Его сестра

Подъём на следующее утро дался Моргану ожидаемо непросто. Рука с раной, щедро обработанной вчера, онемела, и парень пытался расшевелить ледяные пальцы. Подушечки немного закололо, а по тыльной стороне ладони болезненной волной прошлись мурашки. Чуть позже он привстал на кровати, стараясь не опираться на повреждённую руку. Голова закружилась, и Моргану пришлось подождать, пока пляшущие тёмные, слегка красноватые пятна расступятся. Плотная серая дымка раннего утра всё чётче представала перед его взором. Морган всегда просыпался рано, задолго до того, как вставало солнце. Поэтому сейчас его соседи спали. Он уловил чей-то глубокий вдох, а затем шелест постельного белья и лёгкий скрип кровати. Парень сидел неподвижно и, когда ворочаться перестали, снова пошевелил пальцами. Решив, что надо бы сменить повязку, он развязал узел и стал медленно разматывать мятые бинты. Руку прошило болезненной судорогой, Морган немного поморщился и грубо помассировал средний и безымянный пальцы. Рана на руке немного закровоточила, хоть он старался аккуратно снимать повязку. Тогда он ещё раз всё обработал и затянул чистыми бинтами, только теперь не так туго, чтобы не испытывать сильного дискомфорта в течение дня. Морган слегка пошевелил рукой - неприятно, но по крайней мере легче, чем было. В середине дня, однако, пришлось менять повязки повторно: одно неосторожное движение рукой - и рана открылась, отпечатавшись на светлой ткани тёмно-красной кляксой. Морган уже было направился в жилое крыло, как его окликнули: - Морган, - это был голос профессора Кэрролла. Он торопливо шагал по коридору, лавируя между студентами, и выглядел слегка неаккуратно: взъерошенные волосы, съехавшие очки; однако его рассеянная улыбка оставалась неизменной. – У меня к тебе пара важных моментов, – начал было он, но, увидев кровоточащие бинты, осёкся. - Как твоё самочувствие? Морган ответил, что он в порядке, только надо заменить бинты. Профессор серьёзно кивнул. - Тогда останься и отдохни хорошенько. У меня появились дела, так что сегодняшняя лекция отменяется. Остальным я уже дал знать, - проинформировал профессор. – И вот ещё что, - Кэрролл достал из кармана ключ и протянул Моргану, - это запасной. Он давно не использовался, так что может немного заедать, но ты не пугайся. Парень сжал в ладони ключ от лаборатории «215» и проводил взглядом попрощавшегося с ним профессора. Металл быстро нагрелся от его тепла и перестал холодить кожу. Тогда Морган убрал его в сумку и направился в жилое крыло. Путь проходил мимо длинного открытого коридора, панорамой выходящего во двор. Здесь обычно толпились студенты: перекусывали, болтали, повторяли материал, пролистывая страницы книг или записей. У Моргана это место ассоциировалось с двумя фактами: Лилин любит здесь читать, а сам он не любит это место из-за скопления народа. Он и сейчас нашёл её среди толпы учеников. Лилин сидела на своём обычном месте у одной из резных каменных арок. "... алхимических превращений" - гласили позолоченные буквы на приглушённо-красном толстом переплёте, не закрытые рукой девушки, которой она держала книгу. И снова Алистейра не было рядом с ней, ведь, по наблюдениям Моргана, как только они ушли, то и между собой прекратили общаться. Они не сильно то и ладили друг с другом, были совершенно разными, без точек соприкосновения в интересах и прочем. Единственное, что их объединяло – время, что они проводили с Морганом. «Но теперь этого всего нет, и кажется, они не сильно опечалены этим», - это подтверждало лицо Лилин, когда она перелистывала очередную страницу. От раздумий и анализа Моргана отвлёк какой-то шум. Чьи-то то ли недовольные, то ли слезливые возмущения – похоже, местные хулиганы снова доставали какого-то хиленького паренька. Это выглядело немного жалким зрелищем: три здоровенных бугая, больше похожих на трёх откормленных свиней, задирали чистой воды мямлю с заляпанными очочками, неловко прижимающего к себе кипу книг. И краем глаза он увидел знакомый силуэт: Рена стояла в метрах пяти от его и, сдвинув брови, наблюдала за картиной. Перед тем, как стартануть, она его заметила и бросила на Моргана короткий взгляд, но сейчас девушке было не до него. - А ну хватит! – голос Рены словно гром поразил давящую тишину двора, хулиганы тоже перестали смеяться, а улыбки исчезли с их лиц. Один из парней цыкнул и, вальяжно повернувшись, направился к ней. Морган уже наизусть знал этот сценарий: сначала они храбрятся, но пара ударов успокаивает их гонор, а жертва оказывается спасена. Куда больше парня волновала его рука, которой требовалась медицинская помощь. «Почему они не понимают, что каждый раз история будет повторяться? И почему не понимают, что заканчиваться она будет с из раза в раз неизменным концом? Почему, когда собаку бьёт током, она больше не лезет туда куда не следует, а люди в своём упорстве или тупости продолжают ломиться в закрытую дверь?» Об этом думал Морган, шагая по прохладным коридорам. Это обдумывала Рена, вздыхая в очередной раз, когда на лицах отморозков появлялись самодовольные улыбки. Она чертовски устала от церемоний, поэтому резко двинула в печень парню, что стоял к ней ближе всех. Остальные двое отшатнулись, а паренёк в очках тихо пискнул и отбежал. - Прекратите это наконец, - стальным голосом заявила Рена. Один из хулиганов, увидев приятеля, скулящего на траве, разъярённо понёсся на девушку, но получил крепкий удар под дых. Рена заломила его руку и, дождавшись вырвавшегося стона боли, ударила ещё и коленом. - Я непонятно только что сказала? – Рена чувствовала пульсирующую от злости жилку на своём лбу. Она обернулась и быстрым взглядом оглядела толпу, внимание которой было приковано к развернувшейся сцене, и, убедившись, что Моргана среди них нет, снова вернулась ко взятому в захват хулигану. – Или ты хочешь «навестить» ТОГО парня, ублюдок?

***

Перевязка заняла больше времени, чем хотелось бы Моргану, ибо кровь присохла и не давала нормально снять бинт. Однако отменённая лекция Кэрролла должна была быть последней, так что парень не боялся никуда опоздать. Обработав рану мазью, которая должна была ускорить заживление, и тщательно перевязав руку, Морган, ссутулившись, уставился в противоположную стену. Его соседи по комнате в данный момент отсутствовали. Они старались не появляться здесь, когда заходил Морган, тусуясь в основном в комнатах друзей. Парень обычно наслаждался тишиной, но в этот вечер он решил провести время в другом месте. Морган захватил сумку, вышел из комнаты и, дождавшись щелчка закрывшейся двери, направился по коридору. У комнаты он наткнулся на соседа, который коротко оглянулся в спину уходящему парню. Морган почувствовал этот напряжённый взгляд, но быстро выкинул из головы за ненадобностью. После того события контакты с людьми стали даваться ему намного хуже. Изначально это вызывало в нём лёгкую досаду, но постепенно и это ощущение притупилось, позволив равнодушию вычистить ненужный хлам. «Сейчас же есть кое-что важнее социальных взаимодействий,» - заключил Морган, выуживая из сумки массивный ключ. Профессор действительно не соврал – дверь открывалась с трудом. Щелчок открывшегося замка послышался только после нескольких дёрганых попыток заставить ключ встать в скважину полностью и последующих, не менее дёрганых, попыток повернуть его в правильном направлении. «Если так будет и дальше, - подумалось Моргану, - то это будет весьма раздражающе». Войдя в лабораторию, Морган сразу повернул рубильник, включив скудное освещение. Комната встретила его тем же видом, что запомнился ему вчера: мигающие лампочки, тихое бульканье, ровный писк приборов. Морган запер массивную дверь, сделал два шага вглубь лаборатории и остановился. Составив про себя план действий, парень проверил показания приборов и, заключив, что всё находится в норме, вернулся на исходную точку. И с удивлением обнаружил, что не знает, о чём ему думать. Морган чуть склонил голову на бок, вглядываясь в матовую поверхность резервуара, а затем аккуратно подошёл к нему, не задевая линии круга. Он провёл кончиками пальцев по гладкому, чуть тёплому стеклу. Здесь бульканье воды звучало громче, обволакивая слуховые каналы и создавая странное, завораживающее ощущение погружения. Процесс созревания организма был уже запущен, и сейчас должно было начаться формирование скелета: сначала постепенно вырастают позвонки, образовывая изогнутую линию, затем проклёвываются рёбра, формируется череп, далее руки, таз, и ноги в последнюю очередь. Затем, на пятый день, аппарат перенастраивает подачу материалов, взращивая запутанную сеть сосудов. От них, словно плоды на деревьях, вырастают внутренние органы, а от мозга тонкие нити нервов. На десятый день тело оплетают упругие связки мышц, обрисовывая контуры тела и давая защиту органам. И в последнюю очередь наращиваются кожа, ногти, волосы, и цикл близится к завершению. Морган видел каждую из стадий на чертежах в фолианте и более подробно на снимках в материалах профессора – прекрасно продемонстрированные образцы. Однако для себя он решил, что не опустит чёрную завесу, пока не завершится формирование организма. Это решение влечёт за собой определённые риски - такой подход лишает Моргана возможности корректировать развитие организма. Таким образом, в случае сбоя или ошибки она может родиться с дефектами: как физическими, так и ментальными. Это однозначно будет провалом. И тогда… Морган погладил подушечками пальцев гладкую поверхность резервуара. Он просто уничтожит её. Так он решил. В голове всё ещё звенела пустота, которая была непривычна для Моргана, и чтобы хоть как-то заполнить её, парень сел на стул, достал из сумки конспекты и принялся сосредоточенно готовиться к предстоящим занятиям под успокаивающее бульканье воды. На следующий день Морган также пришёл в лабораторию после занятий. А дальше это вошло в каждодневную привычку: он оставался до позднего вечера, повторяя материалы или читая книгу, взятую в библиотеке. Вскоре, в один из таких вечеров, не заставил себя ждать разговор с профессором Кэрроллом насчёт принятого Морганом решения. Когда преподаватель вошёл, то обнаружил ученика, сидящего на полу перед закрытым резервуаром и листающего конспекты. Стоило ему протянуть руку к тумблеру на металлическом ободе оборудования, чтобы проверить состояние объекта, парень остановил его. Кэрролла крайне удивила позиция ученика. Он сел на стул позади Моргана, начав свой монолог в попытках переубедить его. Однако профессор апеллировал теми же доводами, которые Морган уже рассматривал, поэтому парень продолжал стоять на своём. Когда голоса смолкли, он почувствовал впившийся в спину тяжёлый взгляд, затем раздался тихий вздох, и Кэрролл дал Моргану понять, что перечить ему не будет. Тогда парень обернулся и кивнул, наткнувшись на обычный добродушный взгляд профессора. После этого разговора Кэрролл стал приходить реже. И в какой-то степени Морган был доволен своим одиночеством в этой лаборатории. Он словно чувствовал себя ребёнком, наблюдающим за животом беременной матери. Он не видел её, не наблюдал за развитием её организма воочию, только чувствовал слабое вибрирующее биение, касаясь тёплых гладких стенок. Иногда, читая очередную книгу, он произносил вслух некоторые любопытные моменты, а потом усмехался мыслям наподобие: «А ведь у неё даже мозг не до конца сформирован». Была какая-то особая атмосфера в этой лаборатории – чувство безопасности и полного уединения. Будто бы эти стены огораживали Моргана от всего реального мира, обволакивая плотной взвесью из спокойствия и умиротворённости. Отрешённости от всего, что он видел за день, и того, что видел в каждый из прожитых им дней. Так постепенно прошла неделя, затем счёт второй подходил к концу, когда в тринадцатый день должна была взять своё начало фаза формирования сознания его будущей сестры. В этот день, немного подумав, Морган решил написать письмо своим родителям, дабы в первую очередь сообщить о своём эксперименте. Однако приемлемые слова в голову совершенно не лезли. Так было на следующий день, и на следующий, пока парень, снедаемый странным головокружением, не решил всё же повременить с вестью, пока не станет понятно, что всё прошло успешно. С того дня (насколько мог помнить Морган, это был пятнадцатый) он ощущал некое присутствие, вызывающее необъяснимые ощущения. Оно не было тревожным, просто воспринималось как что-то неотъемлемое. Морган скорее обдумывал эти мысли, чем читал очередную книгу (она его, увы, усыпляла, не вызывая никакого интереса). Однако взявшее начало чувство усталости раскачалось о размеренные звуки лаборатории, и Морган почувствовал, как его начинает клонить в сон. На границе сознания он уловил еле слышимый глубокий звук, вызывающий в нём смутные ощущения. Затем всё стихло и будто выключилось, высосалось, подобно воздуху из вакуумного контейнера. А затем тот глухой утробный звук снова вернулся. Он стал более глубоким, и словно обволакивал его всего, доносился со всех сторон, будто крепко, но бережно обнимал. Вместе с ним, с левой стороны, доносился уже другой, более чёткий и ритмичный звук. От него дрожали тёплые стенки, которых он касался своими пальцами, они мягко гладили его по спине, ногам, создавая некое ощущение тесноты. Только с тем вторым звуком было слегка странно, будто у него было два источника. Они били не в унисон, поэтому кожей он мог различать их по разной амплитуде биения. На него порой накатывало чистое ощущение прояснения, но тут же уходило, ибо сознание Моргана плавилось от окружавшего тепла мягких стенок, и он больше не мог сказать что-либо наверняка. Лишь какое-то глубокое инстинктивное ощущение дежа вю отпечаталось в нём. И всё то же чувство присутствия. Проснулся Морган уже не на полу, где он находился, когда его начало клонить в сон, а сидя на стуле, сложив руки подушкой на столе. Толстая книга, которую он читал, лежала рядом. Парень очнулся, потёр глаза и в непонятках осмотрелся. Рядом со входом, опершись о каменную стену, стоял профессор Кэрролл. Его взгляд сперва был прикован к приборам, но когда Морган потёр глаза и спросонья что-то промычал, профессор повернулся к нему. - Если судить по показаниям, то всё проходит без накладок. Стабилизатор даёт хороший прогноз. Бодрый тон профессора ничуть не пробудил Моргана, и он промычал что-то типа: «Ну это хорошо». Кэрролл издал лёгкий смешок. - Знаешь, я тоже когда-то создавал гомункула. Только это был помощник, а не компаньон. Кажется, он сломался во время несчастного случая на одном из моих экспериментов. Я думал, что сделаю нового, но потом понял, что могу справиться и один, - изрёк профессор, с улыбкой предаваясь воспоминаниям. - Вот как, - это было единственное, что Морган захотел произнести. И в образовавшемся молчании они оба синхронно устремили взгляды на приборы. Контрольная панель показывала ровный результат ещё пару дней, пока однажды, когда время близилось к вечеру, не издала писк и не принялась мигать лампочкой, которая до этого не горела – оповещение о полном завершении процесса взращивания организма. Морган, сидевший на полу, тут же вскочил, отбросив работу, которую писал, и кинулся к резервуару. Его ладони коснулись тёплых стенок, а внутри всё обдало ощущением нетерпения и азарта. Он переместил свою правую ладонь немного выше и ощутил тепло. Другое. Будто по ту сторону стекла кто-то прислонил ладонь в том же самом месте. Морган был заворожён этим, но недолго. Он убрал руки с поверхности резервуара, нажал кнопку выкачки жидкости. И с сухим скрежетом щёлкнул тумблер на ободе, рассеивая чёрную поверхность.