой.       — Фух, успел, — широко улыбнулся ведьма, разворачиваясь к гостю.       Улыбка тут же померкла, а снадобье выскользнуло из ослабевших рук.       — Осторожно, — тихим хриплым голосом сказал Чондэ, успев словить склянку в полёте, а потом открыто и прямо посмотрел на Бэкхёна, медленно, чёрточка за чёрточкой изучая его лицо и не выглядя недовольным или злым. Скорее расслабленным и спокойным.       А потом он протянул руку и стёр с носа Бэкхёна капельку пота.       Бэкхён отшатнулся и отвёл взгляд. Сердце в его груди колотилось с невероятной скоростью, его стук отдавался в ушах. В горле пересохло, он сглотнул и облизнул обветренные губы.       — Как… ты? — еле выдавил из себя, только чтобы не молчать и не чувствовать на себе чужой взгляд так остро и необходимо. Желание сделать шаг навстречу и крепко обнять взялось из ниоткуда и только росло, не торопясь уходить.       — Явно лучше тебя, — слабо усмехнулся Чондэ. — Ты пил сегодня лекарство?       Бэкхён помотал головой, всё ещё глядя куда-то в окно.       — Не успел, — пробормотал он.       Чондэ в два шага преодолел разделявшее их расстояние и наклонился ближе. Бэкхён затаил дыхание, ожидая… чего?       — Пей, — оказалось, Чондэ взял второй пузырёк со снадобьем, который стоял на краю раковины за его спиной.       — Давай вместе, — Бэкхён вцепился в склянку как в спасательный круг.       — Давай.       Чондэ даже стукнул своим бутыльком по его, и звонкое «дзынь» слишком громко зазвенело в ушах. Бэкхён залпом выпил зелье, едва не поперхнувшись.       Поведение оборотня настораживало. Он вёл себя так, как в то время, когда Бён притворялся магом и они хорошо общались, можно сказать, дружили; можно сказать, были на стадии смущённых переглядок и частых прикосновений, долгих разговоров ни о чём и ночных переписок. Это отдавалось болью в его сердце, ведь он давно похоронил те воспоминания, хотя и грезил о них и том, что было бы дальше, если бы. Если бы Бэкхён не был ведьмой. Если бы Чондэ не ненавидел ведьм.       Чондэ отставил в сторону пузырёк из-под зелья, переступил с ноги на ногу, явно на что-то решаясь, а потом снова шагнул ближе к Бэкхёну, взял его лицо в свои ладони и прижался губами к губам.       Бэкхён чувствовал горечь настойки на чужих устах, вдыхал запах хвои, которым непременно пахло от этого оборотня, и крепче цеплялся слабыми пальцами за его рубашку. Он разомкнул губы, отвечая на ласку, прижался теснее, не замечая, как по щекам текут слёзы.       — Прости, прости, прости, — бормотал Чондэ, оторвавшись от желанных губ и стирая поцелуями слёзы на любимом лице.       В голове Бэкхёна крутилось множество «ты же ненавидишь ведьм» и «это за тебя связь говорит, она заставляет защищать и оберегать партнёра», но он молчал, не желая портить момент язвительными словами и сомнениями. Всё это будет позже, а пока он наслаждался чужим теплом и влажными поцелуями, которых давно желал, но не позволял себе надеяться.       — У меня был миллион причин, чтобы держаться от тебя подальше, и я выдумывал всё новые и новые, и только страх потерять тебя отрезвил меня, — признался Чондэ, с сожалением видя в чужих глазах недоверие и боль. — Я люблю тебя, Бён Бэкхён.       Ведьму внезапно утянуло в видение, где они с Чондэ лежат в обнимку на диване и вяло переругиваются, какой канал смотреть, больше времени уделяя поцелуям и ласкам. Виски у оборотня посеребрены, а левую бровь пересекает толстый рубец. Морщинок вокруг его глаз стало больше, но они всё такие же очаровательные. «Я люблю тебя, Бён Бэкхён», — говорит тот Чондэ и смотрит в глаза со щемящей душу нежностью.       — Я тоже, — произнёс Бэкхён, выныривая из видения и обнимая Чондэ за шею, решая отложить на потом вопрос, почему он видел будущее, если раньше был способен видеть только прошлое. — Я тоже люблю тебя, Ким Чондэ.