***
Хлоя вздохнула и снова посмотрела на часы. Без четверти три. Погода резко испортилась, на этот раз не на шутку: если в первый день обувь промокла только у дома Сатини, то сегодня через пару минут ходьбы по центральной улице. «Если так пойдёт и дальше, придётся жителям баррикадировать дома мешками с песком, - улыбка появилась сама по себе, - но, слава Богу, я буду далеко». Примерно так девушка успокаивала себя, стоя на старой автобусной остановке уже более часа. Ни одного автобуса, ни одной попутки. «Хорошо, я тебя поняла, городишко. Но я не буду играть по твоим правилам. Теперь нет», - хмыкнув, девушка поправила дождевик и сошла с остановки. Потом она долго шла вдоль дороги, шлёпая ботинками по слою воды, в уверенности перехитрить судьбу.***
Половина пятого. За стальными тучами солнца не видно и днём, а ближе к вечеру оно вовсе пропадает, сливаясь в густое серое марево у одного края неба. Стоя по щиколотку в воде, девушка всматривалась на противоположную сторону дороги, разрезанной бурным потоком. В этом месте она была как бы аркой наоборот: с холма ныряла в низину и вновь возвращалась на холм. Видимо, местные власти давно не уделяли внимания берегам реки, которая сейчас неслась бешеным потоком на пути девушки. Как назло задул ветер, и Хлоя попятилась, чувствуя, как воду стало сдувать прямо ей в лицо. Развернувшись, она поднялась обратно на холм. Усмехнулась про себя: «Умно, Дерри. Умно, треклятый Пеннивайз». Твёрдо решив выбраться, Хлоя свернула с дороги и пошла там, где меньше всего мог ожидать её злой рок. Через Пустоши, подальше от городских домов, населенных призраками. Или, вероятнее, душами тех бедолаг, кого истязало и убило Оно. Без десяти шесть. «Ненавижу, когда опаздывают», - невольно пронеслось в голове. Решив поскорее избавиться от пугающей мысли, девушка перебежала поляну и нырнула под ветки деревьев. Но куда бы она ни свернула – сплошной тупик. Непролазный валежник, высокая бетонная стена, канава четыре метра в ширину, бурлящая на дне коричневой жижей. Город как будто толкал её назад, перекатывая с места на место, закрывая все двери и лазейки, загоняя, как скот на убой. Без двух минут шесть порывом ветра с неё сдёрнуло капюшон, и сотни острых как бритва листов пожелтевшей бумаги искусали её лицо и руки. С порезов сочилась кровь, тут же смываемая дождём. Хлоя развернулась и побежала, прикрывая лицо. «А здорово у тебя получилось сыграть не по правилам! Да так здорово, что это прямо-таки доставка пиццы на дом», - Клоун в голове не затыкался, хотя это были лишь мысли девушки, ничего общего с его настоящим присутствием. По спине и волосам всё сильнее хлестал ветер, подгоняя девушку вперёд. Давление невидимой силы прекратилось. Впрочем, как и безумная гонка. Впереди решётка коллектора: ржавая и ветхая, с которой переплелись силки растения и птичьи кости. Она рухнула, почти как песочная, от слабого пинка ногой. Внутри оказалось теплее чем, на улице, хотя передвигаться пришлось с осторожностью, чтобы не задеть потолок. Труба была прямая, а затем неуклюже поворачивала куда-то в сторону. Там-то Хлоя и заметила несильное оранжевое свечение. Сначала было тихо, лишь позади завывал ветер, касаясь выхода из коллектора. Затем к шорохам примешалось журчание воды и голоса. Почти такие же, как тогда в спальне. Они пронеслись, отскакивая от стен, прямо через грудную клетку, и пропали за поворотом. На задворках сознания снова забился влажный комок страха, которого так жаждало Оно, и так боялась она. - Я не сошла с ума, и всё это действительно происходит. Но ты всего лишь проклятье этого городка, как и все здесь, не больше! Ты призрак! – последние слова унеслись за поворот. - Ты призрак - ты призрак, - ответило эхо. - Страх – всего лишь последствие того, что люди переступают через себя. Я могу представить себе что угодно, любую пытку, ВСЁ! Но даже это не будет так страшно, как… неизвестно что! Я не знаю, что случилось и могу навечно застрять здесь, потому что не понимаю, что происходит! Хлоя набрала в грудь воздуха и громко выдохнула, отсчитывая удары сердца. Перед ней была круглая железная дверь, за ржавую ручку которой она взялась. - Я решила… р-решила. Решила побороть свой страх и тебя! Сзади что-то хлюпнуло, и Хлоя ударилась лицом. Металл мгновенно вышибло из-под рук, несколько секунд длился свободный полёт. А затем под спину ударило что-то тупое. Пощупав руками, Хлоя поняла, что лежит на груде старой одежды, спрессовавшейся с годами в плотный комок. - Ну что, все книжки по психологии процитировала, милочка? – спародировал Пеннивайз голос старой женщины и залился смехом, окатив лицо девушки слюной. – О, я скучал по своему десерту! Огромные перчатки легли на рёбра, с силой сдавив их. Клоун смотрел выразительно, посмеиваясь, прижал девушку к себе. Воздух перекрыли бесконечные шелковые воротники, так и норовившие залезть бахромой в нос и рот. В горле снова появился предательский комок, грозящий вот-вот прорваться рыданиями. Оно вдохнуло, отстранило девушку от себя и с недоверием скривилось. - Можешь снова наколдовать своих призраков, чтобы они тыкали в меня пальцами. Можешь отправить меня вплавь по канализации. А можешь отъесть от меня кусок. Может тогда до тебя дойдёт, что я приняла решение. А решение – это победа-а-айн, - девушку сильно встряхнули. - У-у! Хло, а тебе не говорили, что врать нехорошо? Нехорошо, - вздохнул Клоун, - а главное – бесполезно. Как в огромном калейдоскопе кирпичная комната закружилась вокруг, затянулась под ноги воронкой. Хлою всё ещё держали на вытянутых руках, не давая вырваться. - Вот в чём штука, - вдруг между ними возникла ещё одна рука в белой перчатке. – Есть ли людям разница, какой солонкой воспользоваться? Кхм, например! Оно провело рукой по рыжим волосам. - На одной солонке написано «Пеннивайз», а на другой написано «Хло-Хлоп», - человеческое имя Оно произнесло не торжественно. – Будет ли разница, с какой солить блюдо? Бесконечное движение укачивало. Казалось, будто водовороту не будет конца, но вдруг всё замерло. - Я не знаю, - не открывая глаз прошептала девушка. - Оу, я знаю! И сейчас мы это проверим! Оно вновь усадило девушку на колени, сдавило её щёки до красноты. Появившаяся круглая комната, заканчивающаяся цирковым куполом, потихоньку заполнялась оранжевым светом. Она зажмурилась, что-то шепча про страх и победу над ним, будто он мог вот так просто раствориться в воздухе. Холодная ладонь приятно легла на щёку: её кожа была ещё влажной и пахла пряным острым соусом. Подумав, Пеннивайз опустил руку с лица на шею, собираясь немного припугнуть свой десерт. Пряность исчезла, оставив за собой тонкий привкус чёрного перца. - Всегда начинаю с десерта. Поэтому предпочитаю детские тушки с их сливочными душами, нежными надеждами и такими восхитительными фантазиями, - он был недоволен, не совсем понимая, как подступиться к трапезе. - Я не питаю идиотских фантазий по поводу того, чего нет… - Грубишь, - рыкнул он на ухо и ущипнул женские губы, не давая продолжить. Вдруг перец исчез, зато язык уколол лавровый лист и лишняя соль. В шею упёрлась её рука. Клоун лишь хмыкнул, но остановился. - Человеку никогда не понять, как ощущается настоящий страх. Он сочный, тягучий, посыпанный паприкой и свежим луком. Он томится в душах на медленном огне много лет, а когда появляюсь я и добавляю жара… М-м-м! Он буквально сам обжаривается до золотистой корочки и подаёт себя прямо мне на язык. - Я не боюсь. - Верно, пока нет, - между ними проплыл огонёк, подсветив хитрые голубые глаза. – Сейчас ты как вчерашний сэндвич: холодный и очень грустный. А я хочу тот прекрасный пирог! И тогда Оно перехватило руку выше локтя, хохотнуло, впилось зубами. Во рту тут же разлился неприятный пресный холод. Хлоя закричала, наотмашь забила ладонью по белому гриму. Когда голод продирается изнутри, как колючий ёж, трудно устоять даже перед такой безвкусной гадостью. За зубами исчез небольшой кусочек кожи и жира. Под чудесный аккомпанемент женских воплей серебряный костюм вновь окропило красным. Еда проскочила подозрительно быстро, не оставив после себя никакого ощущения. Пеннивайз скривился, вновь обхватив девушку за рёбра на вытянутых руках. - Как? КАК тебя съесть? Я уже надкусил! Ну же! Прекрати верещать и бойся. Это же так просто! Люди всегда боятся, всего и всегда! А раз ты человек, значит и ты чего-то… боишь-ся… Мгновение в комнате раздавались лишь прерывистые рыдания. Хлоя мешком висела в руках, перехватив место укуса ладонью – по ребру на белоснежные перчатки стекала кровь. Слёзы сделали комнату одним серо-оранжевым пятном. Единственное, что всегда оставалось предельно чётким, были глаза. Нечеловеческие, видящие вчера и завтра одновременно, сейчас метались из стороны в сторону. Остановились. В уголках потянулись мимические морщинки. Клоун расхохотался. - И ты думаешь, что видишь призраков? Йог-Сотот ставит десять из десяти актёришке Хло! А я пытался играть на человеческом, низком. Достать ту тёмную штучку из твоего тельца. Но у призраков нет тел, Пломбирчик, как и сердец. Время будто остановилось, ужас в секунду вытеснил боль на второй план. - Призраков? Но это бред! Мёртвые не чувствуют боли! – девушка зажмурилась, и горячие слёзы снова капнули на перчатки. Так близко Хлоя ещё не видела этих глаз. Весь мир сошёлся на двух голубых точках, стих, забрав с собой обиду, боль, непонимание. Но не страх. Ярче полыхнул оранжевый свет, приятно окутав теплом. В нём скрылась мокрая одежда, утонула грудь, шея и лоб. Это уже знакомое чувство невесомости, за которым Пеннивайз скрывал свои пытки. Но на этот раз не было ничего, кроме ощущения теплоты на рёбрах. Это не было бредом. Оно показало ей. Молния пронеслась цепочкой по облакам и ударила в миле от неприметного автобуса. В ушах раздавалось гулкое «тук-тук-тук», - сердце студентки, которая отправилась за новыми впечатлениями, взволнованно билось. Дыхание частое, как и зевки водителя, который то и дело засматривается в одну точку на приборной доске. За окном плохая погода, и дождь мирно стучит по крыше, вгоняя в дрёму всех пассажиров. Ну, почти всех, - девушка слишком поглощена мыслями, строя планы на Дерри, душой далеко отсюда. И когда водитель склоняет подбородок к груди, и его голова безвольно повисает, никто не обращает на это внимания. Никто не паникует даже тогда, когда автобус слегка съезжает на обочину: спящий водитель медленно кренится вправо. Набирая скорость, машина несётся вниз с холма, бьётся правым бортом о тонкий металлический отбойник и мгновенно сшибает два дерева. Они пронзают салон, как спицы клубок с пряжей. Автобус подкидывает, и оставшиеся окна разлетаются, оставляя блестящую серебряную крошку позади искореженного металла. Скоро сшибленное ограждение обнаружит местный патруль. Добравшись до того, что когда-то было автобусом, полицейские выйдут из машины. Один что-то доложит по рации, а второй запрыгнет через выбитое окно внутрь. Придётся потрудиться, чтобы собрать из этого целые тела. Хлоя вздрогнула и поёжилась. В автобусе стало будто прохладнее, но пассажиры сидели спокойно, и девушка расслабилась. Колёса призрачно шуршали по мокрому асфальту, унося пассажиров в их новый дом. Солнечный городок был полон людей и машин. Они сновали туда-сюда, спеша отвезти владельцев по своим делам. По прогнозу передали скорые дожди, но жители Дерри уже привыкли к такой погоде. Сняв явно не подходящий для такой жары пиджак, мужчина остановился у столба с объявлением. Всматриваясь в мелкий шрифт, краем глаза он заметил какое-то движение. Как будто у соседнего дома открылась и закрылась дверь, хотя, может оно так и было. Но человек всегда занят лишь своими проблемами. В чистой светлой спальне весь вечер подозрительно скрипел пол. Две сестры хихикали, представляя, что это домовой. Стащив у матери журнал «Астрология сегодня», они соорудили что-то вроде спиритического круга. В статье про вызов духов говорилось о троих участниках, и девочки позвали подругу. После нескольких неудачных попыток они устали и отправились ужинать. А когда вернулись разбирать свечи и верёвочки, увидели на полу грязные следы босых ног. Решено было попробовать ещё раз. - Я слышу! - А я нет. Не придумывай, чтобы попугать нас, - шикнула полная девочка на сестру. - Здесь кто-то есть! Слышишь, Диана! А я говорила тебе, что у нас поселился призрак! Девочки вновь зашикали друг на друга, а затем услышали тихий шепот. Словно старое радио поймало плохой сигнал. Хлоя. Вот что сказал голос, когда они спросили его имя. Больше он ничего не сказал, но всю ночь девочки прикидывались, что слышат что-то и весело смеялись над этим. А вот и бармен брызжет слюной, проклиная сквозняки. Он за стойкой один, нервно следит, как дверь ползёт на место. Через некоторое время один из посетителей поворачивается на резкий звук: прямо у барной стойки упал стул. Они иногда оборачиваются, будто замечая светлые волосы или чувствуя прикосновение руки. Но это лишь солнечные блики и тени играют друг с другом. Люди слишком заняты, чтобы подумать о чем-то ещё.***
Тёплое оранжевое сияние исчезало по мере того, как в её глазах проносились образы прошлого. Жизнь такая, какой она была для настоящих людей. Губы приоткрыты, руки безвольно повисли вдоль полупрозрачного тела. Да, так оно и случается, когда приходит осознание смерти. Так души находят покой, так идут к свету после долгих скитаний. Когда тело внезапно исчезает, но человек поглощён и рвётся к цели, можно и не заметить такой пустяк. Жить дальше по законам физики и гравитации, испытывать голод или усталость, чувствовать. «Главное, не упустить момент» Да. Добросовестно заблуждаться, списывая немного странное окружение на стресс и бесконечную суету. В свойствах человеческой натуры упускать мелочи и зацикливаться на чем-то одном, буквально живя одной единственной идеей. «Урвать хоть одну сочную кроху такой потрясающе увлечённой жизнью души!» В темноте, среди пыли звёзд, тёмной материи и полупрозрачного света человеческая душа и Оно замерли, как перед прыжком, максимально напряжённые. Мёртвые огоньки пронзило фиолетовое сияние, яростное, тяжёлое. Копившиеся десятилетиями в человеке сомнения. Вспышка. Существо объяло собой яркий ореол, стараясь не пропустить ни крупицы человеческих чувств. «Мои родители» «Ты боишься за них? Боишься, как они будут страдать?» Пеннивайз коснулся носом её лица. Поднял левую ладонь выше, чувствуя под пальцами грудь, ледяное сердце. «Нет. Я не боюсь» Оно забилось под перчаткой, бешено отбивая удар за ударом. Выдох облачком света заклубился у женских губ. Не в силах устоять, Оно попробовало его. Осторожно, как люди первый раз пробуют незнакомое блюдо. По физическому телу пробежала волна – там, где за вспышкой фиолетовый свет стал зелёным, существо дрогнуло, недоверчиво потянулось к нему. «Я просто люблю их» Небо, если в этом измерении оно было, упало на землю. Схлопнулось, точно книга, пылью разбрызгав зелёный свет. Стало тепло, жарко. Оно горело огнём, лишь слегка прикоснувшись к новому, неизвестному ЭТОМУ. Чувству. Это не было похоже на запах или вкус. Ощущалось физически, почти по-человечески. Пеннивайз стянул зубами перчатку, опасливо коснулся жгучей кожи. Разрываясь между физическим миром и тем, где Оно только что притронулось к человеческой душе, существо окончательно сбилось с толку. Один мир нахлестнулся на другой, соединился и не хотел отпускать. «Извини, пожалуйста. Ты не виноват» Прозвучало так же ясно, как сейчас его рука пробежала по изгибу спины. Она извинялась. Прижималась к нему своим мокрым носом, укрывая шею ладонями, и извинялась. «Убери… это от меня» Шептало Оно, но тянулось навстречу, пачкая гримом волосы и шею Хлои. Что-то горячее пульсировало по всему телу, находя отклик и интерес в древней сущности. Да. По-человечески. Покусывая пальцы, цепляясь ногами за бёдра. А как ещё люди выражают свою любовь? Пусть даже не ту, что предназначалась кому-то персонально. Как забрать её, если не так, как предлагает сам человек? Под шуршание шёлка медленно сползает ткань свитера. Эта внезапная связь пугает, но не более, чем собственное имя. «Хлоя» Глаза спокойные, но взгляд смотрит не на его клоунский грим, а дальше. Она тоже видит и слышит всё, что сейчас видит Пеннивайз. Даже наоборот. Он попробовал её последний вздох, её смерть и имя. Хлоя же держала внутри намного больше. Слабость – он опустил руки, уступив ей возможность дотронуться до своего тела. Соблазн – люди невероятно странные существа, тратящие свою силу на такое ненужное чувство. Пеннивайз провёл ладонью по её груди. Тоска – ощутив его руки на себе, девушка вновь закрыла глаза. Горячая слеза упала на подбородок. Одиночество – Оно удивилось, с интересом заглянуло в самую суть души. Неуверенно, осторожно. Вытягивая самые яркие полосы света. Поглаживание по бедру вызвало лёгкий вздох. И восторг. Тоже человеческое чувство. Проникнув рукой в тёплую влагу, Пеннивайз и сам закрыл глаза, чувствуя каждую её эмоцию. От первого движения закружилась голова, во рту совсем пересохло. Сидеть на ком-то вот так, отдавая себя на десерт, выливая все чувства, когда-либо испытанные в жизни. Хлоя знала, о чём Оно подумало, позволяя ей сесть сверху, дать прикоснуться к себе. Люди, наверное, сошли бы с ума, увидев настоящий лик из света и темноты. Но она же не человек – всего лишь призрак, блуждавший по Дерри, сам того не осознавая. Вот он. Такой приторный и желанный десерт. Выдыхает в шею, положив свои руки поверх его. Не отличить от живого тельца. Горячее, распираемое изнутри эмоциями. Последнее желание. Даёт и забирает ЭТО обратно. С каждым толчком, ударом плоти о плоть, путая свой зеленый свет с его мёртвыми огнями. Точка. Физический и ментальный конец. Как будто где-то там, за пределами вселенной наконец пересеклись две параллельных прямых. Невозможно, невероятно. Её свет вспыхнул и мягко улёгся между оранжевыми искрами. Его стало больше. Она была в нём там, а он был в ней здесь. Тяжело дыша, Хлоя опустилась к нему на грудь. Пеннивайз почувствовал, как её соски снова твердеют от холода. Оно закрыло глаза, ощущая, как нечто наконец улеглось внутри. Как же занятно, когда появляется сердце и стучит в такт с человеческим. - И что теперь? – шепнула Хлоя, закрыв раскрасневшиеся щёки ладонями. - Не знаю, призрачный Пломбирчик, - пожал плечами Клоун, задумчиво наматывая светлую прядь волос на палец. – Я ещё не разобрался. - А как же рай? Вечный упокой? Я боюсь, что что-то пошло не так. Она подняла глаза, с тревогой взглянув в его. - Я тебя не съел, вот что пошло не так! Радуйся! – хлопнул себя по лицу Пеннивайз. - Но почему? - Душа у тебя калорийная, Пломбиричк. И сиськи ничего. Девушка подорвалась на локтях, чуть не свалившись с Клоуна, медленно парящего над цирковой ареной. - Сама виновата. Похоти в твоём душевном бардаке было столько же, сколько страданий, соплей и этой твоей любви. Жаль, не убивала никого. Немного жестокости, например, и я мог бы откусить тебе руку. Эротично, конечно же. Настала пауза, после которой обоих разобрало на истерический хохот. Хлоя тоже невольно пропустила через себя его натуру. Они снова встретились глазами, и Пеннивайз победно улыбнулся. - Я останусь здесь навсегда? – уголки её губ дрогнули и поникли. Сцепив руки за спиной Хлои, Пеннивайз снова закрыл глаза. - Ни в коем случае. Я обязательно приготовлю тебя как положено. Потом. А пока… чем отличается твёрдая уверенность от твёрдой решимости? Из-за чьих-то стонов я ничего не понял. Под цирковым куполом впервые за долгое время весело мигали фонари, пахло попкорном и сладкой ватой.