***
Проходит не меньше часа, когда становится понятно, что дождь и вправду немного отступил, утащив за собой холодный туман. Слева, за старой деревянной рамой окна раздался гудок автомобиля. Затем кто-то громко ругнулся, послышался возмущенный вопль. У Хлои всё ещё сводит горло и лёгкие, на которых в кошмарном сне потопталось чудовище в костюме клоуна, и она подскакивает, решая избавиться от ночного помешательства. «Что это было вообще такое? А, Хло? Хочется снова начать глотать таблеточки и консультироваться у Дядюшки Мозгоправа? Соберись!» - она потрепала себя за щёки, вытерла рубашкой непонятную влагу на щеке (наверное, снова рыдала во сне). Одевается, не задумываясь, несётся вниз, перепрыгивая через две ступеньки. На первом этаже дома оказалось ещё тише, чем в спальне. Девушка немного приободрилась: странноватой хозяйки дома нигде не было видно. Отлично, значит завтрак пройдёт без жутких рассказов, от которых у нормальных людей надолго пропадает аппетит. Иногда по вторникам мама Хлои готовила тосты с куриным паштетом, напевая старую французскую песенку. «… при свете Лун немногое заметно. Искали перышки, искали огонек. И я не знаю, что ж нашлось конкретно, Однако, знаю, малым деткам невдомёк…» Мелодия прозвучала как-то религиозно, истончилась, призрачной нитью ускользнула в дымоход темного камина. «Чтобы так запустить дом, - вдруг подумала Хлоя, - человек не должен заходить сюда долгие годы вообще». Тогда она подошла к каминной полке и провела по шероховатой поверхности дерева. Пыльные комочки прилипли к холодной ладони и упали, как падают редкие снежинки в начале зимы. «Хло, милая, почему этот жуткий городок? Он меня пугает. Выглядит красиво, конечно, но… я просто чувствую, что не стоит тебе туда ехать. Спроси папу, он того же мнения!» Да, как снежинки в первую зимнюю ночь: падают медленно, завораживают. Мерцают в солнечном пятне. «Я не поеду поездом, Ма. До Бостона сейчас идёт много трамваев и автобусов, я могу добраться до Дерри на любом!» Особенно Хлоя любила смотреть на крыши домов и машин под утро, когда всё было покрыто чудесными белыми шапочками. «Да, Хло-Хло. Почему ты не поехала поездом?! Оказалась бы здесь гора-а-здо быстрее!» - Что? – возле уха как будто щёлкнул колокольчик. В комнате только что стояла тишина, а затем этот голос, как хлопок в ладоши. - Тот пассажирский состав протаранили вагоны другого поезда. Я вчера об этом услышала. Он вёз какие-то запчасти и масло… «А я о чем! Ух, гораздо БЫСТРЕЕ!» Одёрнула себя, прежде чем открыть рот. Кому адресованы эти ответы? Почему она стоит, облокотившись на каминную полку и крутит пыльные комочки? Девушка отпрянула, бросила взгляд на стол: видимо, миссис Сатини решила оставить посуду с вечера как есть. На столе было всё точно так же: каждая посудина на как будто приколочена к своему определенному месту гвоздем и неподвижна. Весь дом был такой… неподвижный. И весь город.***
«Давай, нужно ещё пару снимков и можно съезжать хоть завтра, - настроение после ночных кошмаров становилось только хуже. – М, прогулка по достопримечательностям, когда в объектив не льётся тонна воды? По-моему, очень неплохо, а, Хло?» Но это было не так, как бы Хлоя себя не уговаривала. Она помнила каждую деталь ночного кошмара, каждый звук, издаваемый безумным психопатом. Каждое ощущение, слегка невероятное, но вполне реальное, чтобы вновь начать беспокоиться о… «… Вашем здоровье! Часто ли Вы о нём думаете? Мэри, например, нечасто! Безалаберная, скажете Вы! А вот и нет! Просто каждое утро она принимает (рядом просигналила машина) для профилактики гриппа!..» Так встретил девушку один из баров в центральной части города. Диктор весело продолжал щебетать о пользе апельсинового сока на завтрак. Хлою ещё мутило после того, что она увидела в холодильнике дома: чёрствый черный хлеб, несколько пучков пожелтевшей зелени и газетный кулёк, содержимое которого решено было не проверять. - Закройте эту чертову дверь, - рявкнул бармен через плечо. – Как же я ненавижу сквозняки! Девушка дёрнулась на высоком стуле у стойки. - Можно мне воды и какой-нибудь салат на закуску, пожалуйста, - встретившись глазами с неприятным толстым мужчиной в фартуке, она улыбнулась как можно вежливее. Бармен ещё несколько секунд смотрел ей прямо в глаза, а затем сплюнул на пол и скрылся в подсобке. После такого приема пропал не только аппетит, но и желание завершать проект. Хорошо было бы прямо сейчас швырнуть тетрадью в этого рыхлого господина и весело пробежаться до автобусной остановки. Немного поколебавшись, Хлоя повторила свою просьбу, надеясь хоть на какой-то ответ. - Да, я уже несу Ваш заказ, девушка, подождите. Дверца подсобки открылась от удара бедром, и женщина лет шестидесяти с копной синих кудрей прошла к стойке. В зубах зажата сигарета, с лица осыпается дешевая пудра, но смотрит она по-доброму, даже сочувствующе. «Ох, я бы тебе тоже посочувствовал, если б мог!» - Что? – переспросила Хлоя, вновь дернувшись как от чего-то горячего. - Заказ я Ваш принесла, девушка, вот что, - женщина села на такой же высокий стул напротив посетительницы. – Мо к Вашим услугам. Сколько дней в Дерри? - Д-два, - немного опешила девушка. – Я остановилась у миссис Сатини вчер… - У Сатини? Не мели чепухи, ты точно перепутала чего, Сати же померла два года назад. Впрочем, ладно. По делу или в гости к кому? После такого Хлоя решилась поднять глаза на женщину, но тут же их опустила. Почти такие же бесцветные, как у собственницы дома. Но она-то наверняка видит? - По делу. Проект в университете, собираю фотоматериал, - монотонно сказала девушка, ковырнув вилкой морковный салат. – Зря я сюда приехала. Тут… тут ничего интересного нет. Хоть в баре и было достаточно посетителей для раннего утра, их как будто не заботила сырость и здешнее хреновое обслуживание (барменша что-то усиленно выцарапывала в чеке). Примерно минут через пять толстый бармен вернулся к стойке, того и гляди намереваясь перевернуть её и выйти вон. Мо повернула голову вслед за Хлоей. - Скажите, он всегда такой нервный? - Кто? - Ваш бармен. Женщина снова повернулась направо, почесав затылок. «Кто сможет насмешить и защитить девушку? А, Пломбирчик? Клоун-ниндзя!» Один небритый мужчина озадаченно обернулся на звук разбивающейся посуды. Хлоя стояла у опрокинутого стула и молчала какое-то время, крепко держась обеими руками за барную стойку. Туда-сюда ходила грудь под свитером, распаляя жар по телу. «Думаешь, никого до смерти нельзя напугать клоунской маской, да? А как же работники банка!? Пха-ха-ха!» Сквозь старые жалюзи бара солнечный свет бросал полосатую тень на женское лицо: Мо приблизилась и щёлкала пальцами, затем постучала ногтем по стойке. «Выйдем-с, прогуляемся!» Хлоя машинально сгребла чек в карман, протянула два мятых доллара и рванула к двери. Та с грохотом захлопнулась.***
Её голова вновь запрокинута вверх. Можно подумать, что в небе происходит что-то интересное. По земле катится сухой дубовый лист, вот-вот собираясь попасть под женский каблук. Но Хлоя не видит неба с наплывающими тяжелыми облаками, не видит малюсенькой пролетающей красной точки с верёвочкой – лишь старается сдержать слёзы. Ее брови сдвинулись, когда паучья сеть внезапно прилипла к лицу. Довольно быстро Хлоя забрела в какой-то неприметный район Бассей-парка, и теперь шла через ветви сухих ив, на которых паукам так хорошо было ставить свои сети. - Я не хочу возвращаться к этому, ясно? Ты, чёртов голос в моей голове! Я знаю, что тебя на самом деле нет! Она остановилась прямо посреди полянки с пожухлой травой. Вокруг были лишь ивы и ветер: неплохое место, чтобы заткнуть все надоедливые голоса. Почти достигнута крайняя точка, дальше её психологический барьер не выдержит и всё повторится снова. - Я не больна, понятно! – девушка села на корточки и зажала уши. – Я не вижу призраков, я не слышу голосов, я не вернусь к Дядюшке Мозгоправу ни за что! Поверх её тени легла чья-то ещё, гораздо больше. - Нивижу-нивижу, нит-нит-нит! Я закончу работу да уеду к мамочке-папочке. Та-та, Дерри! – передразнил Хлою писклявый голос. Тень взмахнула руками и прижала их к щеке, теперь полностью перекрыв собой тень девушки. - Бежать бесполезно, Хло-Хлоп, - девушка медленно встала и не поворачиваясь шагнула вперёд, оставляя огромную тень позади, - Я НЕ В ТВОЕЙ ГОЛОВЕ! Хлоя бежала через ивовые ветки, а сзади раз за разом раздавалось победное: «Я НЕ В ТВОЕЙ ГОЛОВЕ!»***
Объектив поник. Через старую деревянную конструкцию (видимо, брошенная теплица) закатный луч только что засветил неплохой кадр. Под довольно увесистым камнем видны два птичьих крыла. Сверху, на ржавом гвозде, висела надпись: «Берегитесь, голубки». Пойдёт в часть о нетерпимости. Возненавидеть этот город оказалось легко. Хлоя долго бежала в исступлении. Не обращая внимания на проносящиеся машины, почти призрачных людей, на футляр фотоаппарата, снова отбивавший рёбра. Когда она остановилась посреди людной улицы и распрямилась, в кармане что-то зашуршало. Оказалось, что на оборотной стороне барного чека корявым почерком пронумеровано несколько предложений. Похоже, барменша Мо указала пару местечек получше (похуже) для поиска свежих ракурсов. Растительность Пустоши, брошенные деревянные хибарки на краю города, дом на Нейбол-стрит, библиотека (кадр с книгой об истории Дерри Хлоя записала не проявлять), пивная «Серебряный доллар» с небезызвестной историей. Каждое местечко получило кадр, отдав взамен свой негатив. Похоже на маниакальную идею, прочувствовать всё на себе, но на самом деле это лишь стремление убедиться в своей правоте. По крайней мере, отличиться перед комиссией за «отлично проделанную работу». Или нет. Хлоя взглянула на птичью могилу ещё раз, а затем поспешила вылезти из развалин: осталось ещё одно место в списке. Брошенный чугунолитейный завод. Интересно, почему его вписали?***
Когда чудовище падает с неба, раскидывает лапы и крылья, разевает пасть в предсмертном крике, тогда и можно представить, как выглядит брошенное строение. Освещаемое закатом сзади, оно похоже на огромную могилу, чернеющую посреди сердца ада. На мгновение Хлое захотелось развернуться, сесть на первый автобус и уехать домой. - Ба, кого я вижу! Хлоя не оглядывалась до тех пор, пока до неё не дошло, что голос был вполне реальным. И знакомым. - Миссис… Сатини?! А-эх, а что вы тут делаете? Как вы сюда дошли? – и тут с языка невольно соскользнуло, - вы же слепы как крот! И как вы узнали, что это я перед вами? - Мх-мх, - женщина посмеялась и облокотилась руками на длинную тонкую трость. – Я живу здесь уже о-очень долго, милочка. И когда я была девочкой, эта махина уже стояла здесь и вовсю загрязняла воздух в округе. Как огромная коптящая задница! Женщина потянулась к Хлое, и когда та взяла её за руку, подхватила под локоть. Тем вечером две фигуры неспешно прогуливались вдоль разрушенных стен завода. После рассказа о том, что произошло здесь на Пасху 1906 года, они обе долго молчали. Затем женщина взяла на себя роль ведущего, потянув Хлою куда-то в сторону от протоптанной дорожки. Ближе к разрушенному строению, ближе к темноте. Пульс участился. Рука ниже локтя начала неметь. - И как вы все-таки узнали, что это я? - Ты вкусно пахнешь, милочка, - сказала женщина высоким голосом. - Что?? Мэм, я ничего не имею против хороших видов… но, да погодите же! – женщина резко остановилась, но локтя не выпустила. – Здесь даже я уже ничего не вижу! Куда мы идём и зачем? Я очень прошу вас, пока никто не сломал ноги или ещё чего похуже, поворачивайте назад или… или отпустите меня! Женщина пристально «посмотрела» Хлое прямо в глаза. - По-настоящему. Изумительно. Пахнешь. - Что? Слово на половине оборвал звук. Это трость упала прямо под ноги, когда женщина разжала руку и перехватила край свитера. Она начала тяжело дышать прямо в лицо девушки, повиснув левой рукой на шее, а правой закручивая вязанную горловину. - Кха-ть-т, - еле выдохнула Хлоя. - Что? Что, милочка? Мой сладкий маленький тост, моё сливочное мороженое, Я НЕ СЛЫШУ, ЧТО ТЫ СКАЗАЛА! Прямо на глазах женское лицо вытянулось, потрескалось и повисло клочьями на абсолютно сухой сеточке мышц. Глаза заплыли в разные стороны. Провернувшись внутри, встали на место яркими красно-желтыми искрами в пустых глазницах. Разорвалась блузка, проплыла внутрь кожи, словно в теле кто-то выдернул пробку. - Кха-тит! - Танец? Ты имела в виду танец, Хлоп-Хлоп? Ах, ну хорошо! Музыку, друзья мои! И ПОБЫСТРЕЕ! Лицо мумии рассмеялось, всё сильнее запрокидываясь назад, а затем выпрыгнуло. Как чёртик из табакерки. Остановилось в миллиметре от кончика носа Хлои. Прямо из шеи выкручивался многослойный ворот. - Как тебе мой бальный костюм? Оранжевые пуговицы на серебре! – сказало Оно, прыснув слюной. – Вот только ты как будто мусор выносить собралась, фи! Хлоя не могла пошевелить головой: белая перчатка аккуратно придерживала её скулы. Оно облизнулось, прошагав пальцами по плечу, опустило ладонь под свитер. Клоун медленно коснулся лопаток чем-то острым. - Тряпки долой, - Клоун безразлично пожал плечами и швырнул раскромсанный свитер за спину. Хлоя лишь на секунду переключилась на исчезающую в темноте ткань и попыталась шевельнуться. - Оу, тебе, должно быть, это снится, Пломбирчик? Я же всего лишь у тебя в голове, забыла? - Кха-а! Сомневаться в реальности происходящего было глупо, глупо было бездействовать, но девушка ничего не могла сделать. Откуда-то сзади донеслась мелодия. Она соскакивала на разные ноты, повторялась и затухала, но стремительно приближалась. Никто не сказал ни слова, но тут и там, как по приказу, вспыхнули маленькие оранжевые огни… и они все будто наблюдали за происходящим. Оно разжало перчатку и отступило на шаг, скрестив руки. Каково было удивление девушки, когда она кубарем не покатилась вниз: прямо под ногами зияла огромная чёрная дыра с обсыпающимися краями, казалось, бездонная. Прямо над ней, болтая ногами и всё ещё пытаясь отцепить невидимую руку от горла, Хлоя издала стон. И ещё один, выцарапывая себе возможность дышать. - Посмотрим, чего ты боишься, – медленно просмаковал Клоун и щёлкнул пальцами. Невидимая хватка ослабла, теперь возникло ощущение, будто тело держали лишь две тонкие веревочки под мышками. Хлоя со свистом вдохнула и вскрикнула. Вокруг были десятки лиц, сотни, и всех их исказила гримаса. Они все смотрели на неё из-за плеч довольного Клоуна и… смеялись. Крутили у висков пальцами, тыкали, щёлкали на раритетные фотоаппараты. Сверху кто-то швырнул горсть ярко-красных таблеток, одна из них прилипла к ключице. Хлоя перевела взгляд на себя. Абсолютно нагая. Сердце пропустило второй удар. Руки сами метнулись к груди и паху, дрожа от озноба… непонимания и… обиды. - Нет, ребята, всё не так! Всё не так, ребята! – Хлоя не хотела видеть, как это и без того безобразное выражение меняется на озлобленное. Оно будто выросло среди них всех, среди смазанных лиц или уже теней. Словно кролик перед лисой, Хлоя замерла, чувствуя, как всё сильнее замедляется пульс и темнеет в глазах. Она была холодной, с побелевшими бескровными губами, трясущимися руками обнимала себя за грудь, стараясь защититься. - Скучно, - хмыкнул клоун. Внезапно опора под ногами пропала, темнота стремительно забрала в себя ноги и грудь. Хлоя рухнула в дыру, не успев охнуть.***
Снова на плечах появилось чувство чужого прикосновения, как будто кто-то бережно доставал котёнка из коробки. Удар с дном, видимо, пришелся в район левого предплечья. Оно захохотало, ещё не выудив тело из темноты полностью: сначала раздался удивленный «ах», а затем крик, насыщенный умопомрачительной болью. - Нет никакого смысла взлетать, если не сможешь приземлиться! И нет никакого смысла спускаться под землю, если не сможешь подняться обратно, - хохотал Клоун, будто крутящий в воздухе ручку колодца. Он на цыпочках подошел к краю подвальной ямы и картинно приложил руки к щекам. - Впервые на ар-р-рене выступала воздуш-шная гим-м-мнастка… ой, да нет же, всего лишь от вафельного кролика лапка отломилась. А можно я её съем? Хлоя приподняла свою левую руку за локоть и вскинула голову, чтобы не видеть торчащий осколок лучевой кости и выгнутые в неестественном положении фаланги трёх пальцев. Раздался недовольный кашель. Клоун стоял и смотрел, как глаза девушки наполняются влагой, а губы прикушены до крови. Тёмная вязкая капля сорвалась с подбородка и упала на подъем стопы. Тогда Оно подошло и ткнуло в неё перчаткой. Выражение лица не изменилось, а вот глаза лихо вспыхнули оранжевым. Клоун сплюнул. - Что тебя так напугало тогда? Тогда было так здорово! Словно посреди этого вонючего города появилась огромная духовка с метровым пирогом. И я сразу пришёл на завтрак, - сказал Клоун и навис над головой Хлои. – Ты думаешь, сложно не учуять метровый пирог?! Со вкуснейшей мясной начинкой, а? От остатков стен отскочил звук громкой пощечины. - Соберись и не смей рыдать, девчонка! Мне не нужны твои слёзы! Вы, люди, завтракаете после сна, так чем мы хуже?! Куда ты дела МОЙ завтрак? Куда ты дела МОЙ страх? Открылась огромная пасть с бесконечными рядами острых зубов. Предварительно лизнув, Клоун схватил зубами руку чуть ниже перелома, сжал с явным наслаждением. Хлоя видела их, видела, как эти штуки вырастают до самой глубины глотки и дальше… и дальше… Оно буквально рычало (почти безвкусная кровь забрызгала его серебряный костюм) заглушая звук скулящих рыданий, и укоризненно постучало указательным пальцем по лбу девушки. Затем замерло и посмотрело куда-то, словно сквозь тело, сжав губы в долгое "О". Хлоя теряла сознание, замедлялся пульс. С обидой спрятав зубы, Клоун прижал к себе тело, медленно провел по волосам. - Ох, Пломбирчик, я понял. Кажется, у нас с тобой ничего не получится. Пока что… Взяв руку Хлои, Оно посмотрело на сломанные пальцы и положило их в рот. «Вкусно, конечно, но совершенно не то». Оно как будто старалось укачать себя и девушку, прикрыло глаза. Решаясь. Обдумывая. «Проснуться для шикарного завтрака, а в итоге получить тосты с прогорклым маслом из серого хлеба». Оно поморщилось. «Даже без прогорклого масла». - Пофвуфай, - поперхнулся Клоун и выплюнул здоровые пальцы. – Если сейчас у тебя остановится твоё сахарное сердечко, мне не достанется даже тостов. Давай так. Клоун сошёл с воображаемой лестницы и присел на не менее воображаемый стул, усадив девушку на колени, как обычно это делают Санта-Клаусы на Рождество. - Давай так, -, сказал Клоун, - ты сейчас не улетишь на красном шарике к остальным. Положив одну перчатку чуть ниже груди, а другой поддерживая затылок, Оно потормошило девушку за волосы. Убедилось, прислонив ухо к губам, что та ещё дышит, и кашлянуло. - Во-первых, я Пеннивайз. Ну это так. А то вдруг ты не будешь знать, кого проклинать всю оставшуюся жизнь. А во-вторых, - он вновь потормошил девушку, поймал её взгляд своим, - я теперь знаю, где взять соль и специи!.. Алло, милейший десерт, вы меня слушаете? Хлоя в исступлении пялилась на слюни: на первое, что бросилось ей в глаза, когда из головы пропала темнота. Клоун вновь улыбнулся. - Хорошо, кажется, меня только что уговорил Завтрак перенести завтрак на завтра! – вновь потрепав холодные щёки, Клоун дотронулся до кончика носа. – Та-та-а, Хло! На секунду ощущение невесомости вновь появилось, а затем в лицо, руки и бедра впились грязь и кирпичная крошка. Бесконечная музыка прервалась, тысячи огоньков будто никогда не сновали здесь под злобный хохот их хозяина. Яркие пятна вспыхнули на щеках Хлои, и она зарыдала. Громко, во весь голос. Завыла, хватаясь за целые пальцы, за свежий белесый шрам на руке. Осознание реальности происходящего хватило по спине хлыстом, пригвоздив к земле. Где-то под пальцами нашлась лямка бюстгальтера, потянув за собой зацепившийся ремень джинсов. Это была точка невозврата – физический конец, от которого не спрятаться и не убежать. Девушка зажмурилась (горячие слёзы не останавливались) перевернулась на спину, сжав одежду у груди. - Кстати говоря, совсем забыл! – серьезно сказал Пеннивайз прямо над лицом Хлои. Она вскрикнула, отмахнувшись от летящего в неё фотоаппарата. - Я тебе там адрес оставил, жду завтра в шесть, - и добавил томно, выдыхая прямо в губы, - прошу не опаздывать.***
Улицы ночью были пусты. Никто не мог задать ни единого вопроса или просто посмеяться над ней. В спальне второго этажа зажегся красный свет. Кажется, пора проявлять фотографии.