***
Когда через три месяца Дин видит Мэтта лично, все желание начистить ему рожу пропадает сразу же. Не то чтобы он горел желанием узнать его поближе. Сэм никак не упоминает Мэтта в разговоре и вообще с головой уходит в поиск новых Охот. Дин давится этой иллюзией «старых добрых времен», все никак не может определиться, послать ли все нахер или дальше делать вид, что все хорошо. Второе пересиливает, но только до очередного приступа Сэм «мне нужен один день». Она уходит по утрам и возвращается поздно ночью, прижимается вплотную и кусает за подбородок. От нее пахнет сухими листьями и пивом. Глаза у Сэм лихорадочно блестят, на щеках остаются ожоги от Диновой щетины. Она говорит быстро, зажевывая окончания и судорожно стискивая в пальцах ткань рубашки. — Мне надо прекращать, да, Дин? — Сэм не рассчитывает на его ответ, стягивает с себя куртку. Терпение у Дина тоже не безграничное, поэтому он просто затыкает ее поцелуем и оставляет больше синяков. Наутро Сэм — другой человек. Она спокойно растирает запястья и кривится, разглядывая разбросанные по комнате вещи. Дин бесится молча и подыгрывает только потому, что знает — Сэм ни с кем не спит. Поэтому когда после очередной Охоты мобильник сестры издает радостную трель, а сама она уматывает под смешным предлогом в другой штат, Дин решает, что настало время познакомиться. Он одалживает оставленную кем-то на парковке тачку и едет в Техас. Мэтт его разочаровывает. О таких просто лень пачкать руки. Первое, что бросается в глаза — невысокий рост. Сэм на полголовы выше — ветеринар вынужден смотреть на нее снизу вверх. И это было бы смешно, если бы Дин не видел, как сама Сэм смотрит на него. Они не разговаривают. Не вслух, по крайней мере. Мэтт обнимает ее, и Сэм кладет ему голову на плечо. И да, Дин впервые с Чистилища готов убивать прямо так, голыми руками. Сэм выглядит счастливой. Сэм, мать вашу, выглядит счастливой рядом с ним.Без всех ее иголок и вечной готовности драться за свое мнение. Она улыбается, и видеть эту улыбку неприятно. Финиш. Звонок мобильного доносится откуда–то издалека, хотя на деле телефон лежит в открытом бардачке. Дин едва не ломает его, с такой силой он нажимает на кнопку принятия вызова. — Хэй, Дин! — Гарт все так же косит под нетривиального психопата-информатора, вываливая на него все новости прошедшего месяца. — А как сам, чувак? Ты здорово выпал из охотничьей жизни, потом расскажешь, в каких далях побывал! Дин пропускает большую часть мимо. Сэм поворачивается к нему спиной, ее заслоняет подошедшая к соседнему столику официантка. Дин раздумывает над тем, чтобы сдать назад и поискать новый угол обзора, но вместо этого выруливает на полупустую улицу, подрезая серый форд и чуть не снося старой тачке зеркала.***
Когда через четыре дня в двери номера с противным скрежетом поворачивается ключ, Дин принципиально не включает свет. А нахера? Сэм, видимо, хватает одного взгляда на него, чтобы понять. Она бросает телефон на кровать, стаскивает ботинки, даже не расшнуровывая и едва не отрывая подошву. Яркий прямоугольник света маячит перед глазами, пока она возится с заевшим замком — привычка тянуть время у Сэм появилась совсем недавно. Она двигается почти на ощупь, добирается до окна и спотыкается о стык между паркетными досками. — Я рано? — язык у Сэм почти не заплетается. Она дергает занавеску, почти рвет ткань, отодвигая ее в сторону, и прижимается лбом к окну. Стекло быстро запотевает ровными мутными кругами. Сэм морщится и стирает их рукавом толстовки, поворачивается к Дину. — Ты злишься. Ты тоже на меня злишься. — «Тоже»? — Дин переспрашивает с задержкой, пытаясь отвлечься от запаха и царапины на ее щеке. — Тоже, — Сэм отлипает от стекла и подходит почти вплотную. — Его жена меня ненавидит. Ненавидела… Бред какой. Сэм поправляет сама себя и замолкает. Тишина опять давит, прерываемая только редким тихим сипением на вдохе — Сэм действительно пьяна. Она поворачивает голову под неудобным углом, и ее губы раздвигаются в широкой неестественной улыбке. Весь спектакль хочется закончить побыстрее, Дин чувствует, как душная муть подкатывает к горлу вместе с желчью. Но Сэм, видимо, решает его добить. — У него были очень умелые руки, Дин. Дин рычит и припирает ее к стене, краска сыпется им на голову, а Сэм морщится от болезненного захвата. Хоть бы вырывалась. Сэм застывает, повернув голову и приоткрыв рот. В темноте кажется, что вместо глаз у нее — чернота Она провокационно ведет бедрами, Дин очень медленно разжимает пальцы, кровь бухает где-то в затылке, хочется разорвать кого-нибудь прямо сейчас. Жаль, что последнюю тварь он прикончил полчаса назад. Дин смаргивает, перед глазами ярость и обветренные губы Сэм. Конечно, Сэмми любит его. Просто по-своему. Настолько по-своему, что иногда Дину кажется, что его где-то наебали. Саманта облизывает пальцы, глядя на него большими ожидающими глазами, совсем не моргая. Обводит языком две фаланги и тянется мокрыми пальцами к его губам. Вот что — с Дина, пожалуй, хватит. Он отталкивает ее руку. Сэм удивленно вздергивает брови, и Дин сам отходит на два шага назад. — Нет. Черта с два. — У тебя было четыре месяца. Выбрала, или мало? Сэм не двигается, Дин не может сказать, куда она смотрит. Щелкает выключателем и достает дорожную сумку. Сэм не пытается «поговорить». Это — хороший знак, верно? Дин оставляет половину барахла на своих местах.***
Первые несколько дней Дин просто пьет. Подходящих охот в штате нет, а после бутылки виски не так тянет убивать. Белые буквы на этикетке Джека остаются такими же четкими. Чистилище что-то сдвинуло в мозгах — теперь Дин в этом уверен. Его почти не берет. Дин матерится про себя и переезжает в Орегон. Оргеноские оборотни не производят на него никакого впечатления. Дин почти разочарован. Застирывая утром одежду, он думает, что тварей могло быть побольше. Ну, или они могли быть менее предсказуемыми. Или что-то вроде этого. Пять волчков-погодков — ходячее пособие для начинающих охотников. Светящиеся на каждой камере глаза, кровавые пиршества в квартирах одиноких красоток с особым размахом. И вишенка — абсолютное неумение контролировать себя в присутствии этих самых охотников. Дожили. Остальные орегонские старожилы не особо горят выходить с Дином Винчестером на связь — запятнанная Чистилищем и новыми методами репутация дает о себе знать. После совместной охоты даже Гарт звонит неохотно, рассказывая только про дела с неизменной отметкой «совсем все плохо». В целом, Орегон надоедает быстро. Дин не заходит в бары, изменяет своей привычке. Заднее сидение Импалы теперь занято ящиком выпивки — Дин периодически косится в зеркало, не убирает только ради воспоминаний о вытянувшемся лице небритого мексиканца, за каким-то оказавшегося на той же автомойке, где промышляли двое ругару. Это можно считать почти трофеем. Поэтому ящик отправляется в мусорный бак только после того, как опустевает последняя бутылка. И все равно чего-то не хватает.***
Дин находит ее в пригороде Бивертона — прилизанной американской мечте. Проститутки стоят вдоль выезда на шоссе по ночам, никак не мешая иллюзиям успешных домохозяек. Дину неожиданно насрать, поэтому он останавливает свой выбор на первой же. Почему бы и нет. Девочка явно давно работает без прикрытия и выходных. Колготки в традиционную сеточку порваны на заднице и коленках, а мини-шорты едва не сваливаются с тощих бедер. — Восемнадцать хоть есть? Проститутка прогибается в пояснице, наклоняясь к окну. Дин отмечает старые потеки туши и слишком яркую помаду, когда она вздергивает уголок губ. — Недооцениваешь, сладкий. Десятка в час или ищи в другом месте, — вместо дежурной фразы добавляет она. Вот дрянь. Дин почти восхищен ее наглостью. Он открывает пассажирскую дверь, проститутка усаживается без показной грации и требовательно протягивает руку. Деньги вперед. Дин сует пару смятых купюр и поясняет на выразительно выгнутую бровь. — Дорогу назад найдешь сама. Девчонка понятливо кивает и пятерней зачесывает спутанные волосы назад. Дин с усмешкой отмечает про себя — шатенка. — Красавчик, но страшный, — гортанно смеется она, когда Импала выруливает с обочины. Запрокидывает голову, открывая горло с несошедшими синяками. Трогать противно. Тишина в ответ ее явно напрягает, поэтому она разворачивается обратно и ниже сползает по сидению. Облизывает ладонь по всей длине и тянется к шортам, подлезая пальцами под край ткани. Высоко стонет, разводя колени шире и намеренно задевая ногу Дина. — Так не терпится отработать? — Дин поворачивается к ней лицом, резко выворачивая с пустой трассы, Импала виляет вбок, улыбка девчонки становится напряженней. По такой явно плачет актерская школа — она не выдает себя ничем, только вцепляется второй рукой в сидение. — Тебе не терпится, сладкий, — она выразительно скашивает глаза на Динову ширинку и тянется к нему, задевая рычаг переключения скоростей, быстро справляется с ремнем и царапает живот острыми ногтями. Дин перехватывает тонкое запястье, чувствуя, как частит пульс под пальцами. — Не здесь. Проститутка удивленно моргает, но быстро берет себя в руки. Растерянный вид ей идет. Без наносной пошлости она почти похожа. Срабатывает как осточертевший рефлекс, и Дин тормозит у ближайшего щита с километражом и направлением на Сейлем. Он вываливается в ночь, от неожиданно холодного воздуха немеют губы. Позади хлопает дверца, спугивая сверчков в траве обочины. Проститутка обходит машину, пошло присвистывая, останавливается в свете фар. Контуры лица выделяются резче: прямой нос, острый подбородок и тонкие губы. Родинок не хватает. С выбором Дину определенно повезло. Или не повезло. Выверты подсознания не интересуют сейчас совсем. — Так лучше, или передумал? Для работы на трассе — слишком много болтает. Это раздражает. Она выхватывает у него презерватив и надрывает зубами упаковку. Резко опускается на колени, расстегивая молнию на штанах, раскатывает резинку и сразу берет в рот. Дин запускает пальцы в растрепанные пряди и тянет, задавая свой ритм. Девчонка давится и пытается отстраниться, но быстро расслабляет горло, пуская дальше. Отсасывает она профессионально, но без особого энтузиазма. На десять баксов не тянет. Дин бы дал максимум пять. Он обводит пальцем синяк на ее скуле — темно-зеленое пятно резко выделяется на лице — отстраняется, позволяя сделать полноценный вдох. — Даже так? — проститутка неверяще хмыкает и поднимается с колен, отряхивая прилипший к коже песок. Она сама поворачивается к нему спиной, прогибается ниже, одновременно стаскивая себя шорты вместе с колготками. Дин кладет ей руку на поясницу, ведет выше, сдирая корочки от подживших ссадин. Девчонка шипит и неловко переступает с ноги на ногу. Выгибает спину, опираясь ладонями о пыльный капот, наверняка оставляет отпечатки. Оборачивается через плечо и слизывает остатки помады с губ. Чего-то не хватает. Дин сжимает пальцы на ее боках, и проститутка вскрикивает, опуская голову, но только сильнее притираясь бедрами. Шейные позвонки натягивают кожу, чужая боль отдается внезапным удовольствием. Чистилищу бы понравилось. — И тебе нравится, да? — Дин наклоняется ниже, и почти чувствует исходящее от Импалы тепло. Не нежничать намного проще. От резких движений девчонка почти полностью ложится на капот и шипит сквозь зубы, когда ударяется коленом о решетку радиатора. Она еще притворяется, что все идет по плану, и от мнимой покорности сводит зубы. Дин кладет ладонь ей на горло, пальцы упираются в линию челюсти, вторую он запускает в волосы. Девчонка предсказуемо дергается и пытается вывернуться. Дин почти видит, как краснеет ее лицо, хоть и давит совсем не сильно. Он бы свернул ей шею. Надавил бы на затылок и резко провернул до характерного хруста. Вместо этого он отпускает горло и дергает ее на себя. Удовольствие подкатывает с каждой судорожной попыткой девчонки нормально вдохнуть. Она сжимается, и Дину хватает нескольких рваных движений. — Чокнутый урод, — выплевывает проститутка и заходится новым приступом кашля. Жить будет. Дин не чувствует ни-хе-ра. Дежавю, или как там. Он молча застегивает джинсы, достает из заднего кармана еще десятку и кладет перед ней. Девчонка отшатывается от денег и машины, как от чумы. — Моральный ущерб? — Дину почти весело. Почти, потому что он всерьез собирался свернуть ей шею всего минуту назад. Так себе повод для веселья.***
Дин не меняет номера телефонов только из интереса и редких звонков тех, кто еще ищет Джона или Дина Винчестера. Их совсем мало, и иногда Дин подумывает над тем, чтобы завести еще одну записную книжку и перестать себя обманывать. Сэм не звонит, за это он ей почти благодарен. Сестра пишет раз в две недели какую-нибудь незначительную фигню вроде «Дин, ты там жив?» или «Включи автоответчик» — Дин с чистой совестью игнорирует каждое сообщение, но не удаляет. Он перебирается из Орегона в Вайоминг и наматывает круги вокруг Башни Дьявола, потому что делать в этом штате больше нечего. На первый взгляд. Дин снимает комнату в мотеле на две недели и кидает в найденный на тумбочке стакан три таблетки тайленола, на поверхности образуется шипучая белая пленка. С недавнего времени голова не проходит даже во сне. Дин выливает стакан прямо на застеленную кровать — все равно не поможет — и мысленно машет рукой своим кошмарам. Дин Винчестер сам даст фору любому из них. Он чертит ловушки на полу и дверях, вытирает пальцы о куртку, хотя не ждет гостей. Демоны в последнее время предпочитают к нему не захаживать, поэтому он ловит их сам. Блондинки и брюнетки чернеют глазами, оказываясь во внутреннем круге пентаграммы — уже даже не спрашивают, что ему нужно. Нихера не интересно. — У меня, знаешь ли, и так кадров не хватает, — заявляет ему Кроули, ради разнообразия входя через дверь вместо очередной роковой красотки. — И чего Винчестерам не сидится в южных штатах? Дин салютует ему полупустой бутылкой и стирает внешний контур демонской ловушки — в знак почти нейтральных намерений, да и Кроули она совсем не помеха. — Дин-Дин, — Кроули морщится от коньячного амбре и веселых синих обоев. — Вы с сестренкой в последнее время сильно осложняете мне жизнь. Ни пророка, ни спокойствия, ни скрижалей. Слышал о таких, нет? Дин не слышал. Он не слышал ни о последних скрижалях, ни о Кевине, ни о Сэм уже полгода — и не стремится. В Америке хватит Охот на всех. Кроули расценивает его молчание по-своему, поэтому оставляет на прощание ему одну из своих адских собачек, визитную карточку и неожиданную новость. — Сэм в Вайоминге, встретишь ее, передай, что это я тебя предупредил, и пусть не сует свой очаровательный носик в мои дела. Кроули исчезает, Дин даже успевает показать средний палец месту, где тот только что стоял, прежде чем Гончая разносит половину комнаты, а оставшуюся заливает слюной и их общей кровью. Псина небольшая, но типично злобная — прокусывает Дину новую рубашку и предплечье прежде, чем он дотягивается до пистолета с пулями как раз для таких неожиданностей. Гончая тяжелым мешком заваливается сверху, Дин отпихивает тушу в сторону, на всякий случай запоминая расположение собачки. Все равно споткнется — тварь не становится видимой ни в каком состоянии, но так хоть спокойнее. Он зажимает правой рукой рану — рукав пропитался кровью и хлюпает под пальцами, нашаривает другой на дне сумки швейный наборчик на все случаи жизни. Уцелевшую половину бутылки жаль, но рука важнее, поэтому Дин пропихивает нитки через горлышко, прикидывая, заметит ли хозяин мотеля пропажу нескольких полотенец и простыни. Швы, естественно, выходят кривыми — художественной штопкой из них двоих всегда занималась только Сэм, но края не кровят. Дин заглатывает две таблетки анальгина и со злости пинает то, что осталось от адской собачки. — Значит, в Вайоминге. — Дин надавливает на шов и растирает проступившую каплю сукровицы. — Зашибись.***
Если выходит какая-нибудь хрень, сделай вид, что эта хрень и есть твой план. Убедишь сам себя — вернешь контроль над ситуацией. Сэм находит его сама и ровно тогда, когда он уже думает, что Кроули над ним постебался. Видать, Винчестеры поодиночке надоели ему куда больше. «Нам надо поговорить!», — пишет она, во второй раз даже с восклицательным знаком. Дину эти разговоры нахер не сдались, но Сэм умеет быть настойчивой, когда надо и не надо. Дин бы игнорировал и дальше, если бы был уверен, что это поможет. «Это касается Кевина». Дин тихо матерится сквозь зубы, впервые за полгода нажимая «ответить». Если она врет… Дин не хочет додумывать, что он сделает. Сэм всегда умела обернуть ситуацию в свою пользу, вот только раньше это не так бросалось в глаза. Ему. Сестра догоняет его у границы Йеллоустонского национального парка. С реки дует моросью — стекла у Импалы покрываются каплями, Дин включает дворники и выключает фары у самого берега. Местные журналисты пишут про заведшихся келпи и буйных утопленников. Статьи о «келпи» Дин даже сохраняет на память — про водных лошадок слухов больше, чем правды. В любом случае не мешало бы проверить. Дин ковыряет засохшие нитки — через два дня уже снимать. Глядя на старый джип перед собой, он не вспоминает ничего. Что-то там внутри, в лучших традициях Голливуда, должно замереть, но Дин думает только, что Сэм могла выбрать тачку получше. И что водит она все так же отстойно. Сэм открывает дверцу, и Дин дорисовывает в голове, как она со скрипом отваливается и падает прямо на мокрый песок. Картинка получается забавной. Сэм выходит из машины, дверца остается на месте. Дин нащупывает ключ и проворачивает его на пол оборота до почти полной тишины. Песок рыхлыми комками липнет к ботинкам, когда Дин обходит Импалу, открывает багажник. Сэм подходит ближе, и, кажется, совсем не знает, с чего начать. Дин мельком смотрит на ее пустые руки и протягивает ружье с кельтскими трикветрами на прикладе. Убить этим келпи не получится при всем желании, но вот отпугнуть на какое-то время — вполне возможно. — Ты разве не завязала? — Дин никогда не признается себе, что любуется такой Сэм: с коротко (опять коротко) обстриженными волосами, темными кругами под глазами и ссадинами на пальцах. — Как поживает Мэтт? Сэм неопределенно пожимает плечами и удобнее перехватывает ружье, рассматривая выжженные символы. С Мэттом все ясно. — Ты не отвечал на сообщения. Вот и поговорили. Как выясняется, Сэм в курсе и про Кроули, и про неожиданно взбрыкнувших водяных лошадок, топящих туристов и неосторожных жителей округа национального парка. Она достает пачку распечаток, два серебряных амулета и старую бутылку из синего стекла. О как. — Он передавал привет и тебе, видимо, завел новую фишку — философствовать по вечерам. Можно, я не буду пересказывать подробности, ладно? — Сэм вертит в руках бутылку и засовывает в горлышко горсть песка, поясняет по привычке: — Духи воды. Понятнее нихера не становится, видимо, эту фигню про келпи Дин как-то упустил во всех этих сборниках и сайтах по шотландской мифологии. Что европейские духи забыли в Америке, волнует его куда больше. — Последний труп ниже по течению? — уточняет Сэм, сверяясь с навигатором и бумажной картой. Дин кивает и пытается разобрать названия на черно-белом клочке. От увеличения все контуры разбились на пиксели. — Если и отнесло, то ненамного, тут дофига заводей. Поехали? Дин с сомнением оглядывает джип — пачкать Детку о здешний ил он не собирается, проверяет замки и место импровизированной стоянки, забирает все необходимое и возвращается к Сэм. «Это только одна Охота». Сэм без вопросов отдает ему ключи и хлопает пассажирской дверцей. Внутри машина напоминает пустой магазин — ничего лишнего и ничего полезного. Только на заднем сидении сиротливо валяется походная сумка. Дождь начинает лить сильнее по мере того, как они объезжают места, отмеченные на карте синими треугольниками. Дин успевает оценить юмор и начать злиться на молчащую Сэм. На третьей остановке он не торопится выходить и глушит мотор. Сестра отпускает ручку дверцы. — Я тебя слушаю. — Келпи? — неуверенно предполагает Сэм и с преувеличенным вниманием высматривает поворот за сплошной стеной дождя. — Да брось, ты поняла, о чем я. Сэм дергает на себя рычаг ручного тормоза и тянется к сумкам. Достает пару листков, с двух сторон исписанных мелким убористым почерком и поворачивается обратно. — Кевин нашел способ. Ну, мы думаем, что это именно оно. Оказывается, есть возможность закрыть Ад. Захлопнуть ворота и перекрыть все ходы наверх. Совсем. — Сэм внимательно смотрит на него и ждет реакцию. И это неожиданно, да. — В смысле «закрыть»? — Если точнее — запечатать. Кевин расшифровывает вторую часть скрижали, так что деталей маловато. Есть что-то вроде «испытаний Бога». Пройдешь их — закроешь Врата. Звучит слишком просто, но попробовать стоит. Дин прослеживает сползающую по стеклу каплю и ждет продолжения. Сэм молчит недолго, протягивает руку и дотрагивается до заживших швов на предплечье холодными пальцами. Корочка сразу же начинает чесаться. — Нам нужна твоя помощь. — Дин иронично хмыкает и старается не обращать внимания на зуд. Сэм исправляется быстро, кивает самой себе и продолжает несколько громче. — Мне. Мне нужна твоя помощь. — При чем здесь я? — Потому что без тебя я не справлюсь. — Сэм намеренно использует эту фразу и не убирает руку. — Дин, пожалуйста. На коже остаются белые следы, и это не особо приятно. Дин осторожно отцепляет пальцы Сэм от своего предплечья, проворачивает ключ в замке зажигания. Двигатель заводится со второй попытки. Машина дергается вперед и скопившаяся под колесами вода и грязь фонтаном летят во все стороны. В джипе нет радио — только старая кассетная магнитола с отломанной крышкой. Дин почти чувствует ностальгию. Кассет, понятное дело, тоже нет. Они проезжают еще милю вдоль реки, пока берег не размывается в топкий песок. Фары выхватывают парочку темных камней и вспенившуюся от дождя кромку воды. Под колесами что-то хрустит, и Сэм высовывается из машины, мгновенно промокая насквозь. Когда она распрямляется, в ее руках остается отломанная палаточная стойка с куском относительно чистого брезента и колышками. Дин разглядывает ткань, прикидывая, сколько она могла пролежать. — Ты же взял розжиг? — Сэм, походу, думает о том же. Дин скептически косится на ливень за окном и достает с заднего сидения старую ракетницу. Должно сгодиться. Келпи не любят огонь, каким бы он ни был. Сэм наматывает на кулак ремень от зачарованного ружья, засовывает под толстовку пару распечаток и протягивает один амулет Дину. — Он тебя утащит, только если дотронется. — сестра хлопает по карманам, проверяя фонарик, и выходит из машины, прихватив непонятную бутылку. — Пусть попробуют. — Дин открывает дверь со своей стороны, когда через шум дождя слышит чей-то вопль. Дин выскакивает из джипа, едва не поскользнувшись на гальке. Вокруг темно из-за дождя и нечем дышать от тухлой речной вони. Сэм оглядывается на него, привлекая внимание, и быстрым шагом идет к самой кромке воды, на ходу засовывая бутылку в карман толстовки. Она включает фонарик и едва не роняет его от очередного резкого взвизга. Слабый луч высвечивает сгорбившуюся фигуру всего в нескольких футах от нее. Серая футболка налипла на широкие плечи, а кеды совсем увязли в илистом песке. Дин подходит на пару шагов, неосознанно страхуя Сэм спину, пока она осторожно наклоняется, пытаясь лучше разглядеть очередную жертву обстоятельств и аппетитов здешних монстров. Парень медленно поворачивает голову, не разгибаясь и щуря глаза на яркий свет. Темные волосы прядями прилипли ко лбу и щекам, а губы успели посинеть. — Эй. Можешь встать? — Сэм предусмотрительно не подходит ближе, хотя еще несколько лет назад без раздумываний кинулась бы на помощь. Сейчас она осторожнее. Дин включает свой фонарик, направляя его на воду. Что-то в этой ситуации его сильно напрягает. Парень все так же заторможенно-отрицательно качает головой, продолжая разглядывать Сэм и не меняя позы. Дин переводит взгляд ниже и, не делая резких движений, достает ракетницу. Щелчок все равно выходит слишком громким даже через шум ливня. — Сэм, — Дин старается говорить тише, но Сэм и сама уже начинает понимать, в чем дело. Она делает один слитный шаг назад, перенося вес на другую ногу. — Посмотри на его руки. Сэм аккуратно распрямляется, переводя луч фонарика чуть ниже — плечи, локти с изодранной в кровь кожей. Неаккуратные рваные края ссадин на предплечьях. Кисти уходят под воду, будто парень хотел достать какую-нибудь фигню со дна или помыть ладони от песка. Твою мать. Сэм совсем не вовремя отшатывается, когда он приоткрывает рот и почти бесшумно всхлипывает. Лицо парня искажается — уголки губ расходятся шире. Он наклоняется вперед, все так же держа голову повернутой, и в мозгах у Дина будто щелкает кнопка ускоренной перемотки. Вода расходится рябью, а тело совсем без плеска уходит на непонятно откуда взявшуюся глубину. Дин хватает Сэм за руку отдергивая подальше, место, на котором она только что стояла, заливает мутной жижей. Келпи выныривает на поверхность, отфыркиваясь от ошметков серой ткани, и сразу же бросается на них. И если в спокойном состоянии этот дух и должен напоминать красивую белую лошадь, сейчас Дин видит перед собой неведомую херню. Ощеренная светлая морда, раздваивающаяся на конце, красные глаза с горизонтальным зрачком, длинные острые зубы и свисающая неопрятными сосульками грива не оставляют места никакой красоте. Келпи вцепляется в рукав толстовки Сэм и ружье, с хрустом перекусывая последнее пополам. Второй рукой Сэм закидывает ему в пасть пригоршню песка и гальки. Недолошадь отфыркивается и мотает головой, с легкостью отшвыривая Сэм от себя. Сестра приземляется недалеко от машины, с силой ударившись спиной. Зачарованное ружье летит в воду. Келпи разворачивается к Дину и устрашающе щелкает зубами. Он едва успевает увернуться. — Не пускай его в реку! — Сэм натужно кашляет, отплевывается от заливающей рот воды и втыкает в песок чудом не разбившуюся бутылку. Дин вскидывает ракетницу, цветной всполох слепит даже его. Ракета с шипящим чавком врезается в шею келпи, проваливаясь, как в воду. Кожа идет рябью и черными подпалинами, а лошадь отпрыгивает на несколько футов с истошным воем. Одного заряда явно мало. С каждым шагом от воды келпи замедляется, копыта глубже увязают в песок. Он разворачивается, всхрапывая и истекая водой. Дин успевает разрядить ему в туловище еще парочку зарядов, когда келпи неуверенно замирает, скашивая глаза себе за спину. Сэм речитативом зачитывает кельтскую абракадабру над взрытым речным песком и синей бутылкой. Распечатка вымокла, и Сэм запинается. Если бы не ее привычка заучивать подобное наизусть, пришлось бы бежать за ноутом. Наперегонки с келпи. Лошадь подергивается судорогами и через силу бредет к ней, оставляя перекошенные следы и шлейф из ила. Дин нажимает на спусковой крючок, но сигнальный пистолет только тихо щелкает. Последние патроны успешно переварились в келпи. Сэм отступает на шаг, но не выходит из начерченного круга. Дин дергается к твари, наплевав на запрет касаний, но все равно не успевает. Келпи нависает над сестрой, с длинных зубов капает слюна, оставляя белые пятна на ее одежде. Сэм рефлекторно втягивает голову в плечи, дочитывая последние слова до того, как эти зубы смыкаются на ее шее. Келпи пронзительно взвизгивает и оплывает мутной слизью, втягивается в бутылку. Дину на секунду кажется — эта хрень туда не влезет, выльется мимо и уйдет обратно в Йеллоустонские берега. Вода пузырится у самого горлышка, и Сэм затыкает бутылку пористой пробкой, усаживаясь прямо на песок. Рядом с ней валяется недоеденный коричневый ботинок, и Сэм нечитаемо пялится на оторванную подошву, пока Дин не закапывает его около самой кромки воды и втыкает обломок ружья. Потом он подбирает ракетницу и Сэм. Из этого гребаного Национального парка пора валить.***
Сэм сразу врубает печку и кутается в чистую рубашку. Она отходит быстро, поворачивается к Дину и хлопает того по плечу. — А здорово мы ее… — начинает сестра, осекаясь уже в начале фразы. Дин считает, что в этот раз его очередь говорить: «да, конечно, но». Или нет. Неуютная тишина повисает сразу же. Дождь прекращается постепенно, редкими каплями барабаня по крыше тачки. Бутылка с келпи светится ровным голубым фоном. Дину кажется, что он даже слышит тихое визгливое ржание. Идея использовать бутылку как ночник отпадает тут же. Сэм долго смотрит на него, потом отворачивается к окну. Импала блестит черными боками ровно там, где Дин ее оставил. Он обходит Детку и возвращается за своими вещами. Сэм вытаскивает сумки на мокрый песок, джип снова кажется заброшенным. Со стекла стерлись даже красные потеки с Йеллоустона. Дин еще раз заглядывает в рукописные расшифровки, прежде чем отдает их. — Божественные тесты, да? Сэм кивает и складывает листы вчетверо, убирает во внутренний карман испачканной толстовки. В будущем Дину стоит быть внимательнее, чтобы его сестру опять не попыталась сожрать какая-нибудь сверхъестественная лошадь, пока она будет зачитывать очередную труднопереводимую тарабарщину. — Можно я поеду с тобой? — Сэм неуверенно смотрит исподлобья и стискивает лямки дорожной сумки, явно проглатывая очередное «пожалуйста». И Дину не кажется, что это все — хорошая идея. Он мог бы сказать «Я тебе больше не верю, Сэм». Или «Ты подвела меня, Сэм». Или «Мы уже пробовали, Сэм». — Кто-то должен за тобой присмотреть, верно? — вместо этого говорит Дин. Сэм открывает пассажирскую дверь. Легко это не будет ни разу.