Призрачный Легион

Есть ли вещи более важные, чем дружба? Есть, семья, например. В мире должны быть приоритеты. И этот - незыблем. Я никогда не смогу понять женщину-англичанку, которая, спрятавшись за славянина-мужа, позволила расстрелять старика-отца. Вернее, не умерла с ним. Другая его дочь именно так и поступила, и я уважаю ее решение. Сейчас принято смеяться над героями трагедий, которым смерть родственников мешает заключить брак. А по-моему, это естественно. Разве брак на основе предательства семьи может быть браком? Итак, семья святое. Я, конечно, люблю всех наших. И статного красавца Кари. И Марти с Нелу (они тоже красавчики, хоть Нелу и слишком смазлив для парня), несмотря на то, что они могут бывать редкими подонками, и Адася, хоть он и страшненький, вечно небритый, с выцветшими короткими волосами, со слишком выступающей челюстью. Но он такой угарный парень! С ним всегда весело. И Хальку люблю, она моя лучшая подруга, и даже Иштвана. И Зенона, Бог ты мой, как же я обожаю Зенона. Он мой напарник к тому же. Но они не моя семья. Мы не живем вместе. Мы вместе сражаемся, спим под одним одеялом, едим из одного котелка, но... После походов и битв каждый возвращается в свой трейлер, фургон, палатку... В свой дом, короче. На больших стоянках трейлеры и прочую технику всегда ставят в строго заведенном порядке, дабы избежать неразберихи и недоразумений. При таком заведении твоей семьей оказывается тот, кто живет с тобой в одном трейлере и в двух ближайших. Люди, на которых ты в случае чего должен рассчитывать, как и они на тебя. По крайней мере, у нас было так и в Балканской Дружине тоже. У русских... не знаю. Вот у итальянцев всего восемь человек и все мужики. Какая уж там семья. А у скандинавов как-то все вместе, но их тоже совсем мало. Один норвежец со взрослой дочерью, зятем-датчанином и внуком, их сыном. Два брата-шведа. Пожилой датчанин с взрослыми дочерью и сыном. Причем дочь недавно вышла за младшего шведа. То есть, их было, вроде, и три семьи, но как бы одна. Вот и у нас также. Наш Ударный Отряд, впрочем, кучкуется вместе. Кари со свой теткой Кайсой живет в маленьком фургоне. Хотя теткой она приходилась не самому Кари, а его матери, но была старше той всего на пять лет. В таком же крохотном фургончике живет ирландка Мив с приемной дочерью Мэрид. Приятели Марти и Нелу живут вместе в палатке. Вот только не надо дурацких ухмылок. Воспользуйтесь для разнообразия какой-нибудь умной мыслью. Зенон тоже живет в палатке, но один, как и Адась. Я живу в трейлере со своей семьей. В таком трейлере можно свободно жить вшестером. Но сначала мы жили ввосьмером. Я, Орла, Веслав, Ольгерд, Анджей Младший, Гражина, маленькие Гоноратка и Болеслав. Потом Веслав раздобыл свой фургон и перебрался туда с Ольгердом и Анджеем. Гражина от нас ушла жить к каким-то мальчишкам, но ее место заняла Саша. То есть мы теперь живем впятером, считая Болеслава, который уже подрос и собирается перебираться к Веславу. Вместе с Веславом живут теперь еще и Анджей Старший со своим другом Виктором. Ну, да тем самым, с которым они бежали из лагеря. Вот моя семья, мое окружение, близкие мне люди. И когда в этот устоявшийся мир вторгается что-то извне, это не может не напрягать. Особенно если это «что-то» - три раба-англичанина. *** Я вошла в трейлер, чуть не споткнувшись о нашего нового жильца. Вот жизнь, а. Нет, все перебираюсь к Весеку. Орла, разумеется, заметила мои сборы. - В чем дело, Лин? - спросила она тихо. - О, я могу ответить, в чем дело. Я не собираюсь больше здесь жить. Не собираюсь терпеть присутствие вот этого. Орла опустила голову. Я с беспокойством ждала, что она скажет. Она ведь обладает уникальной способностью убеждать. Но не в этот раз, о нет! - Я думала ты поймешь, Лин, как мне трудно и поддержишь меня. - Трудно, в чем? И когда это мы тебя не поддерживали? - Есть вещи, в которых вы мне помочь не могли. Я уже взрослая женщина, не так ли? И скоро состарюсь. А мужа у меня нет и не было. - И ты решила купить себе в мужья раба. Здорово. Ничего поумнее не придумала? - Нет. А что еще я могу? Я молчала. Как-то не задумывалась над этим. - Я же говорю, я старая, мне почти сорок, а столько молодых девушек одиноки, так что я вряд ли найду себе мужа. А быть с кем-то просто так... Меня не так воспитывали, знаешь ли. - А на раба твоего воспитания хватает? - А почему бы нет? Меня разве кто-то осудит? Не думаю. - Для тебя важнее всего то, чтобы не осудили? - Нет, для меня важнее спасти чью-то жизнь. Даже если это жалкая жизнь выродка-англичанина. Я не сразу нашлась, что ответить. - Значит, ты это сделала из чистого альтруизма. - Не совсем. Но я не собираюсь никому мстить. Тем более ему. Вообще-то, я ее понимала. Этого парня мне действительно было немного жаль. Ему и так досталось больше всех на данный момент, и в принципе ни за что, как бы там Мив ни рассуждала. Но мне было не просто вот так признать это. - Ладно. Можешь хоть женить его на себе, мне-то что. А мне противно. Я его видеть не могу. Поставь себя на мое место. Орла вздохнула. - Я понимаю. Но мне так неприятно, что ты уходишь. Может, что-нибудь придумаем? Я упрямо дернула плечом. Честно говоря, я просто обиделась, причем довольно по-глупому. Надо рассуждать, как Халька. Если кто-то становится рабом, то он все равно уже не человек, и подходить к нему со старыми мерками просто глупо. Хотя конкретно к этому рабу было довольно трудно относиться подобным образом. В отличие от Брюса, в нем не было отрешенности и равнодушия к окружающему. К нашему с Орлой разговору он прислушивался с тревожным интересом. Вряд ли он хоть что-то понимал в нашем сленге, за исключением, может быть, отдельных слов. Глаза его с беспокойством перебегали с меня на нее. Сейчас я впервые смогла его как следует разглядеть. Тогда на ферме я его толком не видела. А во время торга все лицо у него было залито кровью. Сейчас лицо было обмыто, а рана зашита. Орла позаботилась. Я снова почувствовала нарастающее раздражение. Тоже мне, нашла игрушку. Хотя он симпатичный, надо сказать, хоть и не молод. При других обстоятельствах он бы мне даже понравился. - А ты не поделишься со мной? Как-нибудь... - Ну как ты можешь! - А что? Думаю, он был бы очень даже не против. - Слушай, у тебя есть причина... его ненавидеть? - У него спроси. Орла устало покачала головой. Потом обернулась к невольнику. - Ты понимаешь, о чем мы говорим? - спросила она по-английски. Он отрицательно покачал головой. - Послушай... а как тебя зовут, кстати? Я мысленно закатила глаза. А раньше не могла спросить? Или просто... не подумала? Невольник посмотрел на нее с удивлением. Как будто ему тоже показалось странным, что кому-то здесь нужно его имя. Ответил как-то неуверенно. - Дэйв. - Дэвид, значит. Так вот Дэвид. Эта девушка возражает против твоего присутствия здесь. Она мне как дочь. Дэйв быстро взглянул на нее и тут же отвел глаза. - Так вот. Я хочу сразу выяснить. Ты... ее трогал? Делал с ней что-нибудь? Дэйв явно занервничал. Я с интересом ждала, что он скажет. Вообще-то на этот вопрос я бы и сама не дала точного ответа. - Н-нет, - сказал, наконец, Дэйв не очень уверенно. - То есть я... просто... просто... - Что просто? - жестко спросила Орла. - Так ты трогал ее или нет? - Нет, Орла, он меня не трогал, - пришла я ему на помощь. - Он просто стоял и смотрел, как его дружок, тот, лохматый, трахал меня, не раздеваясь. А потом предложил ему. И ты ведь СОБИРАЛСЯ это сделать, не так ли, Дэйв? Но в последний момент передумал. Почему, интересно? Пожалеть меня решил? Так одним разом больше, одним меньше, мне уже было без разницы. - Я бы просто не смог такого сделать, - почти прошептал Дэйв. - Хоть мне и хотелось. Поэтому я и... - Он замялся и покраснел. - Ага. Поэтому ты просто потискал меня, и тебе этого хватило. Очень благородно. А потом твои дружки издевались надо мной, а ты хоть слово сказал им? Так что это все равно, если бы ты сам это сделал. Я поняла, что говорю все это и плачу. Поняла только, когда Орла обняла меня. - Не надо, успокойся, Лин, - она мрачно посмотрела на Дэйва. - Хочешь что-нибудь возразить? - Нет... - Даже странно, ну почему он так спокоен? - Но ведь мы... не знали. Я не знал... - Чего ты не знал? - Что есть вы... что все так. Я думал, она... - Он провел ладонью по лицу. Похоже, запутался окончательно. - Ага, - сообразила я. - Кажется, догадываюсь, о чем ты. Ты как-то не подумал, что мы живые люди, такие же как вы, что мы можем чувствовать, что у нас могут быть близкие, которым мы дороги... Все так. - А вы об этом думали? - Дэйв выкрикнул это почти с яростью. - Вы же пришли нас убить! - Вы первые на нас напали! Устроили засаду! - А у нас был выбор? Вы были с ружьями! И вы бы начали стрелять как только услышали бы, что мы говорим по-английски! Разве нет? Мы думали, что имеем дело просто с бандитами. У меня тоже были близкие... И я даже не знаю, где они... У меня не осталось никого кроме... - Хватит, - сказала Орла устало. - Это никого не оправдывает. Вы сделали то, что сделали. - Да. А вы делаете то, что делаете. И если бы даже ничего не было... Делали бы тоже самое. - Все сказал? А теперь послушай. С тобой тут никто церемониться не будет. Это я сильно добрая, а остальные... Так что держи язык за зубами. И делай то, что велят, тогда проживешь... какое-то время. А о друзьях забудь. Уверяю, если ты их больше не увидишь... это будет лучше для тебя. Дэйв кивнул. На его лице появилось уже знакомое мне выражение полной апатии, как и у Брюса. Почему-то мне это совсем не понравилось. Я заторопилась вон из трейлера. - Ты все-таки уходишь? - резко спросила Орла. - Не хочу вам мешать продолжать знакомство. *** Я не знаю, куда после стычки с Мив намеревалась пойти Халька, но достоверно известно, что туда она не дошла. Так как наткнулась на Иштвана. Иштван как лучший друг Хальки прекрасно разбирался в ее настроениях. - Что-то не так? - Да! - рявкнула Халька. - Этого урода здесь быть не должно! Гад, ненавижу! - Ты об англичанине? - спокойно уточнил Иштван. - Ну так разберись с ним, кто мешает. - Мив! Да и сам он, ведет себя так, будто ему все по фиг, ничем не проймешь! - Ну, такого быть не может, - возразил мудрый Иштван. - Чтобы ничем было не пронять. - Говорю тебе, ему плевать. Он ко всему готов. Что бы ни придумали. - Ну, так ему не все равно, он просто готов ко всему, это две большие разницы. Значит, надо придумать что-то такое, чего он не ждет. - Вряд ли получится. Даже то, что нам никогда не разрешат провернуть, даже этим его, боюсь, не удивишь. Он нас ненавидит и ждет всего. Понимаешь? Ненавидит! Да какое он право имеет! - Это ты, пожалуй, права. У них теперь одно право - бояться. И - кричать, если мы позволим. - Этот не закричит. В этом я разбираюсь. Иштван помолчал немного. - Ты очень хочешь его достать, Халька? - спросил он, наконец. - Еще как! - Есть способ. Только... Строго между нами, поняла? - Поняла, а почему такая тайна? - Потому что... это как раз то, чего никто не ждет. И этого нам запретить не могут, так как никто и не представляет, что можно такое делать. Халька посмотрела на него заинтригованно. - А это... действенный способ? - Очень. Тебе понравится. Обещаю. - Но он останется жив? - Физически почти не пострадает. А вот душевно... - Это как раз было бы неплохо... Но черт возьми, Иштван! Этот мудак изнасиловал Линде. Нашу Линде! Приковал наручниками к кровати и измывался всю ночь. И ты думаешь, что-нибудь покроет это? Даже смерть? Иштван недобро усмехнулся. - Это покроет. Это намного страшнее изнасилования. Намного хуже. *** - Почему мы ненавидим их, Мив? Потому что они англичане? - Думаешь, этого достаточно? - Не знаю. Ведь не все англичане плохие? - Не все. Там, где я жила раньше, было полно очень неплохих англичан. - Значит, просто за то, что англичан надо ненавидеть? Всех? - Я из Ирландии, ты знаешь. И Орла тоже. Для нас обеих родной язык - ирландский. Но я говорю на коннахтском наречии, а она на донегольском, немного на английский манер. Так исторически сложилось, что донегольцы говорят с английским акцентом. Ты как думаешь, этого достаточно чтобы их ненавидеть? - Нет, конечно! - А почему? Потому что сейчас мы можем себе позволить считать ее нашей. Пока у нас достаточно еды. Люди начинают ненавидеть, когда им не хватает еды или земли, или чего-то еще. Но они хотят считать себя людьми, вот и выдумывают причины для ненависти. Нам не хватает еды, так давайте не будем делиться с чужими. А почему? Потому что чужие все плохие. Ну-ка, кто у нас там чужой? Ага, тот у кого нация другая, язык другой... Произношение пока недостаточная причина для ненависти. Но если еды станет еще меньше, сойдет и это. Что угодно сойдет. Когда еды становится совсем мало, а чужие уже все перебиты, принимаются за своих. И уже плюют на то, что они люди, убивают друзей, близких... собственных родителей и детей. Стоит только начать. Начать убивать своих - и ты не человек. Проблема в том, что чужих людей не бывает. Мы все свои... пока люди. - Значит те, кто убивают, все... они не люди? Тогда у нас тут и людей-то нет. - Наверно. А впрочем, я не социолог. И не антрополог. Спи, Мэрид, завтра поговорим.