***
Прошло несколько недель. Турнир Салазара, как и в прошлом году, принёс мне победу. На этот раз меня грубо попыталась убрать одна из девочек. Довольно интересная личность, надо признать. Катарина Руквуд. Девочка моего возраста, с длинными чёрными вьющимися волосами, белой кожей с множеством милых родинок и синими-синими глазами в обрамлении длинных ресниц. Пухлые губы, большие глаза, милый вздёрнутый носик и острые скулы, эта девочка была обречена на звание самой красивой девушки факультета. Звонкое, сладкое сопрано, грациозные движения, неплохой вкус и восхитительно ужасный характер. Знаете, таких всегда было много. Она была скорее охотницей, нежели сердцеедкой, скорее спортсменкой, нежели шлюхой. Довольно открытая, приятная в общении с мальчиками, простая и понятная для них, она обращала на себя внимание противоположного пола. На Слизерине такие были редкостью. Дело в том, что многие девочки и девушки прекрасно понимали: их будущим мужем вполне может оказаться однокурсник. А позорить семью своим не в меру открытым поведением никому не хотелось. Поэтому никто из приличных семей, простите за выражение, не блядовал. А вот среди полукровок и предателей крови, если уж они и пробивались на наш факультет, подобные случаи были не редкостью. Руквуд была не исключением. Полукровка, самая обыкновенная, не блещущая ни магическими способностями, ни умом. Ей всего тринадцать, я не думаю, что она уже с кем-то спала, что позволило бы назвать её дамой лёгкого поведения. Но все, и её однокурсницы, и старшие, прекрасно понимали, что это лишь вопрос времени. Грязно, пошло, ужасно, да. Но правдиво. Истина всегда отвратительна, это я уяснила ещё в прошлой жизни. Умом девочка так же не блистала. Если она не флиртовала, то носилась по гостиным других факультетов к своим многочисленным знакомым, гуляла с подругами или шаталась с ними по многочисленным магазинчикам Хогсмида, сгребая бесполезный хлам. Но не училась, нет. Однако, когда наши фамилии оказались напротив друг друга в решающей битве, она гордо задрала носик. «Всего лишь мелкая Блэк», — услышала я её смех. Мне было её жаль. Ровно до того момента, как мы не оказались на одной площадке, где она лишь презрительно усмехнулась. — Не боишься пораниться? — едко поинтересовалась она, а получив в ответ милую улыбку, начала атаковать ещё до объявления начала дуэли. Стоит ли говорить, что маленькая Блэк тут же захотела стереть её с лица Земли. Стоит ли говорить, что маленькая Блэк едва не оставила её инвалидом. Молча. За тринадцать секунд. И ничуть не жаль. Если таких сразу не поставить на место — пиши пропало. Получив вожделенную подвеску, уже третью, я дождалась Дженни. Она шла от площадки Долохова, улыбаясь. По её счастливому виду я поняла, что Тони не отстаёт. — Отличная дуэль? — вежливо поинтересовалась я, прикасаясь пальцами к своей подвеске. — Он молодец, — девочка рассмеялась и обняла меня одной рукой за талию, — но Люцика не переплюнул. Запонки у него. — Ожидаемо, — я тихо рассмеялась и, увидев изменившееся выражение лица Джейн, остановилась. — Ты чего? — Твой дуэлянт не Катарина ли Руквуд случаем? — тихо поинтересовалась девочка и с беспокойством посмотрела правее меня. Я оглянулась. Катарина, в окружении подруг, о чём-то перешёптывалась, прожигая меня злым взглядом. — Она тебе этого не простит, — обречённо подчеркнула Браун и, вцепившись мне в руку, поволокла меня переодеваться. За ужином я с удивлением расспрашивала её о столь блистательной личности. Грустная девочка отмалчивалась, но убедившись, что мальчики пошли поиграть в шахматы, оставив нас за столом, взорвалась. Злым шёпотом она крыла брюнетку так, что миссис Браун, услышав, схватила бы сердечный приступ. Хотя и было за что. — Ты не понимаешь. Мелани Пайпер недавно просто уронила её книгу, пока передавала через парту. Так она потом что-то подлила ей в стакан… Мел в Больничном крыле, родителей не извещали. Это ведь нарушение устава школы! И я не могу понять, покрывает ли её наш декан или это старшие подруги стараются. А с парнями? Ты знаешь, что помолвка Фелиссии Нотт из-за неё чуть не сорвалась? Сплетня там, сплетня тут, счастливая улыбка… а девочке чуть жизнь не сломала. И тебе попытается что-то сделать, начхать ей и на твою фамилию, и на родственников, и даже на родовую защиту! Такие ни перед чем не останавливаются… Я задумчиво ковырялась ложкой в рисовом пудинге. Странно всё это. Девочка в больничном крыле, а родителей не известили. Директор? Или всё решили уладить внутри факультета? Не нравится мне всё это… Как и многие фанаты Гарри Поттера, я читала фанфики. Читала истории с неплохим таким обоснуем, больше всего отдавая предпочтение статьям. Авторы старались объяснить выверты мира Дж. Роулинг, как могли. И в теорию Дамбигада я не верила никак. Так же как и в теорию безгрешного Поттера, которой живут миллионы, а вдумываются лишь единицы. Нет, Дамблдор был восхитительным интриганом, но сражался он, по-моему, действительно за добро. Только вот видел он его по-своему. Довольно своеобразно, кстати. Неужели он не замечал вербовки на факультетах? Да нереально такое. Даже услышав какой-то шёпоток о Волан-де-Морте, я тут же обращалась в слух, буквально впиваясь зубами в информацию. Мелкие слухи проходили, но довольно быстро заминались. Родителям это пока было неинтересно, а детьми готовящееся светопреставление воспринималось скорее как страшная сказка на ночь, не более. Ну, или рассказы полусумасшедшей няньки. У каждого своё. Мы без происшествий дошли до гостиной, где немного посидели перед камином на своём любимом месте. Я дописывала эссе по Травологии вместе с Джейн, Тони и Люциус, уже его дописавшие, играли во взрывного дурака. — Противные, — пробубнила Браун в ответ на взрыв весёлого смеха со стороны парней. — Да ладно тебе, — я заговорщицки улыбнулась и наклонилась к ней ближе. — Зато у нас готова Астрономия, а вот им ещё корпеть над картами… — Точно, — Дженни, тут же повеселевшая, придвинула справочник ближе к себе и поморщилась. — Чёрт бы побрал эти бобы…***
Ничто, как говорится, не предвещало. Обычный вечер, таких в Хогвартсе мы провели уже просто немереное количество. Мы сидели рядом с тем же камином, около которого мы напару с Дженни корпели над Травологией и ненавистными её душе бобами. Теперь она со слезами на глазах водила пальцем по справочнику с рунами, поминутно записывая непонятные ей абзацы в толстую маггловскую тетрадь. Помощь она принимать отказывалась, так что я просто лежала на плече у Люциуса, наблюдая за тем, как он рисует морской пейзаж. — Это Адриатика? Он кивнул и улыбнулся, показывая, что не особенно хочет говорить. Вздохнув, я снова глянула на хмурого Долохова, вперившегося в одну и ту же страницу учебника Истории магии уже минут как пятнадцать, и поняла, что сегодня точно умру от скуки. — Чёртовы руны, — выругалась сквозь зубы Джейн, стряхивая с колен тетрадь и поднимая на меня полные отчаяния и злости глаза. — Я не понимаю ни единой закорючки, такое ощущение, что я читать разучилась… — Зачем ты вообще выбрала их, как дополнительный предмет для изучения? — поинтересовалась я, мысленно ликуя. Ну хоть с кем-то поговорю, господи, спасибо, ты в кои-то веки услышал мои молитвы. — Я, конечно, не такая умная, как вы, но… Я не хотела расставаться с вами, сидеть на скучном маггловедении и… и вообще. Ну не понимаю! — в отчаянии воскликнула она, обращая на себя внимание мальчиков. Улыбнувшись, я присела рядом с ней и обняла её за плечи, успокаивая. — Давай-ка я заварю нам чай, — предложила я, поглаживая её по плечу. — Пока я буду занята, ты немного отдохнёшь, а как только вернусь — мы за чашкой крепкого чёрного чая с мелиссой решим все твои маленькие неурядицы с рунами, хорошо? — Ага, — девочка благодарно улыбнулась и задержала мою руку в своей. — Что бы мы без тебя делали, Цисси? — Умерли бы от скуки лет в сто двадцать, — рассмеявшись, объявила я. — А так нас ждёт героическая смерть лет в двадцать из-за её грандиозных идей, — шутливо подколол меня Люц, улыбаясь. Я растянула губы в вымученной улыбке и отошла к шкафчику, который мы выбили у Гризельды. Сервиз моей бабушки мне передала тётя Мел два года назад вместе с огромным письмом и настоятельной просьбой обращаться с ним аккуратно, поя чаем своих друзей. Чай я заваривала без магии, в лучших традициях миссис Хадсон. Скоро в воздухе распространился пряный запах душистых трав, собранных мною летом. Мелисса, мята, упакованная заботливыми руками домовушки клюква и брусника. Всё это помогало унять дрожь в руках, всё больше мною овладевающую. А ведь и правда. Мы все можем погибнуть в двадцать, можем даже не дожить до двадцати. Но как же так? Я украдкой оглядела гостиную, полную счастливых детей. Неужели многие из них умрут? Неужели некоторые рода и вовсе пресекутся? Да невозможно! Возможно, шептала мне память. И так и будет, если ты ничего не сделаешь. Смерть, всполохи красного и зелёного, взрывы и потери, потери, потери… Была ли я к этому готова? Чёрт возьми, был ли к этому готов вообще хоть кто-то? Ответ был будто в очертаниях губ милых девочек, в глазах мальчишек, на лицах учителей, в камнях замка, среди листвы леса и даже в самом небе, будь оно пасмурным и дождливым, или погожим и солнечным. Нет. Чашка, стоящая так близко к краю, опрокинулась. — Осторожней, — раздался сзади меня столь знакомый голос. Я улыбнулась и поправила чашку, удержанную магией. Поставила её на блюдце, поправила ещё раз и, подумав, протянула Долохову. Мальчик осторожно взялся за края тарелочки, расписанной голубыми бутонами неизвестных мне цветов, но брать из моих рук чай не спешил. — Точно всё в порядке? — обеспокоенно поинтересовался он, заставив меня вымученно усмехнуться. — Точно, — я кинула взгляд туда, откуда он ушёл, к камину. Люциус, нахмурившись, следил за каждым движением друга, будто был готов броситься к нам в любую секунду. Я вздохнула и, отпустив чашку, отступила на шаг. Снова принялась разливать чай. Как я уже говорила, это успокаивало. — Мы любим тех, кто нас не любит, и губим тех, кто в нас влюблён, — тихо процитировала я на русском, добавляя в чай для Дженни две ложки сахара и мяту. — Чего? — всё так же хмуро спросил мальчик. — Ничего… ничего, всё отлично, Тони, — я заставила себя почти естественно рассмеяться и, не отрываясь от своего занятия, кивнуть в сторону ребят. — Пойдём, меня наверняка заждались… Я подняла поднос невербальной магией и проследовала к покинутому ранее месту, оставляя за спиной недоумевающего друга. Малфой тут же поднялся, помогая мне раздать чашки. Я благодарно улыбнулась и устроилась между ним и Джейн, с удовольствием отпивая из чашки. — Ну, показывай, что у тебя тут… Время летело незаметно. Руны были моим коньком, здесь я чувствовала себя прекрасно. Объяснить лёгкую для меня программу третьего курса для меня не составило ровным счётом никакого труда. Постепенно, увлекаясь, я оставила материал что-то бубнящей Дженни и принялась перебирать в уме фамилии известных мастеров Рун. — Недавно мы с Люциусом зачаровывали шкатулку, — я нахмурилась и крепче сжала в руках чашку. — А потом он предложил использовать для усиления эффекта чар незримого расширения связку… связку… — Антуана Лавуазье? — подсказал блондин, улыбаясь. Получив мой благодарный взгляд, мальчик продолжил. — Да, мы пытались добиться более долгосрочного эффекта. Прошло две недели, время мы не обозначали, а чары всё ещё держатся. Мне кажется… Сладкий сопрано, так знакомый мне, зазвучал совсем рядом, перебивая красивый голос моего друга. — А вы знали, что в Хогвартсе появился новый призрак? Катарина, так бессовестно ворвавшаяся в мою зону комфорта, раздражала. Но я вполне могла владеть собой, так что лишь сдержано улыбнулась и отпила из чашки уже порядком остывший чай. Девочка, тем временем, уже уселась рядом с Антонином, улыбаясь так приторно, что зубы сводило. Дженни скрипнула зубами. Ничего, маленькая моя, я тебя понимаю. Но мы не жадные, мы поделимся. Когда она начала откровенно строить глазки Люцику, моё терпение довольно быстро лопнуло. Девочка, ну что же ты делаешь? Я же тебя сейчас за волосы невербально оттаскаю… Ну зачем тебе такие проблемы, ну зачем? Твой милый труп закапывать будет Дженни, причём с удовольствием, в этом я уверена. Ну уйди, а?.. Девочка либо моих мысленных возгласов через глаза действительно не улавливала, либо именно этого она и добивалась. Это прелестное создание продолжало мило болтать с блондином, периодически отслеживая мою реакцию. Боже, дети, вам всего тринадцать… Так откуда такая любовь к мексиканским страстям?.. Кое-как в разговор втянули и меня. Беседа снова свернула к рунам. Катарина молчала, явно не зная, как вклиниться в беседу так, чтобы не показать себя дурой. Оживившись, я снова припомнила трактат одного из мастеров века эдак одиннадцатого. — Восхитительные комбинации, — я улыбнулась, поймав взгляд понимающего меня так легко блондина. Оба ведь над этим творением до трёх утра сидели, знает он о чём я. — Мастер вырезал их на любой поверхности сам, в течение нескольких суток, подпитывая собственной магией. Их так ещё и не удалось никому повторить… — Ну, как-нибудь и до них доберёмся, — пообещал Люциус, легко проведя рукой по моим распущенным волосам. Я улыбнулась, ловя злой взгляд Катарины. Драма с тончайшим привкусом садо-мазы и вкраплениями истерики не заставила себя долго ждать. В цирк я больше не пойду, там скучно. — Силёнок не хватит, — резко оборвала Малфоя девочка и усмехнулась. — Она третья по боковой ветви и… — И её называют маленькой Морганой, Руквуд, — огрызнулась Джейн, привлекая внимание всей гостиной к нашей скромной компании. — Причём, прошу заметить, не за красивые глаза. — Ну что за менталитет краба, — вздохнула я, поднимая на девушку глаза. — Перевожу для тех, кто в танке. Термин используется для описания эгоистичного, близорукого мышления, которое настроено на установку «если я не смогу, то и вы не сможете». Девочка моментально вспыхнула. Кажется, шпилька пришлась в цель и я, сама того не осознавая, ударила по самому больному. — Да как вы вообще её терпите? Слабохарактерная идиотка со смазливым личиком шлюхи! — чрезвычайно довольная оскорблением, она победно ухмыльнулась и уже приоткрыла рот для новых ругательств. Я откинула голову блондину на плечо и едва заметно усмехнулась, заставив девочку подавиться оскорблениями. Знаешь, детка, то, что ты могла оскорбить подобными словами, умерло в той, уже прошедшей жизни. Красивые женщины не поступают в медицинские ВУЗы. Или же они покалечены внутри так же, как красивы снаружи. Живём два раза: один для других, другой — для себя. Это, прошу заметить, второй. — Забери свои слова назад, Руквуд, — медленно, но довольно угрожающе протянул Антонин, поднявшись. Он неспешно отряхнул брюки и выпрямился. — Забери свои слова назад. — Да чёрта с два, — она усмехнулась и поправила выбившийся из укладки локон; оглянулась на дверь. — Что вы — вы — мне сделаете? — Ты думаешь, — голос после недолгого молчания хрипел, — что можешь оскорблять меня безнаказанно? Она попыталась что-то произнести, но ошарашенно уставилась сначала на меня, потом, всё с нарастающим ужасом, на Люциуса. — Невербально силенцио, — ласково предупредил он. От тона хотелось вешаться. — Ты спросила, что я с тобой сделаю. Милая, это похоже на объявление открытой войны. Ты, кажется, забыла, с кем говоришь? Может мне представиться ещё раз? Знаешь, Блэков много… плюнешь в сторону одного — плюнешь на всех. А нужно ли тебе связываться с самым тёмным родом Англии? Я ненадолго замолчала, давая ей возможность переварить полученную информацию. Сделав вид, что я вспомнила что-то важное, я щёлкнула пальцами и повернула лицо к блондину. Наши глаза разделяло каких-то несколько сантиметров. Восхитительные. — Люц, — я мило улыбнулась, подмечая слегка порозовевшие щёки моего друга, — кажется, её папа начал не так давно работать в Министерстве. Мы же можем это как-нибудь исправить? — Конечно, принцесса, — немного хрипло заверил он. Я повернулась к девочке, на лице которой отражалась полная гамма эмоций. Она осознала, во что вляпалась, ну наконец-то. — Видишь, я всего лишь маленькая милая девочка. И сама пока ещё могу не так много. Но сплетня там, сплетня тут, невинная улыбка, милый взгляд из-под опущенных ресниц, и я могу добиться полного краха тебя и твоей семьи. Я тварь, мне можно. Но перед тем, как называть меня шлюхой, подкрепись сначала фактами — мне будет очень интересно послушать. Гостиная молчала. Даже старшие курсы напряжённо следили за моим монологом. Они понимали, что я не блефовала. И понимали, что я вполне могу сделать подобное. С меня станется. — Понимаешь, — я снова мило улыбнулась, уже чувствуя внутреннее опустошение, — ты наверное владеешь немного устаревшей информацией и по поводу меня самой. Помнишь Турнир Салазара на первом курсе? Это риторический вопрос, милая, не стоит так на меня смотреть. Конечно, ты его не помнишь. Потому что для всех он начинается со второго. А меня пригласили на первом. О чём-то говорит, не правда ли? Так ведь я умудрилась ещё и первое место взять. Так вот, о чём это я… Буду обходить непростительные, сделаю всё без свидетелей. После чего нанесу себе несколько несущественных ран твоей палочкой и убью тебя медленно, кроша по кусочкам не тело, а саму душу. И ты прекрасно знаешь, что я могу. И жаль мне ничуть не будет. Поднявшись на ноги, я отставила от себя уже остывший чай и махнула рукой, снимая силенцио. Под ту же самую оглушительную тишину вышла из гостиной. Поход по тёмным, мрачным коридорам подземелий успокаивал. Будто открывалось второе дыхание. Остановившись в одном из глухих мест, я подняла голову вверх, рассматривая сетку трещин на старом, как этот мир, потолке, прислушиваясь к собственному дыханию и гулкому стуку сердца; где-то, будто бы в такт, капала вода. Быстрые шаги сзади я заметила не сразу. Бледные руки, обхватившие меня сзади, тоже. — Тише, это я, — прошептал Люц, прерывисто дыша мне в волосы. Я откинула ему на плечо голову и улыбнулась, в который раз за этот бесконечно долгий день. От улыбок скоро скулы начнёт сводить, отвечаю. — Я знаю. Стоять с ним так, обнявшись, посреди пустых Хогвартских коридоров казалось чем-то правильным, нужным, чем-то даже незаменимо важным. — Как там дела? — между прочим поинтересовалась я, стараясь оставаться спокойной. Мальчик неожиданно даже для меня рассмеялся и, крутанув меня в объятиях, прижал к себе, обнимая крепче. — Примерно половину нашей милой беседы наблюдала Белла. Как только ты вышла, она встала и начала примерно с парселтанга, а вот когда я выбегал за тобой, уже переходила на диапазон горгоны. Надеюсь, Катарина чего-нибудь лишится… мозгов, например. — Нельзя потерять то, чего нет, — пробубнила я, вдыхая запах полыни, которой насквозь пропах серо-зелёный слизеринский шарф, который мальчик почти не снимал. Тишина ничуть не напрягала, а казалась чем-то очень своим, очень органичным, идеально вписывающимся. — Вернёмся? — с небольшим сожалением спросил блондин, чуть крепче обнимая меня. — Может ещё постоим? — неуверенно спросила я, сжимая пальцами тёплую ткань мантии. Он тихо рассмеялся и, клянусь, я расслышала слово «обожаю».***
Гостиная была заполнена теплом, воздухом и абсолютной тишиной. Все сейчас были на уроках, дополнительных занятиях или на отборочных тренировках по квиддичу. Я же, отговорившись плохим самочувствием, осталась вместе с Джейн, дожидаться результатов, так важных для наших идиотов. Вот часы пробили два, через полчаса начнётся обед. За окном нещадно поливает косой дождь, заставляя девочку, сидящую рядом со мной, ёжиться и глубже укутываться в плед. В гостиную, распахнув дверь, врывается растрёпанный блондин, и я тут же откладываю успевшую уже порядком надоесть мне книгу. — Взяли! — восклицает он и я, смеясь, бросаюсь к нему для объятий. Форма насквозь пропитала дождём, волосы растрёпаны, но сейчас он кажется таким милым и домашним, что я просто не могу ничего с собой поделать. — Ловец? — Ловец! Он смеётся и старается стряхнуть с волос капли, пока я достаю палочку и сушу его заклинаниями. — Ты так скоро станешь лучшим на факультете, — задумчиво тянет Дженни, заставляя нас, дурачащихся, на неё оглянуться. — Прекрасные оценки, победы в Турнире, теперь ещё и место в квиддичной команде сборной Слизерина, да не кого-то, а ловца… — Только не зазнавайся, — бросает вошедший неожиданно Антонин. Он тихо смеётся и тоже сушит себя заклинанием. Немного недовольно смотрит на меня, стоящую так близко от Люциуса. Я нервно дёргаю плечом и снова оказываюсь в тёплых руках. У каждого свои способы справляться с раздражением. — Тоже что ли к вам в команду податься, — шучу я, стараясь разрядить обстановку. Помогает. — Упаси Мерлин, — смеётся брюнет и падает в стоящее рядом кресло. — Я, между прочим, неплохо летаю, — бубню я, отворачиваясь от мальчика и утыкаясь блондину в плечо. — Я, между прочим, тоже, — в тон мне отвечает Браун и мы заходимся в приступе хохота. — Боже, спаси нас от феминисток¹, — почти хором восклицают мальчики, смеясь. Когда они ушли переодеваться, Дженни смущённо мне улыбнулась. — На самом деле, я думаю, что феминизм — это не так уж и плохо… — Нет на свете феминисток, — я покачала головой и ответила на её открытую, добрую улыбку. — Есть сексисты и нормальные люди. А этим же вечером я заняла место в команде. Своим сообщила оригинально, за ужином. Грэхэм Монтегю², капитан квиддичной команды Слизерина, остановился рядом с нами по пути из Большого зала. — Малфой, Блэк — завтра у вас тренировка в четыре. Долохова только с собой возьмите, а то наш охотник потеряется… Малфой радостно улыбнулся и кивнул. Через несколько секунд его оживление сменилось растерянностью. Ещё через несколько он сложился пополам в приступе хохота. — Я что-то пропустил? — недовольно поинтересовался опоздавший на ужин Антонин, усаживаясь рядом с слегка порозовевшей Дженни. — У нас… новый… охотник, — прохрипел Люциус, пытаясь успокоиться. — Да? И кто же это? — с интересом переспросил Тони. — …охотница. Мальчик какое-то время переводил недоумевающий взгляд с довольной меня на уже во всю ржущего Малфоя и медленно, словно не веря в происходящее, покачал головой. — Нереальные, — пробормотал он, снова оглядывая нашу колоритную парочку. — Тушите свет, гасите свечи, — пробормотала Джейн, стараясь оставаться серьёзной. — Это будет последний матч, на который я пойду.***
— Тебе ещё не надоело? Рождество наступало на пятки. Снег валил уже третьи сутки подряд, полностью укрыв замок и огромную степь, квиддичное поле, школьный двор, лес… всё оказалось под плотным белым покровом. Дети наконец получили возможность выйти на улицу, не опасаясь, что их сметёт ветром или окатит с ног до головы ледяной водой. Люциус с садистским удовольствием невербально собирал за спиной Антонина огромный снежок, больше похожий на сугроб. Это произведение народного творчества с едва уловимыми вкраплениями природной магии Малфоя как раз нависало над головой ничего не подозревающего Долохова. — Чем он тебе так не нравится? — продолжала вопрошать я, кутаясь в объёмный слизеринский шарф, стащенный у того же Малфоя. Мальчик, отвлёкшись на секунду, едва не потерял контроль над своим творением. — Чем он мне не нравится? Не знаю… чёрт, наверное тем, что он нравится тебе, Блэк. — Не в том смысле, в котором думаешь ты, Люц, — я улыбнулась и подняла голову к небу, щурясь и стараясь разглядеть отдельные снежинки в этой непроглядной канители. — Только как друг. — Только как друг, — довольно повторил блондин, опуская на голову ни о чём не догадывающемуся Долохову своё детище. Я рассмеялась, проникаясь комизмом ситуации. — Это были вы-ы, — взревел сугроб, отдалённо напоминающий моего навсегда погребённого под снегом друга. — Пора сваливать, — деловито заявил Малфой, хватая меня за руку и утягивая в сторону замка. — Ложь и грязные инсинуации, — крикнула вдогонку я, прекрасно понимая, что лучший конфликт — это несостоявшийся конфликт. Живой. С ними я чувствовала себя живой. В Хогсмид меня вытащили в эти же выходные. Вытащил, как ни странно, этот же Малфой. Ведь «ты же не откажешь мне, Блэк, правда?» и «о Боже, ну не разбивай моё хрупкое сердце», повторяемые с перерывом в две-три секунды могли сломить кого угодно. В конце концов, в волшебной деревушке я бывала только единожды, с Дженни, и то это было летом. Поэтому здраво рассудив, что подарки я ещё не покупала, а Рождество не за горами, (да и компания приятная, чего уж греха таить), я согласилась. Именно поэтому я сейчас стояла перед шкафом и мяла в руках материю своей любимой зимней мантии. Синяя, с белой меховой оторочкой, она делала меня похожей на принцессу Льдинку из Ирландской народной сказки. Улыбнувшись одними уголкам губ, я замоталась в тёплый слизеринский шарф и повернулась к Дженни. — Нормально? — пробурчала я куда-то в шарф. — Че-его? — ошарашенно переспросила подруга и рассмеялась. — Да нормально, нормально, но на улице в шарф лучше не говори. Как будто на другом языке. — Ой, да ну тебя, — я поправила выше названный предмет гардероба и схватила любимую синюю сумку с чарами незримого расширения. — Я пошла. — Не убейте там никого, — крикнула мне вдогонку подруга, маскируя очередной смешок под кашель. Люц ждал на улице. Показав Филчу подписанные родителями разрешения и пожелав ему доброго дня, мы отправились в волшебную деревушку. Рождественский Хогсмид очаровывал. Да, немного аляповатый. Да, немного вычурный. Но просто восхитительный, по-детски чистый, удивительный и невероятный. — Волшебно… Мальчик согласно кивнул и, замедлив шаг, поинтересовался: — Куда сначала? Я задумчиво окинула взглядом ряды лавок, магазинчиков и кафе. — Давай сначала в книжный, что ли… А потом разберёмся. Мы ходили по деревушке, держась за руки и вдыхая восхитительный запах хвои. Я купила новых книг о рунах, сумев найти в сером и блёклом магазинчике что-то на самом деле стоящее. Потом мы застряли в сувенирной лавке, оттуда прошли в магазинчик каких-то безделушек. Там мы нашли просто восхитительные гирлянды в виде звёздочек. — Они горят, подзаряжаясь магией самого дома, — хозяин лавки добродушно усмехнулся, кладя нам в подарок упаковку каких-то леденцов. — Служить будут лет десять, не меньше. Бесконечно долгий, но невероятно приятный день заканчивался в пабе мадам Розмерты, за чашкой брусничного чая. — Волшебно, — вдруг прошептал мальчик и, поймав мой удивлённый взгляд, рассмеялся. — Всё это: Хогвартс, Рождество, Хогсмид, снег, гирлянды, горячий чай, ты… Волшебно. Я улыбнулась и кивнула, прекрасно понимая, что слова здесь будут скорее лишними. Теперь я наконец поняла, почему меня так ненавидели его поклонницы. Со мной он был настоящим. Только со мной.