Унесенные пеплом

Ты всегда хотела, чтобы я был идеален, Но идеален лишь полный вакуум - Пустота, малыш, пустота! И я буду им - твоим идеалом. Буду полной пустотой... Roman Rain – Стану пеплом

      Рамси подозревал, что обречен, пусть и не особо хотел это кому-то показывать, но когда его вместе с Бейлишем доставили в Дредфорт, а потом, спустя время и вовсе привели во двор, чтобы привязать к кресту, он, окончательно придя в себя, пришел к выводу, что дороги назад больше нет. Последние запасы «дикого огня», которыми были набиты подземные ущелья родной крепости как раз и оказались тем самым обещанным «сюрпризом», о котором ему ранее Санса прожужжала все уши, пообещав его удивить, и оказавшись прикованным к кресту под сизым небом, он до последнего не мог поверить, что она решится на подобный поступок, посчитав за нужное расправиться с ним и Пересмешником тем самым способом, каким он сам когда-то отправил в небытие население столицы, спасая Вестерос от нашествия Белых Ходоков.       Вначале она собиралась их обоих скормить собакам, но поскольку бедные животные к моменту их возвращения в Дредфорт успели сдохнуть от голода, успев за это время даже немного мумифицироваться, передумав расправляться с ними столь жестоким способом, Санса, пораскинув мозгами, вспомнила о существовании другого, более новаторского метода расправы над жертвами, и надеясь в ходе предпринятой операции избавиться наконец-то от остатков запаса «дикого огня», который кто-то другой мог бы использовать на свой лад, пытаясь захватить власть в Вестеросе, приказав этих двоих приковать к кресту, она, упиваясь собственной местью, просто не могла дождаться момента прощания с людьми, которые в свое время знатно над нею поизмывались, даже не догадываясь, какое «чудовище» вырастили под боком, закрывая глаза на её подозрительно скромное поведение.       Если бы Рамси был девицей, Санса, «прибив» его к кресту, позволила бы всем желающим поглумиться над ним, а позже и вовсе сжечь то, что останется от его тела, но поскольку на хорошенькую девицу бастард походил мало, да и глумление это вряд ли как-то отразилось на его психике, когда в итоге ему все равно предстояло умереть, воспользовавшись иным методом, она решила просто «распять» его вместе с Бейлишем на кресте как преступников, выставив их ещё с самого утра во двор обреченного Дредфорта. А поскольку на крестах обычно распинали святых мучеников и прочих борцов боролись за справедливость, к коим ни Рамси, ни уж тем более корыстолюбивого Петира, отнести было никак нельзя, ещё раз подумав над советом Тириона, Санса приняла решение казнить их, как последних скотов, приковав обоих к кресту вниз головой. И получилось вполне в духе Дредфорта. Даже можно сказать, в духе самого дома Болтонов, чье существование как раз и должен был номинально завершить Рамси, став в некоторое роде сам жертвой подобных традиций.       Природа, казалось, восставала против такого поступка, послав людям столь ненастный день вместо обещанных ясных, длившихся последнюю неделю, когда с Великим Иным было покончено раз и навсегда. И наблюдая за тем, с каким ликованием Санса любуется действиями палача, приковывающего к кресту её бывших врагов, Тирион, поражаясь жестокости девицы из дома Старк, быстро пришел к убеждению, что с такой женой надо держать ухо востро, чтобы в ближайшем будущем не стать очередным претендентом на казнь подобного плана.       — Странная однако, обстановка, — ухмыльнулся Рамси, свисая вниз головой.       — Действительно странная, — не мог не согласиться с ним Бейлиш, прикованный к кресту, но с другой стороны от соседа.       Глядя на ситуацию куда трезвей, в отличие от того же Неопалимого, Петир до последнего продолжал надеяться, что Санса смилостивиться над ними, и отпустить хотя бы его самого, отказываясь признавать безоговорочность её решения в пользу их приговора. Пересмешник не хотел умирать, да ещё такой страшной и несправедливой, как ему казалось, смертью, но выбор был давно сделан, и порядочно обидевшись на Рамси за сказанные накануне слова, Санса, стремясь поскорее стереть саму память об этом напоминании, медлить с расправой не планировала. Порядочно потусовавшись в компании финансового афериста и кровожадного изувера, Старк, многое переняв от их привычек, включая образ мышления, получала теперь искреннее удовольствие, расправляясь с собственными «учителями», перещеголяв их по части жестокости. И не без опаски наблюдая за изменениями, которые произошли с Сансой в последнее время, Тирион, поражаясь увиденному, уже начал подозревать, что очень скоро Вестерос получит нового тирана, чье свирепые выходки затмят по своему размаху деятельность Рамси, Серсеи и Джоффри вместе взятых, поскольку жестокости мстительной Сансы не будет ни границ, ни пределов.       — Лет десять назад, когда отец забрал меня в Дредфорт, — неожиданно признался Неопалимый Бейлишу, как своему единственному в данный момент вменяемому собеседнику, — то посмотрев мне в глаза, он сказал, что в будущем из меня получится либо бесстрашный вояка, либо самый жестокий убийца-маньяк, если не найду выход для своей разрушительной энергии. Как видишь, попасть на военную службу мне так не удалось, зато маньяк из меня получился что надо.       — Ой, не вспоминай, пожалуйста, — отмахнулся от него Бейлиш, не желая даже говорить о тех несчастных жертвах столицы, чьей плазмой они накормили Владыку света на несколько десятков тысяч лет вперед.       — Когда меня пытали в подвале, — неуверенно продолжил Рамси, рассказывая ему о пережитых ранее ощущениях, — я внезапно вспомнил, что пережить болевой шок можно только одним путем: попытаться отстраниться от происходящего и попробовать увести свое сознание в более безопасное место. Туда, где не существует боли, а разуму тепло и спокойно.       — И как результат? У тебя это получилось? — внезапно полюбопытствовал Бейлиш, пожалев, что не знал о существовании такой методики раньше, при помощи которой ему бы легче далось пережить те смутные часы бесконечной боли и неопределенности.       — Нет, — отрицательно кивнул Рамси, точнее попытался проделать некое подобие подобного движения, ведь в подвешенном состоянии особо головой не подергаешь. — У меня никогда не было такого места. Я пытался его найти, но у меня ничего не получилось. Начиная с самого детства, я нигде и никогда не чувствовала себя в безопасности. Всегда — настороже, всегда — готовый к сражению. Спокойствие — это не обо мне.       Внимательно выслушав его отповедь, Бейлиш, проанализировал свое относительно более счастливое детство, только сейчас осознал, что пришлось пережить во время пыток Неопалимому, не имевшего никакой возможности хотя бы секунду отвлечься от одолевающей его тело боли.       — И знаешь, к какому выводу я пришел в процессе этих пыток? — продолжил Рамси, почувствовав, что расчетливого Пересмешника по-настоящему впечатлил его рассказ.       — Каким? — переспросил тот, слегка пошевелив ногами, которых уже почти не чувствовал.       — Когда меня эти суки резали и били, — беззастенчивым тоном добавил Неопалимый, проникнувшись подлинной ненавистью к своим палачам, — я почувствовал что-то странное… Некое раздвоение в самом себе. Как будто мне было больно, но болело только тело, а в голове тем временем царила полная пустота. И что удивительное, вместо того, чтобы проникнуться жалостью к самому себе, как это обычно происходит у нормальных и адекватных людей, я, истекая кровью, продолжал размышлял о том, как славно было бы размозжить кувалдой череп одной из этих тварей, а вторую — и вовсе оскопить, причем никто бы меня за это не осудил.       Запах сосны, которую помощник палача начал поливать солярой, вызвал у него приятные ассоциации, связанные с посиделками у костра в компании «гостеприимных» дотракийцев, к которым умудрился попасть однажды в плен вместе с Подриком и Черноводным по дороге в Вестерос, и не в состоянии выбросить из головы эти мимолетные воспоминания, безжалостно осаждавших его собственное подсознание, он, чувствуя пристальный взгляд Сансы, чей внешний вид производил на окружающих ещё более завораживающее впечатление, до последнего не мог поверить, что происходящее имеет самое непосредственное отношение к его поверженной персоне. Но не способный испугаться чего-то по-настоящему, в отличие, от дрожащего Бейлиша, как ни старался он переключится на встречу с Владыкой света, жаждущего встречи с ним, его мысли как обычно блуждали вокруг личности бывший любовницы, и представляя, в каких бы позах снова повалял Сансу Старк, окажись у него такая возможность, находил что-то сексуальное даже в том моменте, когда их с Бейлишем руки приковывали наручниками к кресту. Длительное воздержание слишком плохо сказалось на его самочувствии и проморгав единственный шанс поиметь свою милую во время её брачной ночи вместо карлика, как угрожал накануне, сейчас своим невменяемым поведением производил впечатление озабоченного психа.       — Слушай, милый, где постэль?! — игриво подмигнул Неопалимый «великому комбинатору», как только прочное железо захлопнулось на его запястьях. Вжившись в амплуа бодрого весельчака, у него так и не получилось выйти и образа, когда часы его существования были сочтены. Маска шута будто намертво приросла к лицу Неопалимого и продолжая стебать палачей, он раздумывал над тем, что бы сказать такого Сансе на прощание, чтобы ещё раз увидеть, как румянец вспыхнет на её щеках, а в глазах заиграет настоящий огонь.       — А зачем нас приковывают к кресту? — деловым тоном обратился к ней Рамси, намереваясь показать, как ему плевать на её угрозы.       — А это, чтобы вы с Бейлишем на землю не свалились, когда начнете биться в предсмертной агонии, — процедила Санса, борясь с желанием подойти к нему ещё раз, и заботливо поправить железное снаряжение на руках запястьях бывшего любовника.       — Ах-ха-ха! Пусти, дурак! — захохотал Неопалимый, как угорелый, едва один из палачей прикоснулся к его телу, чтобы поправить цепь. — Я щекотки боюсь!       Готовый ко всему, только не к смеху своего собутыльника накануне казни, Петир, шокированный его поведением, ещё долго не мог смириться с собственной участью.       — Нас сейчас сожгут при помощи «дикого огня», тебе разве не страшно? — обратился он к хохочущему Рамси, попробовав своим скептическим замечанием немного «спустить» его с небес» и заставить вспомнить, где он находится.       Неопалимый лишь хмыкнул в ответ. Бывший садюга и изувер был готов теперь ко всему. Тем более он находился дома, в окружении родных стен, и бояться ему было совершенно нечего, в отличие от того же Бейлиша, который хоть и не имел никакого отношения к Дредфорту, тем не менее расстаться с собственной жизни ему предстояло на территории этой северной и неприступной крепости.       — А если без шуток, то вы обвиняетесь в совершении теракта в Королевской Гавани, — объявил им во всеуслышание Тирион, оказавшись тоже не совсем в восторге от столь бурного проявления эмоций со стороны Неопалимого, когда в его случая вообще надо было рыдать, слезно умоляя о пощаде, — в результате которого погибло около трех миллионов человек.       — Ой, да много ли мы там натворили?! — пробубнил недовольный Рамси, устав уже выслушать выпады в свой адрес, когда во всем Вестеросе вряд ли можно было бы найти полностью безгрешного человека, вот только отвечать за содеянное почему-то приходилось только им с Пересмешником.       — Действительно, сожгли столицу и ещё удивляются, почему их предают огню, —хмыкнула Санса, недоумевая простоте этих ребят. — Уж кто-то, а ты тем более должен молчать. А вместо этого, будучи прикован верх ногами к кресту, ещё зубы мне пытаешься заговорить в ожидании смерти. Похвально, Рамси. Весьма впечатляет.       — Зато будет теперь знать, как связываться с нами в следующий раз, — добавил карлик, посчитав, что в этот раз этим двоим сполна пришлось расплатиться за разграбленный Бобровый Утес.       — Но следующего раза может уже не быть, — многозначительным тоном заявил Бейлиш, предприняв последнюю попытку потроллить мучителей, особенно Сансу, «поматросить» которую ему, к сожалению, так и не получилось. Зато Рамси оторвался сполна.       — Не беспокойтесь, сир Бейшил, сегодня вы умрете быстрой смертью, — успокоила его Старк, намекая на запасы «дикого огня», которых хватало, чтобы разнести в пух и прах сам Дредфорт и его законного наследника вместе с пустующими псарнями. — Даже почувствовать ничего не успеете.       Горестно вздохнув, Петир слегка пошевелил раскинутыми по разные стороны креста руками.       — Расслабьтесь, и все будет тип-топ, — добавила она, надеясь как можно скорее покончить со вступительной подготовкой процедуры, и тут же перехватив любопытствующий взгляд палача, приказала ему идти в подвал и зажигать огонь: — Пора начинать. Скоро обед и мне просто не терпится попробовать лимонных пирожных, приготовленных по новой рецептуре, а пропускать его из-за этих двух олухов как-то не очень хочется.       Выслушав её пожелание, палач спокойно отправился в подвал, и решив в последний момент проявить по отношению к двум опасным преступникам Вестероса хоть какое-то участие, Тирион неожиданно у них поинтересовался:       — Может, у кого-то остались какие-то пожелания перед смертью? Я готов исполнить их для вас.       Переглянувшись, сколько позволяла неудобная поза у креста, что Рамси, что Бейлиш, отказываясь верить услышанному, предпочли вежливо промолчать в ответ.       — Тебе что-то надо? — переспросил Перемешник у Неопалимого, которому было на все плевать в связи с последними событиями.       — Нет, — отрицательно кивнул бастард, размышляя о чем-то своем.       — И мне не надо.       — Эх, плачут по вам газовые камеры... — вздохнул Тирион, ожидая от них совсем других ответов. Терпение Сансы исчерпалось.       — Ну, что, теперь-то вы, надеюсь, готовы к завершающей стадии «аутодафе»? — уточнила она у них, в последний раз поворачиваясь к кресту, к которому были прикованы эти двое.       — Да мы уже ко всему готовы! — вознегодовал Неопалимый, не прочь отправиться к Владыке света прямо отсюда, раз надежды на спасение больше не существовало, и прекрасно понимая, что скрывается за этим возгласом, возгласом человека, которому, несмотря на показное безразличие, совсем не хочется расставаться с собственной жизнью в самом расцвете сил, Санса, поправив воротник собственного платья, нравоучительным тоном добавила, переадресовывая эти слова Неопалимому:       — Ну, что ты так переживаешь, Рамси?! Я же тебя не убиваю, я тебя всего лишь меняю.       — … превращая в пепел, — огрызнулся он, когда до него наконец дошло, что теперь им с Бейлишем точно крышка. И как только Старк, подав знак Тириону покинуть территорию, отправилась прочь, не удосужившись даже окинуть на прощание мимолетным бывшего наставника, и парня, научившего её многим практикам в делах интимных, не на шутку забеспокоившись насчет происходящего, Рамси снова обратился к своему напарнику, сменив тон на более серьёзный:       — Давай уже посмотрим правде в глаза. Казнь не подстроена и сейчас все происходит на самом деле.       «Как хорошо, что ты понял это хотя бы теперь», иронично подумал о нем Бейлиш, окончательно пав духом. И почувствовав необходимость сказать напоследок своему соседу хоть какие-то хорошие слова, прежде чем их тела превратятся в прах, Неопалимый, собравшись с мыслями, счел за необходимое как следует с ним попрощаться.       — Я хочу сказать тебе «спасибо» за работу в одной команде, — сказал Рамси, отмечая заслуги «великого комбинатора» перед населением павшей по их вине Королевской Гаванью. — Работать с тобой было сплошное удовольствие, но продолжить сотрудничество друг с другом у нас не получилось. Тем не менее мне будет за честь уйти из жизни, до последнего находясь в компании самого ловкого финансового афериста Вестероса.       — Мне тоже было приятно с тобой поработать, Рамси, — подхватил Бейлиш, отдавая себя отчет в том, что это их последний в жизни диалог, — как с самым искусным садистом Семи Королевств, и прости за ту выходку с «воробьями», которые тогда избили тебя. Если бы я с самого начала знал, что на самом деле представляет из себя Санса Старк, я бы никогда такого не сделал.       — Да, ладно, мне на это наплевать, — отмахнулся от него бастард, поставив крест на этой истории, — к тому же, если честно, я смерти не боюсь и для меня её давно не существует.       Увы, сам Бейлиш похвастаться такой выдержкой был неспособен и искреннее завидуя умению Неопалимого отвлечься от нелепых мыслей о смерти в самый роковой для их обоих момент, попытался тоже взять с него пример, пока раздавшийся в подземелье Дредфорта взрыв не положил конец их прежнему существованию.       До последнего оставаясь в темнице, как ни пытали его, расспрашивая о нынешнем местонахождении Вариса, состоявшего с ним ранее в заговоре, Рамси так ничего и не сказал палачам. И не потому, что хотел избавить евнуха от преследований, а потому действительно не знал, где он находится и куда тот пропал, скрывшись на территории Золотой Империи И-Ти.       «Пшел нах, падонак! Ничего не скажу! — негодовал Неопалимый, отбиваясь от усердного палача, изрезавшего ножом его тело. — Своих не сдаю. Не продаю ни за мораль, ни за этику!»       Получив доступ к кислороду, огонь с ревом вырвался наружу, превращая все на своем пути в сплошное пепелище. Подхваченные огненным потоком, стены Дредфорта взвились в небо, и оседлав воздушную волну, рассыпались на мириады фейерверков, которыми местные жители ещё долго любовались, отвыкнув за это время от ярких и помпезных по своему размаху зрелищ. Рамси хотел стать героем и у него это почти получилось, и расставаясь в тот день с собственной жизнью, ни разу не пожалел о сделанном выборе, осознав под конец, чем обернулась для него борьба с самой судьбой.