Новая кровь

Очнулся Габриэл в пещере — это он понял по каменному полу, стенам и жуткому запаху сырости и помета мышей. -Влад.- оклик получился слабым, угасающим под конец. -Я здесь, сейчас, подожди, разожгу огонь. — послышался шёпот из дальнего угла пещеры и вскоре вспыхнул небольшой огонек, который постепенно стал разгораться постепенно перерастая в полноценный костер. Языки пламени быстро поглощали ветки, отбрасывая тень на свод пещеры. — Сейчас ночь. Твои друзья не нашли тебя там, в лесу, и ушли в деревню, но я думаю завтра они вернуться и обнаружат нас. На, поешь, тебе нужно сейчас мясо, ты потерял много крови. — Дракула протянул охотнику плошку с поджаренным мясом. Габриэл принял плошку из рук и, стараясь не спешить, начал есть. -Спасибо конечно, но зачем тебе это? — задал, так интересующий его вопрос, Габриэл. -Что это? — переспросил вампир. -Всё. Спасать, кормить. Зачем? -А может, я хочу искупить грехи. Ван Хельсинг поднял левую бровь в немом вопросе. Дракула же, не выдержав взгляда, фыркнул и рассмеялся. -Ладно, согласен, звучит смешно, но я изменился, можно даже сказать мне вернули часть моей потерянной души, что отвечала за сострадание, печаль, радость и так прочее… -А так бывает? — спросил охотник и, дождавшись кивка, прошептал, — Надо же, не знал. -О, ты ещё много не знаешь. К примеру, то, что у ордена есть свой ручной оборотень и именно они наслали его на тебя и твою команду. — с улыбкой проговорил Дракула. -Ты лжешь, этого не может быть. Это всё вранье, клевета. — Ван Хельсинг не мог поверить в это. Хотя душа подсказывала ему что, сказанное графом, правда, но вот разум не хотел в это верить. -Хочешь, верь, хочешь, нет, твое право, но я не солгал, мне просто не зачем. -Докажи! — во взгляде охотника плескалась злость и прямое намерение получить ответ. -Сам посуди — тебя и так же неугодных ордену людей посылают в какую-то забытую богом деревушку в Трансильвании. Все эти люди имели какие-то конфликты с орденом, и конфликты скажу тебя немаленькие. Эти конфликты могли подорвать веру людей в правителя и поэтому их по-тихому удалили из поле зрения. И согласись пометка «погиб при исполнении задания» звучит очень убедительно. Габриэл задумался, а ведь действительно все члены отряда имели конфликты с тем или другим почтительным членом ордена. Он не пропустил никого — у всех были конфликты, иногда даже доходившие до драк. -Допустим, что это так, ну, а дальше-то что ты собираешься делать? -О, у меня множество идей, ну, во-первых, спасти свою задницу и одну охотничью задницу в частности, во-вторых, ты….-но договорить Дракуле не дал пронзительный вой снаружи… -А, во-вторых, будь добр, заткнись!. Вампир внимательно посмотрел на охотника — в его глазах можно было увидеть языки пламени, отразившиеся костра. Вдруг внешне спокойное лицо Ван Хельсинга поразила гримаса боли, а ногти на руках внезапно стали больше на несколько сантиметров. -Кажется, началось… — прошептал Габриэл. -Да я вижу, что началось. — Сказал вампир, подходя к охотнику и присаживаясь рядом. -Ну-ка посмотри на меня.- Охотник повернул голову в сторону графа, и вампиру на миг показалось, что глаза блеснули едва заметными желтыми искрами. -Извини, но мне придется это сделать.- После этих слов Дракула, поднеся руку ко рту, вскрыл запястье, и одним движеньем прижал её ко рту Габриэля. Ван Хельсинг хорошо знал, что сулит подобная трапеза. В ордене были такие бедняги, которые ненароком испили крови вампира. Также охотник прекрасно знал, что таких бедолаг убивали практически на месте, и неважно кем они были — братом, сестрой, матерью или даже самим папой римским, поэтому он сомкнул губы и постарался убрать мешавшую руку вампира, но тот в свою очередь сковал руки охотника мертвой хваткой другой руки и сильнее надавил на рот Ван Хельсинга. -Пей, если хочешь жить, ну же давай.- Вампир убрал руки и посмотрел на охотника, тот видимо вновь потерял сознание. — Дурак.- изрек вампир, платком вытирая кровь с запястья. *** Габриэлю снился сон, в первый раз за столько лет. Но вот понять, что ему снится, он не мог. Были лишь какие-то ощущения. Ему было так хорошо и тепло, а в душе будто порхали бабочки. Чувство легкости и спокойствия охватило его всего — от разума до тела. А в мозгу кольнула шальная мысль, что он умирает, но ему было так хорошо, так светло и тепло на душе и казалось, будто лучики этого тепла лизнули его лицо, а потом это чувство полета, свободы от всего, ему не хотелось вновь возвращаться в тот мир — у него есть другой мир — где спокойно и тепло. Но вдруг ощущение тепла и спокойствия ушло, а вместо этих волшебных ощущений пришла резкая боль во всем теле. Так плохо ему ещё никогда не было. Будто сама раскаленная лава потекла по его венам, она доходила до сердца и спускалась дальше… С каждым вздохом дышать становилось всё трудней, как будто в лёгкие насыпали горячих углей. Он не помнил, сколько продолжалась эта пытка, наверное, единственное, что его спасало так это голос. Иногда этот голос менялся: он мог быть глубоким, можно даже сказать бархатным, таким, что его хотелось потрогать, почувствовать мягкость, иногда он был с еле заметной хрипотцой, другой раз он мог быть совсем другим: старческий шепот, такой что приходилось напрягать слух, для того чтобы разобрать хоть одно предложение, иногда они переплетались между собой. Эти два голоса были ему очень знакомы, казалось, что даже с детства, но вот понять, кому они принадлежат было очень трудно. Но одно не менялось точно — эти голоса приходили и уходили, и пытка возобновлялась вновь. Один раз он пришел в себя. Он смог увидеть стену, напротив, по которой скользил лучик света. Он улыбнулся, а потом даже попытался рассмеяться от охватившей его радости, но вот горло не разделяло его радость — в нём резко закололо и запершило. И само тело вдруг тоже стало чужим, оно не хотело подчиняться командам своего хозяина, и Габриэлю не оставалось нечего другого, кроме как лежать в позе солдатика — руки по швам, ноги вместе. Потом он задремал. Разбудила его чья-то рука, положенная на его лоб. Она была ледяной, что создавало резкий контраст с его разгоряченным телом. Он открыл глаза, перед ним предстала темнота и силуэт, сидящий рядом с ним. Рука резко пропала с его лба, и, подчиняясь разуму, Габриэл резко сел и потянулся к силуэту. В свете заходящего солнца он узнал, в сидящем рядом с ним человеке, Дракулу. -С возвращением, долго же ты спал. — улыбаясь, прошептал вампир, и в следующее мгновение потянулся рукой к волосам охотника. Охотник же дернулся назад, пытаясь избежать прикосновения. Вампир нахмурился, но руку убрал. Габриэл принял более удобное положение и с нескрываемой яростью в глазах посмотрел на вампира, но увидев, как у того в глазах блеснули искорки веселья, опустил взгляд глаз на свои руки. И неожиданным для него открытием стало то, что его ногти на руках заострились и стали на пару сантиметров длиннее. -Что ты со мной сделал?! — гневно воскликнул охотник, с бешенством посмотрев на ухмыляющегося вампира. -А ты сам как думаешь? — вампир с невозмутимым видом скрестил руки на груди. -Я тебя ненавижу! — гневно воскликнул Ван Хельсинг и после этих слов схватил с прикроватной тумбочки тяжелый витиеватый канделябр и кинулся им в вампира, тот с легкостью уклонился, а после встал и, пожелав охотнику скорейшего выздоровления, вышел, закрыв дверь. Характерный щелчок дверного замка стал для Габриэля последним гвоздем, забитым в его импровизированный гроб. Он откинулся на подушки и забылся беспокойным сном.