***
Каждая деталь в отеле как бы кричала "ОЧЕНЬ ДОРОГО!". Отель располагался в историческом центре японской столицы, рядом с императорским дворцом. На территории были фонтаны, коридоры были обставлены изысканной мебелью. От всего этого я чувствовал себя еще более неловко, ведь мы здесь - благодаря Джонатану. Нас с мамой поселили на 18 этаже, а Джонатана на 19. Номер наш был класса "Club deluxe room with balcony": с большого балкона открывался великолепный вид на Императорский дворец и парк, две огромные кровати стояли на против не менее большого телевизора, а так же ванная комната с ванной и душем. У меня просто дух захватывало. Казалось, что это сон. Очень хороший сон. Как только мы расположились и разобрали вещи, мама хотела тут же идти гулять, но я порядком вымотался, да и время было уже позднее, поэтому я просто бухнулся на кровать и завернулся в мягкое одеяло. ~Иди в парк, а я пока отдохну. ~Хорошо, - согласилась мама и поцеловала меня в лоб, убрав ладонью упавшие на мое лицо непослушные рыжие локоны волос, ~Отсыпайся, милый.***
Когда я проснулся через пару часов, она лежала на своей кровати и читала путеводитель. ~Доброе утро, - сказал я. ~Вообще-то уже конец дня, - ответила она, вставая с кровати и садясь на краешек моей, ~Ты проспал почти весь день. Как ты себя чувствуешь, дорогой? ~Хорошо, ответил я. ~Даже отлично. А как парк при Императорском дворце? ~Я не пошла, - призналась мама. ~Я все о нем прочитала в путеводителе. ~Мам, - сказал я, ~Тебе не обязательно было со мной сидеть! Она пожала плечами: ~Мне так захотелось. Я люблю смотреть, как ты спишь. ~Ну прям Эдвард Каллен, - сказал я. Мама засмеялась, но мне все равно было неловко. ~Я хочу, чтобы ты развлекалась, веселилась, понимаешь? ~Ладно. Сегодня вечером буду развлекаться. Побуду сумасшедшей мамашей, пока вы с Джоном пойдете на ужин. ~Без тебя? - уточнил я. ~Да, без меня. Для вас заказан столик в каком-то "Suke6 Diner", - объяснила она. ~Этим занималась помощница друга отца Джонатана, который как раз является владельцем этого отеля. Кафе находится на улице Ханакавадо. Джон знает, как добраться. Написано, что прям в зале со столиками стоит сакура. Это будет чудесно. Очень романтично. ~Мама! ~Теоретически, - спохватилась она и добавила: ~Тебе надо одеться получше. Может брюки? Кого-то позабавит ненормальность ситуации - мать отправляет собственного четырнадцатилетнего сына одного с пятнадцатилетним парнем погулять по незнакомому городу. Я действительно надел черные брюки и небесного цвета пиджак, а к нему лакированные ботинки, которые я доставал единственный раз в своей жизни - на школьные танцы в своем родном городе. Я вошел в просторную ванную и воевал со свалявшимися после сна волосами, пока вид у меня не стал, как у Бенедикта Камбэрбэтча в фильме "Август". Ровно в шесть вечера в наш номер постучали. ~Да? - спросил я, не открывая. ~Окей, - отозвался Джонатан. Я понял, что во рту у него жвачка. Я оглядел себя. Костюм как мог льстил моему очень худому телу. Он был не слишком нарядным, но официальнее всех моих вещей. Я открыл дверь. Перед моим взором предстал Джонатан в идеально сидящем костюме, в голубой рубашке и узком черном галстуке. На лице была его фирменная, очаровывающая с первого взгляда улыбка. ~Шервин Браун, - сказал он, ~Роскошно выглядишь! ~Я... - начал я в надежде, что остальное предложение родится, пока воздух будет проходить через головные связки, но ничего не пришло в голову. Наконец я заметил: ~По-моему, я одет слишком скромно. ~Ох уж эти твои уловки, - улыбнулся он мне сверху вниз. ~Джонатан, - сказала мама из-за моей спины, ~Ты выглядишь божественно красиво! ~Благодарю вас, мэм, - поблагодарил Джон и галантно предложил мне руку. Я оперся о нее и оглянулся на маму. ~Жду к одиннадцати, - напомнила она.***
В ожидании такси на оживленной улице, полной машин, я спросил: ~В костюмчике, наверное, на похороны ходишь? ~Ну что ты, - усмехнувшись ответил он. ~Мой костюм для чужих похорон с этим и рядом не висел. Подъехала машина. Джонатан открыл для меня дверь заднего сиденья и закрыв ее за мной, обошел такси с другой стороны и сам сел в машину рядом со мной. Назвав адрес водителю, мы тронулись. Я прильнул к Джону, чтобы вместе смотреть в окно. Джонатан показал на деревья: ~Видишь? Я видел. Моему взгляду предстала сакура, цветение которой прошло уже несколько месяцев назад, но свою красоту и грациозность она не утратила.***
"Suke6 Diner" оказался на улице, на которой было огромное количество торговых центров. Само кафе было оформлено очень мило и уютно - голубые барные стойки, деревянные столики, веточки сакуры, поставленные в вазочки. У официантки загорелись глаза, когда вошли мы с Джонатаном. ~Мистер и мистер Джонсон? - спросила она. ~Вроде да, - ответил я. ~Ваш столик! - она показала на улицу, где стоял круглый деревянный столик. ~Шампанское за счет заведения. Мы переглянулись, не сдержав улыбок. Когда мы вышли на улицу, Джонатан оставил для меня стул и помог пододвинуться к столу. На белой скатерти действительно стояли два узких бокала шампанского. Свежесть воздуха замечательно уравнивалась солнцем. С одной стороны от нас проходили компании людей, одетые в милые вещи в традициях анимешного стиля. А с другой стороны мы могли наблюдать за сидящими в кафе посетителями, улыбающихся и получающих удовольствие от хорошего времяпровождения. Джон поднял бокал шампанского. Я взял свой, хотя в жизни не пил ничего крепче сильно заваренного черного чая. ~Окей, - сказал он. ~Окей, - сказал я, и мы чокнулись бокалами. Я отпил шампанского. Крошечные пузырьки растаяли во рту и отправились на север, в мозг. Сладко. Свежо. Восхитительно. ~Очень вкусно, - похвалил я. ~Впервые пробую шампанское. К нам подошла та самая официантка, которая встретила нас на входе. У нее были черные волосы, забранные в конский хвост и красивые карие глаза. Она была, пожалуй, даже ниже меня. ~Знайте, - спросила она приятным голосом с акцентом, ~что сказал Дом Периньон, когда изобрел шампанское? ~Нет, а что? - заинтересовался я. ~Он крикнул своим братьям-монахам: "Скорее идите сюда, я пробую вкус звезд!" Добро пожаловать в Токио. Желайте ознакомиться с меню или воспользуетесь рекомендацией шеф-повара? Я посмотрел на Джонатана, а он на меня. ~Рекомендации шеф-повара - это замечательно, но Шервин вегетарианец. ~Не проблема, - заверила официантка. ~Прекрасно. Можно нам еще шампанского? - спросил Джонатан. ~Конечно, сегодня вечером мы разлили по бутылкам все звезды. О!- сказала официантка и легонька смахнула опавший пожелтевший лист со своего плеча. ~ Так много опало с деревьев за последнее время. Они повсюду. Немного раздражает. Она улыбнулась нам и ушла. Мы смотрели, как на тротуаре постепенно расстилается ковер из алых и рыжих листьев. ~Трудно поверить, что это может кого-то раздражать, - заметил Джонатан через минуту. ~Люди всегда привыкают к красоте. ~Я к тебе еще не привык, - ответил он, улыбнувшись. Я почувствовал, что краснею. ~Спасибо, что поехал в Токио. ~Спасибо, что предложил поехать с тобой, - поблагодарил я. ~Спасибо, что надел этот костюм, который просто вау, - откликнулся он. Я покачал головой, стараясь сдержать улыбку. Я не хотел причинять боль ему, если родителям вновь понадобиться переехать. Но с другой стороны, он же знает, что делает, правильно? Это его выбор. ~Слушай, а чем заканчивается стихотворение? ~А? ~Которое ты мне читал в самолете? ~А-а, "Исповедь самоубийцы"? Там заканчивается так:"Безумный мир, кошмарный сон,/А жизнь есть песня похорон./И вот я кончил жизнь мою,/Последний гимн себе пою./А ты с тревогою больной/Не плачь напрасно/Надо мной..." Джон внимательно слушал, глядя на меня и улыбаясь уголком губ. Официантка принесла еще два бокала шампанского и то, что она назвала "бельгийской белой спаржей с вытяжкой из лаванды". ~Я тоже никогда не пил шампанское, - сказал Джонатан, когда официантка ушла. ~ Если тебе вдруг интересно. И никогда не пробовал белой спаржи. Я уже жевал первый кусок. ~Изумительно, - заверил я. Он откусил кусочек и проглотил. ~Боже, если аспарагус такой вкусный, я тоже вегетарианец! На другой стороне дороги шли два парня и две девушки. Одна из азиатских красавиц, наверное, лет шестнадцати, отпила немного молочного коктейля, подняла свой стакан в нашу сторону и что-то крикнула. ~Мы не говорим по-японски, - крикнул в ответ Джонатан. Парень, который приобнял эту девчушку за талию, выкрикнул перевод: ~Красивая пара - это красиво!***
Еда была такой вкусной, что с каждым новым блюдом наш разговор все больше и больше превращался в отрывочные восхваления ее вкуса: ~Я хочу, чтобы это ризотто с фиолетовой морковью стало человеком: я отвез бы его в Вегас и женился! ~Шербет из душистого горошка, ты так неожиданно прекрасен... Я искренне жалел, что быстро наелся. После клецок с чесноком и листьями красной горчицы официантка сказала: ~Теперь десерт. Желаете перед десертом еще звезд? Я покачал головой. Двух бокалов мне хватило. Шампанское не стало исключением в моей высокой толерантности к депрессантам и обезболивающим: я чувствовал тепло, но не опьянение. Но я и не хотел напиваться. Такие вечера, как этот, бывают редко, и я хотел его запомнить. ~М-м-м-м-м, - протянул я, когда официантка ушла. Джон улыбнулся, глядя на небо, в то время как я смотрел в другую сторону. Смотреть было на что, поэтому молчание не казалось неловким, но мне хотелось, чтобы все было идеально. Все и так шло как нельзя лучше, но мне казалось, что это Токио взято из моего воображения. Я не мог отделаться от мысли, что ужин, как и вся поездка, не более чем причина, чтобы я не мог сказать "нет" нашим отношениям. Я хотел, чтобы мы сидели и болтали, непринужденно шутя, будто дома на диване, но в глубине души царило напряжение.***
Уже стемнело, когда мы шли по постепенно пустеющим улицам в сторону отеля. За пару кварталов до Palace Hotel Tokyo мы обнаружили место, потрясавшее своей скромной красотой. Это был мост, построенный через реку Нихобаси. Встав рядышком к друг другу лицами к каналу, Джонатан приобнял меня за плечи. ~Поверить не могу, что мы здесь... - сказал я, прижавшись к брюнету и слегка прикрыв глаза. ~Мне и самому не верится. Внизу, у каменных стен канала, тихо плескалась вода; мимо кучей-малой проехала компания, быстро-быстро перекликаясь на звонком японском; запах застоявшейся воды; рука Джонатана, обнимавшая меня; его нога, касавшаяся моей ноги от бедра до стопы... Я прижался к Джону чуть сильнее. Он вздрогнул. ~Прости. Больно? Он болезненно выдохнул "нет". ~Прости, - сказал я. -Костлявое плечо. ~Все окей, - сказал он. ~Даже приятно. Мы стояли долго. В конце концов его рука покинула мое плечо и облокотилась о бордюр моста. Мы смотрели на реку. Я думал о том, как японцы ухитряются сохранять свои города, хотя на этой территория происходят природные катаклизмы, оставляющие после себя разрушения, человеческие смерти и хаос, и что для Джона я своего рода природное бедствие, которое оставит после себя боль. От этого я плавно перешел к мыслям, которые накрывали меня еще до аварии - мыслям, о внезапном переезде. ~Можно спросить тебя об Алексе Вуд? ~Да, можно, конечно, - отозвался Джонатан, не глядя на меня. ~Что ты хочешь узнать? Я хотел знать, что он выдержит, если я уеду от него на тысячу километров. Не хотел быть гранатой, не желал быть катаклизмом в жизни любимых мною людей. ~Ну, просто, как все было. Джон испустил такой длинный выдох, что сразу было ясно - болезненная тема. ~Знаешь, окно из моей комнаты выходит прямо на соседский задний двор, который пустовал из-за отсутствия в доме жильцов. Но затем туда приехало семейство Вуд, теперь там стояли качели и туда стала выходить девушка. Каждый день она качалась одна, как в кино. Я попросил родителей разузнать о ней побольше, а они пригласили новых соседей на ужин. Девушкой была Алекса, и я пустил в ход всю свою невероятную харизму, чтобы ее очаровать. - он замолчал, и я решил что-нибудь сказать. ~Вовсе ты не так уж и харизматичен, - заявил я. Джонатан недоверчиво фыркнул. ~Ты просто хорош собой, вот и все, - пояснил я. Он скрыл смущение смехом. ~Знаешь, на самом деле наши с ней совместные фотографии скрывали настоящее составляющее наших отношений. На самом деле они были... нездоровыми. Алекса вечна была чем-то недовольна, всегда осуждала людей за их спинами, но мне это нравилось. Мне нравилось сознавать, что из всех людей она выбрала меня как наименее ненавистного. Мы проводили время, цепляясь ко всем на свете. Доводили учителей, одноклассников, наших родителей, критиковали всех подряд. Не знаю, кто виноват - она или конфликты ее родителей, которые отражались на ней. Она была... Честно признаться, она была стервой. Но так говорить нельзя, потому что, во-первых, у Алексы было нелегкое детство, а во-вторых, потому что ее родите еще и развелись. У нее была масса причин быть неприятной, понимаешь? Я понимал. ~Но даже при общении со мной и нашими друзьями она не становилась лучше. Она все больше превращалась в стервозную сучку с острым языком. Но я не мог ее бросить, потому что я был единственным, кому она доверяла больше всего. Она нуждалась во мне. Почти три года я встречался с той, которая ни с того ни с сего могла оскорбить меня или посмеяться надо мной, когда мне было плохо. ~Господи, нет, - сказал я. ~Да! Это, конечно, не ее вина, что она стала такой. Или же она виновата, черт ее разбери. У меня не было способа выяснить, она и ее проблемы были с ней неразлучны. Характер мразоты взял над ней верх и она уже не была той, кем являлась при нашем с ней знакомстве. ~О, Джон... - пролепетал я. ~Это... - Я не знал, что сказать. На меня он не смотрел, и мне казалось нескромным смотреть на него. Я чувствовал, что он глядит вперед. ~Надо отдать ей должное, - заметил он, ~ она не сказала о переезде, чтобы не ранить раньше времени. ~Мне очень жаль, - сказал я. ~Мне правда очень, очень жаль. ~Все нормально, Шервин Браун. Но если договаривать до конца, когда мне показалось, что в парке Dumbarton Oaks явилась Алекса Вуд, я вовсе не обрадовался. Я смотрел, но желания не испытывал, если ты понимаешь, о чем я. ~Мне очень жаль, - снова извинился я. ~Мне тоже, - сказал он. ~Никогда так с тобой не поступлю, - пообещал я. ~А я бы не возражал, Шервин Браун. Большая честь - ходить с сердцем, разбитым тобой.