Десять шагов тому назад

      Разве может человек быть настолько отвратительным?       Вадим приветствовал ее холодной усмешкой. Возможно, если на нем была шляпа, он бы её снял, и этот жест, Даша знала, был бы наполнен сарказмом. Черт, да она даже насильником его назвать не могла, потому что сама под него и легла. Причем не раздумывая, как последняя шлюха…       Овсянка оказалась холодной, к тому же еще и с кусочками яблока и груши. Даша ненавидела груши. И себя ненавидела. Она отставила тарелку в сторону и под удивленные взгляды друзей вышла из столовой.       Решение заявиться вчера к Уварову больше не казалось таким правильным. Она немного жалела о нем уже тогда, когда Вадим все-таки вернулся к себе поздно вечером. Надо было послушать внутренний голос и сбежать. Но все сожаления растворились, стоило запечатлеться на губах его поцелуям. А теперь сколько бы Даша не чистила зубы, омерзение не проходило.       — Что ты делаешь?       Вика повернула кран, выключая воду, пересекаясь с подругой взглядами в зеркале. Даша, не убирая зубной щетки изо рта, скривилась. Она так хотела побыть одна, без драм и оправданий. Девушка сплюнула пасту и протерла губы тыльной стороной ладони.       — Глупый вопрос, Вик. Зубы чищу, разве не видно? — Кузнецова прищурилась.       — А вчера ночью ты где была? И не говори, что с Андреем. Когда я уходила от Макса, он читал сказку Надюше.       Даша хотела ответить что-нибудь язвительное, но осеклась. Подождите-ка… от Макса? Что произошло между этими двумя? Вика густо покраснела, когда поняла, что проболталась. Она часто заморгала и отвернулась от подруги, закрывая лицо ладонями.       — Может, расскажешь?       Даша видела, как она активно качает головой, отказываясь. Но Вика не выдержала и сдалась. Когда она все-таки повернулась, то неловко улыбалась. Ее дыхание сбилось.       — Помнишь, тот день, когда Макс психовал по поводу того, что Юля его бросила? — Даша лаконично кивнула. — Я еще пошла успокаивать его. Как всегда. На самом деле это никогда ничем хорошим не оборачивалось. После того, как мы… переспали в Новогоднюю ночь, это повторялось раз за разом. Макс выходил из себя. Я находила его в туалете или в пустом классе. И мы… мы занимались любовью.       — Даже тогда, когда я с ним встречалась? — Даша не знала, как реагировать. Макс уже давно не ее парень, и вроде бы ей должно быть все равно. Но, получается они обманывали ее? Вика потупила глаза.       — Я не могла этого контролировать. Не могла отказать Максу. Но в этот раз все было по-другому. Он сказал, я единственная, кто его всегда поддерживал. И он предложил мне встречаться.       — Совет да любовь.       Даша не знала, почему так злится. Хотя, о чем это она, все было абсолютно ясно — оказывается, девушка жила во лжи больше двух лет. И главными лгунами оказались ее лучшие друзья. Презабавно.       Она не заметила, как вылетела из ванной как ужаленная, оставляя за собой кричащую Кузнецову. Даша просто не могла ее больше ни видеть, ни слышать. Во всяком случае не сейчас, когда нервы на взводе. В спину полетело «куда намылилась?», наполненное усмешкой и желчью. Но Уварову Даша хотя бы дала повод себя презирать. Но за что друзья так поступили с ней?       Она сама не заметила, как оказалась в лесу. Девушка не помнила даже, как преодолела ворота, всегда плотно закрытые после роковой смерти Артема. Но ей сейчас было все равно. Главное, Даша одна, и никто не нарушит ее одиночества. Кроме…       — Ну, привет.       — Ты всегда здороваешься одинаково? — девушка догадывалась, что опусти она глаза, наткнулась бы взглядом на собственное мертвое тело.       — Постоянство это же хорошо, — Даша обернулась к призраку. Сейчас она точно была не в настроении для милых бесед.       — Что ты хочешь?       — Сделать то, что и обещала. Вернуть тебе память.       Старкова думала, что Дарья хотя бы пальцами щелкнет, но этого не произошло. Голову наполнили, словно суетливые мыши, чужие воспоминания. Но касаясь каждого, девушка понимала, что нет, на самом деле, это её. Первая стычка с Вадимом и перевернутая тарелка супа. Немая сцена в классе, где парень вот так просто защитил ее и даже ничего не потребовал взамен. Неловкий танец. Первый прием самообороны. Первая обида — она так виновата. Даже сейчас чувство вины засосало под ложечкой. Первый поцелуй. И первое нечто большее.       — Ну как? Насыщенные девять месяцев ты прожила под моим именем? — призрак чуть наклонила голову. Она совсем не была похожа на забитую, обиженную жизнью девушку, какой когда-то была. Смерть меняет людей.       — Вадим, — Даша упала на землю, совсем близко от собственного тела. Она попыталась вдохнуть запах сырой листвы, но ничего не почувствовала. Только тупую боль под ребрами. Это так несправедливо.       — Я задам этот вопрос единожды. Ты сможешь сделать выбор только один раз. А после просто будешь принимать последствия, идет? — Старкова сдавленно кивнула. Она смутно помнила, что говорил призрак в прошлый раз. Но тогда ее слова показались девушке пустыми и бессмысленными, и Даша их не запомнила.       — Ты можешь остаться собой. Дарья Старцева, то есть я, умрет. Навсегда. Вадим перестанет видеть в тебе ее черты, и ты забудешь, что когда-то ей была.       — И Вадима забуду? — призрак засмеялась. Она всегда делала это не вовремя       — Ну, конечно. Либо ты становишься мной уже навсегда. Не могу обещать, что ты снова сможешь увидеть этот мир, но по крайней мере твое прошлое с Вадимом останется реальным. Правда, Дарья Старкова перестанет существовать. Словно ее никогда и не было. Что выбираешь?       Кажется, ответ был очевидным. Даша села, сгребая пальцами землю, но снова зачерпывая лишь мертвый воздух. В голове вспышками мелькали воспоминания из двух миров.       — Мне нужен Вадим. Я выбираю его.       Ей снова стало очень больно. Словно острое лезвие топора легло на шею, разрывая кровеносные сосуды и дыхательные трубки. Даша действительно на секунду перестала дышать, провалившись в сжирающую, холодную темноту. А когда открыла глаза, поняла, что находится в узкой, продолговатой коробке. Без воздуха и лишних сантиметров, которые позволили бы ей двигаться.       Даша вытянула руки вперед на максимум, но локти все равно остались прижатыми к грудной клетке. Она дотронулась пальцами до шероховатой поверхности крышки. Она что, в гробу? Ладонь сжалась в кулак, девушка ударила со всей силы, и сверху через незаметные щели посыпалась земля. Даша ударила еще раз. И еще. Как тогда, когда кто-то запер ее в котельной.       В следующий раз кулак рассек ночной воздух. Девушка шумно вдохнула спасительный кислород, не сразу замечая расползающееся лицо. Густые брови нахмурились, между ними пролегла глубокая складка. Почти беззубый рот открылся, словно принадлежал рыбе, выброшенной коварной стихией на сушу.       — Пресвятая Богородица, я ведь хоронил тебя… десять лет назад.       Старик помог Даше выбраться, хотя глубоко внутри ему хотелось ударить ее лопатой по голове и притвориться, что он не слышал странный приглушенный крик и стуки, когда делал традиционный ночной обход. Но он не мог так. Девушка, за десять лет от которой уже ничего не должно было остаться, сейчас стояла прямо перед ним, испуганно рассматривая пугающие тени и мрачные изгороди могил.       — Я вызову кого-нибудь. Врача или полицию…       Он усадил ее на стул в своей сторожке и придвинул стакан с водой. Но Даша не притронулась к нему, ей не хотелось пить. Девушку тошнило. Последнее, что она помнила, это как Войтевич вколол ей какую-то дрянь, после чего внутренности охватил огонь, а мир вокруг растекался цветной лужей. И Вадима, задержавшего пальцы на краешке ее губы.       — Позвоните Виктору Николаевичу Полякову, пожалуйста. Он директор школы, где я училась. Логос.       Даша не была уверена, что мужчина поможет ей. Может, ни его, ни школы уже не существует. Она вообще не могла поверить, что прошло десять лет. Словно силы оставили ее только вчера, и она проспала всю ночь и весь следующий день, а теперь проснулась. Но факты говорили об обратном.